АССОЦИАЦИЯ

«РОССИЙСКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ» (РОССПЭН)

РОССИЙСКИЙ НЕЗАВИСИМЫЙ ИНСТИТУТ СОЦИАЛЬНЫХ И НАЦИОНАЛЬНЫХ ПРОБЛЕМ (РНИСиНП)

POLITICAL PARTIES OF RUSSIA

THE END OF THE XIXth

THE THIRTIES OF THE XXth CENTURIES

ENCYCLOPEDIA

Moscow ROSSPEN 1996

политические ПАРТИИ

России

конец XIX - ПЕРВАЯ ТРЕТЬ XX ВЕКА

Энциклопедия

Москва РОССПЭН

1996

П 50 Издание ББК б3.3(2)я2 осуществлено при финансовом содействии

(Poссийского гуманитарного научного фонда

(РГНФ)

проект № 95-06-31998

Работа над проектом осуществлена при содействии Российского Фонда Фундаментальных исследований (РФФИ), Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ)

Редакционный совет:

В.В.Шелохаев, доктор исторических наук, профессор; О.В.Волобуев, доктор исторических наук, профессор; М.К.Горшков, доктор философских наук; А.В.Дмитриев, член-корреспондент РАН;

В.В.Журавлев, доктор исторических наук, профессор; А.П.Ненароков, доктор исторических наук;

профессор; Е.В.Семенов, доктор философских наук, профессор; А-К.Сорокин, кандидат исторических наук; Л.Е.Черников, доктор исторических наук, профессор

Руководитель проекта:

В.В.Шелохаев, доктор исторических наук, профессор Заместитель руководителя проекта:

А-К.Сорокин, кандидат исторических наук Ответственный секретарь:

А-Ю.Морозова, кандидат исторических наук

Редакционная коллегия:

В.В.Шелохаев (ответственный редактор); В.П.Булдаков, кандидат исторических наук;

Н.Д.Ерофеев, кандидат исторических наук, доцент; ОАЗимарин, кандидат исторических наук;

С.В.Кулешов, доктор исторических наук, профессор: В.В.Кривенький, кандидат исторических наук;

А.Ю.Морозова, кандидат исторических наук; И.С.Розенталь, доктор исторических наук;

А.К.Сорокин, кандидат исторических наук

Научные консультанты:

Г.Г.Касаров, доктор исторических наук, профессор; А.С.Рудь, доктор исторических наук, профессор;

а.и.уткин, доктор исторических наук, профессор

Научные редакторы:

Е.Ю.Агарева, Л.Г.Анохова, Н.П.Зимарина, кандидат исторических наук; И.Б.Зорько, А.Ю.Морозова, кандидат исторических наук; Ю.А.Неподаев, О.Н.Сухарева, В.И.Теньтюков, А.П.Фоменко, Т.В.Хордина

Подбор иллюстраций:

Э.П.Соколова, Н.Б.Хайлова, кандидат исторических наук

В издании использованы фотографии из фондов Государственного Архива Российской федерации, Музея Революции, Российского центра хранения и изучения документов новейшей истории.

Политические партии России. Конец XIX - первая треть XX п 50 века. Энциклопедия. - М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 1996. - 872 с., илл.

ISBN 5-86004-037-7 © Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 1996

На протяжении многих десятилетий история политических партий России в отечественной ис­ториографии являлась, с одной стороны, наименее разработанной, а с другой стороны, наиболее фальсифицированной. Она изучалась (а точнее сознательно искажалась) под вполне определенным углом зрения: утверждения веры в тотальное торжество марксистской доктрины, стратегии и так­тики большевиков и соответственно в доктринальное и политическое убожество других («буржу­азных», «мелкобуржуазных», «контрреволюционных», «националистических», в лучшем случае «не­пролетарских» и т.п.) партий и движений, в их узкоклассовую природу, в оторванность от масс и, как следствие, в их неизбежный крах. Официоз стремился к обоснованию закономерности, исто­рической обусловленности неизбежного пути России к диктатуре пролетариата и монопартийной системе; иные альтернативы провозглашались заведомо тупиковыми. Такие политические и мето­дологические установки обрекали советскую историографию на застой, тиражирование работ с тенденциозными названиями: «Борьба большевиков против...» и т.п. Единственное, что осталось от огромного потока работ подобного рода, это собранный фактический материал, который, однако, нуждается в дополнительной критической проверке. Перед исследователями вновь стоит задача обратиться к первоисточникам, тщательно проработать фактическую основу истории политических партий России.

В течение многих десятилетий в отечественной историографии господствовала ленинская клас­сификация политических партий, в основе которой лежал приспособленный к задачам политиче­ской борьбы упрощенный классовый подход. Многие исследователи уже давно ощущали схема­тизм и догматичность подобной классификации и в зависимости от конкретных задач предлагали свои коррективы, которые, однако, являлись всего лишь некоторой модификацией традиционной схемы. В условиях перехода от традиционного общества к модернизированному кристаллизация партий и движений в России была далека от своего завершения: они находились в состоянии по­стоянного движения и изменения. Достаточно сказать, что в России так и не сложилась многопар­тийная политическая система, сущностным признаком которой является ротация партий у власти. Переходный, соответствующий состоянию общества, характер многопартийности в России весьма затрудняет классификацию партий.

