Глава 4. Мирозавоеватель

«Индийский поход 1738-1739 гг. представляет особый интерес для историка как потому, что он, бесспорно, занимает центральное место в завоевательных войнах Надир-шаха, так и потому, что он нанес сокрушительный удар по находившейся уже в упадке Могольской империи и тем способствовал ее окончательному развалу¹⁰⁷⁹. Планы по завоеванию Индии пришли в голову великому полководцу еще при осаде Кандахара. Повод для объявления войны у него был более чем достаточный. Афганцы, пытавшиеся спастись от преследований воинами Надир-шаха, искали убежище в государстве Великого Могола, и оно не предпринимало никаких мер против этого. В.Г. Гаджиев пишет, что «Надир отправил в Дели своего посла с протестом. Однако его там задержали, а протест оставили без внимания»¹⁰⁸⁰. Иная точка зрения у П.И. Петрова. «Если до движения на Кандахар у Надира, видимо, не было твердого намерения предпринять поход в Индию, то во время осады города такое решение созрело у него окончательно. Надир уже давно нуждался в средствах для содержания огромного войска, а разоренный Иран не мог их дать. Между тем агентурные сведения, которые он получал время от времени из богатой Индии, убеждали его, что поход туда будет успешным. Империя Великих Моголов находилась в состоянии полного распада; на делийском престоле сидел бессильный и неспособный Мухаммад-шах; самые могущественные феодалы – главнокомандующий войсками Моголов Хан-Дауран, главный везир Камар ад-Дин, низам ал-мулк (правитель Декана) и правитель Ауда Са'адат-хан, – враждовали между собой и меньше всего думали о единстве государства; хотя в сокровищницах Моголов и казначействах правителей областей хранились огромные богатства, войско не получало жалованья и было небоеспособно», – пишет он¹⁰⁸¹.

Объявив войну, джахангир (мирозавоеватель, имеется в виду Надир-шах. – Авт.) начал поход в сентябре 1738 г. Однако П.И. Петров, ссылаясь на Мирзу Мехти-хана Астрабади, утверждает, что индийский поход Надир-шах начал в мае 1738 года. Когда персидские войска вторглись на территорию державы Великих Моголов, жители крепости Газни предпочли худой мир войне и сдались без боя. Но Кабул решил не сдаваться грозному завоевателю. Его население отказалось впустить Надир-шаха в город и закрыло перед ним ворота. Кабул – древний город с мощной крепостью, расположенный на высоте 1800 м над уровнем моря. Джахангир сразу обратил взоры на господствовавший над городом замок Окобиан и приказал захватить его. Замок был взят решительным броском. Здесь он разместил артиллерию. И отсюда обрушил на Кабул лавину огня. Целый день сыпался град ядер, превращая город в руины. Жители метались из стороны в сторону, пытаясь спастись. Отчаявшиеся горожане вечером 8 октября открыли ворота и сдались на милость победителя. Надир-шах, сменив гнев на милость, даровал им жизнь, но обложил тяжелой контрибуцией. В числе многочисленных трофеев было 100 слонов, которых противник так и не использовал в бою. Операция, проведенная Надир-шахом при захвате Кабула, поразительно напоминает взятие Тулона более пятидесяти лет спустя, когда в 1793 году революционные войска Франции, реализуя план молодого капитана Буонапарте, захватили так называемый Малый Гибралтар и последовательно другие близлежащие форты, затем, открыв огонь по городу, принудили его сдаться¹⁰⁸².

