Глава XX

Позитивизм не верит в неизбежность судьбы:

Он поддерживает мнение, что человек может и должен видоизменять внешний порядок

Не нужно удивляться тому, что с момента зарождения реальных теорий фатализм всегда сопровождал каждое новое завоевание позитивизма. Когда какие-либо явления переходят из-под опеки хотений, даже видоизмененных в сущности, под управление законов, то контраст между их правильностью в последнем случае и первоначальным непостоянством должен, на самом деле, сначала внушить мысль о предопределении, Которая может затем быть опровергнута только посредством глубокой оценки в истинно научном духе. Эта ошибка тем более неизбежна, что наш первоначальный тип естественных законов относится к неизменным для нас явлениям небесных Движений, говорящим нам всегда о существовании безусловной Необходимости, которая затем невольно распространяется на более сложные явления, по мере того, как к ним применяется Позитивный метод. Нужно даже признать, что догмат пози­тивизма предполагает всюду строгую непреложность основного Порядка, самопроизвольные или искусственные изменения которого могут быть всегда лишь второстепенными или вре­менными. Ибо считать, что последние не ограничены ника­кими пределами, было бы равносильно полному отрицанию ^есТественных законов.

187

_Л

Но, если, таким образом, понятна неизбежность обвинения в фатализме, направляемого всегда по адресу новых позитив, ных теорий, то равным образом очевидно, что слепое наста, ивание на подобном упреке указывает теперь на весьма поверхностную оценку истинного позитивизма. Ибо если цщ всех явлений естественный порядок неизменен в своих главных состояниях, то также для всех, за исключением небесных, его второстепенные состояния тем более доступны изменению, чем они сложнее.

Позитивный дух, по необходимости признающий предо-пределение пока он ограничивается математико-астрономиче­скими теориями, немедленно теряет свой первоначальный характер, как только он начинает распространяться на физико-химические исследования и, в особенности, на биологические умозрения, где изменения могут быть столь значительны. Поднявшись, наконец, до области обществоведения, он окон­чательно освобождается от упрека, который он заслуживал в эпоху своего младенчества, так как отныне он будет, главным образом, заниматься явлениями наиболее видоизменяемыми, в особенности посредством нашего вмешательства.

Итак, очевидно, что догмат позитивизма ведет нас не к оцепенению, а к деятельности, преимущественно социальной, гораздо вернее, чем это мог когда-либо сделать теологический догмат. Рассеивая напрасные опасения и несбыточные надежды на помощь, он удерживает нас от вмешательства в ход вещей только в случае безусловной невозможности.

Глава XXI *

Позитивизм не говорит, что все к лучшему в этом мире* >

исторические факты он рассматривает относительно, i

не но оправдывает всех . -ч

Обвинение в оптимизме еще менее обосновано, чем пред­ыдущее, ибо эта тенденция не имеет, подобно фатализму, некоторой первоначальной солидарности с позитивным направ­лением. Ее источник, напротив, чисто теологический; ее влияние падает с каждым днем по мере того, как позитивизм развивается.

Хотя неизменные небесные явления естественно внушают нам идею совершенства в той же степени, как и идею не­обходимости, их простота, однако, обнаруживает столько недостатков естественного порядка, что оптимизм вряд ли стал бы искать в них главную точку опоры, если бы первая разработка их теорий не совершалась при господстве моно­теистических воззрений, заставивших предполагать проявление

188

_них абсолютной мудрости. Основываясь на теории эволюции, _йа которую опирается теперь систематический позитивизм, новая философия самопроизвольно и все более и более выступает и против оптимизма, и против фатализма, по мере _т0го, как она охватывает более сложные умозрения, в которых становятся заметны как несовершенства естественного устрой­ства, так и его видоизменения. Поэтому как это обвинение, _так и предыдущее, менее всего уместны по отношению к социальным теориям. Если в пользу них все же как-будто находятся кой-какие доводы, то в настоящее время это объ­ясняется тем, что мыслители, разрабатывавшие эту область, не могли хорошо знать ее природу и условия, так как не были достаточно проникнуты истинно научным духом. Благодаря отсутствию надлежащей логической подготовки, ученые в наши дни действительно часто злоупотребляли особенным характе­ром социальных явлений и представляли абсолютным их самопроизвольный мудрый ход, который, правда, выше пла­номерности, допускаемой их степенью сложности. Но посколь­ку эти явления обусловлены разумными существами, постоянно стремящимися исправлять недостатки своего коллективного устройства, они и должны представлять более совершенный порядок, чем в том случае, если бы при той же степени сложности их действующие силы были бы слепы. Так как истинное понятие добра всегда относится к соответствующему социальному состоянию, то немыслимо, чтобы какое-либо положение вещей или изменение не могли в известных от­ношениях найти себе оправдание, без которого они были бы необъяснимы как противоречащие природе людей данной эпохи и характеру событий.

Таковы мотивы, поддерживающие в настоящее время опас­ное стремление к политическому оптимизму даже у наиболее выдающихся мыслителей, которые, не получив строго научного образования, не в силах окончательно освободиться от тео-логико-метафизических привычек по отношению к наиболее высоким умозрениям. В самопроизвольной гармонии между Каждым социальным строем и соответствующим состоянием Цивилизации, они, благодаря неточности определения, видят Несуществующее совершенство. Но было бы несправедливо Приписывать позитивизму заблуждения, очевидно несовмести-**ые _{с его} действительным направлением и обусловленные Исключительно недостаточной логической и научной подготов­кой тех лиц, которые до сих пор разрабатывали социальные Вопросы. Обязанность все объяснять приводит к оправданию Всего только тех ученых, которые в социологии не умеют отличать влияние лиц от влияния положений.

189