Политические партии в России возникли значительно позже, чем в Западной Европе и США. Это отразило различный стадиальный уровень всей системы общественных отношений в России и западноевропейских странах. Иным был здесь и порядок возникновения партий по их социальной стратификации; в начале оформились партии социалистической ориентации, затем либеральной и, наконец, консервативной. Такая последовательность была обусловлена особенностями историче­ского развития России.

Условно политические партии России, а их в начале XX века насчитывалось более 150, на ос­нове территориального принципа их построения и деятельности можно разделить на общероссий­ские, региональные и национальные. По программатике первые представляют направления обще­ственной мысли: консервативное, либеральное и социалистическое. Такое трехблоковое деление характерно и для партий региональных, действовавших как в великорусских, так и национальных областях со смешанным составом населения. Что же касается чисто национальных партий и дви­жений, созданных представителями нерусского населения в регионах их проживания, то они от­носятся, как правило, к либеральным и социалистическим.

В свою очередь внутри каждого партийно-политического направления наблюдается сложная дифференциация. Так, среди консервативных партий были такие, которые придерживались не только охранительных тенденций, но даже призывали к реставрации порядков, существовавших в России до Манифеста 17 октября, В то же время часть правых монархистов являла собой консер­ваторов, выступавших за проведение реформ, которые, с их точки зрения, были необходимы стра­не, но не подрывали бы основ императорской власти. Либеральные партии имели ориентацию либо

Предисловие 6

умеренно-консервативную, как октябристы, либо радикальную, как кадеты. В идеологически раз­нородном блоке социалистических партий (неонародники, социал-демократы, анархисты) явно вы­делялись партии и группы умеренно-революционные (энесы, правые эсеры, меньшевики) и экстре­мистские (большевики, эсеры-максималисты, левые эсеры).

И российский, и мировой опыт убеждает, что ни по своему социальному составу, ни по соци­альным группам и слоям, интересы которых декларируются в программах и лозунгах, нет и не мо­жет быть чисто классовых партий. Но проблема их классификации не сводима и к программатике. В российском варианте особенно она требует учета и других характеристик: по менталитету, ме­тодам достижения поставленных целей, политической семантике и т.д. Пришло время также отка­заться от негативно отмаркированных в советской историографии понятий, таких как «конституци­онализм», «реформизм», «эволюционизм», «соглашательство»; им следует дать новую оценку.

Характерная черта российской многопартийности состоит в том, что ее творцом и главным дей­ствующим лицом являлась интеллигенция. Поэтому как общероссийские, так и национальные пар­тии можно считать организациями интеллигентского типа. Оперируя абстрактными понятиями, со­здавая идеологические модели преобразования всей системы общественных отношений, интелли­генция строила партийность именно под эти модели. Та или иная идеологическая схема (в большей или меньшей степени) оказывала самое прямое и непосредственное влияние на программу партии, ее организационную структуру, стратегию и тактику.

В начале XX в. в России не только продолжалась, но и достигла предельного обострения борь­ба за выбор пути национального развития. Теоретики-интеллигенты как раз и пытались использо­вать дополнительный мощный организационный рычаг в лице политических партий для решения этого традиционного спора. Переходное состояние России от традиционализма к цивилизованности обусловило появление самых разных идеологизированных моделей общественного .развития стра­ны. Множественность этих моделей (превосходящих реально существовавшие альтернативы обще­ственного развития России) предопределили и многоцветность российской партийности. Принципи­альные расхождения между интеллигентами-теоретиками (на уровне идеологии компромисс за­труднен) логически вели к обострению как межпартийной, так и внутрипартийной борьбы. Это усугубляло ситуацию, вело к усилению конфронтации в обществе и его политической дестабили­зации.

Принципиальные расхождения между партиями и движениями ярко прослеживаются на докт-ринальном уровне. Идеологи консерватизма были убеждены в том, что Россия должна развиваться по собственному пути, что следует отказаться от втягивания ее в общеевропейский процесс. Вы­ступая за использование достижений мировой науки и технологии, подчеркивая необходимость ис­пользования их, консерваторы были против перенесения на русскую почву западноевропейского политического опыта, либеральных доктринальных ценностей и заимствованных политических структур. Они не отрицали и желательности некоторого обновления автократического режима. По их мнению, следовало «срезать» бюрократический нарост, отделивший историческую власть от на­рода, расчистить пути к единению между монархом и широкими массами.

Не устраивала идеологов консерватизма и та форма капитализма, которая стала реализовывать­ся после реформы 1861 г. и особенно в период виттевской индустриализации. Поощряя крупные формы развития промышленного производства, чиновники-бюрократы, по их мнению, игнорирова­ли развитие средней, мелкой и особенно кустарной промышленности, наиболее ярко отражавшие специфику национальной экономики. С этих позиций адепты консерватизма вели постоянную борьбу против монополий, возникших при поддержке «сверху», которые, в их представлении, в конечном счете могли привести к деформации экономики страны, В принципе не отрицая частной собственности на землю, представители консерватизма подчеркивали, что при определении эконо­мического курса страны следует прежде всего учитывать ее аграрно-крестьянский характер, моби­лизовать ресурсы казны на развитие многообразных форм аграрного производства, учитывая при этом его региональную специфику, традиции, быт и нравы местного населения. С этой точки зре­ния их не устраивало вторжение чиновников-бюрократов в сферу крестьянской общины и кресть­янского мира, усилившиеся в ходе проведения столыпинских аграрных преобразований.

