§ 2. Методологические требования к введению терминов:

п. 1 Основные термины должны быть вербально определены.

Основной термин - термин, дающий смысл или значение того, о чем и что говорится в суждении, теории.

В повседневной жизни мы весьма часто встречаемся с остенсивными определениями. Например, что такое «человек»? Разъясняется это путем показа на одного, второго и т.д. человека. Аналогичное происходит и с деревом и всеми предметами встречающимися повседневно.

В науке тоже не обходятся без остенсивных определений. Но они встречаются лишь в основаниях науки. Главное в научных теориях - это вербальные определения, когда смысл незнакомого термина разъясняется через уже известные смыслы других терминов. Например, термин «человек» разъясняется уже не путем показа одиночных людей, а путем дачи представления об определяющем признаке, т.е. признаке отличающем человека ото всех других предметов, не являющихся людьми.

Правда, некоторые предметы не имеют определяющее признака, так как выявить его бывает очень трудно, а иногда почти невозможно, Например, попробуйте найти определяющий признак дерева или вашего телевизора. Возникает вопрос: что же делать, когда определяющий признак не известен? А тогда надо обходиться остенсивным определением. Когда определяющий признак будет найден, можно переходить к вербальному определению. Но нельзя подменять вербальное определение пустым набором слов, называемых тарабарщиной, а подобных примеров очень много. Приведем некоторые из них. И касаются они порой весьма простых вещей, обычно понимаемых с помощью остенсивных определений.

Например, что такое «понимание»? Определяющий признак этого термина не известен. Но он хорошо понимается и без него, с помощью многочисленных примеров, т.е. с помощью остенсивного определения. Например, когда кто-то хочет выяснить, понял ли его собеседник, для чего нужен тот или другой предмет, он выясняет, знает ли он место, которое занимает данный предмет в том или ином устройстве, машине или каком-либо изделии. В данном случае вполне работающим будет определение «понимания» как знания места элемента в системе. Правда, это не дает точного значения термина «понимание», но все же можно обходиться и подобным определением. Оно помогает, хоть как-то понять «понимание» и применить его при решении разных педагогических задач.

Но в одной из философских статей журнала «Вестник МГУ» можно найти тарабарское определение термина «понимание»: «понимание - это реконструкция личностных измерений объективации деятельности». Что такое «личностное измерение»? Этого никто не знает. И такого слова нет ни в философской энциклопедии, ни в философских словарях. Вообще нигде нет. И, что измерения бывают и не личностные?

Или, что такое «объективация деятельности»? Тоже никто не знает. Значит, эти слова (термины) не годятся для вербального определения. А автор их приводит. Понятно, что не для того, чтобы разъяснить смысл термина «понимание». Тут нужно задать вопрос и рецензентам, и редактору философского раздела этого журнала: куда вы смотрели, когда рецензировали и редактировали эту статью? Но подобного немало и в других журналах и издательствах вообще.

Приведем еще примеры. Ну, например, что такое философская работа? Каждый скажет, что это работа по философии. А оказывается, что не так, что «философская работа - это такая модальность сознания как внутреннего многомерного гетерогенного дискретного пространства экзистенциальной территории личности, которая может быть описана как виртуальное поле смыслов и как уникальное время человеческой субъективности». Вот так то.

Обычно человек пользуется интуитивным представлением о необходимости, основанном на остенсивном ее определении. Но философы дают необходимости и «вербальное», по их мнению, определение. Оно состоит в том, что необходимость - «реализация взаимосвязи акциденций внутри субстанции при взаимодействии с субстратом». Это не вербальные определения, так как никто не поймет определяющего термина, это просто тарабарщина. Одно из последних определение подобного рода появилось в журнале «Философские науки» (2000, №3, с. 117): «Дух - это философская категория обозначающая, форму бытия, в которой бытие задает всему организацию, задачу, норму, включая самое себя, «знает» себя и проживает свою жизнь в состоянии целостной идеальной информационно-оценочно-эмоционально-конструирующей формы. Дух - это способ бытия пребывать в конструирующем состоянии бытия». Чтобы такой заумности не было, надо изучать методологию науки.

В последнее время возрос интерес к понятию «информация». Это одно из главных современных понятий. Посмотрим, как дается определение в работе президента Международной Академии информатизации И.И. Юзвишина

«Информация - это фундаментальный генерализационно-единый безначально-бесконечный законопроцесс автоосциляционного, резонансно-сотового частотно-квантового и волнового отношения, взаимодействия взаимопревращения и взаимосохранения (в пространстве и времени) энергии, движения, массы и антимассы на основе материализации и дематериализации в микро- и макроструктурах Вселенной». После такого определения данного представителем технических наук, предыдущая дефиниция, данная философом, кажется абсолютно понятной. Каковы причины, приводящие к такой бессмыслице? Причин; одна - и в том, и в другом случае мы имеем методологическую некомпетентность.

Теперь посмотрим на вербальные определения в физике. Например, что такое инертная масса? Т.е. какой определяющий признак инертной массы? Он не указывается. А на самом деле он просто не обнаружен. Инертная масса понимается как мера инерции. На это можно возразить. Ведь вопрос задан не о том, мерой чего является инертная масса, а что это такое. На этот вопрос нет ответа. Аналогично дело обстоит и с «тяжелой массой». Мера тяжести - это не ответ на вопрос, что это такое, т.е. каков определяющий признак тяжелой массы. Поэтому мы знаем об инертной и тяжелой массах из многочисленных примеров, на основе интуиции, т.е. на базе остенсивных определений.

Этот пример можно отнести к историческому типу примера. В свое время подобное требование к определению понятий выдвигал еще Паскаль, который, выясняя, что такое время, писал: «Кто сможет его определить? И зачем это делать, коль скоро все люди понимают безо всяких объяснений, что такое время? Однако есть много разных мнений относительно сущности времени. Одни считаю, что есть движение сотворенной вещи. Другие - мера движения и т.д. Все знают, конечно, не о природе этих вещей, но лишь об отношении между именем и вещью; так что с этим словом «время» все связывают мысль об одном и той же предмете: этого довольно, чтобы данный термин не определять, хотя далее, исследуя природу времени, мы должны отличать чувство времени от мысли о нем; ибо дефиниции служат лишь для обозначения называемых вещей, а не для указания на их природу».

Нельзя также смешивать определение с суждением. Например, физики говорят, что сила - это произведение массы на ускорение. Можно ли это суждение считать вербальным определением? А отвечает ли данное определение силы на вопрос: «что это такое», а не на вопрос «чему это равно»? На самом деле это суждение говорит не о том, что такое сила, а том, чему равна сила. Сила равна произведению массы на ускорение.

Дело в том, что сила, масса, ускорение и т.п. - это величины. А каждая величина - это термин, имеющий две интерпретации своего синтаксиса, т.е. имеющий две семантики. В данном случае одна семантика физическая, а другая математическая. Физическая семантика должна давать определяющий признак, т.е. говорить о том, что это такое. А математическая семантика должна говорить о том, сколько этого. Поэтому ответ на вопрос «сколько этого» не являете ответом на вопрос «что это такое».

В физике вопрос о том, что такое сила, нельзя заменит вопросом о количестве силы. Ответы на эти вопросы абсолютно разные. Если бы был задан вопрос: «чему равна сила?», то ответ «сила равна произведению массы на ускорение» был бы правильным. Но вопрос состоит в том, что такое сила. Поэтом ответ: сила равна произведению массы на ускорение, являете неверным ответом, ибо не дается определяющий признак силы. Поэтому в данном примере на физическую интерпретацию относительно того, что является силой, дается ответ на базе математической интерпретации о том, какова величина этой силы.

Мы привели несколько примеров, показывающих как вместо вербальных определений, дается нечто похожее на вербальные определения, но на самом деле таковыми не являющиеся. Мы также показали, что ответ, который должен быть на основе физической интерпретации синтаксиса термина дается на основе математической интерпретации, чего быть не должно. Эти ошибки происходят по причине слабо методологической грамотности авторов. Но в логике, как традиционной, так и математической, на это почти не уделяется никакого внимания.

Возникает вопрос, как же мы все-таки хоть как-то понимаем текст, где вместо вербальных определений дается тарабарщина? А дело в том, что тарабарщина, конечно, нами не понимается и пониматься не может. А понимаем мы потому, что на тарабарщину не обращаем никакого внимания, а термин которому дано такое «определение» понимаем не в результате этого определения, похожего с виду на вербальное определение, а на основе знания примеров, т.е. знания остенсивного определения. Поэтому надо было бы так и сказать, что определение данного термина остенсивное и не писать набор слов, вместо вербального определения.

Нужны ли остенсинвные определения? Даже в науке! Можно прямо сказать - нужны. Во-первых, потому, что в самых основах почти всех теорий лежат остенсивные определения. Например, так вводится понятие «простого высказывания»: «Основным (неопределяемым) понятием математической логики является понятие «простого высказывания». Поясним на примерах.

Под высказыванием обычно понимают всякое повествовательное предложение, утверждающее что-либо, и при этом мы можем сказать, истинно оно или ложно в данных условиях места и времени. Логическими значениями высказываний являются «истина» и «ложь» (коротко «И», «Л» или «1», «0»).

Приведем примеры высказываний.

1. Новгород стоит на Волхове.

2. Берлин - столица Франции.

3. Курица не птица.

4. Если юноша успешно окончил среднюю школу, то он получает аттестат зрелости.

Высказывания 1,4 истинны, а высказывания 2 и 3 ложно.

Если бы были только вербальные определения, то процесс определения ушел бы в бесконечность. Действительно, вербальное определение требует определять смысл одного термина через смыслы других терминов. А смыслы последних терминов - через смыслы терминов третьего уровня и так далее, до бесконечности. Но этого нет, так как на некотором уровне мы прибегаем к остенсивным определениям. Например, в математике термины, лежащие в основе математики (термины множество, элемент множества, и т.п.) определяются остенсивно. Но математика об этом прямо и заявляет. А. Пуанкаре ставил вопрос об остенсивных определениях. И говорил, что нельзя вымучивать тарабарщину там, где нужно прямо заявить, что вербального определения нет и нужно использовать остенсивные определения.

Во-вторых, остенсивные определения нужны для лучшего понимания вербального определения. Для этого вербальное определение подкрепляется примерами, которые и представляют остенсивное определение данного термина. И это делается довольно часто.

Мы привели несколько примеров, показывающих, что многие авторы не знают, как нужно на самом деле обращаться с терминами. Перечень подобных примеров можно значительно продолжить. Все это и показывает на необходимость изучения методологии науки.

Методологически малограмотные авторы пользуются тем, что очень многие люди «понимают» их тарабарщину, ибо они знают, что даваемые ими «вербальные» определения никем не воспринимаются, а «понимание» идет за счет интуитивно известных остенсивных определений. А качество этого «понимания» их не интересует.

Но науке нужно не фиктивное понимание, а подлинное понимание излагаемого материала. Отсюда видна важность методологического образования. И оно, по нашему мнению, должно начинаться в старших классах школы, и продолжаться в вузе. Пока этого нет. Поэтому так часто встречаются методологически малограмотные сочинения.

Особенно сказанное относится к основным терминам работы, ибо без методологически грамотных определений основных терминов работа не может считаться научной.

п. 2. Определение термина должно всецело зависеть от поставленной задачи

Задача определяет, какой определяющий признак является существенным для ее решения. Этот признак и надо употреблять для вербального определения термина. Другие признаки могут быть существенными для других задач. Например, что такое «квадрат»? Определение этого термина для различного рода задач дается различным способом, Для одних задач это прямоугольник с равными сторонами, а для других - это ромб с равными углами. И нельзя говорить, какое из определений лучше. Каждое из них хорошее для решения своей задачи. Некоторые авторы, не зная этого требования, уходят в поиск так называемых «наиболее полных» определений.

Другой пример возьмем из философии. Возникает вопрос, как определить категорию материи? Опять-таки все зависит от того, какую задачу необходимо решать. Можно указать на действительно решаемые в науке две задачи. Первая задача состоит в указании структуры материи, т.е. того, из чего она состоит. Вторая задача - это задача отличения материального от идеального (т.е. нематериального). Для различных задач употребляются совершенно разные определения материи и нельзя говорить о том, какое из них лучше или хуже. Каждое пригодно для решения своей задачи. Например, в философии критикуют определение материи, созданное для решения задачи структурной организации материального мира, применяя его для решения задачи отличения материального от идеального. Конечно, оно не пригодно для решения несвойственной для данного определения задачи. Но этого нельзя и делать. Однако многие философы только этим и занимаются. Но поясним, в чем тут дело.

А дело в том, что в истории философии стояла задача не противопоставления материального идеальному, а нахождения структуры материального, т.е. нахождение того, из чего состоит материя. Аристотель, например, полагал, что материя состоит из земли, воды, огня и воздуха. Это и было положено в основу определения материи в древнегреческой философии.

Так например, в работе И.Р. Калмыковой МЕТОДИКА ПОДГОТОВКИ УЧАЩИХСЯ К ЭКЗАМЕНАЦИОННОМУ РЕФЕРАТУ приводятся разные определения понятия реферат, а потом утверждается, что «наиболее полным является определение, данное в словаре «Педагогическое речеведение». На него и нужно, на наш взгляд, опираться при организации работы над данным речевым жанром в школе».

Затем наука сделала шаг вперед и ученые в новое время стали думать, что материя - это есть вещество. Но в разные периоды развития науки понятие вещества было разным. Поэтому и определение материи было различным. Например, под веществом в традиционном смысле понимали то, что обладает массой покоя, непроницаемостью, местом в пространстве, чувственной воспринимаемостью и т.д.

В классической физике термин "вещество" понимается как то, что состоит из частиц с ненулевой массой покоя. Наконец, вещество в квантовой механике понимается как то, что состоит из частиц с полуцелым спином.

Согласно этому в современной литературе физики говорят о материальном или нематериальном в соответствии с пониманием ими вещества. И для них нет необходимости говорить о противопоставлении материального идеальному. Для стоящих перед ними задач необходимо материальное понимать в смысле структуры мироздания, и только. Задача понимания структуры мироздания от философии ушла к физике.

И нельзя физиков обвинять за то, что они ставят задачу познания структуры мироздания, а не философскую задачу противопоставления материального идеальному, т.е. задачу решения основного вопроса философии.

Но рассмотрим и последнюю задачу. Так, в философской энциклопедии сказано, что материя есть "объективная реальность, данная в ощущениях" и что материя первична, а сознание вторично. Что можно сказать по поводу этого определения материи? Во-первых, то, что оно неверно отображает действительность, так как объективная реальность - это есть просто иное название термина "материя". Это так называемое номинальное определение. А самое главное - то, что далеко не все, что не дано и никогда не будет дано в ощущениях, не является материей. В физике известны кварки, виртуальные частицы, резонансы, которые в ощущениях не могут быть даны. Так что же их надо относить к идеальным (абстрактным) объектам? Конечно, это не так.

Поэтому философы стали думать об определении материи применительно к задаче противопоставления идеального материальному, необходимой для решения основного вопроса философии и вопроса о том, что первично, а что вторично.

На наш взгляд подобное определение можно извлечь из контекстуального (потом скажем, что это такое) определения, т.е. из контекста книги Ленина "Материализм и эмпириокритицизм". Из этой книги можно сделать вывод, что Ленин определял материю как то, что существует вне и независимо от сознания. А не как то, что дано нам в ощущениях, что отражено в философской энциклопедии.

Вещество, даже в квантово-механическом его понимании, существует вне и независимо от сознания. Поэтому оно есть материя применительно к философской задаче определения материи. Поэтому философское понимание материн согласуется с ее физическим пониманием. Можно показать (чего мы делать здесь не будем), что это понимание согласуется и с задачами других наук.

п. 3. Вербальные определения должны обусловливаться принятыми идеализациями

Например, смыслы физических терминов "отрезок пространства", "отрезок времени", "масса", "сила", "скорость" и т.п. вводят как ньютонова, так и релятивистская механики. Но понимаются они в этих механиках различным образом. И это потому, что эти механики принимают различные, даже не совместимые друг с другом, идеализации.

Так в ньютоновой механике, принимающей идеализацию о бесконечной скорости взаимодействий, такие величины как промежутки пространства и времени, масса, сила, ускорение определяются так, что становится абсолютными величинами (т.е. одинаковыми во всех системах отсчета). А в релятивистской механике, принимающей идеализацию об ограниченности скорости взаимодействий, эти величины не абсолютные, а относительные (т.е. различные в разных системах отсчета).

Таким образом, мы показали, что для одних задач, даже в одном и том же объекте, существенно одно, а для других задач - совсем другое. Поэтому для одних задач выбирается один определяющий признак определяемого объекта, а для других задач - совершенно иной. Эти признаки могут быть и несовместимыми друг с другом.

В результате вводятся различные идеализации в разных теориях. Например, современная физика вводит в свои теории категорию материи, принимая квантово-механические идеализации, при которых определяющим признаком материи является наличие полуцелого спина. А современная философия, решая задачу отличения материального от идеального, существенным считает определяющий признак, которым является существование вне и независимо от сознания. Тут приняты совершенно разные идеализации.

Более того, идеализации менялись в истории науки. Например, при определении категории материи в физическом смысле они менялись от представления материи в виде огня, воды, земли и воздуха (Аристотель) до представления о квантово-механическом состоянии материи, о чем мы уже говорили. Опираясь на эти идеализации, давались различные вербальные определения материи.

Отсюда можно сформулировать принцип идеализации, суть которого состоит в необходимости идеализации для выделения существенного в исследуемом объекте в чистом виде, т.е. в отвлечении ото всего несущественного для решения поставленной задачи. Этим принципом в дальнейшем мы будем руководствоваться.

Но раз мы вводим принцип, то должны не только дать ему название. Мы его назвали принципом идеализации. Необходимо показать его содержание. Это мы тоже показали, говоря, что принцип идеализации необходим для выявления сущности исследуемого объекта в чистом виде, т.е. в отвлечении ото всего несущественного для решения поставленной задачи.

Далее надо дать вербальные определения основным терминам вводимого принципа. У нас основным термином в определении принципа идеализации являются термины "сущность" и "идеализация". Основной термин должен быть вербально определен независимо от его знания или незнания реципиентом (читателем или слушателем).

Вообще говоря, определения можно брать в энциклопедиях. Возьмем философскую энциклопедию и посмотрим, как там определяется сущность. А там сказано, что сущность - это "действительное содержание предмета". Определяющим признаком, причем признаком существенным для энциклопедии, является признак быть "действительным содержанием". И вербальное определение сущности должно отделять действительное содержание от всего остального содержания, в том числе и недействительного содержания. При этом, как мы уже говорили, смысл термина "действительное содержание" должен быть уже хорошо известен, так же как и смысл термина "недействительное содержание".

Но что это такое? Во всех известных нам энциклопедиях, словарях, книгах, статьях и т.п. мы не нашли термина "действительное содержание". Интуитивно разобраться, какое содержание действительное, а какое - нет, невозможно, так как каждый понимает "действительное" по своему. Уже поэтому можно сказать, что это "определение" не является на самом деле вербальным определением смысла термина "существенное".

Лучше обратиться к логике. А там сказано, что сущность есть "совокупность ... основных признаков, обусловливающих все остальные, общие для данных предметов". Опять нам надо разобраться в том, известны ли нам смыслы определяющих терминов, а если нет, то где об этом надо узнать.

Что такое основной признак в отличие от не основного, т.е. производного? Об этом можно узнать в книге Е.К. Войшвилло, М.Г. Дегтярева "Логика"'. Обусловливание понимается как дедуктивный вывод. Значит, об определяющих признаках узнать можно. Тогда это есть вербальное определение и им можно руководствоваться.

Более известно вербальное определение термина "идеализация". Например, в цитируемой книге под термином "идеализация" имеются в виду предельные случаи, когда "мы либо мысленно наделяем предметы какими-то свойствами, которых они в действительности не имеют ..., либо лишаем их каких-то свойств, которыми они в действительности обладают". Так появляются пределы уменьшения трения, увеличения упругости и т.п. и на этой основе возникают идеализированные объекты, наподобие "идеально упругого тела" или "идеальной жидкости", "идеального газа", "безразмерных точек", лишенные ширины линии и т.п.

Все это правильно, но по отношению к величинам, имеющим две семантики, т.е. две интерпретации. Одна из интерпретаций говорит о природе идеализируемого объекта, т.е. о его содержании, а другая - о его математической интерпретации, т.е. о его численном значении.

Например, возьмем физическую величину - вес.

Он имеет две интерпретации. Одна говорит о физической природе веса, т.е. о том, что такое вес, а другая - о его численном значении. И получается величина, допустим, 5 килограмм. 5 - это математическая интерпретация, а "килограмм" - это физическая интерпретация. Аналогично возникают величины 10 км/час, 15 см и т.д. Это не просто числа 5, 10, 15 и не просто килограммы, километры в час, сантиметры, а с указанием принадлежащих им математических оценок 5, 10, 15.

Но подавляющее число наук не имеют дела с величинами. Поэтому идеализация там выступает как методологический прием или методы обобщения, упрощения, огрубления, выделения и т.п. В этом понимании мы и будем пользоваться термином "идеализация" в дальнейшем, так как в таком понимании этот термин подходит для нематематизированных наук.

Некоторые авторы, например, Ю. Ракита, утверждают, что «лучше говорить не об "идеализации", а о "модели". В рамках математики и Ньютонов (Галлилеев) закон сложения скоростей и закон Эйнштейна-Лоренца оба "истинны" (каждый в рамках своей модели), а вопрос о применимости модели мы уже рассматривали раньше - применимость (энтропийность) зависит от круга явлений (фактов), выбранных для описания (приложения). Важно не то, что Ньютон выбрал одни "идеализации", а Эйнштейн - другие.

Важно то, что Эйнштейн взялся описывать наряду с классическими и релятивистские эффекты, а Ньютон описывал только классические. Поэтому-то механика Ньютона "соизмерима" с механикой Эйнштейна. Если крут явлений, описываемый одной теорией, целиком включается в круг явлений, описываемых второй теорией, то вторая теория "мощнее" первой. И именно поэтому необходимым условием корректности уравнений (моделей) второй является то. что в соответствующих частных случаях они вырождаются в уравнения (модели) первой теории».

Конечно, можно термин «идеализация» заменить термином модель, но при этом теряется существенный признак идеализации - упрощение, огрубление, которые всегда принимает любая теория. Если одна теория получает предпочтение относительно другой, то это означает, что идеализации первой теории выбраны более удачно, чем второй и помогают лучше решать поставленную задачу.

Каждая теория стремиться к тому, чтобы ее основные понятия определялись через существенные для решения поставленных задач определяющие признаки. А существенное нельзя выявить без идеализации, т.е. упрощения, огрубления и т.п. Поэтому принцип идеализации является широко распространенным в науке, но далеко не всегда явно представимым.

После этого надо показать, что принцип идеализации является истинным принципом. Доказывается это главным образом с помощью принципа индукции, из примеров путем индуктивного обобщения. А примеров выявления существенного методом идеализации в науке сколько угодно. Часть из них здесь уже была упомянута.

Поэтому останавливаться на этом мы не будем, а приведем следующие методологические правила:

1. В научной работе необходимо выбрать определяющий признак в соответствии с идеализациями, существенными для решения поставленной задачи, и определить термин через этот признак.

Все тарабарски определенные термины должны быть либо исключены из научной работы вовсе, либо должны быть определены остенсивно, если вербально их определить не известно как.

2. В понимании основных терминов научной работы не должно быть никаких сомнений. Они должны быть явно и ясно определены в соответствии с требованиями, предъявленными к вербальному определению. При этом под явным определением понимается определение, в котором определяющий признак дан прямо и непосредственно.

3. Основные термины научной работы должны быть обязательно вербально определены. Научный термин становится основным, когда обозначаемый им объект становится объектом исследования. Вспомогательные (не основные) термины надо либо вербально определять, если в этом есть необходимость, либо определять остенсивно, если вербальное определение не известно применительно к поставленной задаче, либо отсылать читателя к литературе, где излагается смысл или значение данного термина.

Возникает вопрос: когда необходимо давать определение термину? Его надо давать либо непосредственно перед его употреблением в суждении научной работы, либо непосредственно после суждения, в котором он употреблен впервые, но ни в коем случае не в конце научной работы, что нам нередко приходилось видеть.

п. 4. Не подменять реальное определение номинальным

Реальное определение - определение, несущее новую информацию - об определяемом объекте. Номинальное определение - определение, не несущее новой информации об определяемом объекте, а меняющее одно именование термина на другое. Сами по себе все вербальные определения реальны, так как дают новую информацию об определяемом объекте в виде определяющего признака.

Номинальность определения можно усмотреть только в сравнении двух или более определений. Например, возьмем определение материи. Одно определение: материя есть существующее вне и независимо от сознания. Другое определение: объективная реальность есть существующее вне и независимо от сознания. В нашем случае любое из двух определений можно считать реальным, а второе номинальным. Действительно, оно не несет новой информации по сравнению с первым определением, а только дает новое имя: заменяет имя "материя" именем "объективная реальность".

Подмена реального определения номинальным происходит тогда, когда термин определяется через другой термин, имеющий на самом деле такой же смысл, что и первый термин. Например, термин "материя" заменяется термином "объективная реальность", хотя и первый и второй термины имеют одно и тоже определение как существующее вне и независимо от сознания.

Аналогичное происходит и при определении множества как совокупности, множества - как класса и т.д. На самом деле множество, совокупность, класс имеют одинаковые остенсивные определения. Поэтому если мы реально знаем, что такое множество, то определять множество как совокупность (или как класс) нельзя, ибо это будет не дача новой информации об определяемом объекте, а замена одного имени (термина) другим именем, ничего не дающем для понимания смысла определяемого объекта. Номинальные определения нельзя использовать там, где это создает видимость определения, на самом деле ничего не определяя.

Однако, номинальные определения довольно часто используются в науке для сокращения речи. Тогда они и не претендуют на новую информацию. Например, вместо того, чтобы произносить два слова "объективная реальность" можно последнее заменить одним словом "материя". Но это надо оговорить. В данной работе мы тоже пользуемся номинальными определениями. Например, вместо термина "контекстуальное определение термина" используем термин "контекст термина". Вместо термина "относительность истинности применительно к принятым в теории идеализациям" говорим "относительность истинности" и т.д.

п. 5, Вербальное определение должно быть согласовано с контекстуальным определением

Контекстуальное (неявное) определение термина в научной работе (контекст термина) представляет все истинные суждения данной научной работы, содержащие этот термин. Например, контекстуальным определением термина "материя" в данной работе будут все истинные суждения, содержащие как этот термин, так и его номинальные определения. Например, здесь номинальным определением термина "материя" является термин "объективная реальность". И это потому, что все номинальные определения содержат один и тот же смысл.

Теперь допустим, что мы дали определение материи как это сделано в философской энциклопедии, т.е. как объективной реальности, данной в ощущениях. Тогда это определение не было бы согласовано с контекстуальным определением термина, так как мы говорили о том, что далеко не все, что не дано в ощущениях не является материей. Например, кварки, виртуальные частицы, резонансы и т.п. материальны, так как существуют вне и независимо от сознания, но не даны в ощущениях. Тут нет согласования вербального определения материи с его контекстуальным определением. Но есть согласование вербального определения материи как того, что существует вне и независимо от сознания, с данным в нашей работе контекстуальным определением материи.

Контекстуальное определение - это на самом деле есть суждения о признаках, содержащихся в определяемом объекте, но без указания на определяющий его признак. Поэтому нет и вербального определения.

Однако, иногда бывает возможным извлечение из контекстуального определения вербального определения. Например, возможно извлечение из книги Ленина "Материализм и эмпириокритицизм", являющейся контекстуальным определением термина материя (считая и его номинальные определения), вербального определения материи.

Согласование вербального и контекстуального определений имеет большое значение при анализе трудов ученых прошлого времени. Они практически весьма мало давали вербальных определений. Поэтому в настоящее время можно только догадываться о подлинном смысле терминов, которые они употребляли.

Допустим, что из контекста мы извлекли вербальное определение термина материя как того, что существует вне и независимо от создания. А теперь надо проверить, согласуется ли данное вербальное определение с контекстом. Для этого надо заменить термин материя его определением и посмотреть, будет ли истинен контекст. Если он будет истинен, то, может быть, мы извлекли определение, согласующееся с контекстом, и, может быть, мы правильно извлекли его смысл. Но это требует еще и иных доказательств, на которых здесь мы останавливаться не будем. А если такого согласования нет, то, вероятно, мы дали неверное вербальное определение термину материя. Ну, например, если бы мы полагали, что материя определялась как объективная реальность, данная в ощущениях, то согласования бы не было и это определение надо менять.

Например, Ньютон говорил, что пространство и время это не материя. Наши философы утверждают, что Ньютон тут был не материалистом, так как под материей понимают ее современное (не ясно, правда, какое именно) определение материи. А как же все-таки Ньютон понимал термин "материя", т.е. какое вербальное определение он давал этому термину или имел в виду?

Ньютон полагал, что пространство и время объективны, но не материальны. Но явного определения материи не давал. При этом надо исходить из того, что Ньютон говорил истину. Как же тогда он понимал материю?

Во-первых, можно сказать, что Ньютон не имел современного понимания матер и как существующего вне и независимо от сознания. И это потому, что тогда Ньютон говорил бы ложь, а мы полагаем, что он говорил истину. И это потому, что современное понимание материи не согласуется с контекстом термина материя у Ньютона.

Возникает вопрос, как мог Ньютон понимать категорию материи? Вероятнее всего так, как это понимало почти вес ученое сообщество того времени. Мы уже говорили об этом понимании. Материя понималась как вещество, т.е. как то, что имеет массу покоя, обладает непроницаемостью, положением в пространстве и времени, чувственно воспринимается и т.п.

Тогда действительно пространство и время не материальны. Но Ньютон говорил, что они объективны. А как он понимал смысл этого термина? Какое вербальное определение, если он и не давал, то хотя бы представлял? Опять нужно проводить исследования того, как во времена жизни Ньютона понимали термин объективное. Но мы этого делать не будем, а будем полагать, что Ньютон представлял объективное как независимое от человека, от его сознания.

Но тогда Ньютон говорил действительно истину, утверждая, что пространство и время объективны, но не материальны, в смысле невещественны.

Вот так надо подходить к вербальным определениям ученых прошлого. А у нас философы либо приписывают им современное понимание терминов, либо все оставляют на догадки самих реципиентов. А происходит это из-за незнания методологии научного познания. Поэтому никакой особой работы с современными авторами проводить не следует. Надо полагать, что они должны знать методологию науки и писать в соответствии с правилами методологии. И если они не дают вербальных определений основных понятий, то такие работы необходимо просто не публиковать, и только.

Мы уже говорили о необходимости перехода от остенсивных определений к вербальным. Этот переход можно делать на основе индуктивного определения, но не обязательно оно должно дать вербальное определение. Т.е. иногда таковое получить можно, но не всегда. Но это тоже метод, и, в крайнем случае, он дает положительный результат.

Иначе говоря, вначале мы имеем множество примеров. А затем по индуктивному правилу обобщения из примеров мы делаем общий вывод. Это и есть переход от остенсивных определений из примеров к вербальному определению термина. Например, мы видим, что окружающие нас вещи существуют помимо нашего сознания. На этот счет имеется масса примеров. Но тогда мы переходим к заключению о том, что и все материальное существует независимо от нашего сознания. А это уже прямо ведет к вербальному определению материального. Аналогично можно поступать и в других случаях. Но тут нужны проверки, догадки и нечто другое, что относят к научному мышлению.

Научная работа - это совокупность двух определений - вербального и контекстуального. Вначале работы дается вербальное определение используемым в работе основным терминам. Затем идет изложение текста, представляющее контекстуальное определение этих же терминов. Но в философии этого почти нет, даже в философской энциклопедии. Методологическая неграмотность у нас еще очень велика.

п. 6. Переходить от неэффективного определения к эффективному

Термин определен эффективно, если он имеет либо алгоритмическое определение, либо с ним связано предписание алгоритмического типа, либо методы, позволяющие четко и однозначно распознавать определяемый объект. Для нас важно лишь последнее, хотя о точном определении эффективности здесь говорить не приходится.

В науке употребляются как эффективные, так и неэффективные определения. Например, в математике эффективное определение сложения дается так, как это делается в школе. А неэффективное употребляется в метаматематике. В других науках большинство терминов не имеют эффективных определений. Но к этому все же ученые стремятся. Поэтому иметь представление об эффективных определениях весьма полезно.

В физике, кибернетике, в технических науках эффективизация достигается за счет квантификации их законов, положений и т.д. Подобная математизация происходит за счет придания семантике данной науки, кроме обычной, еще и математической интерпретации.

Например, физика имеет дело с длиной, шириной, весом и т.п. физическими свойствами тела. Если мы будем говорить о семиотике этой науки, то, прежде всего, отметим наличие синтаксиса у ее терминов и суждений. Синтаксис физики имеет, таким образом, обычную физическую семантику. А в результате математизации ее терминов будет математическая семантика и станут получаться величины. Например, вес будет и физической и математической неличиной, так как будет уже не весом "вообще", а весом, например, в 1 кг., 5 кг. и т.д. Т.е. он будет иметь две интерпретации: и физическую, и математическую. Тогда с этими величинами можно достаточно точно работать: определять равенства, вычислять и т.д.

Но большинство естественных и все гуманитарные науки не математизируют свои термины и поэтому не имеют величин. Но все же эффективизируют свои термины за счет указания методов, ведущих к достаточной определенности распознавания существенных свойств системы, изучаемой наукой.

Например, "необходимость" есть то, что обусловлено сущностью системы. Это определение эффективно, так как оно говорит о методе распознавания эффективности определения. А он состоит в том, чтобы: (1) уточнить систему, (2) выявить ее сущность, (3) выявить те свойства, которые обусловлены этой сущностью. Это и будут необходимые свойства системы. Такое понятие можно назвать эффективным. К подобному уточнению, т.е. к эффективизации, понятий надо стремиться. И науки идут по этому пути, но не все. Например, в философской энциклопедии "необходимость" определяется как "связь явлений, определяемая их внутренней основой". Что это за "внутренняя основа", чем она отличается от "внешней основы" - непонятно. Поэтому данное определение не только не эффективно, но и вообще не является определением, о чем мы уже говорили. Подобные определения говорят о методологической малограмотности некоторых философов, пишущих энциклопедии и вообще философские работы.

Как мы говорили, неэффективные понятия тоже играют свою роль в науке. Поэтому нельзя считать эффективные термины "абсолютно хорошими", а неэффективные - "абсолютно плохими". Однако нельзя и смешивать неэффективное определение термина с тарабарщиной. Это абсолютно разные вещи. Причина эффективизации терминов состоит в том, что эффективизация позволяет значительно более точно оценивать истинность суждений и законов науки, и поэтому обеспечивает лучшее решение задач, стоящих перед наукой. Вот почему квантификация, например, получила широкое распространение в естественных и технических науках.