Глава XXXII пролетарии не питают более никакого доверия к теологии

Отрицательное условие уже достаточно выполнено, по крайней мере, в Париже, относительно теологического строя, более глубоко павшего в глазах наших пролетариев, чем где бы то ни было. Беспочвенный деизм, на котором останавли­ваются еще многие ученые, не встречает никакого доверия в народе, к счастью, чуждом наук о словах и сущностях, — наук, которые одни только могут продлить эту чрезвычайную задер­жку в современном освободительном движении. Нужно только-чтобы истинные склонности народного духа проявились более резко во избежание всяких иллюзий относительно интеллек­туального характера нашего возрождения. А это решительное возрождение не замедлит совершиться в той вполне свободной

Глава XXXIII

ПРОЛЕТАРИИ ДОЛЖНЫ ТАКЖЕ ОТКАЗАТЬСЯ

ОТ МЕТАФИЗИЧЕСКИХ ИДЕЙ К

Освобождение наших пролетариев от метафизических идей меньше подвинулось вперед, но оно столь же необходимо, как и избавление их от теологических воззрений. У народов, не принявших протестантства, метафизические блуждания, опуты­вающие ныне умы германцев, без сомнения не пользуются большим доверием. Но народ всюду, даже в Париже, в силу ложного предрассудка, с уважением относится ^соответствен­ному образованию, хотя он сам, к счастью, этой премудрости Не вкусил. Весьма важно поэтому рассеять эту последнюю Иллюзию наших пролетариев, которая отныне одна только Препятствует подъему социального чувства. Она покоится Прежде всего на слишком частом смешении образованности ^с Умом, откуда народ простодушно заключает, что только образованные люди способны управлять. А это ошибочное,

164

165

хотя весьма извинительное мнение часто приводит к избрани^ неспособных руководителей.

Лучшая оценка нашего общества покажет народу, что вопреки высокомерию наших образованных людей и даже ученых большинство действительно сильных умов находится теперь вц_е этих групп, именно среди столь пренебрегаемых практиков ^ иногда среди самых необразованных пролетариев. В средние века, когда воспитание преобладало над образованием, лучщ_е рассуждали и умели восхищаться и пользоваться глубокой реальной мудростью весьма невежественных рыцарей. Прямота, проницательность и даже связность мыслей суть вообще качества, совершенно независимые от всякого образования, ц их развитие гораздо более обусловливается практической жизнью, чем теоретическим обучением. Что касается цельного миросозерцания, являющегося главным основанием всякой политической способности, то можно с уверенностью сказать, что оно отсутствует преимущественно у образованных классов.

Глава XXXIV

СЛЕПОЕ БЛАГОГОВЕНИЕ ПРОЛЕТАРИЕВ ПЕРЕД ЛИТЕРАТОРАМИ И АДВОКАТАМИ

Предыдущее замечание приводит, далее, к оценке главного источника глубокого заблуждения, в котором я упрекаю на­иболее передовых из наших пролетариев. Это заблуждение преимущественно вытекает из их ошибочного смешения всех видов образования. Политическое доверие, которое они, к несчастью, питают еще к литераторам и адвокатам, показывает, что обаяние педантов пережило у них престиж богословов и монархистов. Но естественное течение нашей республиканской жизни, при систематическом влиянии здравой философии, в конце концов рассеет и этот предрассудок. Народ вскоре инстинктивно поймет, что постоянное упражнение в письмен­ном или устном выражении мыслей не только не создает прочной гарантии в способности понимания, но, напротив, может сделать нас неспособными ко всякой точной и реши­тельной оценке. Покоясь на образовании, лишенном всяких истинных принципов, оно почти всегда предполагает или обусловливает полное отсутствие твердых убеждений. Большин­ство этих людей, изучающих искусство формулировать чужи^е мысли, становится в конце концов неспособными отличить истину от лжи в простейших вопросах, даже когда этого требует их собственный интерес. Поэтому народ должен, наконеИ> отказаться от слепого восхищения ими и перестать доверять им свою судьбу. Уважение к людям, стоящим выше на с°"

166

^альной лестнице, конечно, необходимо для хорошего поряд-_а но это иерархическое чувство должно быть лучше направ-

Придя таким образом к исследованию вопроса о том, какова должна быть их собственная умственная подготовка и, сле­довательно, умственная подготовка их истинных представите­лей, пролетарии поймут, что она преимущественно состоит в систематизации посредством здравых научных теорий врожден­ного им позитивного духа. Их повседневный труд уже имеет _в себе зачатки настоящего философского метода и направляет _йх внимание к главным естественным законам. Поэтому парижские пролетарии — естественный тип западного наро­да — понимают лучше, чем большинство наших ученых, это тесное сочетание реальности с полезностью, характеризующее позитивное мышление. Их специальные занятия вызывают гораздо меньше потребность в общении. Но они составляют досуг для мысли, благодаря чему могут развиваться естествен­ные наклонности всех способных людей.