Консерваторы стремились во что бы то ни стало сохранить традиционное унитарное государст­венное устройство российской империи, выступали решительными противниками любых попыток (откуда бы они не исходили) развалить империю, неизменно подчеркивали господствующую и пер­венствующую роль русской нации и государственного русского языка. В теории и на практике они вели беспощадную борьбу против либералов с их лозунгом «культурно-национальной» автономии

7 Предисловие

и социалистов с лозунгами федерализма и предоставления народам права национального самооп­ределения вплоть до политического отделения от России. Подобного рода лозунги расценивались ими как предательство национальных интересов России. По мнению консерваторов, стремление либералов и социалистов поколебать унитарное государственное устройство России противоречило традиционалистскому массовому сознанию. Опираясь на концепцию о самобытном пути историче­ского развития России, консерваторы предлагали свой вариант проведения и внешнеполитического курса. По их мнению, Россия должна была опираться на родственные ей монархические режимы, а не на правительства «буржуазной демократии».

Либеральная модель общественного переустройства России базировалась на принципиально иных теоретических посылках. Либеральные теоретики (особенно новой генерации) весьма скеп­тически (а точнее критически) относились к самобытности России. Акцентируя внимание на един­стве исторического процесса, они полагали, что речь должна идти не о каком-то особом, самобыт­ном пути России, а всего лишь о ее стадиальном отставании от передовых западноевропейских стран, Будучи эволюционистами, русские либералы являлись противниками социальных револю­ций, считая их аномальными явлениями в истории общества. Вместе с тем они (прежде всего ка­детские теоретики) не отрицали целесообразности революций политического характера. По их мнению, политические изменения всегда должны предшествовать социальным, создавать благопри­ятные условия для последних. С этой точки зрения политическая революция должна была предот­вратить революцию социальную, выступить в роли стимулятора общественного прогресса.

Разрабатывая пути, способствующие преодолению стадиального отставания (разрыва), либе­ральные теоретики выступали за проведение системных реформ, затрагивающих все без исключе­ния сферы общественной жизни. На первый план выдвигалась задача модернизации автократиче­ского режима, его замены конституционно-парламентарным строем. Причем эта замена мыслилась двояким образом: либо существующая власть, осознав необходимость перемен, сама, добровольно, «сверху» проводит радикальную политическую реформу, либо, в случае нежелания власти пойти на уступки обществу, эти изменения осуществляются политической революцией «снизу».

Либералы предпочитали первый путь, который позволял сохранить преемственность власти, как бы подчеркивал закономерность изменения ее формы эволюционным путем. В этом случае со­хранялся принцип монархизма и монарх играл важную роль в политической системе, базирующей­ся на разделении властей. Если же изменения осуществлялись путем политической революции, то вопрос о сохранении монархии становился проблематичным и его решение зависело от Учреди­тельного собрания.

До победы февральской революции 1917 г. либеральные теоретики отстаивали две модели конституционно-монархического государственного устройства. Октябристы считали для России на­иболее приемлемой австро-германскую модель конституционной монархии. Кадеты придержива­лись модели парламентарной монархии английского типа. Принцип монархизма, отстаиваемый ли­бералами, не был неизменным и зависел от конкретной ситуации, конкретного соотношения поли­тических сил на том или ином историческом отрезке. Достаточно сказать, что после Февральской революции 1917 г. либералы, в том числе и умеренные, отказались от принципа монархизма, вы­сказались за республиканскую форму государственного устройства,

Но если форма государственного устройства, по мнению либеральных теоретиков, могла под­лежать изменению, то Россия должна была сохраниться как унитарное государство. В то же вре­мя, либералы различной ориентации по-разному намечали пути решения национального вопроса, сходясь в том, что достаточно предоставить всем гражданам без каких-либо национальных ограни­чений всю совокупность гражданских и политических прав. Так, октябристы и прогрессисты допу­скали некоторые элементы автономного устройства для Финляндии. В свою очередь, кадеты шли значительно дальше. По их мнению, после политического освобождения страны от автократиче­ского режима, автономию получали Польша и Финляндия, что касается решения национального вопроса в самой России, то кадеты выступали за постепенность его решения. В начале всем народ­ностям предоставлялось право культурно-национальной автономии, а в перспективе права нацио­нальностей подлежали дальнейшему расширению. В принципе кадеты не были против и националь­но-территориальной автономии, которая однако ничего общего не имела с федерализмом и тем бо­лее с предоставлением народностям, населяющим Россию, права политического самоопределения вплоть до отделения.

Проводя последовательно принцип разделения властей, либералы выступали за сильную зако­нодательную, исполнительную и судебную власть, пределы функций которых четко фиксируются

Предисловие 8

в Конституции. Баланс властей обеспечивал, по их мнению, политическую стабильность в стране, создавая условия и предпосылки для гармонического развития всех сфер общественной жизни. Либеральные теоретики разработали систему мер, направленных на создание фундамента граждан­ского общества и правового государства. В основе ее лежали реформы, обеспечивающие права личности: гражданские, политические, экономические.

Для предотвращения социальных переворотов либералы предлагали комплекс реформ, направ­ленных на развитие экономики страны и решение аграрно-крестьянского вопроса, на проведение радикальных социальных изменений в обществе, подъем образования, культуры и науки.

