9.1.3. Классово–социальные причины экологического кризиса

Некоторые исследователи полагают, что основной причиной разрыва и противопоставления человека и природы служит классовая дифференциация общества. С ее усилением и обострением социальных противоречий росло отчуждение человека от человека и параллельно отчуждение от природы. В итоге «только при капитализме природа становится всего лишь предметом для человека, всего лишь полезной вещью; ее перестают признавать самодовлеющей силой, а теоретическое познание ее собственных законов выступает лишь как хитрость, имеющая целью подчинить природу человеческим потребностям, будь то в качестве предмета потребления или в качестве средства производства» (Маркс, Энгельс, 1968).

Буржуазная ориентация на покорение природы, гарантом правильности и безошибочности которой служит философия Г.Гегеля, становилась, по мере роста технических возможностей человека, все более агрессивной. О. Конт с позитивистской точки зрения предлагал уничтожить всякую «для промышленности бесполезную жизнь на Земле», что Д. С. Милль назвал видом сумасшествия на почве регулирования цивилизации.

Аналогичные тенденции развивались и в политэкономии. По мнению А.Смита, богатство народов определяется совокупной ценностью ежегодно вновь производимых материальных благ. В этом суждении проявляется узость классической политэкономии, упус­кающей из виду богатство природы и самого человека.

Понимание богатства в узкоэкономическом смысле привело к воспеванию разделения труда на том основании, что при разделении операций может быть произведено гораздо больше изделий. Разделение труда, достигающее крайней степени в конвейерной системе, давало возможность заменить человеческий труд машинным, вело к разорванности человеческого бытия и, как следствие, к упущению из виду целостности природы и человека.

Общему динамическому характеру западной «души» соответствовала и трудовая теория стоимости, если учесть, что А.Смит и Д. Рикардо ставили труд в зависимость от наличия капитала. Само по себе природное богатство объекта оказывалось чем–то несущественным для его стоимости, вместе с тем падало и значение природы как таковой.

В основе экономической системы А. Смита лежало убеждение в целесообразности организации человеческого общества подобно той закономерности, которая существует в мире физических явлений. Ученый говорит о «естественной гармонии», хотя здесь мы имеем дело со своеобразным политэкономическим вариантом «предустановленной гармонии». А. Смит не исследовал взаимоотношения экономики с другими отраслями человеческой деятельности. Если все целесообразно, то и развитие каждой части целесооб­разно. А. Смит не понимал, что экономика может подавить другие виды человеческой активности, и оказался, таким образом, про­водником концепции обособленного экономического роста.

Экономисты до недавнего времени в силу самого характера их профессии и специфики общества ставили во главу угла материальное производство (не включая в него производство самого человека как личности). «Подлинная сила предпринимателя связана с тем, что Гобсон называл "сферой прогрессирующей промышленности", т.е. с его способностью изыскивать новые способы изготовления товаров» (Селигмен, 1968). Капиталист спешит получить прибыль, так как действует принцип «все или ничего», и он преуспевает в этом, воздействуя на производство и психологию масс. Капитализм вовлекает всех в безумную гонку производства и потребления. Предприниматель стремится производить все, обеспечивающее прибыль; потребитель – потреблять нечто новое, считающееся престижным. В итоге получается, что в так называемых развитых странах производится масса ненужного, а в развивающихся и наименее развитых отсутствуют товары первой необходимости.

В теории А. Смита интересы общества на стадии капитализма автоматически совпадают с интересами отдельной личности. Как же иначе, если «богатство страны слагается из суммы богатств отдельных лиц». Классическая западная политэкономия – это апология производства и капитала. Она зиждилась до поры до времени на «процветании» капиталистической системы с ее пониманием богатства. Предостережения Т. Мальтуса и некоторые осторожные высказывания Д. Рикардо и других экономистов рассматривались как курьез.

Обосновывая принцип экономического либерализма, А.Смит писал, что в человеческих делах надо дать полную свободу проявлению человеческой природы. Однако природу он понимал на свой лад, по существу, оправдывая ею анархию производства. В то же время А. Смит прав, считая, что товарная экономика основывается на эгоизме. Действительно, при существующих свойствах капиталиста экономика развивается, разделение труда прогрессирует и вместе с тем приближается кризис человека и окружающей природы.