Некоторые авторы, пишущие об Индийском походе Надир-шаха, отмечают, что его войска почти беспрепятственно подошли к Карналу¹⁰⁸³. Но это утверждение, по нашему представлению не вяжется с реальной действительностью. Вспомним хотя бы Индийский поход Александра Македонского, о котором Пьер Бриан пишет, что это был крайне тяжелый переход македонской армии к берегам Инда¹⁰⁸⁴. Мы вполне допускаем, что в случае Александра речь может идти о трудностях ландшафта, а в случае Надир-шаха имеется в виду сопротивление противника. Тем не менее, применение слов, создающих впечатление легкости похода, здесь, по нашему мнению, не уместны. У В.Г. Гаджиева дан отличный сюжет о переходе через Хайберский проход, одно из последних сложных препятствий до выхода к Инду, показывающий, что труд этот был нелегким и одновременно демонстрирующий полководческий талант Надир-шаха. Не откажем себе в удовольствии привести его здесь. Умелым маневром и согласованными действиями конницы и пехоты в первой же встрече иранский полководец нанес индийским войскам чувствительный удар. «Дойдя до Хайберского перевала, который защищал полководец могольской армии Насар-хан, Надир-шах тут же приступил к разработке дороги, по которой должны были войска двигаться вперед. Насар-хан и его окружение уверились, что иранцы перейдут перевал и ударят ему в лоб. Однако иранская кавалерия под начальством самого шаха, пройдя за восемнадцать часов горными тропами 80 км, вышла в тыл к защитникам Хайберского перевала. Эти операции иранских войск начались ночью. Дорогу войску освещали факельщики. Участник этого ночного перехода, будущий царь Грузии Ираклий II в письме к своей сестре писал: "Двигаясь с факельщиками в свите шаха, мы подъехали к непроходимым горам и скалам. Тридцать тысяч человек попали в теснину, где был такой холод, что мы почти закоченели. Лошади и люди запрудили теснину. Вся армия стоит в этом холоде и кричит: "Аллах! Аллах!...“ На второй день, под вечер, к шаху прискакал с известием гонец, что Насар-хана взяли в плен, а войско его обратилось в бегство»¹⁰⁸⁵.

Многие индийские вассалы Великого Могола Мухаммад-шаха предали своего правителя, начав с Надир-шахом переговоры, и перешли на его сторону. В конце ноября ему без сопротивления сдался Пешавар. Следом капитулировала имевшая важное стратегическое значение крепость Аток, прикрывавшая переправу через Инд. По приказу Надир-шаха был наведен мост через могучую реку. 28 ноября армия переправилась на левый берег.

Начиная свой Индийский поход, великий завоеватель, вероятно, сравнивал себя с Александром Македонским. И в самом деле, если западные границы его государства были далеки от Средиземноморья и Египта, которые были захвачены македонцем, то, форсируя Инд, он понимал, что может идти на восток дальше, чем его великий предшественник. Обоих полководцев роднило то, что древнегреческий историк Флавий Арриан сказал о царе Македонии, а именно, что Александр был просто ненасытен в своих завоеваниях¹⁰⁸⁶.

Войсками Надир-шаха один за другим были форсированы мощные притоки Инда Джелам, Ченаб и Рави. В середине декабря персидская армия была у Лахора. После непродолжительного сопротивления 20 декабря Лахор пал. Здесь Надир-шах дал своей армии небольшой отдых. После покорения Пенджаба персидская армия двинулась в сторону Карнала, расположенного в километрах ста пятидесяти от Дели.

Внутреннее положение в империи Великих моголов в то время было очень сложным – с одной стороны, неразбериха с престолонаследием: с 1707 по 1719 год в стране сменилось шесть правителей; с другой стороны, наступление европейских торговых компаний, которых прельщали несметные богатства Индии, а с ХVIII века начали покорение индийских государств; и, наконец, борьба индийских племен маратхов, укрепившихся в Западной Индии и ведших свои действия за господство над всей Индией. В частности, Баджи Рао I (1720–1740 гг.), сын Баладжи, главное внимание маратхов направил на север, будучи уверенным в том, что, захватив Дели, он овладеет всей Индией. «Ударим по стволу засыхающего дерева, – говорил он, – и ветки должны сами упасть»¹⁰⁸⁷.

