yur_ev_r_a_sovremennaya_analiticheskaya_filosofiya_prava_sus

1.2.2 Дж. Л. Остин о различии между констативными и перформативными актами

«внешнего» по отношению к нему мира, а инструментом его преобразования. Язык и действие понимаются как одно целое. В работе «Слово как действие» Дж. Остин обращает внимание на то, что не все утверждения являются утверждениями о фактах10. Безусловно, язык описывает мир в модальности истинного/ложного положения дел, но, тем не менее, существуют такие способы употребления языка, которые связаны и с преобразованием мира – они не истинны и не ложны, но в то же время не являются бессмысленными. Сюда относятся приказы, команды, восклицания – это такие высказывания, которые в момент осуществления уже совершают действие. Таким высказываниям Дж. Остин дает название «перформативных».

Пример констативного высказывания: «стул стоит в комнате». Данное высказывание является либо истинным, либо ложным. Пример перформативного высказывания: «перенеси стул из комнаты». Данное высказывание фиксирует не истинное или ложное положение дел, а выражает собой требование определенного действия.

Утверждения, относящиеся к сфере права, не являются констативными (констативы) утверждениями, а исключительно перформативными.

«И лишь широко распространенная навязчивая идея, что юридические высказывания – пишет Дж. Остин – и те высказывания, которые встречаются в «юридических актах», непременно должны быть утверждениями, либо истинными, либо ложными, воспрепятствовала более ясному, чем у нас, пониманию сущности юридических актов»11.

Примеры:

«Да, согласен» – высказывание в ходе брачной церемонии после вопроса о согласии взять в жены такую-то женщину.

«Нарекаю судно “Королева Елизавета”» – слова, сопровождающие разбивание бутылки о нос судна.

«Держу пари на шесть пенсов, что завтра будет дождь».

Произнесение высказывания и есть осуществление действия. Когда человек говорит в процессе бракосочетания «да», то он не сообщает о нем, а участвует в его свершении.

Однако не все так просто, если говорить об этом различении. Например, высказывание «он его ударил» имеет фактическую сторону – в нем описывается определенное положение дел – истинное или ложное, но в тоже время высказывание «он его ударил» может быть сказано в определенных обстоятельствах, где истина, а где ложь устанавливается проведением процедур

10Остин Дж. Л. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVII. М.: прогресс, 1986. С. 22-130.

11Остин Дж. Л. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVII. М.: прогресс, 1986. С. 22-130.

11

особого рода. Ведь с одной стороны, «он его ударил» может рассматриваться как фактическое состояние мира, с другой стороны, в рамках судебных слушаний то же самое высказывание может устанавливать определенное состояние мира. Когда судья говорит «он его ударил», то тем самым, он создает (воссоздает) истинное или ложное положение дел. При этом фактическая ложность данного установления может ничего не менять с точки зрения последствий для обвиняемого.

Поэтому предметом особого анализа у Дж. Остина становятся обстоятельства, препятствующие проведению какой-либо социальнокоммуникативной процедуры. Условиями ее успешности у Дж. Остина считаются:

1)наличие конвенциональной процедуры, в которую входит произнесение необходимых слов определенными лицами в соответствующих обстоятельствах (А. 1);

2)лица и обстоятельства должны быть пригодны для проведения процедуры (А. 2);

3)процедура должна выполняться участниками правильно (В. 1);

4)и полностью (В. 2);

5)лица, участвующие в процедуре, должны иметь подлинное намерение

ксовершению соответствующих поступков (Г. 1);

6)впоследствии они должны вести себя соответственно (Г. 2).

Далее, «акт говорения» в обычном смысле этого слова Дж. Остин называет осуществлением локутивного акта, а акт, который осуществляется в ходе говорения в противоположность самому говорению называется иллокутивным актом. Локуции – это акты говорения, иллокуции – акты, совершаемые при говорении. Дж. Остин под иллокутивностью понимает то, что он называет перформативностью, но с необходимыми аналитическими уточнениями и нюансами.

Локуция: «он сказал мне: “Застрели ее!”»; Иллокуция: «он настоял (посоветовал, приказал), чтобы я застрелил ее»;

Выделенный Дж. Остином также перлокутивный акт – это достижение особого результата в акте говорения. Особенность перлокутивных актов в том, что получаемое практическое следствие может быть достигнуто с помощью нелокутивных средств (угроза палкой, нацеливание ружья на адресата).