В пореформенный период в России шло бурное развитие капиталистических отношений, хотя и медленно, но возникали и формировались элементы гражданского общества и правового госу­дарства. Основная цель либералов как раз и заключалась в том, что следует дать простор для ста­новления и дальнейшего развития этих естественных ростков, расчистить путем системных ре­форм путь для формирования гражданского общества и правового государства. Однако эти наме­рения, имеющие под собой вполне реальную материальную основу, наталкивались на противодей­ствие власти. Блокирование либеральных реформ на политическом уровне вело к дестабилизации обстановки в стране, расчищало путь для распространения в обществе более радикальных вариан­тов выхода из политического тупика, включая насильственные методы. После Февральской рево­люции 1917 г. ситуация в стране коренным образом изменилась. Но стабильной она не стала, что в свою очередь затрудняло проведение реформ Временным правительством.

Самые радикальные модели преобразования России были выдвинуты партиями социалистиче­ской ориентации. Исходной посылкой для них было не эволюционное, а революционное обще­ственное переустройство. Приверженность насильственным способам общественного преобразова­ния являлась объективной основой для сближения и взаимодействия партий социалистической ориентации. Однако на практике этого в России не произошло. Расхождение в области теории (на концептуальном уровне) оказалось настолько глубоким и непреодолимым, что партии социалисти­ческой ориентации в той или иной степени могли (и взаимодействовали) только на этапе выполне­ния общей разрушительной задачи — свержения самодержавия. После реализации этой задачи с особой силой проявилось противоборство партийных идеологий и ментальностей, приведшее в ко­нечном счете к установлению диктатуры одной партии — большевиков. Парадокс истории состоит в том, что чем больше российские идеологи социализма осознавали, что сам по себе этот обще­ственный строй является «музыкой далекого будущего», тем ожесточеннее велась борьба между и внутри партий и движений социалистической ориентации.

В конкретных условиях России любые планы социалистического переустройства общества не имели реальных материальных предпосылок для их реализации. Разумеется, теоретические модели такого рода имели право на существование, но прежде всего только как теоретические. Отсутст­вие реальной материальной основы для осуществления социалистической идеи не могли не ощу­щать (и ощущали) ее носители. Одни из них стремились обнаружить требующиеся предпосылки в традиционных структурах, общественных настроениях и устремлениях (крестьянская община), в народном менталитете (отчуждение от частной собственности, коллективизм). Другие теоретики (прежде всего социал-демократы) социалистические преобразования в России мыслили в рамках мировой революции, которая компенсирует недостающие материальные предпосылки за счет со­действия международного пролетариата. Характерно, что и одни и другие считали принципиально важным захватить власть и максимально использовать ее рычаги для насильственной реализации социалистических моделей. Естественно, центр тяжести теоретической, а затем и практической деятельности партий и движений социалистической ориентации сводился к насильственному свер­жению существующего авторитарного режима, прерыву преемственности власти и созданию прин­ципиально иной системы государственного устройства.

Партии социалистической ориентации, признававшие только демократическую республику, ни­гилистически относились к унитарному типу российской государственности. Теоретики социали­стических партий являлись сторонниками федеративного устройства государства и считали воз­можным предоставить народностям право на самоопределение вплоть до политического отделения.

Коренной ломке, с точки зрения социалистов, подлежала и вся прежняя экономическая и фи­нансово-кредитная система России. По существу речь шла о ликвидации (сразу или же поэтапно) частной собственности и создании экономики социалистического типа,

Теоретические модели общественного переустройства России конкретизировались в програм­мах политических партий и движений. В них намечались более или менее конкретные этапы пре-

9 Предисловие

образований, их содержание и комплекс мер, которые необходимо осуществить. Формулировка программных требований носила более доступный, понятный для массового восприятия характер. По существу программы политических партий являлись важнейшим составным элементом и даже стимулятором политической борьбы в России. Одна из важнейших функций их состояла в том, что­бы определить тот или иной политический выбор для общества, мобилизовать его (или его большую часть) на борьбу за тот или иной общественный идеал.

Идеологические установки, менталитет и условия политической жизни России оказали боль­шое влияние на формирование (складывание) организационных структур различных политических партий. Традиционалистские модели охранительного и консервативного характера в значительной мере способствовали тому, что правые монархические (черносотенные) партии и организации дей­ствовали легально и получали поддержку авторитарного режима и его структур. Легально же дей­ствовали и некоторые либеральные партии консервативной ориентации (октябристы). Однако по­давляющее большинство политических партий в императорской России, в том числе и некоторые либеральные, были нелегальными. Нелегальное существование социалистических партий в свою очередь накладывало отпечаток на их организационную структуру, состав и численность и явля­лось одним из дополнительных стимуляторов межпартийной и внутрипартийной борьбы.

Несмотря на значительное число политических партий в России, количество их членов было невелико. В 1906-1907 гг. совокупная численность членов всех партий составляла примерно 0,5 процента от общей численности населения России, а после победы Февральской революции она возросла примерно до 1,2—1,5 процента. В промежутке между этими двумя хронологически­ми датами прослеживается тенденция сокращения количества партий и их численности.