В тот момент, когда маратхи продвигались с юга, в 1739 г. у порога столицы империи «Великих моголов» появляются войска Надир-шаха, наступающие с севера. Правитель могольского государства был весьма удручен предательским поведением своих вассалов. Мухаммад Казим пишет: «Мухаммад-шах со всем своим войском и высокими эмирами засел в той самой крепости, которую ранее построил для себя, и в голове и груди у него утвердились печаль и горе; каждую минуту ему было стыдно своих действий, и он боролся со своим несчастьем. Он так советовался с оставшимися эмирами и вельможами: “Если мы приостановим войну, уйдем в Шахджаханабад^*, откроем казначейство и снова наберем триста тысяч /215б/ человек, то на этот раз победа, может быть, будет наша”»¹⁰⁸⁸. «Великий могол» Мухаммад-шах «открыл казначейство», собрал бесчисленное войско и выступил на защиту своей столицы.

Но Надир-шах предпринял ответные меры. Он решил отрезать индийцам «пути и дороги» к продовольствию. Двенадцать тысяч отборных всадников было послано, чтобы «вырвать из рук индийцев путь из Панипата» и закрыть дорогу в Шахджаханабад и другие пути, дабы продовольствие и необходимые припасы не привозились в индийский лагерь», не пропуская ни одного человека из укрепления Мухаммад-шаха. Приближенный к государю афганец Гани-хан Абдали со своим отрядом был направлен в сторону дороги на Кашмир, чтобы любой ценой задержать десять-двенадцать тысяч вьючных животных, нагруженных продовольствием и фуражом, с целью доставить эти припасы в ставку Мухаммад-шаха. Все было захвачено афганцами, и дорога была полностью закрыта. По шахджаханабадской дороге шел обоз для войска Мухаммад-шаха из тридцати-сорока тысяч верблюдов, слонов, мулов и лошадей, груженных продовольствием и фуражом в сопровождении Итимад-хана Ходжи и Шахбаз-хана Узбека. Обоз был встречен на стоянке Панипат отрядом Хан-Али Гоклана и прочими. Между обеими сторонами произошел бой, в результате которого Шахбаз-хан и Итимад-хан были разбиты и бежали. Словом, была закрыта и эта дорога, а упомянутый обоз был переадресован мирозавоевателю. Таким образом, Мухаммад-шах и его войска были полностью блокированы. Всякие попытки прорвать блокаду пресекались. Великий страх и ужас овладели Мухаммад-шахом и его сановниками-эмирами; люди погибали от отсутствия пищи, животные – от недостатка фуража; верховые животные все пошли «на пастбище небытия», как говорит Мухаммад Казим, и у большинства людей от бессилия была отнята возможность встать и сесть. Надир-шах приказал поставить артиллерию вокруг того неприступного укрепления, заняться его разрушением и со всех сторон закрыть Мухаммад-шаху «путь бегства и надежды».

Противники встретились 24 февраля севернее Дели у Карнала, менее чем в пятидесяти километрах от Панипата. Кроме бесчисленной пехоты и конницы (общее число могольских войск составляло 340 тысяч воинов против 90 тысяч персидских), у Мухаммад-шаха было 200 пушек (по другим данным 300), 2 тысячи слонов. Казалось немыслимым противостоять этой лавине армии. Могол выстроил свои войска в боевом порядке. Они выглядели весьма грозно. «Владыка мира» внимательно посмотрел в бинокль на расположение войск противника. Гороподобные слоны стояли длинной чередой. Солдат Надир-шаха пугало не столько численное превосходство противника, сколько его боевые слоны: с этими животными персам прежде не приходилось сражаться. И они испытывали растерянность. За слонами виднелись бескрайние ряды войск. Это были два сильных корпуса отборных войск общей численностью 70 тысяч человек. Далее стояла артиллерия с резервными боевыми частями. Огромная армия моголов придавала полю битвы сходство с Курукшетрой^*. Оглядев густые ряды войск противника, Надир-шах небрежно бросил своим командирам: «Мухаммад-шах решил выставить против нас гору мяса. Так разнесем же ее!»

Однако растерянность в рядах воинов не затихала. Заметив их робость при виде мощных слонов, властитель Ирана поспешил успокоить их, заверив, что он знает средство, как вывести слонов из боя. Готовясь к битве, он построил свои войска в три линии. Впереди размещалась тяжелая кавалерия, во второй – тяжелая пехота, в третьей – отряды разных горских народов. На флангах находились отряды бахтиярской и грузинской конницы, уже не раз доказавших свою отвагу. Артиллерия также располагалась на флангах. За первой линией Надир-шах велел расположить множество верблюдов, имевших на своих спинах специально приготовленные жаровни с мелко наколотыми дровами. Сам шах, одетый в кольчугу, стоял во главе войска впереди первой линии.