Перлокуция: «он уговорил (убедил) застрелить ее».

Локутивный акт обладает значением, а иллокутивный обладает силой («иллокутивной силой») к достижению определенного результата.

Тем самым можно зафиксировать следующие различия между констативными и перформативными актами:

1)в случае констативного высказывания мы отвлекаемся от иллокутивного аспекта речевой деятельности и концентрируемся на локутивном аспекте;

2)в случае перформативного высказывания мы уделяем наибольшее внимание иллокутивной силе и отвлекаемся от фактов.

12

Для становления аналитической философии права подобные исследования Дж. Остина имели большое значение в части развития Г. Хартом идеи о различении дескриптивных и аскриптивных высказываний12. Тем самым, перформативные высказывания отражают, в сущности, смысл правовых норм. Правовые акты дарения, наследования, вынесения наказания обнаруживают свою суть в своем конвенциональном характере. Источником правовых норм становятся определенные социальные и языковые обстоятельства. А процедура установления нормы должна производиться по определенным правилам уполномоченными на то участниками.

Итак, можно утверждать, что влияние «лингвистического поворота» на аналитическую философию права проходило по следующим параметрам. Во-первых, язык права – это определенная «языковая игра», где значения устанавливаются в результате практики употребления. Во-вторых, язык права – является и «миром» права в том отношении, что устанавливает определенные положения дел, которые обладают принудительной силой. В-третьих, правовые высказывания для Г. Харта являются не констативными, а перформативными, иными словами, они являются осуществлением какого-либо действия13.

Опорные понятия:

перформатив; теория неудач; локуция; иллокуция; перлокуция; констатив; языковая игра.

12См. «Язык как проблема аналитической философии права» и «Действие как проблема аналитической философии права».

13Однако здесь не учитывается, что принятию судебного решения может предшествовать стадия «судебного следствия», а в гражданском процессе – исследование и оценка доказательств в рамках судебного разбирательства. Важными представляются не только резолютивная часть, но и описательная и мотивировочная, где судьей определяются факты, имеющие значение для дела. Однако является ли определение фактов судьей неаскриптивным?

13

ГЛАВА 2. СОВРЕМЕННАЯ АНАЛИТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ ПРАВА

В рамках аналитической философии особое место занимает творчество Герберта Лайонела Адольфуса Харта (1907-1992). Публикация его работы «Понятие права» в 1961 году положила начало новому направлению «аналитическая философия права». Задачей, которую ставит перед собой Г. Харт – это прояснение языка права, освобождение его от противоречий как обыденного языка, так и теорий, которые, по его мнению, только «затемняют» сущность права. Любой мыслитель, так или иначе, использовал мотив «раскрытия» сущности права, «затемненного» различными понятийными конструкциями. В случае с Г. Хартом сюда относятся понимание права как приказа, совмещенного с угрозой; «молчаливого приказа» и «суверена, свободного от всяческих ограничений».

Имя Г. Харта еще до сих пор практически не известно отечественной философской традиции, в том смысле, что генезис его идей остается не проясненным. Публикация его самой знаменитой работы «Понятие права» до сих пор осталась практически незамеченной как юристами, так и философами14. Для, неискушенных в юридической терминологии философов, язык Г. Харта может показаться терминологически нагруженным и весьма специфическим. Для отечественных же юристов изучение современного англосаксонского юридического позитивизма представляется малоинтересным. Проблема так же и в том, что в отечественном философском образовании упор на «настоящую» междисциплинарность весьма слаб, а заявленный упор на преодоление этой ситуации в виде курсов «Философии науки», дает незначительные результаты. Между тем как философ права Г. Харт интересен с точки зрения аппликации философских исследовательских методов на сферу права, где помимо теоретических изысканий, он так же занимался и практической адвокатской деятельностью в течение восьми лет.

Исследовательская традиция, занимавшаяся творчеством Г. Харта, в

США и Великобритании выглядит следующим образом. Здесь стоит отметить труды Р. Дворкина15, П. М. С. Хакера16, Дж. Раза17, П. Т. Гича18, Д. Питчера19,

П. Е. Дэвиса20, Д. Йолтона21, Д. Холла22 и Н. МакКормика23. Что касается работ

14 Харт Г. Л. А. Понятие права. СПб.: Изд-во С.-Пб. ун-та, 2007.

