5. 2. Лингвистический анализ текста

Существует немало методик анализа текста, разнообразие которых обусловлено варьированием не только целей анализа, но и подходов к трактовке понятия ‘текст’: ведь «даже такой простой вопрос, что есть текст, не даёт простого ответа, но немедленно ведёт нас в чрезвычайное разнообразие теоретических подходов к лингвистике текста и к дискурс-анализу»¹. Как видим, разработка методики (т. е. системы параметров) лингвистического анализа текста затруднена отсутствием непротиворечивого определения термина текст. Такое определение, согласно правилам составления дефиниции, в качестве непременного условия его адекватности предполагает предварительное выявление двух понятий: ближайшего родового и ближайшего видового¹.

М. М. Бахтин подчёркивает: «Нужно уметь выделить предмет изучения и правильно его отграничить так, чтобы этим отграничением не оторвать его от существенных для него связей с другими объектами связей, вне которых и сам он становится непонятным»². Между тем, как будет показано ниже, понятие текста изучается специалистами в отрыве от ближайших таксономически связанных с ним понятий, что нарушает правила анализа понятия (см. разделы «Оппозитивный анализ» и «Компонентный анализ»), тем самым делая попытки определения понятия ‘текст’ бесперспективными.

Как известно, в настоящее время «активно ведётся поиск базовой единицы речи»³. Д. Хаймс в качестве таковой называет речевое событие (speech event), которое «может состоять из одного речевого акта, но часто включает несколько»⁴. Из этого определения следует, что простейшей единицей речевой коммуникации является речевой акт (РА) – фраза, используемая с определённой целью: констатировать факт, дать обещание, сделать предупреждение, задать вопрос, ответить на вопрос, отдать приказ (Стой! или Стоп!) и т. д. По нашим наблюдениям, РА может являться единицей:

1. Несамостоятельной – как звено монолога или диалога, например:

– Стой! – закричал он кучеру, по колено в снегу подбегая к карете.

– Чего надо? – отозвался кучер. (Л. Толстой. Два гусара)

Устная реплика адресанта Cтой! вполне может быть замещена функционально эквивалентной ему надписью STOP на дорожном знаке, которая так же, как и устный директивный акт, предлагает адресату прекратить движение. Подобного рода надписи (Выход) и знаки (P ‘Парковка’) бывают функционально эквивалентны ответам на актуальные для данной конситуации вопросы (Где выход? Где парковка?). Иногда такой ответ может быть полным:

Попадались почти смытые дождём вывески с кренделями и сапогами, кое-где с нарисованными синими брюками и подписью какого-то Аршавского портного; где магазин с картузами, фуражками и надписью: «Иностранец Василий Федоров»; где нарисован был бильярд с двумя игроками во фраках, в какие одеваются у нас на театрах гости, входящие в последнем акте на сцену. Игроки были изображены с прицелившимися киями, несколько вывороченными назад руками и косыми ногами, только что сделавшими на воздухе антраша. Под всем этим было написано: «И вот заведение». (Н. В. Гоголь)

2. Самостоятельной, как, например, РА, лежащие в основе пословицы, поговорки, скороговорки, загадки, некоторых эпитафий, дразнилки, моностиха:

Большая хитрость в том, чтоб хитрость скрыть уметь.

Ив. Хемницер

Самостоятельный РА может быть развёрнут в более или менее обширный период, что наблюдаем на примере этого стихотворения М. Ю. Лермонтова:

Когда волнуется желтеющая нива, И свежий лес шумит при звуке ветерка, И прячется в саду малиновая слива Под тенью сладостной зеленого листка; Когда росой обрызганный душистой, Румяным вечером иль утра в час златой, Из-под куста мне ландыш серебристый Приветливо кивает головой;

Когда студёный ключ играет по оврагу И, погружая мысль в какой-то смутный сон, Лепечет мне таинственную сагу Про мирный край, откуда мчится он, – Тогда смиряется души моей тревога, Тогда расходятся морщины на челе, – И счастье я могу постигнуть на земле, И в небесах я вижу Бога.

Существует мнение, что текст способен состоять из одной фразы и даже одного слова. Думается, что статус текста приобретает лишь самостоятельный РА, вне зависимости от его протяжённости. Если это так, то текст может быть определён как любое самостоятельное словесное произведение.