Однако, именно социальный толчок даст народу вскоре понять, насколько для него ■ важно дополнить и согласовать свои реальные представления. Решившись теперь по возмож"-ности исправить существующий плохой порядок вещей, он убедится в необходимости познать сперва его истинные законы, как это делается во всяком ином хозяйстве. Далее он поймет, что нельзя правильно оценить настоящее, не связав его, с одной стороны, с прошедшим и, с другой, с будущим. Даже необходимость изменить естественное течение социальных явлений пробудит в нем желание познакомиться с их историей и с их характером, дабы лучше избежать всякого ошибочного или излишнего вмешательства.

Признав, таким образом, что политическое искусство за­висит, еще более, чем всякое другое, от знания соответствен­ной науки, народный ум вскоре поймет, что эта наука, будучи отнюдь не изолированной, требует предварительного изучения Индивидуального человека и внешнего мира. Таким образом, °н пройдет всю основную иерархию позитивных представлений И сознательно возвратится к источнику, который ему есте­ственно указывают его специальные занятия, относящиеся, Главным образом, к неорганическому миру.

Этот необходимый ход пролетарского разума вскоре пред­ставит ему позитивную философию как единственно подхо­дящую для народа, как теоретически, так и практически, так ^К она обнимает ту же область, имеет то же назначение и |*к же выдвигает на первое место социальные соображения, ^ародный инстинкт проникается, таким образом, сознанием, То это учение ограничивается приведением в систему того,

167

что в нем является врожденным, и что это упорядочение значительно увеличивает общественную и частную силу морад^ и здравого смысла, этого обычного двоякого основания отны^» ,. нераздельных умозрительной и активной мудростей. < Тогда наши пролетарии со стыдом будут вспоминать, ч_То они некогда вверяли наиболее трудные дознания лицам, _Не знавшим даже точного различия между кубическим сантимет. ром и кубическим дециметром. С другой стороны, не нужно особенно опасаться того, что ученые в собственном смысле слова, столь уважаемые средними классами, приобретут теперь большое влияние на народ. Они ненавистны народу вследствие их равнодушного отношения к высоким социальным вопросам, перед которыми по необходимости стушевываются их акаде­мические занятия пустяками. Присущий им эмпиризм делает их неспособными удовлетворять справедливые требования этих наивных умов, которые, согласно выражению великого Моль­ера, желают иметь ясное представление обо всем. По мере того, как суетное честолюбие современных ученых заставит их выходить за пределы той области, которой они до сих пор занимались, народный ум с удивлением станет замечать, насколько их столь хваленый метод мышления сузил их понимание, сведя его к нескольким несложным и чаще всего маловажным вопросам. Здравая философия рассеет это есте­ственное удивление, объяснив, каким образом этот вид ака­демического идиотизма явился результатом неправильного уд­линения переходной стадии. Этот временный метод мышления, являясь прогрессивным в течение последних трех веков, именно тем, что он позволил выполнить долгую подготовительную научную работу философского обновления, предначертанного Бэконом и Декартом, должен был стать ретроградным с тех пор, когда, вследствие завершения этой подготовительной работы, оказалось возможным приступить к непосредственному построению науки, по необходимости относящейся к Челове­честву. Далеко не способствуя главному современному умствен­ному движению, он является, в особенности во Франции, серьезным препятствием к решительному расширению и со­гласованию этого движения, как это поразительным образом предчувствовала революционная мудрость Конвента, когда она возымела смелую мысль закрыть Академию Наук. Наши пролетарии вскоре поймут, насколько политический инстинкт великого собрания был верен. Поэтому нужно полагать, что они сумеют отказать в своем доверии метафизикам или литераторам, не ища покровительства у плохих ученых. И* социальная цель внушить им, что им нужны обобщение й позитивность. И в то время, как главные представители промышленности, в силу узости своих взглядов, будут про'

168

плясать восхищаться нашими учеными, народ будет полити­чески тяготеть к истинным философам, чрезвычайно неболь-_й0с число которых возрастет благодаря призыву пролетариев даже благодаря вступлению последних в их ряды.