15 Dworkin R. Law’s Empire. London: Fontana Press, 1986; Dworkin R. Law as Interpretation // Texas Law Review. 1982. Vol. 60. P. 527-550.

16Hacker P.M.S. Definition in Jurisprudence // The Philosophical Quarterly. 1969. Vol. 19, № 77. P. 343-347.

17Raz J. The Concept of a Legal System: An Introduction to the Theory of Legal System. Second Edition. Oxford: Oxford Clarendon Press, 1997.

18Geach P. T. Ascriptivism // Philosophical Review. 1960. LXIX. P. 221-225.

19Pitcher G. Hart on Action and Responsibility // Philosophical Review. 1960. LXIX. P. 226-235.

20Davis P. E. «Action» and «Cause of Action» // Mind. 1962. Vol. 71, №. 281. P. 93-95.

21Yolton J. W. Act and Circumstance // The Journal of Philosophy. 1962. Vol. 59, №. 13. P. 337-

350.

22Hall J. Analytic Philosophy and Jurisprudence // Ethics. 1966. Vol. 77, № 1. P. 14-28.

23MacCormick N., H. L. A. Hart. Second Edition. Stanford: Stanford University Press, 2008.

14

отечественных философов и юристов, то, прежде всего, стоит отметить В. В. Оглезнева24 и работы А. Б. Дидикина, С. Н. Касаткина25.

Можно выделить особо явные методы, постоянно использующиеся в аналитической философии права, именно, концептуальный анализ содержания права и телеологическая импликация.

Что такое концептуальный анализ? Предметом концептуального анализа являются понятия и идеи, имеющие отношение к праву. Концептуальный анализ связан с идеей, что понятия являются смыслами и значениями и направлен на содержание смысла соответствующего слова. Это отличается от юридической интерпретации текста. Юрист видит проблему в терминах выбора между теми или иными альтернативами, а аналитика интересуют сама ситуация выбора и сама наличествующая коллизия. Вопрос о природе коллизии – это сфера деятельности аналитика.

«Телеологическая импликация», означает, что принятие социальных целей подразумевается в терминах социальных мер и социального упорядочения. Термин был введен также аналитическим философом и критиком Г. Харта, Лоном Фуллером в работе «Мораль права»26. Где под ней Л. Фуллер понимает «минимальное содержание естественного права». Г. Харт признает, что социальные механизмы необходимы для продолжения существования. «Мы желаем знать, есть ли среди этих социальных механизмов те, которые могут быть осмысленно квалифицированы как естественные законы, открываемые разумом, и каково их отношение к принятым людьми законам и морали. Чтобы поднять этот или другой вопрос о том, как люди должны жить вместе, мы должны исходить из того, что их целью, в общем-то, является жить»27. Тем самым, несмотря на свой позитивистский генезис, аналитическая философия права имеет свою аксиологию и телеологию.

Что касается особенностей аналитической философии права, то ее следует сгруппировать следующим образом по наиболее отчетливым аспектам:

1.тезисы относительно проблемы языка права;

2.тезисы относительно проблемы действия;

3.тезисы относительно системы права.

24Оглезнев В. В. Г. Л. А. Харт и формирование аналитической философии права. Томск: Издательство ТГУ, 2012.

25Дидикин А. Б. Современные интерпретации натурализма в аналитической философии права

//Вестник Новосибирского государственного университета. Серия Философия. 2008. № 6(1). С. 5963; Дидикин А. Б. Формирование аналитической традиции в современной философии права // Sсhole. Философское антиковедение и классическая традиция. 2010. № 4(1). С. 149-165; Афонасин Е. В., Дидикин А. Б. Философия права. Новосибирск: Издательство Новосибирского государственного университета, 2006. 92 с. Касаткин С. Н. Основной труд Герберта Л. А. Харта (на публикацию русского издания книги «Понятие права») // Вестник Самарской гуманитарной академии. Серия

«Право». 2007. № 2. С. 5-15; Касаткин С. Н. Основные идеи «Поскриптума» Герберта Л. А. Харта // Вестник Самарской гуманитарной академии. Серия «Право». 2008. № 1. С. 3-27; Касаткин С. Н. Приписывание прав и ответственности в концепции Герберта Л. А. Харта // Вектор науки ТГУ. 2010. № 3(3). С. 83-88.

26Фуллер Л. Л. Мораль права. М.: ИРИСЭН, 2007.