Довольно быстро с политической сцены сошли партии и организации торгово-промышленной буржуазии, потерпевшие провал на выборах в 1 Государственную думу. Эфемерными оказались и некоторые либеральные партии (демократических реформ, мирнообновленцы и т.п.) Многие партии раскололись на фракции или же из них выделились самостоятельные партии, фактически только партии кадетов удалось избежать раскола.

Между первой и второй революциями в России практически все без исключения партии пере­живали идейный и организационный кризис, а для многих из них его так и не удалось преодолеть. Значительно сократилось число их местных организаций, были нарушены (или же вовсе прекраще­ны) связи между центральными органами партий и местными комитетами или отделами. Социали­стические партии вообще вынуждены были перенести свои руководящие органы за границу или же создать систему параллельных органов центрального руководства местными организациями. В значительной степени были расбалансированы связи между партийными «штабами» и думскими фракциями.

В изменившихся политических условиях после Февральской революции наблюдается повсеме­стное восстановление и возрождение местных партийных организаций. Особенно интенсивно шел рост партий в национальных регионах. Все партии (за исключением черносотенных союзов) стали легальными. Ряд прежних партий, превратившихся из промонархических в республиканские, вы­нужден был сменить название.

За 12 лет существования многопартийности в России значительные изменения претерпели вза­имоотношения партий с массами. Одни из них (правомонархические партии) теряли свою социаль­ную опору, происходил неуклонный отход от них масс. Другие же (социалистические партии), не­смотря на временные спады активности, свою социальную опору расширяли, укрепляя связи с массовыми движениями. Основной причиной изменения партийной ориентации масс была неспо­собность власти решить коренные социально-экономические и политические вопросы, вывести страну из кризиса. По мере обострения общенационального кризиса и, как его следствие, ослаб­ления центральной и местной власти, усиливались деструктивные процессы и среди консерватив­ных партий, поддерживающих данный режим. С падением в ходе Февральской революции 1917 г. царского самодержавия довольно быстро с политической арены сошли и консервативные партии и организации. С другой стороны, углубление деструктивных явлений в самых различных сферах об­щественной жизни усиливало партии социалистической ориентации и уменьшало шансы либераль­ных партий выйти из структурного кризиса мирным путем.

Политическая ситуация осложнялась и тем обстоятельством, что после Февральской револю­ции в стране сложилось двоевластие. Причем обе власти (Временное правительство и Советы ра­бочих и солдатских депутатов) возникли явочным порядком и по существу не были легитимны. Пе­ретягивание каната в ту или другую сторону привело к падению авторитета власти вообще, В стра-

Предисловие 10

не, наряду с деструктивными процессами в области экономики и финансово-кредитной системы, по нарастающей развивались анархические и экстремистские тенденции, в круговорот которых вовлекались все большие массы населения. Постепенно образовался вакуум власти, чем не замед­лили воспользоваться наиболее организованные и дисциплинированные партии, прежде всего большевики, открыто заявившие о готовности взять на себя ответственность за дальнейшие судьбы страны.

Экстремистские и анархистские тенденции по мере нарастания кризиса общества находили живой отклик в массовом настроении, прекрасно ложились, как на традиционный, так и на изме­нившийся менталитет наиболее обездоленных социальных групп и слоев населения. Массовым со­знанием прекрасно воспринимались простые и доходчивые формулы: Земля, Мир, Социальная справедливость и т.п. Массы с их коллективистской психологией были чужды восприятию индиви­дуализма, частной собственности, личного предпринимательства. Именно поэтому социалистиче­ские идеи, распространяемые большевиками, меньшевиками, эсерами и анархистами, активно востребовались массовым сознанием, находили в нем отклик и понимание. Плохо разбираясь в разно­го рода социалистических теориях, массы воспринимали социалистические идеи прагматически, ве­ря в то, что их реализация позволит улучшить жизнь, сделать ее более справедливой, материально обеспеченной, гуманной, а как будет называться строй, при котором наступит это улучшение, их мало интересовало. Перевод социалистических идей на понятный и доступный широким массам язык обеспечил успех прихода левосоциалистических радикально-революционных партий к власти.

События Октября 1917 г. вызвали коренные изменения во всем спектре политических партий России. Мягкие конституционные формы преследования правомонархических партий, предприни­мавшиеся Временным правительством, были заменены жесткими диктаторскими методами запре­щения и физического уничтожения их лидеров. Ненависть большевиков к либеральной буржуазии поставила декретом СНК от 28 ноября 1917 г. вне закона партию кадетов, ее лидеры подлежали аресту, а периодическая печать закрытию,

В результате устанавливается диктатура одной политической партии. Ее вождь уже в первые месяцы фактически признает превращение этой организации в верховный государственный орган, использует при этом термин «большевистская пролетарская власть». Даже формально существо­вавшая некоторое время многопартийность, представлявшая собой тактический блок с партиями, разделявшими основные принципы большевистской доктрины, становится все более раздражаю­щим фактором для новой политической элиты. И дело, наверное, вовсе не в «мятеже» левых эсе­ров и террористических акциях анархистов. По своей политической генетике, партийному естест­ву большевизм не мог делить власть с кем бы то ни было. Еще осенью 1918 года Г.Зиновьев от­кровенно заявлял, что свободно может существовать «только партия большевиков, другие же пар­тии мы не можем терпеть».