Человек в капиталистическом обществе – источник рабочей силы, а природа – источник сырья. «Выжимание пота» и «выжимание ресурсов» идут рука об руку. Господство одних над другими стимулирует стремление к господству над природой всех. Кризис во взаимоотношениях человека с природой есть отражение кризиса в отношениях человека с человеком, а экологическое отчуждение – социального отчуждения.

Социальная несправедливость влечет за собой отрицательные экологические последствия, и если бы это было своевременно замечено и исправлено, многие экологические трудности были бы преодолены в своем зародыше. Приведем пример, иллюстрирующий связь социальной несправедливости с экологическими трудностями. С вредными последствиями применения новых синтетических веществ, служащих источниками загрязнения природной среды, сталкиваются, прежде всего, рабочие, изготавливающие их. Они получают так называемые профессиональные заболевания. Вследствие социальной несправедливости это расценивается как нечто естественное и неизбежное, и только тогда, когда экологически негативные последствия применения данного вещества начинает чувствовать на себе большинство населения, общество начинает бить тревогу. Наличие социальной справедливо­сти не дало бы возможности выпускать эти вещества или потребо­вало бы проведения детальных предварительных исследований. Забота о рабочих и их участие в выборе того, что производить, было бы не только актом социальной справедливости, но имело бы и важные положительные экологические последствия.

Углубляющееся обострение противоречий между человеком и природой во второй половине XIX в. привело к тому, что оптимизм западной философии стал сменяться пессимизмом. В противовес вере Г. Гегеля в диалектическое восхождение от низшего к высшему, Э. Гартман называл органическую эволюцию вырождением, а животное царство в целом (хотя и с оговорками) паразитом растительного.

По мнению А.Бергсона, в процессе развития единство не устанавливается, а, наоборот, разрушается. Он отрицал возможность взаимного приспособления частей в процессе их развития и считал, что гармония бывает полной и происходит из первоначального тождества. Данное положение соотносится с общей гносеологией А. Бергсона, согласно которой подлинное знание достига­ется не наукой, а погружением в жизнь, развитием в человеке того, что тождественно жизни как предшествующему этапу становления человеческого создания. По мнению философа, имеются два движущихся в противоположных направлениях взаимопроникающих друг в друга потока – жизненный и материальный. Жизнь есть не что иное, как творческое преобразование материи через компромисс с ней, который выражается в становлении организма. Если бы А. Бергсон дожил до экологического кризиса, то, исходя из своей концепции, он объяснил бы его так: интеллект приспособлен лишь для изменения мира, но изменение без внутреннего постижения жизни чревато катастрофой.

В своих преобразовательных устремлениях западный мир остался глух и к предостережениям Э.Гартмана, и к соображениям А. Бергсона. Преобразовательные тенденции нарастали, достигнув наивысшего выражения в философии Ф.Ницше, представившего волю к власти в качестве фундаментального принципа жизни, которому подчинены и познание, и практика.

«Добиться власти над природой и для сего известной власти над собой» – так представлял себе цель развития человечества Ф. Ницше. По существу эта программа и реализовалась в западном мире. Заслуга Ф. Ницше в том, что он ясно выразил противостояние человека и природы, которое имело место и до него.

Воля к власти выступает как следствие обособления человека от природы и себе подобных, от породившей его целостности.

Обособившийся человек пытается познать и преобразовать целое с помощью редукционистских и экспансионистских методов. Воля к власти – способ борьбы обособившегося от природной среды и собственной природы человека.

Ф.Ницше, а также З.Фрейд много сделали для анализа подсознания человека и идущих от него скрытых мотивов деятельности. Благодаря их исследованиям стало очевидно, что одна из причин нынешнего экологического кризиса заключается в стремлении человека к власти над природой. Человек разрушает мир идеально в процессе познания, а затем материально в процессе пре­образования. Вряд ли справедливо представлять страсть к разрушению и стремление к власти в качестве основополагающих особенностей природы человека, но несомненно, что они в большой степени присущи западной цивилизации и выходят на первый план в эпоху перерастания капитализма в империализм. Стремление к власти над природой ведет к экологическому кризису именно потому, что природа есть порождающее человека начало и ее разрушение подрывает основу существования общества.