27Харт Г. Понятие права. С. 194.

15

2.1Язык как проблема аналитической философии права

Всвое время Джоном Остином поставлена задача анализа систем позитивного права, для выделения их некой общей сущности. Это могло бы отличить право от иных явлений социальной жизни. Часто определение правовых понятий происходило в соотнесении с моралью. Проблема заключается в следующем: во-первых, системы позитивного права изменчивы исторически, а во-вторых, содержание понятий является смутным. Ядро понятия поддается определению, а сопутствующие признаки в других случаях от этого определения ускользают. Если ядром понятия является «убийство», то «убийство, совершенное по неосторожности, халатности и т. д.» является периферийным значением, которое устанавливается в рамках судебной практики. Подобное возражение относительно теории Дж. Остина было принято в рамках прецедентной системы.

Однако, Г. Харт продолжает попытки Дж. Остина к построению такой методологии, которая бы учитывала особенности юридического языка. Г. Харт утверждает, что понятия права не определяются через родовое и видовое отличие как множество остальных слов обыденного языка. Например, «собака», «стул» можно определить через род и вид («животное», «млекопитающее», «хищник»; «мебель», «часть гарнитура»).

«Вполне можно сказать, – пишет Харт, – что слово “стул” непосредственно прикреплено к определенного рода вещи (а также “подразумевает” или “обозначает” ее), в данном случае – к некоему предмету

мебели. Сходным образом о слове “красный” можно сказать, что оно непосредственно прикреплено к определенному различимому типу цвета»28.

Понятия «государства» и «права» таким определениям не поддаются. Вместо определения единичного термина необходимо рассмотреть предложение, где единичное слово играет характерную для себя роль и объясняется, во-первых, посредством спецификации условий, при которых все высказывание истинно, и, во-вторых, посредством того, как данное слово употребляется для того, чтобы получить заключение на основании правил в конкретном случае. В качестве примера применения данного метода Харт приводит прояснение понятия «субъективное право»: «(1) Высказывание формы “X имеет субъективное право” истинно, если выполняются следующие условия: (a) в наличии имеется правовая система; (b) в соответствии с нормой или нормами этой системы некое иное лицо Y в случившихся обстоятельствах обязано совершить некоторое действие или воздержаться от него; (c) эта обязанность находится в правовой зависимости от выбора X или какого-то иного лица, уполномоченного действовать от его имени, и при этом Y обязан совершить некоторое действие или воздержаться от него, только если в этом состоит выбор X (или какого-то указанного лица) или, наоборот, пока X (или

указанное лицо) не выберет обратное; (2) высказывание формы “X имеет

28 Hart H. L. A. Analytical Jurisprudence in Mid-Twentieth Century: a Reply to Professor Bodenheimer. P. 960.

16

субъективное право” употребляется для того чтобы получить юридическое заключение в конкретном случае, который подпадает под такие нормы»29.

Из этого Харт делает вывод о том, что важнейшим принципом «нового метода определения» является утверждение, что юридические термины могут быть прояснены только рассмотрением условий, при которых высказывания, где они используются характерным для них образом, являются истинными. А это стало возможно только после поворота философии к языку30.

Харт выделяет четыре отличительных свойства предлагаемого им метода прояснения понятий (и юридического языка в целом), который следует применять к праву, и показывает, как они ставят под сомнение полезность общепринятого способа определения: «Эти четыре свойства юридического языка объясняют то, почему определение таких терминов, как “субъективное право”, “обязанность” и “юридическое лицо”, расстраивается отсутствием каких-либо аналогов, которые “соответствовали” бы этим терминам»31. Согласно Харту, они обнаруживаются в следующих утверждениях:

1)рассматривать такие слова как «субъективное право» или «обязанность» следует в типичных контекстах, где эти слова задействованы, а не брать их изолированно; например, высказывание «A имеет право на то, чтобы B заплатил ему 10 фунтов»;

2)высказывание «A имеет право на то, чтобы B заплатил ему 10 фунтов» предполагает существование правовой системы, а именно наличие в этой системе конкретной нормы права, которая является не просто условием истинности этого высказывания, но и основанием для получения заключения;

3)высказывание «A имеет право на то, чтобы B заплатил ему 10 фунтов», сделанное судьей в конкретном случае, имеет официальный, властный и окончательный характер; иными словами, это – суть юридического заключения или юридической квалификации;

4)правовые нормы могут связывать тождественные последствия с любым набором самых разных обстоятельств; более сложное правило может предписывать, что то, что должно быть сделано в одной точке последовательности, будет зависеть от того, что было сделано или случилось ранее.

Почему происходит таким образом, что правовые понятия могут иметь нестабильные значения?

Г. Харт говорит о праве как об «открытой структуре» (open texture). Во многом подобный постулат Г. Харта во многом определяется его принадлежностью к общим принципам аналитической философской традиции, идущей от Л. Витгенштейна.

Ситуация здесь следующая. Любое языковое употребление происходит по определенным правилам коммуникации. Если эти требования не соблюдены, то коммуникация находится на грани срыва или даже становится невозможной.

29Hart H. L. A. Definition and Theory in Jurisprudence. P. 49.

30Ibid. P. 59-60.

31Ibid. P. 42.

17

Людвиг Витгенштейн увидел в этом значительную философскую проблему, которая еще не ставилась в философской традиции.

В седьмой главе «Понятия права», «Формализм и скептицизм по поводу правил» Г. Харт указывает на то, что многообразие социальных ситуаций является крайне различным. «Какой бы механизм, прецедент или законодательство ни выбрать для сообщения образцов поведения, они, как бы гладко не работали среди огромной массы обычных случаев, окажутся в некоторый момент, когда их применение будет под вопросом, неопределенными: они будут обладать тем, что терминологически выражается как открытая структура (open texture)»32. Это обусловлено нашим незнанием фактов и относительной неопределенностью относительно цели. Отсюда возникают проблемы, решаемые либо «судейским усмотрением» либо «правотворчеством».

Правовые понятия характеризуются такими свойствами, как смутность (vagueness) и двусмысленность (ambiguity), т. е. иногда случается так, что понятие отклоняется от нормального или обычного употребления и порождает проблему смутности полутеней и двусмысленность значения. По мнению Харта, основная причина этого скрывается в нашей неуверенности относительно стабильности значения понятия. Если в своем ядре понятие четко определено, то когда мы двигаемся от центра к периферии, границы понятия как бы размываются и становятся смутными, нечеткими. У нас уже нет той уверенности в стабильности значения понятия, когда мы рассматривали стандартный случай его употребления. Харт иллюстрирует эти свойства на примере понятия «транспортное средство». Употребление этого понятия в обычном контексте не вызывает затруднений, но стоит нам переместить его в выражение «Движение транспортных средств в парке запрещено», то понятие становится смутным и двусмысленным: мы не знаем, подпадают ли под это понятие роликовые коньки, детская коляска, самокат и др. наряду со стандартным случаем автомобиля.

Чтобы противостоять этим свойствам, Харт предлагает два аналитических принципа. Во-первых, при анализе понятия необходимо, прежде всего, установить стандартный случай его употребления, а во-вторых, четко различать определение общего термина и задание критериев его применения в различных диапазонных случаях33.

Опорные понятия:

открытая структура.

32Харт Г. Указ. соч. С. 131.

33Hart H. L. A. Analytical Jurisprudence in Mid-Twentieth Century: a Reply to Professor Bodenheimer. P. 968-969.

18

2.2 Действие как проблема аналитической философии права

Если рассматривать философию сознания, то первоначальное влияние на аналитическую философию права можно обнаружить в традиции «бихевиоризма»34. В ХХ веке бихевиоризм стал наиболее влиятельным направлением в изучении психики на Западе. Согласно этому направлению предметом психологии является не сознание, а наблюдаемое поведение – объективные телесные процессы становятся заменой каких-либо психических реакций. В данном случае психология становится созданной по образцу наук о природе дисциплиной, со строгими объективными данными и соответствующей методологией. Исследование поведения методологически укладывается в схему «стимул-реакция» («S-R»). Именно бихевиористская установка такого рода и ее популярность привела к возвращению дискуссии о возможности/невозможности знания «другого Я» (alter Ego). Пример Дж. Л. Остина – «откуда я знаю, что этот человек раздражен?».

Подобного рода редукция привела к тому, что полем, благодаря которому можно анализировать, становится язык. Ведь, по сути, только в языке устанавливается коммуникация, и, в результате благодаря языку мы можем знать (при всей проблематичности) о содержании сознания другого. Отсюда, необходимо исследовать тематическое поле языка таким образом, чтобы возможно было установить, как язык обладает силой к изменению поведения и установок участников той или иной коммуникации.