И здесь слово не расходилось с делом. Создав репрессивно-карательные органы и подчинив их напрямую собственной политической воле, большевики начинают методичную борьбу, направлен­ную на уничтожение политических оппонентов. В марте 1919 г. на заседании Политбюро ЦК РКП(б) было предложено прессе «усилить травлю левых эсеров». Но прессой, к несчастью для бывших союзников, дело не ограничилось. Уже 1 июля зампред ВЧК Ксенофонтов рассылает по своему ведомству циркулярное письмо «О работе секретного отдела ВЧК». Партия левых эсеров по своей политической позиции и тактике провозглашалась одним из самых опасных врагов Со­ветской власти. Перед нами, говорилось в нем, — встали подлинные, правда сумасшедшие, но все же яркие контрреволюционеры, ни в чем не отличающиеся от колчаковцев и деникинцев. Предла­галась организация системы слежки и арестов представителей этой партии, невзирая на занимае­мые ими ответственные посты.

Меньшевики же признавались мало активными и не опасными. Всю работу против них намеча­лось направить на углубление раскола между различными группировками. Главной задачей счита­лось — «взять на учет всех меньшевиков, следить за их настроениями и литературой».

В циркуляре упомянутого чекистского руководителя за октябрь того же года давалась подроб­ная инструкция инспекторам, ведшим дела «антисоветских партий». Таковые, помимо наблюдений за отдельными членами данной партии, обязаны были следить за общим ходом деятельности пар­тии или организации, за «всей ее жизнью», должны были знать все и вся. «Цель достигнута будет тогда, когда инспектор по первой необходимости может ликвидировать порученную ему организа­цию и представить не только солидный следственный материал, но и обвинительный». В задачу инс­пекторов вменялось также создание «гибкого и прочного информационного, массового аппарата, до-

11 Предисловие

биваясь при этом, чтобы каждый коммунист был ...осведомителем», Предлагалось проявлять боль­шую инициативу в получении секретной информации путем вербовки прислуги в гостиницах, парик­махеров, извозчиков.

О том, что такой информационный аппарат создавался весьма оперативно, свидетельствует де­ятельность осведомительного отделения. Это отделение имело в своей структуре группы: 1) по борьбе с социалистическими партиями, к которым относились анархисты, левые и правые эсеры, эсеры-максималисты, группа «Единство», энесы, трудовики. 2) по борьбе с белогвардейскими пар­тиями, куда входили кадеты, октябристы, союз русского народа, союз Михаила Архангела и «чер­носотенное духовенство». При каждом уполномоченном имелись осведомители, или, как говори­лось в ведомственном документе, «внутренняя разведка, составленная из бывших членов противо-советских партий, перешедших в наши ряды, и из наших товарищей, тем или иным образом сумев­ших войти в связь с контрреволюционными партиями... Необходимо, чтобы они занимали какую-либо должность на советской или частной службе, но чтобы эта работа не отнимала слишком мно­го времени».

В конце января и начале февраля 1921 года за подписью управляющего делами ВЧК Ягоды и начальника секретного отдела Самсонова выходят два циркулярных письма «О партии социали­стов-революционеров (правых или центра)» и «О партии с-д (меньшевиков)». Если первых как пар­тию, «принципиально отвергающую диктатуру рабочего класса и советскую форму правления», следовало «совершенно уничтожать и ликвидировать», то меньшевиков, объявленных «агентами для поручений, которые состоят при империализме и орудуют в рабочей среде», необходимо было разоблачать, через осведомительский аппарат парализовать их деятельность и пытаться всемерно дискредитировать путем предъявления обвинений за должностные преступления.

Новый виток эскалации преследования социалистических партий приходится на лето 1921 го­да. Во многом позаимствовав у них идею новой экономической политики, Ленин сделал все, чтобы не допустить нэп политический, 26 июня он пишет записку Молотову, в которой поручает органам ВЧК выработать на лето и осень этого года и начало следующего «систематический план» мер по ликвидации партий эсеров и меньшевиков. «В ответ на задание Владимира Ильича» такой план не­медленно разрабатывается ведомством Дзержинского. Намечается «провести массовые операции в государственном масштабе по правым и левым эсерам», а также «выкачать из деревни всех эсе­ров, засевших там в кооперативах, земотделах, наробразах, продорганах». В отношении же мень­шевиков также было решено «выкачать их, тем же путем, как и эсеров, из рабочих районов в деревню».

Очевидно, что работа по искоренению «политической крамолы» велась четко и масштабно. Уже 23 апреля по прямому проводу в Орловское губчека поступает указание: срочно приготовить­ся к приему в одиночки ста политических арестованных и приготовить надежную охрану. Через несколько дней направляются еще сто человек. Аналогичные распоряжения идут в Казань, Влади­мир, другие города. В шифрованной телеграмме председателю Воронежского губчека ставятся под сомнение данные губчека об отсутствии антисоветских партий или об их лояльности, губчека кри­тикуется за «скверную постановку или отсутствие секретного осведомления» по линии политпартий, от него требуют «ударной работы» в данной области и, прежде всего, «насаждение осведом­ления на фабриках, заводах, центрах губернии, совхозах, кооперативах, лесостарательных отря­дах, деревне». Начинается буквально «осведомительский психоз».