Около полудня индийцы начали наступление. Надир-шах решил продемонстрировать свой сюрприз, как только слоны достаточно приблизятся. Он велел зажечь в жаровнях огонь и погнал верблюдов навстречу неприятелю. От сильной боли животные подняли страшный рев и бросились вперед. И стало как-то жутко от рева животных, затрубивших одновременно, оглашая все поле битвы. Слоны стояли, пораженные невиданным зрелищем, они растерялись от этого истошного верблюжьего рева. Все старания вожатых, понуждавших слонов идти вперед, оказались напрасны. Они сбились в кучу и открыли наступавшие за ними войска. Надир-шах немедленно воспользовался замешательством противника и бросил против него свою кавалерию. В то же время с флангов открыла огонь иранская артиллерия. В таких неудобных обстоятельствах индийцам пришлось принять рукопашный бой. Вдохновленные победами воины Надир-шаха врезались в деморализованные ряды войск Великого Могола. Началась настоящая рубка. Блестели кривые персидские сабли над головами индийских воинов. Индусы упорно сопротивлялись. Но напор кизилбашей был грозным. Три часа длилось кровопролитное рукопашное сражения. Морально подавленные моголы запросили мира¹⁰⁸⁹.

Однако авторы «История Индии» сообщают, что результат боя был неопределенным, Надир-шах даже, якобы, дал приказ подготовиться к возвращению в Иран¹⁰⁹⁰. Но неожиданно прибыли посланники Мухаммад-шаха с изъявлением покорности. Мухаммад Казим подтверждает факт прибытия послов от правителя государства моголов. «Он (т.е. Мухаммад-шах) послал во дворец правителя мира (имеется в виду Надир-шах) верховного везира низам ал-мулка с несколькими толковыми почтенными эмирами, с [видом] слабости и огорчения, и обильной лестью просил мира и заявлял о подчинении: дескать, может быть, таким путем из этого водоворота бедствий он доведет пожитки жизни до берега спасения»¹⁰⁹¹. Иранский шах принял послов и простил бывшего противника, проявив «великодушие и благородство». Во время переговоров выяснилось, что у индийского правителя нет съестных припасов и шах отправил к «златовенечному государю» (т.е. Мухаммад-шаху) «около тридцати верблюдов с фруктами, съестными припасами, шоколадом и сладостями». Мухаммад-шах дал этим послам «тысячу туманов». Кроме того, было достигнуто соглашение о встрече глав государств. И на следующий день состоялась встреча «счастливого падишаха» (т.е. Мухаммад-шаха) с «владыкой мира» (Надир-шахом). «В том небеснопышном месте два великих государя крепко обняли друг друга и стали обмениваться рукопожатиями и объятиями». Несмотря на братские объятия, мирозавоеватель бесцеремонно конфисковал «артиллерию Мухаммад-шаха» и, в сопровождении ста доверенных лиц и двадцати тысяч индийских солдат (которых, вероятно, также отобрал), отправил в город Кабул»¹⁰⁹².

12 марта Надир-шах вступил в Шахджаханабад (Дели)¹⁰⁹³ и сел на трон, на котором сидели правители Индии. «Слуги и занимающие место Сатурна гулямы поместились в той крепости, а все прибывшее победоносное войско расположилось на жительство вокруг крепости и аллеи (хийабан)». А «падишах (т.е. Мухаммад-шах) отдал все ключи от своих денежных ящиков и подвалов с ценностями благостной особе счастливого государя (имеется в виду Надир-шаху)»¹⁰⁹⁴. Надир-шах, естественно, завладев всей казной, стал ценности загружать для вывоза в Иран. Он приказал все золотые ценности, украшения и утварь переплавить в слитки, чтобы удобнее было везти. Всего получилось сто харваров^* золота.

Несмотря на добровольность сдачи ценностей могольским падишахом, «его величество» правитель Ирана приказал доверенным лицам – казначею и его помощникам, пойти в казначейство и сокровищницу и проверить имеющиеся сокровища. Инспекторы были просто поражены «фантастической казной Великих Моголов», которая «была полна множеством великолепных алмазов, рубинов, сапфиров, изумрудов и жемчуга, часть которых поступала из знаменитых копей Голконды, часть – из покоренных соседних государств, с коими Моголы вели непрекращающиеся кровавые войны»¹⁰⁹⁵. Те вернулись и доложили, что такое количество сокровищ немыслимо считать, поэтому целесообразно сразу навьючить эти ценности. Надо заметить, что это, действительно, намного ускоряло процесс погрузки. «Владыка мира» приказал «нескольким надежным писцам и умелым казначеям» приготовить тридцать тысяч верблюдов. «На четыре тысячи верблюдов навьючили драгоценности и украшенные драгоценными камнями падишахские вещи; еще на две тысячи верблюдов – золотой и серебряный троны, украшенные драгоценными камнями; еще на две тысячи – принадлежности конские и для езды, украшенные драгоценными камнями: седла, уздечки и принадлежности для конюшни... (пропуск), еще на две тысячи верблюдов навьючили золотые предметы, украшенные драгоценными камнями: чаши, подставки для чаш хрустальные, резной работы, с драгоценными камнями, кубки из яшмы и золота, хрустальные крышки украшенные и другие, представить которые ум бессилен. Еще на шесть тысяч верблюдов навьючили джаханабадские ашрафи^* и на двадцать четыре тысячи бердааских мулов – платиновые и серебряные вещи. Словом, золотых вещей и драгоценностей было навьючено столько, что осторожный счетчик был бессилен подсчитать, и, по заявлению главных мустауфи^* верховного дивана, было насчитано на двадцать шесть куруров вещей, предметов, наличных денег и товаров, навьюченных из акбарова (игра слов: акбар значит величайший, высочайший; шах Акбар (1556-1605) положил начало могуществу государства Великих Моголов) казначейства, а каждый курур равен пятистам тысячам туманов»¹⁰⁹⁶. Мы перечисляем увезенные Надир-шахом сокровища не на зависть тебе, дорогой читатель, а чтобы стало очевидным, что персидские воины не могли идти на смерть в совершенно голых, размытых дождями и потоками скалах Дагестана с такой же охотой, какой они шли в Индии или других богатых странах.

Но среди перечисленных сокровищ мы еще не упомянули самые бесценные. Одно из них – это «величественный трон, возвышавшийся в центре Диван-и-Кхаса, залы для частных аудиенций, где (в свое время) он (т.е. Шах-Джахан^*) принимал своих министров и знать». "Павлиний трон", установленный в зале первого двора, имел форму и размеры, схожие с походной кроватью. Он стоял на четырех больших ножках высотой около 60 сантиметров, а нижняя часть трона держалась на четырех продолговатых брусах. На этих брусах стояли двенадцать опор, с трех сторон поддерживающих балдахин. Ножки и брусья (ширина их более 40 сантиметров) были покрыты золотом и эмалью и усеяны многочисленными алмазами, изумрудами и рубинами. В центре каждого бруса находился тусклый рубин в окружении четырех изумрудов, образующих четырехконечный крест. Изумруды имели форму четырехугольников, а пространство между ними и рубинами было усыпано алмазами, вес самых крупных из них превышает 10-12 каратов. В отдельных местах имелись жемчужины, вставленные в золотую оправу.

Французский путешественник Жан-Батист Тавернье, большой знаток и любитель драгоценных камней, единственный из европейцев, допущенный в конце ХVII века в сокровищницу одним из могольских императоров Аурангзебом^*, расположенную в тогдашней столице Агре, назвал «Павлиный трон», на котором восседал правитель, самым значительным в истории человечества произведением ювелирного искусства. По подсчетам Тавернье, одних рубинов на нем было более 100 штук, и самый маленький из них весил 100 каратов, а изумрудов – под 200 экземпляров, весом до 60 карат. Балдахин внутри был усыпан алмазами и жемчугом, число которых не поддавалось подсчету, украшала его жемчужная бахрома, а под самым сводом находился павлин с телом из золота, хвостом из васильковых сапфиров и горящим на груди большим рубином. Величественная фигура павлина, словно застывшего за императорским троном, придавала еще больше великолепия трону. Этот павлин и послужил поводом дать трону принятое название. С обеих сторон от павлина стояли диковинные золотые кусты, на которых «росли» драгоценные цветы и плоды; и даже изнутри все части трона пестрели чистой воды алмазами, рубинами и изумрудами. На солнце сияли красные, зеленые и радужно-прозрачные кристаллы, оттеняемые мягким светом жемчужин и синими вплесками сапфиров, пяти видов камней, которые в Индии считались самыми желанными. Такое количество драгоценных камней было удивительным даже для этой богатой самоцветами страны. Последним штрихом являлись зонты от солнца, установленные в нескольких шагах от трона – их рукоятки были инкрустированы рубинами и алмазами, красный бархат был расшит жемчугом. Мухаммад Казим говорит об этом троне: «Ум человека слаб и недостаточен, чтобы представить и описать его»¹⁰⁹⁷. Надир-шах счел, что он, джахангир, будет смотреться на «Павлином троне» не хуже, чем могольский повелитель Шах-Джахан. И он приказал навьючить этот сказочный трон для вывоза в Иран. Не ограничившись вывозом драгоценностей, джахангир увел из Дели большое число искусных ремесленников.

Другим бесценным сокровищем, увезенным мирозавоевателем из Индии, был знаменитый алмаз «величиной с куриное яйцо»¹⁰⁹⁸ – «Кох-и-нур» («Гора света»). Андрей Цаплиенко пишет: «Его (алмаза) бесчисленные грани отражают огонь факелов на стенах трапезной, и тем, кто пировал вместе с обоими монархами, кажется, что свет тысячи солнц внезапно выпустили на свободу. “Гора света!” – закричали тогда персы. “Кох-и-нур” – так это звучит на фарси. В этот момент камень и получил своё имя»¹⁰⁹⁹. Один из ведущих специалистов мира в данной области Герберт Смит в списке алмазов, помещенных в своей книге, дает его первым¹¹⁰⁰. По его данным, в первозданном виде он весил 800 каратов. В период правления королевы Виктории в Англии, куда алмаз попал после многих приключений, он был перегранен под наблюдением королевского минеролога Джеймса Тенианта («Мудрость этого поступка представляется весьма сомнительной», – пишет Г. Смит по поводу этой операции), его вес стал 108,9 метрического карата¹¹⁰¹. Камень до сих пор считается одним лучших по красоте.

«Кох-и-Нур» был вмонтирован в «Павлиный трон». Однако на месте павлиньего глаза, где должен был находиться драгоценный камень, Надир-шах обнаружил лишь зияющую пустоту. «Владыка мира и божий избранник» заподозрил, что коварный правитель моголов Мухаммад-шах выковырял его из трона и попытался спрятать от царственного любителя ценностей. Сахиб-киран^* распорядился обыскать все уголки дворца самым тщательным образом, но все хлопоты оказались тщетными. И все же ему удалось выпытать, что Мухаммад-шах постоянно носит камень в своем тюрбане. В самый разгар прощальных торжеств Надир-шах предложил Мухаммад-шаху, в знак вечной дружбы, обменяться тюрбанами. Мухаммад-шах не мог отвергнуть это предложение, своими корнями уходившее в древние традиции. И ему ничего не оставалось сделать, как согласиться. Так Надир-шах стал обладателем желанной драгоценности.

Захваченную Надир-шахом в Индии добычу оценивают в 700 миллион рупий¹¹⁰². Подобного грабежа мир не видел со времен завоевания Константинополя во время четвертого крестового похода¹¹⁰³. Да и вряд ли Констипоноль имел такие богатства, какие были в Дели. «Мирозавоеватель» до того был поражен всем виденным в Дели, что, рассматривая великолепные дворцы Шахджаханабада, он не удержался от выражения своеобразного восторга: «Если бы было возможно, я бы увез все это на родину, чтобы превратить, наконец, нашу столицу Мешхед из сарая во дворец». «А давай разберем их и увезем», – предложил один из сановников. «О, если бы это было возможно сделать!» – с грустью произнес «владыка мира».

В то время, как любитель роскоши и сладкой жизни могольский император, которому была совершенно безразлична судьба индийского народа, продавал страну за свою жизнь и звание правителя, делийские горожане были возмущены бесцеремонным поведением персидских воинов, которые не уступали своему предводителю в жадности и стяжательстве, и вели себя крайне разнуздано. Группа «презренных индийцев», как называет их Мухаммад Казим, напала на «мирозавоевательное войско счастливца» с целью уничтожить его. Восстал фактически весь город, поскольку Мухаммад Казим называет цифру «двести-триста тысяч человек», которые, вооружившись «палками и дубинами», напали на врагов «в кварталах, на улицах, базаре» и начали перебивать их. Войска Надир-шаха были немедленно подняты по тревоге, и разгневанный государь-мирозавоеватель дал приказ «о поголовном избиении» населения Шахджаханабада¹¹⁰⁴. «В тот день [кизилбаши] захватили около пятисот вельмож и знатных людей Индии и привели в правосудный надиров дворец: он (то есть Надир) приказал всех их казнить. Во всяком случае, так как в отношении некоторого числа людей это было предопределено, в тот бедственный день от восхода солнца до времени заката победоносное войско старательно убивало и грабило жителей Джаханабада, и потекли Тигры (имеется в виду реки. – Авт.) крови», – сообщает Мухаммад Казим¹¹⁰⁵. Началась массовая резня. Джазаирчи и конница убивали всех, кто попадался им на пути. Мухаммад Казим рассказывает о ревностном защитнике порядка, опытном минбаши^* Асад-беке, воины которого закрыли все входы и выходы, а он сам, во главе тридцати-сорока бойцов, с двумя-тремя кожаными сумками пороха прошел на базар и поджег его. «Эта массивная постройка сразу вспыхнула, и голые индийцы, сжигающие своих покойников, увидели себя при жизни охваченными волною пламени», – с юмором, способным бросить в дрожь, рассказывает иранский историк¹¹⁰⁶. Два месяца длилась эта массовая резня¹¹⁰⁷, которая сопровождалась грабежом. «Сопротивление жителей Дели было утоплено в крови»¹¹⁰⁸. Каждый каратель награбил без счета драгоценностей и золотых предметов. «Детей и взрослых, юных и старых, кого бы ни находили, не стеснялись убивать и лишать жизни, луноликих девушек и целомудренных женщин пленили рукою предопределения и пустили дым бесчестья из имущества каждого богатого человека», – выражается своим витиеватым стилем Мухаммад Казим¹¹⁰⁹.

Однако даже это не возбудило чувство собственного достоинства и патриотизма у властителя Индии. Более того, последний, за не имением своих детей, выдал племянницу замуж за сына «высочайшего государя эпохи» Надир-шаха – Насраллах-хана. «Счастливец эпохи» (т.е. Надир-шах) «даровал» Мухаммад-шаху падишахскую власть в Индии (которую перед этим отобрал силой оружия) с короной, троном и перстнем и возвел его снова на престол полновластия и сам «возложил на голову Мухаммад-шаха падишахскую корону»…, чтобы высокая курканова^* династия не лишилась царской власти и управления странами Индии¹¹¹⁰. К перечисленным ранее сокровищам «мирозавоеватель» получил оот ризнательньностиудут /ряды /000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000фирман о передаче ему могольских владений к северу от Инда (т.е. современного Афганистана и Пакистана), подаренный шаху императором, вероятно, в знак признательности, и отбыл, нагруженный могольскими драгоценностями и добычей¹¹¹¹,

Вдохновленный успехом и доставшимся богатством иранский полководец составлял планы завоевания другого древнейшего государства – Китая. Он даже приказал мервским властям изготовить много пушек и снарядов для задуманного им похода¹¹¹².

Что же происходило в это время в Дагестане? Об этом мы расскажем в следующей главе.