«Философы – пишет В. В. Оглезнев – обратили внимание на то, что огромное количество действий люди способны совершать при помощи слов, или словами. Более того, в каждом речевом акте обнаружились не один, а несколько уровней, поскольку, кроме совершения самого акта высказывания, мы нечто делаем посредством этого акта и при этом как-то оцениваем последствия его совершения и степень воздействия на того, к кому обращаемся. Многое из того, что мы говорим, направлено в первую очередь не на передачу информации, но на подтверждение, актуализацию или внесение изменений в существующий институциональный status quo. Таким образом, язык начинает рассматриваться не как система обозначений, но как инструмент осуществления той или иной социальной активности»35.

Язык выступает средством, а не следствием конструирования социальной реальности. Люди с помощью языка не просто описывают мир, но действуют благодаря ему. Г. Харт проводит в этом смысле фундаментальное для его концепции различие между дескриптивными и аскриптивными высказываниями в своей ранней статье «Приписывание ответственности и прав»36. Дескриптивные – это высказывания, которые описывают положение

34От англ. behavior – поведение.

35Оглезнев В. В. Г. Л. А. Харт и формирование аналитической философии права. Томск: Издательство ТГУ, 2012. С. 101.

36Hart H. L. A. The Ascription of Responsibility and Rights // Essays on Logic and Language. 1951. Vol. 7. P. 145-166. См. перевод и вступительную статью Оглезнева В. В. Харт Г. Л. А. Приписывание ответственности и прав / В. В. Оглезнев // Известия высших учебных заведений. Правоведение –

2010. – № 5 (292). – С. 116-135.

19

дел, а аскриптивные – это те, которые приписывают ответственность за действие, или если более ясно выразиться приписывают положению дел быть таковыми. Пример дескриптивного высказывания – «это зеленое», пример аскриптивного – «я обещаю сделать это», «он его ударил». Все юридические понятия являются аскриптивными и, тем самым, «отменяемыми» – если по поводу дескрипций можно сказать, что они истинны или ложны, то поводу аскрипций это невозможно сделать. Это было бы попросту абсурдно. Связь теории дескрипции Харта напрямую связана с теорией перформативов Остина

(1.2.2).

В случае анализа юридических фактов, выражение «Он ее ударил» означает, что некто совершил некоторое действие, которое понимается как выполнение определенных телодвижений, с одной стороны, и требование порицания или наказания за совершение этого действия – с другой. Поэтому необходимо отличать ответственность за совершение действий от ответственности за нечто сделанное, т. е. то, к чему привело совершение этих действий. При этом считает Г. Харт, приписывание ответственности нельзя смешивать с квалификацией.

«Представим ситуацию: я замечаю на лице у своего собеседника комара, стараясь избавить его от страданий, связанных с последствиями укуса, я бью его по лицу, поражая цель. Эту ситуацию наблюдает третий человек, который на основании увиденного может описать мои действия выражением «Он его ударил», приписывая тем самым мне ответственность за удар по лицу. Я, конечно же, могу объяснить свои действия, ссылаясь на некие позитивные, оправдывающие их обстоятельства, но с точки зрения наблюдателя мои возражения будут неэффективными и неубедительными»37.

Для интерпретации или квалификации действий достаточно восприятия наблюдаемых физических движений тела (произнесение высказывания дескриптивно). Но, с другой стороны, наличия необходимых и достаточных условий не всегда достаточно (за исключением судебного решения), так как могут появиться некие новые обстоятельства (кто-то другой видел на лице собеседника комара и может оправдать мои действия), отменяющие характер представленного утверждения. И только в этом смысле предложения, описывающие действия, аскриптивны, но не дескриптивны. Мы не описываем некое положение вещей, но приписываем ситуации определенный статус через анализ понятий «права» и «обязанности».

Одним из ключевых пунктов является идея отменяемости правовых понятий. «Судья решает, что на основании представленных ему фактов договор имеет или же не имеет место, а принять такое решение не означает описать факты или сделать индуктивные или дедуктивные выводы из высказываний о фактах, – то, что он делает, может быть правильным либо ошибочным решением или хорошим либо плохим приговором и может быть подтверждено либо отменено или (там, где он не имеет юрисдикции решать вопрос)

37 Оглезнев В. В. Харт Г. Л. А. Приписывание ответственности и прав. С. 117.

20