1922 год знаменуется высылкой из страны группы интеллигенции, как беспартийных, так и сочувствующих небольшевистским партиям. Летом того же года прошел тщательно сфабрикован­ный большевистским руководством процесс над правыми эсерами, вызвавший волну возмущения в западном мире. На состоявшейся в августе XII Всероссийской партийной конференции была принята специальная резолюция «Об антисоветских партиях и течениях», которая фактически сан­кционировала применение репрессий к политически инакомыслящим, обусловливая это «револю­ционной целесообразностью» в деле «подавления тех отживающих групп, которые пытаются за­хватить старые, отвоеванные у них пролетариатом, позиции». Таким образом, фраза выступившего на XI съезде РКП (б) в апреле 1922 года М.Томского о том, что «у нас много партий. Но в отличие от заграницы у нас одна партия у власти, а остальные в тюрьме» лишь логически подытожила си­туацию. И хотя процесс «добивания» политических партий еще имел некоторый временной «люфт» (в частности, письмо за подписью Молотова всем низовым парторганизациям от 4 июня 1923 года, где говорилось о «необходимости вырвать с корнем меньшевистские связи в рабочем

Предисловие 12

классе, окончательно дезорганизовать и разбить партию меньшевиков), но их «исторический крах» в тех условиях стал неизбежен.

Установление большевистской диктатуры привело к ликвидации первой в истории России мно­гопартийности. Ее новое возрождение состоялось только через семь десятилетий уже в иное ис­торическое время и в уже ином обществе.

Предлагаемое энциклопедическое издание призвано познакомить читателя с фактической исто­рией многопартийности, не навязывая ему в очередной раз новую концепцию политических пар­тий. Внимательный и, полагаем, непредвзятый анализ содержащейся в этом издании информации дает возможность читателю ориентироваться в российской партийной мозаике, понять смысл и ло­гику политического развития страны в начале XX века.

История политических партий рассматривается в границах бывшей Российской империи, по­скольку любой иной подход ведет к искажению всего процесса становления и функционирования многопартийности. При этом следует отметить значительные трудности, возникшие перед редкол­легией и авторским коллективом после распада СССР. Существовавшее в течение многих десяти­летий творческое сотрудничество и научные связи с учеными ряда республик, в силу известных причин, оказались нарушенными, что затруднило подготовку статей по истории национальных пар­тий и движений. Отчасти эти трудности удалось преодолеть, хотя вновь (и в который уже раз!) следует констатировать, что история национальных партий и движений продолжает нуждаться в более глубоком, а главное непредвзятом, изучении и осмыслении.

Данное издание включает более 900 статей трех типов. Из них более 130 посвящено истории политических партий. Эта цифра несколько расходится с данными приложения № 1. К сожале­нию, по ряду причин (прежде всего неразработанности истории многих партий, особенно в наци­ональных регионах) не удалось подготовить статьи по всем партиям и организациям. Представля­ется, что для решения этого вопроса необходимы совместные усилия специалистов различных го­сударств, ранее входивших в состав СССР. 127 статей посвящено печатным органам ведущих пол­итических партий. В приложении № 8 приведены сравнительно полные (хотя и не исчерпываю­щие) сведения о количестве газет и журналов, издаваемых политическими партиями и организаци­ями только в 1917 году. Остальные статьи относятся к категории персоналий, политических био­графий лидеров и видных функционеров политических партий. В приложения № 2—7 включены списки членов ЦК шести ведущих политических партий России того времени (Союза русского на­рода, «Союза 1 7 октября», прогрессистов, кадетов, социал-демократов и эсеров) с краткими био­графическими сведениями о них.

Издание подготовлено большим коллективом отечественных и зарубежных историков, любез­но согласившихся принять участие в создании энциклопедии.

Ассоциация выражает признательность В.Д.Дзодзиеву за поддержку, оказанную проекту на на­чальной стадии его реализации.

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

ОСНОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ

arp. — аграрный

адм. — административный

акад. — академик

антропол. — антропологический

арт. — артиллерийский

балт. — балтийский

б-ка — библиотека

бр. — брат, братья

буд. — будущий

бурж. — буржуазный

б-ца — больница

быв. — бывший

в осн. — в основном

в т.ч. — в том числе

вел. — великий

верх. — верхний, верховный

внеш. — внешний

внутр. — внутренний

воен. — военный

вол. — волость, волостной

восп. — воспоминания

восст. — восстание

вост. — восточный

всерос. — всероссийский

вып. — выпуск

высш. — высший

газ. — газета

гв. — гвардейский

ген. — генерал

геогр. — географический

герм. — германский

г-зия — гимназия

гл. — глава, главный

гл. обр. — главным образом

гор. — городской

горн. — горный

гос. — государственный

гос-во — государство

гр. — граф, группа

гражд. — гражданский

губ. — губерния, губернский

д. — деревня

Д.Восток — Дальний Восток

д.с.с. — действительный статский

советник

д.ч. — действительный член дел. — делегат

демокр. — демократический деп. — депутат деп-т — департамент дес. — десятина дипл. — дипломатический дир. — директор дисс. — диссертация док-т — документ д-р — доктор др. — другой

е.и.в. — его императорское вели­чество

европ. — европейский

ежегод. — ежегодный

ежедн. — ежедневный

ежемес. — ежемесячный

еженед. — еженедельный

ж. — журнал

ж.д. — железная дорога

ж.-д. — железнодорожный

зав. — заведующий

загран. — заграничный

зам. — заместитель

зап. — западный, записки

заруб. — зарубежный

з-д — завод

зем. — земельный

зол. — золото

и.д. — исполняющий должность

и.о. — исполняющий обязанности

изд. — издание, издан, издатель

изд-во — издательство

им. — имени

имп. — император, императорский

иностр. — иностранный

ин-т — институт

иск-во — искусство

ист. — исторический

кав. — кавалерийский

кавк. — кавказский

канд. — кандидат

к.-л. — какой-либо, кто-либо

клас. — классовый

кн. — книга, князь

кол-во — количество

ком. — командир

команд. — командующий

кон. — конец

контррев-ция — контрреволюция

конф. — конференция

корр. — корреспондент

Кр. — Красный

крест. — крестьянский

крест-во — крестьянство

к-рый — который

к-т — комитет

культ.-просвет. — культурно-про­светительский

лев. — левый

л.-гв. — лейб-гвардии

либер. — либеральный

лит. — литературный

лит-ра — литература

м. — местечко

матем. — математический

мат-лы — материалы

мед. — медицинский

мес. — месяц

мин. — министр

мин-во — министерство

мл. — младший

мн. — многие мор. — морской

МОСК. — МОСКОВСКИЙ

муз. — музыкальный

мусульм. — мусульманский

наиб. — наиболее

напр. — например

нар. — народный

нас. — население

наст. — настоящий

науч. — научный

нац. — национальный

нач. — начало, начальник, началь­ный

нед. — неделя

неизв. — неизвестный

нек-рый — некоторый

нелег. — нелегальный, нелегально

неск. — несколько

о. — остров

об-во — общество

обл. — область, областной

о-в, о-ва — остров, острова

одноврем. — одновременно

ок. — около

окр. — округ, окружной

опубл. — опубликован, опублико­ванный

орг. — организационный

орг-ция — организация

осн. — основан(ный), основной

отд. — отдел, отдельный, отделение

отеч. — отечественный

п. — пункт

парт. — партийный

пед. — педагогический

пер. — перевод

первонач. — первоначально, пер­воначальный

петерб. — петербургский

петрогр. — петроградский

пех. — пехотный

пл. — площадь

погран. — пограничный

под команд. — под командованием

под рук. — под руководством

пол. — половина

полит. — политический

полиц. — полицейский

пом. — помощник

пост. — постановление

поч. — почетный

прав. — правый

правосл. — православный

пр-во — правительство

пред. — председатель

предисл. — предисловие

предст. — представитель

През. — Президиум

през. — президент

прил. — приложение

Список сокращений 14

прогресс. — прогрессивный

прод. — продовольственный

произ-во — производство

пролет. — пролетарский

пром. — промышленный

пром-сть — промышленность

проф. — профессор, профессио­нальный

псевд. — псевдоним

психол. — психологический

публ. — публичный

р. — река

разл. — различный

рев. — революционный

рев-ция — революция

ред. — редактор, редакция

религ. — религиозный

респ. — республика, республикан­ский

р-н — район

рос. — российский

рук. — руководитель

с. — село

с. х-во — сельское хозяйство

сан. — санитарный

сб. — сборник

св. — свыше, святой

с.-д. — социал-демократ, социал-демократический

с.-д-тия — социал-демократия

сев. — северный

секр. — секретарь

сел. — селение, сельский

сер. — середина, серия

сиб. — сибирский

слав. — славянский

след. — следующий

см. — смотри

собр. — собрание

сов. — советский

совм. — совместно

совр. — современный

сотр. — сотрудник

сохр. — сохранился

соц.-экон. — социально-экономи­ческий

соч. — сочинение

спец. — специальный

с.-р. — социалист-революционер, социал-революционный

ср. — сравни

ст. — станция, статья, старший

стр-во — строительство

стрелк. — стрелковый

суд. — судебный

с.-х. — сельскохозяйственный

т. — том

т.е. — то есть

т.к. — так как

т.н. — так называемый

т.о. — таким образом

т-во — товарищество

текст. — текстильный

телегр. — телеграфный

телеф. — телефонный

терр. — территория, территориаль­ный

техн. — технический

технол. — технологический

тов. — товарищ

торг. — торговый

тр. — труды

тыс. — тысяча

у. — уезд

уголов. — уголовный

ун-т — университет

уч. — учебный, учился

уч-ся — учащийся

уч-ще — училище

фаб. — фабричный

фаб.-зав. — фабрично-заводской

фам. — фамилия

физ. — физический

филол. — филологический

филос. — философский

финанс. — финансовый

финл. — финляндский

ф-ка — фабрика

ф-т — факультет

х-во — хозяйство

хим. — химический

хоз. — хозяйственный

христ. — христианский

худ. — художественный

церк. — церковный

ч. — часть

чел. — человек

четв. — четверть

числ. — численность

чл. — член

чрезв. — чрезвычайный

экз. — экземпляр

экон. — экономический

этногр. — этнографический

юж.— южный

яз. — язык

Примечания.

1. Применяются сокращения слов, обозначающих государственную, языковую или национальную при­надлежность (напр., англ. — анг­лийский, рус. — русский), назва­ние месяцев (напр., апр. — апрель, апрельский).

2. В прилагательных и причастиях допускается отсечение окончаний и суффиксов: «альный», «анный», «ельный», «енный», «еский», «нальный», «ионный», «ский», «ованный» и др. (напр., центр., значит., естеств., жен.).