Переход от традиционного капитализма к современному, в котором власть принадлежит не владельцу средств производства, а управляющему, менеджеру, ничего не меняет по своей сути. «Эта система (индустриальная система развитого капиталистического общества. – А. Г.) требует, чтобы люди работали как можно больше для производства возможно большего количества товаров. Если бы они прекращали работать по достижению определенного достатка, это поставило бы пределы расширению самой системы. В этом случае рост не мог бы служить целью... реклама и связанные с ней виды деятельности выполняют, очевидно, весьма значительную общественную функцию. Эта функция простирается от управления спросом, являющегося необходимым дополнением к контролю за ценами, до формирования психологии общества, необходимой для деятельности и престижа индустриальной системы» (Гэлбрейт, 1969). Расширяясь, индустриальная система выходит за рамки отдельных государств, формируя транснациональные корпорации, которые оказывают экологическое давление на весь земной шар.

Марксистская идеология базируется на утверждении, что представитель правящего класса (капиталист) эксплуатирует прежде всего представителей пролетариата – будущих творцов социалистической революции, присваивая производимую им прибавочную стоимость. Ошибка марксизма относительно перспектив социального прогресса во многом объясняется тем, что К. Маркс обратил внимание только на эту форму эксплуатации. Справедливо пред­положив, что стремление к присвоению прибавочной стоимости есть сущностная черта эксплуататорского класса, философ сделал вывод о неуклонном обнищании трудящихся и грядущей социалистической революции. Этот вывод оказался неверен: трудящиеся развитых стран не стали нищими, а революция произошла совсем не там, где ее ожидал К. Маркс, – не в наиболее развитых странах, а в России. Как потом выяснилось, эта революция была отнюдь не социалистической, хотя и антикапиталистической. Она не имела к марксизму никакого отношения, если не считать того, что устроили ее люди, называвшие себя марксистами.

Ошибка К.Маркса заключалась в том, что он акцентировал внимание лишь на одной форме эксплуатации и присвоения прибавочной стоимости – эксплуатации рабочих. Между тем прибавочную стоимость может приносить не только физический труд рабочих, но и духовный труд интеллигенции, и эксплуатировать можно не только людей, но и природу.

Таким образом, имеет смысл говорить о трех типах эксплуатации и извлечения прибавочной стоимости. Причина того, что благосостояние трудящихся развитых капиталистических стран не уменьшилось, а возросло, заключалась в том, что правящий класс, снизив нормы присвоения прибавочной стоимости рабочих, усилил эксплуатацию идей и природы.

Иногда утверждается, что причина роста уровня жизни в развитых странах лежит в использовании достижений научно–технического прогресса. Если разделить этот довод на его составляющие, то и получится, что рост благосостояния правящего класса достигнут за счет, с одной стороны, эксплуатации новых научно–технических идей, а с другой стороны, природы, поскольку новые идеи воплощаются в жизнь для увеличения эксплуатации при­роды, на что и нацеливался научно–технический прогресс.

Еще в начале 60–х гг. XX в., когда экологический кризис только начинался, американский ученый Б.Коммонер привел данные о том, что наибольшие прибыли капиталистам приносят наиболее загрязняющие среду производства, от которых не отказывались именно потому, что они приносили сверхприбыль. Развитым капиталистическим странам удается избегать крупных экономиче­ских кризисов ценой увеличения эксплуатации природы и извлечения сверхприбыли из нее. Это, однако, и привело к глобальному экологическому кризису. Глобальному, так как многие страны бросились вслед за Западом использовать достижения НТР для эксплуатации природы. Не секрет, что экономика СССР в 70 – 80–е гг. держалась во многом за счет экспорта нефти и природного газа, т. е. за счет природных ресурсов, которыми богата наша страна.

Утверждают, что развитым капиталистическим странам удалось улучшить экологическую ситуацию благодаря огромным капиталовложениям и ужесточению законодательства в области охраны окружающей среды. При этом не упоминают, какой ценой.

Улучшение экологической ситуации в развитых странах Запада произошло также за счет перенесения наиболее загрязняющих производств в страны третьего мира и экспорта в них отходов экологически вредной деятельности. Сейчас делаются попытки превратить в такой же экологический отстойник развитых стран Запада территории бывшего СССР.

Это не решение экологических проблем, а их сдвиг. Классовые противоречия, проецируясь, перекладываясь на природу и разрешаясь за ее счет, только переходят из разряда социальных в разряд экологических, даже если имеется в виду природа не данной страны, а других стран.

Часто также спорят о том, на чем надо сосредоточиться в первую очередь: на решении социальных или экологических проблем. Эти споры лишены смысла. Решать и те и другие проблемы необходимо в комплексе.