Невнимание к рассмотренной выше дихотомии приводит к отождествлению текста, в частности самостоятельного РА, либо с репликой (т. е. несамостоятельным РА), либо с её функциональным эквивалентом. Так, Р. де Богранд и В. Дресслер пишут: «STOP – это текст, находяшийся на дорожном знаке»¹; К. Уэйлз полагает, что «текст может состоять лишь из одного предложения или высказывания, как, например, надпись Выход или дорожный знак STOP»²; Г. Уиддоусон трактует дорожный знак «P» ‘Parking’ как «однословный текст»³. В монографии В. Дресслера и Л. Барбарези читаем: «Дискурс может быть определён как ряд взаимосвязанных текстов. Размер текста не является критерием для его дефиниции, а значит он может варьировать от однословного восклицания до целой книги или от краткой реплики в разговоре до пространного высказывания. Разговор должен быть квалифицирован как дискурс, поскольку он состоит из двух или более взаимосвязанных текстов (т. е. реплик) [курсив наш. – В. М.]»⁴. Такое приравнивание имеет глубокие корни, ср.: «Sensus enim verborum textus videtur esse hic: homines non pares sunt sustinendae irae divinae» ‘Смысл сего слов сплетенья дóлжно так разуметь: Не все люди равно подвергнутся гневу Господнему’⁵. В этой же связи приведём следующее определение: «ТЕКСТ. 1. Рассуждение или сочинение, к которым написаны примечания либо комментарий. 2. Стих или выдержка из Писания, которые пастырь избирает как предмет рассуждения. 3. Любая выдержка из Писания, используемая как довод для доказательства какой-л. доктрины. 4. Устар. Евангелие»⁶.

К пессимистическому выводу о «принципиальной неопределимости понятия ‘текст’»⁷ исследователей приводят не только неотделённость данного понятия от указанных выше смежных категорий, но и неясность категориального статуса признаков текста, относимых к разряду критериев текстуальности, а значит и параметров его анализа. В качестве таких критериев называют письменную форму, завершённость, связность, наличие заголовка, «целенаправленности и прагматической установки»¹ и др. Е. С. Кубрякова, рассмотрев названные критерии текстуальности, отмечает: «Все выделенные здесь критериальные признаки текста (кроме последних) могут быть поставлены под сомнение и оспорены»². Эти и некоторые иные свойства текста следует считать хотя и второстепенными по отношению к признаку ‘самостоятельность’, но тем не менее значимыми в классификационном отношении. Рассмотрим их с этой точки зрения.

1. Письменная форма: «Текст сам по себе – это слова на странице»³. С этим мнением связаны: а) трактовка текста как «основной части книги – без примечаний, комментария, глоссариев, указателей и приложений»⁴; б) закрепление термина текст за письменной речью, термина дискурс – за устной⁵; в) вывод о том, что «текст – это запись дискурса»⁶. Получается (ad absurdum), что до появления письменности текстов не было. Однако в ту отдалённую эпоху тексты устного народного творчества («Илиада» и «Одиссея», «Калевала» и др.) по определению существовали только в устной форме. Вальтер Онг, критикуя трактовку текста как феномена исключительно письменной культуры, подчёркивает, что «формы устного творчества развивались на протяжении десятков тысяч лет до появления письменности и с письмом явно никак не связаны»⁷. С учётом данного факта все тексты по отношению к форме речи желательно подразделить на две категории: устные и письменные. Любой письменный текст может быть озвучен, любой устный – записан, в связи с чем Кэрол Пастернак предлагает различать текст письменный и записанный, ибо последний «наследует значимые элементы вокальности от своего устного прародителя», и «его читатель реконструирует голос автора»⁸, т. е. ритмику, интонации, паузы, темп, особенности произношения.

Более устойчивой представляется позиция учёных, полагающих, что «нельзя ограничивать идею грамотности печатаньем, а идею текста – письмом»⁹, что текст есть «артефакт из звуков или письменных знаков»¹⁰. Устный текст генетически первичен по отношению к письменному и, хотя в эпоху доминирования письменной речи этот факт не выглядит очевидным, «литература произрастает именно из устного исполнения»¹¹.

2. Завершённость. Представление о трёхчастной схеме и обязательной завершённости текста восходит к античной риторике, в которой вступление (exordium), основная часть (narratio) и концовка (conclusio) входили в число необходимых структурных частей ораторской речи. Вместе с тем, ещё В. М. Жирмунский отметил, что «одной художественной завершённостью ещё не измеряются значительность и ценность поэтического произведения»¹. В некоторых случаях действительно можно говорить об эстетике, поэтике и риторике «намеренной незавершённости», ср.: