Гази-Кумух

С.А. Мусаев, А.Д. Курбанов, И.А. Каяев

Эпоха Сурхай-хана I «Замир Али»

Дагестанское историческое общество им. Али Каяева

Правление общества:

Р.М. Мунчаев – председатель общества

члены:

Ш.Н. Амиров

Г.А. Гаджиев

И.А. Каяев

А.Е. Криштопа

А.Д. Курбанов

С.А. Мусаев

А.Р. Шихсаидов

Серия «История Гази-Кумуха»

Авторство идеи создания серии, руководство и реализация проекта Амучи Михайловича Амутинова

С.А. Мусаев, А.Д. Курбанов, И.А. Каяев

Эпоха Сурхай-хана I

В работе освещаются события, происходившие в первой половине ХVIII в. на Восточном Кавказе, в частности, в Дагестане и Ширване, описаны восстание дагестанцев и ширванцев против иранского владычества, Каспийский поход Петра I, раздел Кавказа между Россией и Турцией, деятельность Сурхай-хана I в дагестанско-ширванским государстве, возвышение Надира и возрождение иранского государства под его руководством, его походы в Восточный Кавказ и Дагестан, героическая борьба народов Дагестана и Северного Азербайджана против иранского владычеств.

Предисловие

Данной книгой мы открываем серию «Гази-Кумух», инициатором создания которой является известный политический и государственный деятель Амучи Михайлович Амутинов. Конечно, историю Гази-Кумуха, как города, так и государства, можно было бы начинать не с эпохи Сурхай-хана I, а столетиями раньше. Но мы сочли необходимым выпустить книгу, посвященную 270-летию разгрома Надир-шаха в Дагестане.

Сурхай-хан Гази-Кумухский – одна из самых значимых и ярких фигур в истории Дагестана первой половины XVIII в. Он являлся одним из организаторов антииранской борьбы горцев Дагестана.

К героям освободительной борьбы народов во все времена в мире относились по-разному. Одни ими восхищались и слагали песни. Другие их клеймили как бунтовщиков и разбойников, свысока третировали как «дикарей». Их осуждали за чрезмерную воинственность и пассионарность. Под эти жернова, с легкой руки историков советского периода, особенно попадали представители высших сословий, когда всевозможным образом необходимо было показать роль народных масс в историческом процессе, параллельно сводя к минимуму роль ярких личностей, только из тех соображений, что они принадлежали к антагонистическому классу.

В исторической литературе и наших дней, деятельность этого славного сына гор имеет диаметрально противоположные оценки, и в этой связи напрашиваются слова бывшего президента Франции Валери Жискара д'Эстена: «... Я давно понял, что репутация людей прошлого зависит куда больше от благосклонности и одаренности их биографов, чем от их собственных достоинств и недостатков».

В рамках данного исследования предпринята попытка осветить деятельность Сурхай-хана Гази-Кумухского с юных лет и до старческого возраста, которая заключалась в постоянных военных баталиях и дипломатических сношениях, в коих он рос как тактик, стратег, как полководец вообще, а также как дипломат и государственный деятель.

Взятие в 1721 г. Шемахи дагестанскими повстанцами во главе с Сурхаем и Хаджи-Давудом дал резкий толчок зарождению и развитию событий регионального и более широкого международного масштаба: свержение персидского владычества на Кавказе, Каспийский поход Петра I, создание государства в Восточном Кавказе, включавшего Южный Дагестан и Ширван, раздел Кавказа между Россией и Турцией и т.д.

В последующем, когда Персия начала выходить из кризиса, мировые державы ясно осознавали, с какой мощной военной машиной, созданной Тахмасп-кули-ханом (Надир-шах), им предстоит иметь дело. В частности, Россия, не желая вступать в открытое столкновение, переносит свою границу за р. Сулак, уступив Персии свои прежние завоевания. Хотя Надир-шах и был удовлетворен этой уступкой, он все же имел намерение идти на Астрахань с целью его захвата.

В рассматриваемое время Персия во главе с Надир-шахом была действительно серьезной угрозой для России с юга. В этой связи, интересно сообщение из труда Натана Эйдельмана «Твой восемнадцатый век», где упоминается майор гвардии Семеновского полка по фамилии Чаадаев, «сумасшествие которого заключалось в том, что он считал господом богом шаха Надира, иначе Тахмас-кули-хана, узурпатора Персии и ее тирана».

Отвоевывая старые и новые территории, подавляя очаги сопротивления внутри Персии, шах в Закавказье столкнулся с интересами Сурхай-хана Гази-Кумухского, которому пришлось с его относительно небольшой армией ощутить на себе мощь войск Надира в 1734, 1735 и в последующих годах.

Сурхай-хан Гази-Кумухский в 30-40 е годы XVIII в., с переменным успехом привлекая к себе других дагестанских предводителей, настолько обессилил победоносную армию шаха, что, в конечном счете, последний потерпел крупное поражение от горцев Дагестана.

Победа, одержанная дагестанцами над Надиром, была далеко не регионального масштаба, она имела международной значение. События 30-40-х годов XVIII века, к сожалению, нашли отражение в трудах лишь незначительного количества исследователей, и потому не только в Дагестане и в Закавказье, но и за их пределами о них знают мало. Кровопролитные войны, которые вели горцы в рассматриваемое время, и по сей день пополняют копилку неизвестных битв России и мира.

Предлагаемое читателю исследование, написано на базе широкого круга источников: архивных документов, сообщений очевидцев, хроник закавказских, персидских, турецких авторов, документов из частных собраний дагестанских ученых-просветителей XIX – начала XX вв., эпиграфического материала, фольклора.

Особую ценность в процессе написания имели документы из Архива Внешней Политики Российской Империи (АВПРИ), Российского Государственного Архива Древних Актов. Ценность их состоит в том, что Российская Империя проявляла большой интерес к событиям в регионе, и вела большую работу по сбору информации в Персии, Закавказье и Дагестане. Анализирую сообщения донесений в Кизляр, Астрахань и далее, наблюдается неоднозначная позиция последней к горским правителям. В них наблюдается удовлетворение, когда горцы во главе с Сурхаем или его сыновьями одерживают победы над персидскими войсками, и в случае, когда они терпят поражения.

Следующим комплексом документов по значимости являются сообщения очевидцев, информация из которых использовалась после их критического анализа. Аналогично использовались сообщения и документы из местных частных собраний.

Авторы не раз выезжали по районам Дагестана и Азербайджана, по местам прошедших сражений, маршрутам продвижения войск обеих сторон, анализируя те или иные сообщения источников, определяя их значимость и достоверность.

В процессе написания данного труда, несомненно, была привлечена вся доступная историографическая литература, в том числе на иностранных языках. Особое значение имели исследования А.И. Тамая, В.Г. Гаджиева, Н-П.А. Сотавова, которые попытались относительно полно осветить анализируемые события в Дагестане и Закавказье рассматриваемого времени.

В этом издании читатель найдет немало материалов по истории региона. Ценностью этого труда является то, что в научный оборот вводится целый пласт доселе неизвестных документов, а также аргументировано пересматриваются устоявшиеся в исторической литературе точки зрения по рассматриваемым событиям. В то же время исследование не претендует на окончательный и всеобъемлющий труд, ибо наблюдается источниковый голод, следовательно, и белых пятен в событиях первой половины XVIII в. остается немало.

В ходе написания книги допускались некоторые художественные отступления только лишь с целью заинтересовать читателя, помочь погрузиться в ту эпоху, а где-то почувствовать себя участником тех событий, но они сделаны не в ущерб исторической части исследования.

В заключении хочется поблагодарить лиц, оказавших помощь в данной работе. Мы выражаем благодарность д.и.н. проф. Надир-Паше Сотавову, без источниковых материалов которого книга вышла бы значительно более скудной. Всестороннюю помощь нам оказывал к.и.н. Исмей-Гаджи Гусейнов. Большим содействием нашей работе мы считаем активное участие в разработке и составлении карт полковником российской армии Амжадом Сулеймановым, а также участие в этой работе Тагира Макуева. Существенной была помощь Гасамудина Амиралиева и к.и.н. Мурада Гаджимурадова. Благодарим мы также потомков Сурхайхановых – д.ф.н. профессора Калимат Алилову, Залимхана Нагоева и Гасан-Гусейна Шавлукова, отозвавшихся на наш призыв о предоставлении материалов. Немалым источником вдохновения стала поездка одного из авторов в Азербайджан к своему земляку Исмаилу Хархиеву. Исмаил неоднократно приглашал приехать к нему в Баку и обещал путешествие по Ширвану – местам нахождения крепостей Сурхай-хана. Путешествие было богатым впечатлениями. Исмаил и его братья не только продемонстрировали широкое гостеприимство, но и организовали восхождение в горы в поисках крепостей, построенных гази-кумухским правителем недалеко от Геокчая. Одна из них расположена на горе, которая в народной топонимике носит название «Сурхай-дагъ» («гора Сурхая»): спроси, где «Сурхай-дагъ», и тебе любой подросток покажет эту гору.

Благодарим мы д.и.н. проф. Тамирлана Гаджиева, а также Гусейна Абуева, Гасана Курухова, прочитавших данную работу и высказавших ряд ценных замечаний. Особая благодарность Светлане Сейдгусейновой, взявшей на себя тяжелый труд по корректуре текста.

Авторы

Введение. Самосожжение феникса

В древнегреческой мифологии есть птица Феникс, которая сжигает себя, чтобы вновь возродиться из пепла. В изгнании шамхалов из Гази-Кумуха, которое можно рассматривать в качестве конечного акта распада Гази-Кумухского шамхальства, видится некоторое подобие такого самосожжения, а в Гази-Кумухском ханстве Сурхай-хана I – возрождение этой сказочной птицы.

Конечно, за сто или более лет до этого события никто и не мог предположить такой исход Гази-Кумухского шамхальства, как изгнание шамхалов из древней столицы этой могущественной империи. (Название Гази-Кумух (Гъази-Гъумучи) состоит из двух слов: «кумух» (гъумучи) и «гази^*». В литературе чаще встречается написание «Кази-Кумух». Однако это грубое искажение смысла: кази (ﻗَﺎﻀﻰٍ кьазий или кьадий) по-арабски означает «судья», а газий (ﻏَﺎﺯﻯ гъазий) – воин, завоеватель, воитель за веру. Поэтому мы пишем Гази-Кумух. Что касается слова Кумух, то, как отмечает Али Каяев, и Гумук (Гъумучи и Гъумукь), и Кумух произошли от слова Гумик (Гъумикь или Гъумукь)¹. Хотя и Кумух тоже далеко несозвучен слову Гумук (Гъумук или Гъумик). Гораздо ближе к современному лакскому произношению Гумучи (Гъумучи).) Неуклонный рост территории и могущества этого государства с начала ХII века был связан прежде всего с исламизацией Страны гор. Как известно, именно в ХII веке усилилась позиция ислама в самом Кумухе. И это было связано с деятельностью Гази-Каландара ибн Хайдара (Гъази-Кьаландар бин султан ХIайдар). «Можно сказать, что Гази-Каландар, – утверждает Али Каяев, – является одним из самых крупных газиев, прибывших в Дагестан с целью распространения ислама, и обративший в ислам самое большое количество людей»². Местом, наиболее удобным для своего пребывания и выполнения своей программы, Гази-Каландар, прибывший в Дагестан с некоторым военным контингентом турок (сельджуков. – Авт.), счел Лакию (вероятно, по тем же соображениям, что и арабы в VIII в. – Авт.) и отсюда начал пропаганду. То, что именно с XII–XIII вв. жи­телей Гумика стали называть «газиями» – «воителями за веру», а Кумух стал называться Гази-Кумухом (кстати, нужно заметить, что титул «гази» является, обычно, не арабским, а тюркским), служит лишним подтверждением позднего появления названия Гази-Кумух³. К Гази-Каландару присоединились обратившиеся в мусульманство лаки, и вместе с ними он начал совершать походы в те места Дагестана, где еще не было ислама. После покорения всего Даргинского округа (речь идет о нынешнем Акушинском районе. – Авт.) он долго не мог взять Усиша. Наконец, ему удалось его взять, о чем до сих пор не забывают и рассказывают сами усишинцы и остальной даргинский народ, говорит А.Каяев⁴.

Монголо-татарское нашествие 1239–1240 года нанесло Гази-Кумуху жестокий урон, поставивший лаков на грань уничтожения. В период первого своего похода в сторону Восточной Европы (1222-1223 гг.), покорителям мира не поддался древний Дербент. Как только не пытались полководцы Чингисхана Субудай-бахадура^* и Джэбэ-нойна обмануть правителей и жителей этого города⁵. Однако им не удалось внушить доверие к себе и пройти «единственной ровной дорогой, пересекающей Кавказ»⁶, т.е. через дербентский проход, и они вынуждены были выйти в Европу через горные дороги. Они «по местам неприступным перешли Кавказские горы, заваливая пропасти деревом, камнями, бросая туда свой багаж, даже лошадей и военные снаряжения», – сообщает в своей «Истории Армении» Киракос Гандзакеци⁷. Ибн ал-Асир говорит о крайней жестокости монголов и упорном сопротивлении лакзов, подразумевая под ними дагестанских горцев. Этот путь проходил через Гази-Кумух («единственной дорогой, по которой монголы могли выйти на Северный Кавказ, была дорога через внутренний Дагестан по труднопроходимым горам», – гласит «История народов Северного Кавказа»⁸), и его жители, за которыми в то время уже закрепился титул «газиев» (воителей за веру) за активное распространение ислама в горах Дагестана⁹, оказали им серьезное сопротивление, что и послужило для мстительных монголо-татар достаточным основанием наказать их во время повторного похода.

Если первый поход монголо-татар в Восточную Европу можно рассматривать как разведывательный, то второй – это планомерное ее завоевание. Одновременно с завоеванием Руси, монголы, не боявшиеся воевать на два фронта, завоевывали и Северный Кавказ. Войска Бату-хана направлялись, на этот раз, с севера на юг на Прикаспийскую низменность. Ими командовал Бугдай (Бугъдай). Вероятно, это были татары, сопровождавшие монголов в походах, поскольку дагестанские рукописи называют их турками. Заняв Дербент, отряды Бугдая направились в Гази-Кумух.

Лаки ожесточенно сопротивлялись татарам и их союзникам. Кумух был повержен. И погибли все, кроме 1033-х воинов. Это случилась 1 или 2 апреля 1240 года. События эти происходили, как сообщает «Тарих Дагестан», во времена Наджмуддина¹⁰. Вероятно, это имя шамхала или того пира^* Наджмуддина, про которого Али Каяев рассказывает как о проповеднике ислама, жившем в ХIII веке¹¹.

Поражение, понесенное Гази-Кумухом от монголо-татаров, задержало развитие этого государства и распространение им ислама в Нагорном Дагестане, но не остановило его. К моменту походов знаменитого полководца Тамерлана в Дагестан, Гази-Кумух представлял из себя достаточно крупное государство. Оно являлось вассалом Золотой Орды¹² и вообразившего себя неотразимым завоевателем хана Тохтамыша. Расправившись с последним в битве у Терека в апреле 1395 года, Тамерлан преследовал врага до Елеца, который был ограблен и сожжен. Но того и след простыл. Тогда великий хромец направился громить подвластные золотоордынскому хану земли на Северном Кавказе. Жертвой его стал, как пишут об этом Низам-Ад-Дин и Шериф-Ад-Дин Йезди, и гази-кумухский шамхал¹³.

Однако Гази-Кумух быстро оправился и от этого удара. В ХV веке это государство достигает еще большего могущества, и гази-кумухский шамхал является «хакимом и валием над всеми вилайятами Дагестана до пределов Гурджистана»¹⁴. «Ему (шамхалу) покорились все жители Дагестана, от низших [по положению] до высших – добровольно или силой. И подчинился ему весь народ [Дагестана] – и дальние, и ближние», – вторит этой хронике «Тарих Дагестан»¹⁵.

В ХVI веке гази-кумухским шамхалам подчиняются все население от страны Черкес до Шемахи¹⁶. «И неслучайно все источники местного и иностранного происхождения именуют шамхалов «валиями», т.е. правителями Дагестана, – признает историк М.Г. Магомедов в своей «Истории Дагестана». – А нуцал Аварии Андуник в своем «Завещании Андуник-нуцала Булач-нуцалу» называет его падишахом¹⁷. Этим, очевидно, подчеркивается исключительное положение шамхала среди владетелей Дагестана»¹⁸. Никак нельзя согласиться с ничем не аргументированным мнением Т.М. Айтберова, который считает, что шамхалы «обладали реальной властью на большей территоии Дагестана лишь тогда, когда стояла за ними какая-либо богатая держава, контролировавшая прямо или косвенно прилегающие равнины – зимние пастбища и поля»¹⁹. Наоборот, о влиянии шамхальства, его политической значимости, ведении им самостоятельной внешней политики и пр. существуют авторитетные труды, подтвержденные вескими доказательствами и первоисточниками²⁰. «Шамхалы Кази-Кумуха (или Гази-Гумыков), – писал академик В.В. Бартольд, – распространяли свое господство из своей горной страны в северо-восточном направлении до самого побережья в Х/ХVI вв.»²¹. Таким образом, Гази-Кумухское шамхальство говоря словами В.Г. Гаджиева, являлось «общедагестанским государством», доказывающим «научную несостоятельность давно сложившегося мнения, будто народы Страны гор никогда в своей истории не имели общедагестанского государства»²². Некоторые исследователи сводят феодальную зависимость к уплате пошлин. Это неверно. Формы этой зависимости разнообразны. Подобно средневековой Европе, феодальная зависимость в Дагестане иной раз носила характер двухстороннего союза, основанного на взаимной верности и взаимных обязательствах. Вассалы приносили своему покровителю-сюзерену клятву в верности на Коране и обязывались участвовать в военных походах со своими нукерами и получали право покровительства. В качестве подтвеждения «важные дан­ные о взаимоотношениях шамхалов с населением Южного Даге­стана содержит хроника Абд-ал-Хана»²³. Рассказывая о сражении между жителями сел. Хурюг и рутульцами «вместе с эмирами Элису, – сообщают современники событий, – было убито из нас много мужчин. Затем мы отправились (букв.) к воротам Шамхала, он валий Дагестана. И склонили мы головы перед двором его, крепким и великим: изложили перед ним свою просьбу и (рас­сказали ему о своем) положении. Он принял нашу жалобу. Затем он пришел с нами в наше селение, говорил с жителями Ахты и выдворил дружбу и братство между нами и ахтынцами. Он сказал до судного дня – а я далеко от них. И стали мы с ахтынцами подобно брату, единому в беде и счастье – году девятисот (1494–1495)»²⁴. В этом эпизоде нет ни слова о податях и повинностях, но налицо одна из форм феодальной зависимости – общепризнанный авторитет и бесприкословное выполнение его требований.

Правящий дом шамхальства связывают династические браки с правителями Ирана, Грузии, Крыма. В круг его политических связей входит Османская Турция, Сефевидский Иран и царская Русь – все великие державы того времени. Номинально, точнее, в сфере международной политики, шамхальство входило в состав Ирана. Но, фактически, оно было вполне самостоятельным государством, и свой сюзеренитет над Дагестаном Ирану время от времени приходилось доказывать вооруженной силой. Он не вмешивался во внутреннюю политику шамхальства, вопросы объявления войны и мира, в основном, также велись самостоятельно.

В «Книге Орудж-бека Байата, Дон Жуана персидского» приводится весьма интригующая история о престолонаследии иранского монарха после смерти в 1576 году шаха Тахмасп I. Последний оставил большое число детей от разных жен. Одна из жен была дочерью Гази-Кумухского шамхала^*. Надо отметить, что женитьба шаха на дочери шамхала дает нам основание считать, что иранский правитель видел в валие Дагестана скорее союзника, чем вассала. Дочь шамхала родила шаху дочь Перихан-ханум, весьма умную и властолюбивую особу. Перихан-ханум, при поддержке гази-кумухских правителей, приняла активное участие в борьбе за власть в стране²⁵. (В одном из примечаний известный Акиф Фарзалиев и азербайджанский историк Октай Эфендиев, совместно переводившие и готовившие книгу к изданию, допускают типичную ошибку, называя дагестанского владетеля шамхалом тарковским²⁶. Однако в ХVI веке столица шамхальства располагалась не в Тарках, а в Гази-Кумухе. Правда, зимней резиденцией шамхала уже со второй половины века стал Буйнак, но опять-таки не Тарки²⁷. Этот факт долго оспаривался, несмотря на то, что еще В.В. Бартольд указывал, что «первой резиденцией [шамхальства] был Кумух»²⁸. Открытие в 1951 г. в Кумухе Л.И. Лавровым шамхальского кладбища подтвердило, что «центром шамхальства до середины ХVII в. был не Тарки, а Кумух»²⁹. (Кстати, о наличии этого кладбища, известного под названием симирдарское (симирдарал или цимирдарал хIатталу), знали все кумухцы, и его описание дано в энциклопедическом словаре Али Каяева³⁰.) И это, несмотря на то, что еще в 1868 г. А.В. Комаров сообщал о том, что в Гази-Кумухе правили шамхалы, которым подчинялся весь остальной северный Дагестан, «почему он пользовался званием Валы (валий^*, наместник)»³¹. «В те годы (в конце ХVI в. – Авт.), – пишет по этому поводу известный дагестанский историк В.И. Марковин, – шамхалы лишь заездами жили в Тарках, главной их резиденцией являлось горное селение Гази-Кумух, расположенное в глубинах Дагестана. Лишь с Сурхая IV, то есть с 1640 года, шамхалы получают прозвание тарковских по названию своей новой столицы – селения Тарки»³². Кстати, об этом свидетельствуют и грузинское посольство, которое 1604 году ставило перед русским правительством вопрос о захвате Гази-Кумуха. По их словам в Тарках есть «двор шевкалов, палаты каменные и избы». Из 300 дворов населения Тарков только 20 или 30 дворов проживают здесь постоянно. Остальные же, вместе с войском шамхала, появляются в Тарках только на время полевых работ. Сняв урожай, они снова возвращаются в горы к шамхалу. «А шевкал и дети его живут в Кази-Кумыках в го­рах…»³³

Однако вернемся к прерванному рассказу о Перихан-ханум. В один момент, казалось, что партия Парихан-ханум взяла верх, но, в конечном счете, она проиграла.

Другой вариант этого повествования приведен у И.-Г.Ш. Гусейнова с таким же трагическим концом. «Между сефевидским Ираном и Гази-Кумухским шамхальством установились союзнические отношения, которые были скреплены браком между шахом и дочерью шамхала. Вместе с невестой, в Иран отправилась гвардия во главе с сыном шамхала Султаном, служить при шахском дворе: от этого брака у шаха родились дочь Перихан-ханум и сын Сулейман-мирза. Перихан была любимой дочерью шаха. Умная и привлекательная, она пользовалась большим влиянием в государстве, а в последние годы правления своего отца часто участвовала в заседаниях «высочайшего маджлиса».

В 1576 г., после смерти Тахмаспа I, при дворе разгорелась борьба между различными придворными группировками, одну из которых возглавляла Перихан-ханум. При этом она опиралась на гвардию во главе с сыном шамхала Султаном. На первых порах шамхальская партия одержала верх, устранив с престола ставленника грузинской партии Хайдар-мирзу, сына грузинки. В силу малолетства Сулейман-мирзы, шамхальская партия посадила на престол сына шаха Исмаила, который много лет находился в заточении. Взошедший на престол под именем Исмаила II новый шах, вместо благодарности, отстранил Перихан-ханум от управления страной, и неблагодарный шах был отравлен по ее приказу. Но утвердиться у власти Перихан-ханум не удалось. Кизилбашская знать избрала шахом одного из сыновей Тахмаспа I – Мухаммеда-Худабенди (1578-1587 гг.), по приказу которого Перихан-ханум и ее дядя были казнены, а «черкесская» гвардия перебита»³⁴.

Как всегда, особый интерес это повествование представляет в изложении Али Каяева. «В те времени правителем самой большой части Дагестана и самым большим, самым могущественным среди всех владетелей был шамхал. Поэтому его называли «вали-Дагестан», т.е. самый главный владетель в Дагестане, правитель всего Дагестана. В ту эпоху у шамхалов были большие силы. Бугдай шамхал и его братья доходили до Черкесии с войнами (дяъви), священными войнами (гъазават). В те времена шамхалы даже вмешивались в дела передачи власти и смещения с престола иранских шахов. […] Когда умер шах Тахмасиб, который приходился зятем шамхалу, власть была передана не племяннику шамхала, а Хайдар Мирзе, который был сыном от грузинки. Но племянница (сестры дочь) шамхала Парижан немедленно сообщила своему дяде – шамхалу. Как только шамхал проведал про это, он тут же отправился со своими людьми, выбросил из дворца Хайдар-Мирзу, передал трон Исмаилу Мирзе, сыну своей сестры, и вернулся домой»³⁵.

Вот такие разные версии одной истории. Однако для нас важно другое: Гази-Кумухское шамхальство было мощным государством, правитель которого вмешивался в дела правящего дома великих государств. О подобной же истории, происходившей в Грузии, изложено в «Истории царства грузинского» Вахушти Багратиони³⁶.

Во второй половине ХVI века империя, центром которой был Гази-Кумух, была самой большой державой на Кавказе. Она охватывала почти весь Дагестан и Чечню. Али Каяев рассказывает еще об одном событии. «Когда турки захватывали сербский трон, дагестанский шамхал с большими силами, с войсками в тридцать тысяч воинов, готов был отправиться на помощь туркам. Но в этот момент он неожиданно скончался, и войска, которые он собрал, рассеялись. Более того, по поводу кандидатуры его преемника возникли разногласия, которые переросли в междоусобицы. Эта ситуация продолжалась 30 лет. Наконец, тридцать лет спустя, все единогласно остановились на кандидатуре Адил-Герея, который был утвержден шамхалом. И гражданские войны кончились»³⁷.

Забегая вперед, дадим описание церемонии избрания шамхала, которое нам оставил немецкий ученый-математик, астроном, географ Адам Олеарий, побывавший в Дагестане во второй половине 30-х годов ХVII века по пути в Иран. «В этой стране имеются различные князья; почти в каждом городе имеется особый, а главный из них именуется шемхал (у нас его звали шавкалом); это как бы царь между ними, избираемый бросанием яблока. Когда его избирают, все мурзы или князья должны сойтись в круг, а священник (мулла^*) бросает в них позолоченное яблоко; в кого оно попадет, тот становится шемхалом. Священник, однако, хорошо знает, в кого он должен бросить. Такого рода шемхал (или Zumen /светоч ?/), как на их языке именуется, пользуется, правда, почетом и уважением, но другие князья не особенно ему повинуются (курсив наш. – Авт.) и доверяют…»³⁸

В середине ХV в. в азербайджанском г. Ардебиле появился проповедник – сефевидский шейх Джунейд. Он проповедовал шиизм и «соединял в себе духовную власть и политическое влияние»³⁹. С каждым днем увеличивалось число его сторонников. Когда их количество стало достаточно большим, он решил, что пора приступить к распространению своей идеологии силой и отправился в «Черкесию» вести войну за веру. Однако он, наверно, даже не знал, где находится эта Черкесия. Шейх Джунейд воевал за свои идеи – обратить дагестанцев в шиизм – в Южном Дагестане и погиб в 1460 г. на северном берегу Самура⁴⁰.

Дело своего отца Джунейда продолжил его сын, шейх Хайдар. Для своих мюридов он придумал красную остроконечную шапку, которой заменил туркменскую национальную шапку, за что его последователей прозвали кизилбашами, т.е. красноголовыми. Через Шекинскую провинцию он отправился воевать за веру с черкесами. Шейх Хайдар совершил три похода, воюя «с черкесами за веру», в Южном Дагестане, угнал 6 тысяч пленных. Был убит в 1488 г. на Табасаранской земле на левом берегу р. Рубас в ходе кровопролитного сражения⁴¹.

Во времена шаха Тахмасиба, наместник Ширвана Алкас-мирза был отправлен в Черкесию воевать за веру. Все эти «борцы за веру» не прошли выше южных окраин Дагестана⁴². Популярности этнического названия черкесов способствовала работорговля, занимавшая значительное место на Северном Кавказе. Генуэзские купцы закупали рабов-выходцев из Черкесии и поставляли их в мусульманские страны, главным образом в Египет. Скупленные женщины поступали в гаремы, а из мужчин комплектовалась воинская гвардия мамлюков (мамлюками называли белых рабов), составлявшая главную силу султанов турок⁴³.

Вероятно, что ходячее выражение «идти воевать в Черкесию за веру» родилось и вошло в оборот на Переднем Востоке благодаря походам гази-кумухских газиев в Кабарду, предварительно контаминировавшись с этническим названием «черкесы», ставшего известным вследствие отваги гвардии мамлюков.

Превращение Черного моря во внутреннее море Османской империи после покорения Крыма в 1475 г. дало туркам возможность начать экспансию на Северном Кавказе. С начала ХVI в. попытки Османской империи и Крымского ханства подчинить себе народы Северного Кавказа носят систематический характер. Регулярно совершались грабительские набеги, имевшие целью не только угон рабов, разорение населения, насаждение ислама, но и попытки привести к окончательному распаду раздираемую феодальными междоусобицами Кабарду⁴⁴. Примерно в это время с восточной стороны начинают свои походы гази-кумухские шамхалы, которым «с присоединением Ичкерии… открылись кабардинские земли»⁴⁵, преследующие те же цели, что и турки, и крымские татары. К этому времени относится появление у шамхалов второй резиденции Буйнака, расположенной на плоскости. Было весьма удобно беспокоить черкесов зимой, а грузин – летом, когда горные перевалы освободятся от снежного покрова.

Конечно, были и другие удобства в переносе местопребывания шамхалов. Перенос столицы также является свидетельством роста значения прикаспийского пути из Ирана через Закавказье в Восточную Европу. Купцы из гази-кумухского шамхальства активно включились в транзитную торговлю. Они покупали на персидских рынках шелк, изделия из шелка и продавали его русским купцам в Астрахани, а также в Крыму, Кабарде, а обратно привозили пушнину, огнестрельное оружие, произведенное в Европе (ведь не напрасно по-лакски пистолеты называются «мажар», т.е. венгерские, или крым-мажар (къирим-мажар), как бы указывая на Европу как на место производства и на Крым как на путь доставки их в Дагестан), железо, медь и продавали его на рынках Ширвана, Грузии и Ирана⁴⁶. Транзитная торговля по прикаспийскому пути приносила шамхалам значительные доходы. Они являлись крупными землевладельцами. Им принадлежали пахотные земельные угодья на плоскости и пастбищные горы⁴⁷. Они являлись также крупными скотоводами. Их стада исчислялись десятками тысяч овец и тысячами коней. Получившее огромное развитие, кочевое скотоводство с использованием зимних и летних пастбищ создавало даже определенную необходимость быть поближе к основной сфере экономики – животноводству.

Вначале походы шамхалов в Кабарду носили разведывательный характер, но позже они стали систематическими. Они все менее преследовали чисто грабительские цели, а все более стали носить имперские устремления – покорить эту страну, сделать ее своим вассалом, исповедующим ислам. На шамхальском кладбище (симирдарал хIатталу) в Гази-Кумухе есть могила Бугдай (Бугъдай) шамхала, погибшего в священной войне за веру с черкесами⁴⁸. Надпись на надгробном камне гласит: «Это могила Бугдай шамхала, сына Умал Мухаммед шамхала (умершего в 960 / 1550-51), да простит их обоих Аллах, счастливого [умершего] шахидом в движении [против] неверных в 974 / 1566 г.), хозяин государства отважный»⁴⁹. А его брат Мухаммед, также погибший в борьбе за веру в Кабарде, похоронен в Гуннал-альской мечети (Гъуннал аллал мизит) Кумуха⁵⁰. В надписи говорится: «Юноша прекрасный, благородный, самый мудрый, славнейший, прошенный, счастливый, шахид, убитый в битве с кяфирами Черкесии [по имени] Мухаммед, сын Умал Мухаммеда [в месяце] Мухаррам года 960 / 1550-51»⁵¹.

Особенность всего предыдущего периода в том, что какие бы великие государства, какие бы знаменитые полководцы, какие бы мощные армии не нападали на государство лаков, оно выходило из ситуации, после падения следовал подъем, оно восстанавливалось и вставало на ноги еще более окрепшим, и политика этого государства становилась все более наступательной, имперской.

Но в начале второй половины ХVI века в соседних с Дагестаном регионах произошли изменения, которые круто изменили его судьбу. После взятия Казани (1552) и Астрахани (1556), Русское государство начало активно вмешиваться в кавказские дела. Интересы шамхальства и России столкнулись в Кабарде. В тот период в кабардинском обществе сложились две ориентации: первая, и наиболее влиятельная, прорусски настроенная, во главе с верховным князем Кабарды Темрюком Идаровым; вторая, протурецкая, во главе с влиятельным князем Пшеапшоко Кайтукиным⁵². Была ли какая-либо партия, продагестански настроенная? Вероятно, была. Об этом говорят династические браки. Сторонником шамхала был, в частности, Шолох Таусултанов⁵³. Но, скорее всего, сторонники этой ориентации были значительно слабее противников.

В 1560 г., по просьбе сыновей кабардинского князя Темрюка Идарова, была сделана попытка демонстрации военной мощи Русского государства. Воевода И.С. Черемисинов вышел из Астрахани на судах в море, высадил десант у г. Тарки. Шамхал отступил в горы. Но войска не стали захватывать Тарки и вернулись в Астрахань⁵⁴. Но уже в следующем году позиция прорусски настроенной партии Кабарды сильно укрепилась благодаря браку между Иваном IV и Кученей (Гошаней, по-русски Марией), дочерью Темрюка Идарова, заключенному после смерти первой жены царя Анастасии⁵⁵. Особое значение, которое Московская Русь придавала этому брачному союзу, нашло отражение в словах С. Броневского: «Сей поступок, был ли он следствием пристрастия или политических вычетов, произвел по тогдашним обстоя­тельствам весьма выгодное для России сближение гор­ских народов, наипаче кабардинцев, которые в походах царя Ивана на Лифляндию, Польшу, против крымских татар отправляли службу наряду с российскими вой­сками и храбростью, им свойственною, много способ­ствовали его победам...»⁵⁶

В 1566 г. упомянутый выше Бугдай шамхал поддержал Кайтукина в междоусобной борьбе кабардинских князей. Но погиб в сражении⁵⁷. Объясняя сложившуюся политическую ситуацию, выдающийся кабардинский ученый и просветитель ХIХ в. Шора Бекмурзович Ногмов писал: «Князь Темрюк Идаров, видя избалованность и худые нравы кабардинцев, беспрестанно помышлявших о набегах и грабежах, решился отправить своих детей – сына и дочь, на воспитание в Россию»⁵⁸. Но, скорее всего, правы авторы «Истории лакцев», считавшие, что, «по-видимому, в этих войнах кабардинские владетели не в состоянии были отразить наступление гази-кумухских шамхалов». «Этим было и вызвано, – поясняют они, – обращение кабардинского князя Матлова в 1566 г. к московскому царю с просьбой поставить город на реке Терек, у устья Сунжи (во владении гази-кумухского шамхала)»⁵⁹. Ивану Грозному только это и нужно было. В Кабарду был направлен воевода Г.С. Плещеев с отрядом стрельцов для противостояния «своих недругам» – князьям Большой Кабарды Пшеапшоко Кайтукиным союзникам гази-кумухского шамхала⁶⁰. Уже в следующем году «прибыли Андрей Бабычев и Петр Протасьев со многими людьми и пушками и пищалями»⁶¹ и начали строительство крепости. «Русская крепость на Сунже не только обозначила предел территориальному росту Гази-Кумухского шамхальства, неуклонно продолжавшегося с ХI-ХII веков, но и ознаменовала собой начало конца этого крупнейшего в истории Северо-Восточного Кавказа государства», – говорит И.-Г.Ш. Гусейнов⁶².

Гази-Кумухский шамхал немедленно предпринял необходимые меры. Прекрасно понимая, сколь серьезно это дело, и что ему самому не справиться с таким мощным противником, он обращается к крымскому хану с просьбой помочь ему уничтожить строительства на его территории и нанести ответный удар. О прибытии в Крым «шевкаловского человека» московскому царю докладывает русский посол в Крыму Афанасий Нагой. Гази-кумухский посланник пояснил крымскому хану, что на своей территории строить крепость шамхал «не дать не мочно, против него не устоять», но если хан с турками пойдет на Астрахань, то и его войска будет участвовать в этом походе⁶³.

Крымский хан отозвался на просьбу своего единоверца и в 1569 году предпринимает военный поход против Астрахани. Гази-Кумухский шамхал принимает участие в этой экспедиции. Однако взять мощную Астраханскую крепость им не удалось. Тем не менее, цитадель на Сунже была официально ликвидирована в 1571 г. В мае этого же года крымский хан Девлет-Гирей, развивая успехи, совершил поход в Москву. «Татары докатились до Москвы и 24 мая почти целиком сожгли ее. За четыре – шесть часов Москва превратилась в груды развалин и пепла. Люди сгорали в домах и на улицах, бежали, объятые пламенем, искали спасения под сводами каменных церквей и погребов, но и там гибли». Царь «выехал» из Москвы⁶⁴.

А в это же время отряды Чупан-шамхала двинулись в Кабарду, но потерпели неудачу в борьбе черкесами, которых Эвлия Челеби не напрасно называл «сильными и храбрыми джигитами»⁶⁵. Тем не менее, первый раунд столкновения Московской Руси с Гази-Кумухским шамхальством можно считать успешным для последнего, так как вмешательство Османской империи, которая настаивала на том, чтобы «никаких русских городов на Тереке и Сунже и никакого русского влияния среди этих народов не допустит»⁶⁶, оказало Дагестанскому государству решающую помощь. «Таким образом, – заключают авторы «Истории Грузии (с древнейших времен до наших дней)», – попытка России вмешаться в кавказские дела закончилась крахом»⁶⁷.

Однако помощь, оказанная османами, оказалась не безвозмездной. Очень скоро дагестанцы увидели истинное лицо хункара, как они называли турецкого султана. Султан Мурад III возобновил военные действия против персов и потребовал от шамхала участие на его стороне⁶⁸. Отказ гази-кумухского правителя дорого ему обошелся. Османы нанесли сефевидам ряд поражений. А в 1578 г. на Кавказ вторглась 200-тысячная армия Мустафы Лала-паши. Он взял Тбилиси, вынудил кахетинского царя Александра II стать вассалом турецкого султана и платить дань Турции⁶⁹. В 1583 г. объединенные войска турок и крымских татар разгромили персов на р. Самур⁷⁰. Перед этим отряд Джафар-паши направился из Дербента в Гази-Кумух и город был повержен⁷¹. Он «был подвергнут турками страшному разорению»⁷². Были опустошены ряд даргинских, лезгинских аулов, разрушены также Дербент, Согратль, Хунзах⁷³. Этой ситуацией воспользовалась Москва, агрессивная политика которой после поражения в Ливонской войне была перенесена на юг. В 1588 г. по приказу царя Федора Ивановича в устье Терека, на том месте, где раньше был построен Терский городок, была возведена новая крепость⁷⁴. Начался второй раунд взаимоотношений между Россией и Дагестанским государством.

Но, прежде чем углубляться в этот период, надо рассказать о взаимоотношениях шамхальства с западным соседом – Грузией. Высвободившиеся в результате исламизации всего Дагестана, газии, которые в большинстве своем умели только воевать, составляли значительную силу, которую шамхал время от времени должен был подключать к делу. Таким делом были, как мы уже отмечали, походы в полуязыческую Кабарду, а также в православную Грузию. О подготовке и снаряжении к походам в Грузию подробно рассказывается у Али Каяева.

«В те времена (имеются в виду времена лекианобы, т.е. набегов леков на Грузию. – Авт.) было много командиров, которые хорошо знали географию, т.е. карту Грузии. И были главари и командиры, которые отличались смелостью, и наизусть знали как дороги в Грузию, так и где есть ущелье, где гора, где обрыв, где лес, где равнина, словом, всю грузинскую географию, а так же все, что касается грабежа. По-аварски они назывались цибиканами^*. Эти цибиканы, собрав отряды из джигитов, в которых они были уверены, в году раз-два совершали набеги в Грузию, и с награбленным добром (давла^*) возвращались обратно, т.е. брали в плен грузинских мужчин, женщин, детей, попавшееся имущество, овец, крупный рогатый скот и возвращались домой. Из плененных мужчин, женщин, детей делали рабов, рабынь, заставляли работать на себя или продавали другим», – повествует А. Каяев. Из сообщения ученого ясно, что набеги на Грузию начали 300-400 лет тому назад шамхалы из Лакии (позже их все чаще и чаще совершали предводители других горских народов, особенно авароязычные цибиканы). В те времена шамхалы совершали походы в Грузию и Черкесию. Поэтому грузины и черкесы, объединившись, призвали на помощь русского царя, – заключает ученый⁷⁵.

Положение шамхальства усугублялось позицией Грузии, готовой давить на подбрюшье Гази-Кумухского государства. И на этом следует остановиться особо. Эта страна с древней культурой уже в конце ХV века оказалась небольшим христианским островком на Кавказе. Еще тогда царь Константин писал испанской королеве Изабелле: «Наши враги (имеется ввиду Турция и Иран. – Авт.) причинили нам много несчастий. Они всегда предъявляют нам три требования – уплачивать им непосильную дань, воевать вместе с ними и принять ислам»⁷⁶.

Уже в 1491 году кахетинский царь Александр I прислал грамоту вступившему на престол великому князю московскому Ивану III: «Из дальные земли ближнего мыслью меньший холоп твой Александр челом бью». Кахетинский царь называл московского князя надеждою христиан, крепостью веры. «Мы еще здесь, в Иверские земли, – писал Александр, – в здравии живем». «Еще» означало и прошлые, и возможные грядущие бедствия: после падения Византии христианская Грузия не имела надежного союзника против чуждого ей по культуре «мусульманского Востока»⁷⁷. «Борьба с дагестанскими горцами была очень сложной. Их небольшие отряды, которые нападали и грабили села, так же быстро исчезали, как и появлялись, так что угнаться за ними было почти невозможно»⁷⁸, – отмечает «История Грузии».

Особенно большие надежды на Россию Грузия начала возлагать при обратившем взоры на Кавказ Иване IV, который тепло встречает в 1557 году посольство кахетинского царя Левана во главе с митрополитом Иосифом⁷⁹.

«В 1587 году царь Кахети Александр II подписал «Крестоцеловальную запись», данную русскому царю»⁸⁰. В 1589 году в Грузии побывало русское посольство. «В Москве самой удобной считали дорогу через владения шамхала. К шамхалу на всякий случай приготовили царскую грамоту и дорогую бархатную шубу, подбитую соболиным мехом. Но это на тот случай, если шамхал «укрепился в государеве воле», согласен выдать дочь свою за русского ставленника, царевича Мурат-Кирея, и послал в Астрахань в заклад своего сына»⁸¹. Но кахетинский царь Александр, который побаивался шамхала больше турского царя (т.е. турецкого султана. – Авт.), не решался действовать, хотя и жаждал подчинения шамхальства силами русских и грузин⁸².

Грузинские цари считали, что «Россия, в случае завоевания Сашамхло (т.е. шамхальства. – Авт.), становилась непосредственным соседом Кахети и, тем самым, набегам дагестанских горцев мог быть положен конец»⁸³. В 1589 году царь Федор прислал Александру «Жалованную грамоту», в которой подтверждались условия, предусмотренные «Крестоцеловальной записью». Россия должна была защищать Кахети от врагов, а Кахети, в свою очередь, обязывалась оказывать поддержку России в северокавказских военных операциях. Однако же, как и сто лет назад, Россия не могла противостоять ирано‑турецкой агрессии и защитить Кахети от агрессора.

Гази-Кумухский владетель (примерно к этому времени относится перенос основной зимней резиденции шамхала в Тарки) был поставлен перед дилеммой, кому из двух государей – турецкому или русскому – подчиниться. Вначале он попытался проявить самостоятельность и держать нейтралитет. В донесении в сентябре 1589 г. воевода Хворостинин сообщал: «Шевкал деи отказал, что не хочет служити ни турскому, ни московскому, а хочет жити о себе; а вам-де приказал шевкал, что хочет он быть под государевой рукой»⁸⁴. Шамхал лукавил, он хотел быть самостоятельным: когда в доказательство своей искренности ему предложили отдать в аманаты сына, шамхал отказался⁸⁵. Москва же решила расколоть союз дагестанских государственных образований и вела переговоры и с другими владетелями. И эта тактика принесла успех. Уже в августе 1589 г. в Терки «аварский князь» (т.е. хунзахский нуцал) «шертовал» на верность России»⁸⁶. В дальнейших переговорах шамхал в категорической форме требовал сноса Койсинского острога. Но другие дагестанские феодалы, вассалы шамхалы, кафыр-кумухский владетель, Сурхай Тарковский и Султан-Махмуд Эндереевский отправили в Москву послов с просьбой принять их в русское подданство.

Шамхал вел упорную борьбу с теми, кто пытался через его голову входить в контакт с русским царем. В этих условиях в 1593 г. начался поход А. Хворостинина. Его отряд выдвинулся из Сунжинского городка. Планировалось напасть на шамхальство, укрепиться в Тарках и, совместно с грузинскими войсками, захватить Гази-Кумух. Царскому экспедиционному отряду удалось взять плоскостную резиденцию шамхала. Шамхал отступил в горы. В ожидании выступления грузин Хворостинин стал укрепляться в Тарках. Однако грузинский царевич Александр не осмеливался переступить через горные перевалы. Воспользовавшись его замешательством, шамхал собрал войска и блокировал русский отряд в Тарках. Денно и нощно нападая на интервентов, горцы вынудили Хворостинина, в условиях распространяющейся эпидемии, отступить под прикрытием ночи. Однако отряд его сбился с пути и оказался среди болот. Бросив убитых и раненных и потеряв около трех тысяч человек, воевода с остатком войск еле «утекоша»⁸⁷. Полная победа совместных войск дагестанских владетелей обрекла на неудачу вторую попытку Руси поразить шамхальство.

А не делал ли гази-кумухский правитель попытки помириться с Россией? Делал. Еще в 1557 г. в Москву прибыло посольство от шамхала и тюменского князя «с поминки бити челом», чтобы государь пожаловал их и велел «быти в своем имени, и в холопстве», с просьбой оберегать их от «всех сторон» и «торговым людям дорогу пожаловать»⁸⁸. Серьезная попытка наладить отношения между Москвой и Гази-Кумухом была сделана в 1603 г., когда Сурхай-шамхал отправил своих послов в русскую столицу с сообщением, что хотят «быти под государевою рукою во всем послушан», что шамхал «от Туркского отстал, хочет государю служить и прямите и до своего живота»⁸⁹. Однако «Россия, – как правильно отмечает И.Ш. Гусейнов, – заняла резкую антишамхальскую позицию»⁹⁰. «В течение следующих лет, с 1591 по 1606 год, пять московских посольств посетило Грузию»⁹¹.

В этот период между шамхалом и крым-шамхалом вспыхнула ожесточенная борьба. Воспользовавшись этим, в 1604-1605 г. воевода И.М. Бутурлин предпринял поход в Дагестан. И снова было запланировано совместное с грузинскими войсками покорение Гази-Кумуха. Шамхал бежал в горы. Русские войска заняли Тарки. Выполняя волю царя Бориса, воевода заложил крепости в Эндерее, Туралях и Тарках. Но весной следующего года войска были окружены союзническими отрядами: прибывшим из Шемахи контингентом султана, ополченцами шамхала и кабардинских феодалов из группировки Казыя Пшеапшокова и Шолоха⁹². Значительная часть войск Бутурлина была уничтожена, Сунженский и Койсинские остроги сожжены.

Внешне может показаться, что и третий раунд взаимоотношений между Московским государством и Гази-Кумухско-Тарковским шамхальством кончился в пользу гази-кумухского шамхала. Однако дело обстоит не совсем так. Во-первых, Терский городок остался крепким оплотом на Северском Кавказе. Во-вторых, шамхальство само распалось на ряд владений, правители которых совершенно не считались с волей своего сюзерена. Они, один за другим, начали присягать России. Последний шамхал, удерживавший все владения вдоль Каспия до Кайтага и от Каспийского моря до Хунзахского нуцальства, Чупан-шамхал, скончался еще в 1574 г. Уже Сурхай II, официально считавшийся верховным правителем, был им только номинально, удельные князья с ним не считались.

Конечно же, прежде всего, совершенно очевидно, что к числу объективных причин можно отнести колоссальное превосходство численных и материальных ресурсов Руси, – естественно, шамхальство с людским ресурсом менее миллиона (по данным А. Тамая ко времени нашествия Надир-шаха население Страны гор составляло 400 тысяч человек⁹³, по официальным данным в 1860 г. – 513265 человек⁹⁴, а всего горцев Северного Кавказа к концу ХVIII в. было около полутора миллиона⁹⁵) не могло противостоять Руси с девятимиллионным населением, с ее все укрепляющейся экономикой. Но это вовсе не объясняет, почему гази-кумухское шамхальство, которое и из более сложных ситуаций, вызванных борьбой с неприятелями с огромным числом войск, и очень серьезных поражений выходило еще более окрепшим, а тут, при первом же толчке России, начало давать сбой, а в дальнейшем и вовсе разваливаться.

Шамхальство никогда не составляло монолитного государства. Так называемый валий Дагестана, т.е. шамхал, представлял из себя предводителя остальных дагестанских правителей. Дагестанские феодальные владения или общества, называемые вольными, полагались на лидерство шамхальства или, по крайней мере, на его политическое чутье. Таковым был шамхал с давних пор в социальной памяти народа, таким представляли его исторические хроники, плотно связывавшие их с потомками пророка, придавая им бесспорную святость. Любая военная неудача, любое политическое спотыкание, любое дипломатическое шатание шамхала могло оттолкнуть от него вассалов. Надо было быть всегда удачливым, твердым, нацеленным лидером. Однако это было невозможно. Как говорит И.-Г.Ш. Гусейнов, «государство шамхалов представляло собою конгломерат этнотерриториальных образований, степень зависимости которых от центра была различной: от райатских и лагских селений до формально зависимых союзов сельских обществ вроде Ай-Вицхо (Андалал)»⁹⁶. Власть шамхала над удельными владетелями становилась все более номинальной. Они проявляли самостоятельность. Вассалитет в государстве носит чисто политический, а иной раз просто дипломатический характер. Нуцальство Хунзахское откололось от шамхальства еще в конце ХV или в начале ХVI вв, Кайтагское уцмийство – в первой половине ХVI в. А во второй половине ХVI в., особенно после смерти шамхала Чупана, шамхальство начало обнаруживать тенденции к распаду на мелкие удельные владения. В междоусобной борьбе претенденты все больше привлекали правителей других феодальных владений, которые ополчались на нарушающее всеобщий паритет доминирующее государство. С другой стороны, шамхалов все больше увлекала внешняя политика, где их успехи были значительными, все меньше внимания они уделяли внутренней политике. За бряцанием своего оружия и топотом своих лошадей на чужой территории, они не слышали ропота внутри страны. Рост феодальной раздробленности сопровождался ростом феодального сословия и усложнением их взаимосвязей и взаимоотношений. Классовая борьба в шамхальстве, как и других феодальных владениях Дагестана, выражалась в отказе от несения феодальных повинностей, в поджоге домов и хозяйственных застроек феодалов, в ломке и порче орудий производства, в отказе от участия в походах феодалов и т.д.⁹⁷

С развитием «феодальных отношений власть шамхалов постепенно ослабевала и приводила к децентрализации, – говорит А.Д. Курбанов. – Так в ХVI в. титул шамхала уже не был наследственным. Шамхальство передавалось по старшинству в роде на собрании беков, мурз и «лучших» узденей»⁹⁸. В связи с этим надо заметить, что шамхалы посредством подобных собраний, сходов, съездов дагестанских правителей⁹⁹ пытались реанимировать свое собственное, уже фактически утраченное ими значение «валиев Дагестана», титула, который, как сказал бы Адам Мец, был уже «лишь сан, лишенный реального могущества»¹⁰⁰. Однако не всегда это действовало. Только в 1594 г. сыновьям Чупан-шамхала удалось «поднять весь Дагестан». «Шамхал стал сильнее, чем был до сих пор – на его стороне теперь гораздо больше горских князей. Надо пройти в горы, – настаивал грузинский царь Александр, – надо занять Кази-Кумык (Гази-Кумух. – Авт.)»¹⁰¹. Дагестанскому валию удалось собрать объединенное войско «из кумыцких владений, аварских и других лезгинских обществ, более двадцати тысяч» и Хворостинину пришлось отступить¹⁰². Это был последний случай, когда дагестанскому сюзерену удалось на время объединить всех феодальных владетелей¹⁰³.

«По мере того как шамхалы удаляли свою резиденцию с гор к побережью моря, власть их в среднем Дагестане ослабла и, наконец, совершенно утратилась», – говорил В.Г. Гаджиев¹⁰⁴. И все же шамхалы делали все для того, чтобы не допустить распада своей империи. Шамхал Сурхай II, под угрозой иранского шаха Аббаса I, добивался принятия в подданство России. 28 июня 1614 года шамхал получил грамоту от московского царя Михаила Федоровича. Обеспечив себе гарантии со стороны России, он постарался добиться и внутренней прочности. Вали Дагестана лихорадочно начал созывать съезды дагестанских владетелей с целью объединения сил края и противостоять центробежным силам. Подобные съезды созывались 1617, 1618, 1621, 1632, 1633 гг.¹⁰⁵ Глава государства напоминал о необходимости объединения перед лицом нависшей угрозы «вторжения иранских войск и необходимости принятия мер защиты от них»¹⁰⁶. Не один раз он приводил притчу о прутиках, которые по одиночке легко разломать руками, и о метле, сплетенной из них, которую руками не поломать. Однако процесс был неудержим.

Финальным актом распада шамхальства можно считать «изгнание» Сурхай-шамхала из Гази-Кумуха. Считается, что столкновение между силами гази-кумухцев и отрядом сопровождения шамхала и его семьи произошло после того, как эскорт проехал Цудахар, недалеко от селения Куба. Руководил оппозицией халклавчи Али-бек, сам происходивший из шамхальского тухума. Само историческое событие различными историками оценивается по-разному. А.Комаров, который является первым информатором этого события (А.-К. Бакиханов лишь вскользь упоминает о том, что Гази-Кумух отложился от шамхалов¹⁰⁷), говорит об образовании сильной партии, стремившейся к совершенному уничтожению шамхальской власти, ничего не сообщая о характере начавшихся действий. Демократически настроенный молодой Саид Габиев рассматривает эти события в морально-этической плоскости. Причиной изгнания, по его мнению, послужило недовольство гордых свободолюбивых узденей, пренебрежение своей древней столицей шамхалами, проводивших только лето в Гази-Кумухе, а зимой уезжавших в Тарки¹⁰⁸. Последовательный сторонник республиканских идей, он придает антишамхальскому движению классовый народный характер, сам акт изгнания шамхалов он воспринимал как победу демократической партии, а в установленном после них строе видел демократическую республику¹⁰⁹, где власть халклавчи ограничена народными избранниками – старейшинами и кадием.

В.Г. Гаджиев считал, что «на самом же деле шамхал в Кумух не был допущен усилиями партии родственника шамхала Алибека, человека известного во всем Дагестане», которого «документы русского происхождения именуют… не иначе, как «гази-кумухский князь» и который претендовал на правление гази-кумухским владением». «Стало быть, никак нельзя это событие связывать с классовой борьбой лично свободных узденей и полагать, что изгнание шамхала произошло в итоге внутриклассовой борьбы. И уж совершенно неверно… представлять Алибека и его сторонников «демократической партией»», – заключал ученый¹¹⁰.

Думается, не совсем верно полагать это выступление фрондой, хотя, по меньшей мере, в одном В.Г. Гаджиев был прав – в конечном итоге, в Гази-Кумухе установилась олигархическая власть. В полиэтническом крае, каковым является Дагестан, выросло чувство национального самосознания. Говоря о связи национального самосознания, исторических событий и возникновения письменности, Н.С. Джидалаев утверждает: «Возникновение письменности на языках народов Дагестана происходило на фоне целого ряда самих по себе примечательных исторических событий, имевших место в Дагестане и за его пределами, затронувших многие аспекты социальной и политической жизни дагестанцев. Правда, невозможно увидеть непосредственной связи исторических событий, какими бы крупными и значимыми они ни были, с письменностью на родном языке. Однако не приходится доказывать, какую важную стимулирующую роль играют исторические события в подъеме национального самосоз­нания народа. В свою очередь, возникновение национальных ин­ститутов и возвращение к исконно национальным ценностям в период подъема национального самосознания – это настолько же реально, насколько исторически логично. Письменность же на родном языке – едва ли не самая емкая национально-культурная ценность – является важнейшим институтом национальной самобытности, поскольку она связана с родным языком»¹¹¹.

Надо обратить внимание также на то, что, в связи с длительным отсутствием шамхалов в Гази-Кумухе, положение горного домена шамхалов, собственно Лакии, становилось нелегким. Значение центра Лакии, как центра Дагестана, начало падать. Исчезла магия, которая ему придавалась пребыванием в нем валия Дагестана, лидера всех правителей. Нежелавшие постоянно следовать за перемещениями своего главы, удельные князья поддерживали усиление локальных центров на периферии. В поисках поддержки у местного населения, они очень часто играли на их национальных чувствах. Возросшее чувство национального самосознания выражалось не только в возникновении письменности у больших народов Дагестана. Это выражалось в обособлении отдельных национальных центров, в возрастании их самодостаточности в экономическом, хозяйственном, торговом плане, в извечном стремлении региональных наместников, проводников шамхальской политики на местах, и удельных князей к самостоятельности, полной независимости и усилении, в связи с этим центробежных устремлений в отдельных феодальных государственных образованиях, ранее входивших в состав шамхальства. В такой ситуации шамхалы теряли последнюю опору на окраинах. Выход из создавшейся ситуации верхушка правящей власти найти не смогла. А при том рыхлом федеративном устройстве этого государства это неизбежно должно было привести к распаду.

(Даже в наше время современный представитель отдельной национальности, будь он историк или представитель другой, менее компетентной в этом вопросе, профессии, готов доказывать, что удельное владение его национальности не входило в состав шамхальства, воспринимая сюзеренитет шамхалов как нечто ущемляющее их национальную гордость. А между тем, необходимо отметить, что за сотни лет правления в Стране гор власть шамхалов стала более интернациональной или наднациональной (нам представляется, что в этом они, шамхалы, намного превосходили современных республиканских руководителей), и при решении межэтнических споров во главу угла ставили не узконациональные интересы, а интересы единства народов Страны гор.)

Таким образом, завершилась эпоха общенационального государства, наступила «эпоха парада суверенитетов», прокатившаяся по принципу домино.

К этому, или чуть более раннему времени относится образование Мехтулинского ханства на землях, ранее составлявших шамхальский домен. «Примерно в этот же период, в сер. ХVII в., от шамхальства отделились верхнедаргинцы и образовали независимый союз сельских обществ Акуша-Дарго. Самостоятельными стали Цахурское владение, Рутульский, Агульский и другие союзы сельских обществ Южного Дагестана… В связи с распадом шамхальства в сер. ХVII в. титул шамхала окончательно утвердился за владетелями Тарков, т.е. сложилось новое самостоятельное – владение, шамхальство Тарковское»¹¹².

В устных разговорах В.Г. Гаджиев изгнание шамхалов из Гази-Кумуха считал регрессом и отступничеством со стороны халклавчи Али-бека. Во всяком случае, в историческом плане проиграли обе стороны. Название Гази-Кумух исчезло со страниц хроник и документов на десятки лет, а шамхалы потеряли присущую им горскую боевитость, стали более компромиссными со своими противниками, более уступчивыми им. Внешняя политика шамхалов потеряла самостоятельность. Если они раньше лавировали в международной политике, стараясь оставаться независимыми, то теперь смысл их политики свелся к поиску наиболее надежного покровителя.

Историческая память не сохранила имен других халклавчи от первого из них – Али-бека, до последнего – Сурхая. Между Али-беком и Сурхаем был еще один Али-бек. Это можно предположить хотя бы из того, что Али Каяев называет одного из них (?) Хан-Али-бек (Хан-Аьли-баг, т.е. Али-бек, приравниваемый хану), под этим именем он остался в памяти народной¹¹³. Вероятнее всего, им был сын Али-бека (первого) и отец Али-бека (второго) Тучилав (или Тучалав).

Из предания, которое записал дагестанский ученый, мы узнаем о том, насколько ослаб Гази-Кумух в этот период, узнаем о грабежах и бесчинствах, творимых в окраинных селениях бандами соседних народов (аьндархъиял къачагътал). Это было дно. Конец этому произволу был положен халклавчи Хан-Али-беком. Безымянный поэт из магала Мукарки (Мукьархъи) сказал по этому поводу:

ЦIуттуруллул дургьусса

Мукьархъиял къума ратI,

Хан-Аьли-баг уккукун,

Ххяххабургъил дургьунни¹¹⁴.

(Окутанная туманом

Мукаркинское ущелье

С приходом Хан-Али-бека

Наполнилось солнцем.)

После изгнания шамхалов, как мы уже отмечали, в Гази-Кумухе установилось аристократическое правление. Официально высшим органом управления государством считалось всеобщее народное собрание – кат (кьатI). Но фактическими обладателями власти были народные старейшины катнил кунисри (кьатIнил хъунисри – старейшины собрания или совет старейшин). Ими выбирался халклавчи (халкьлавчи), который становился главой государства в военное время, одновременно руководя вооруженными силами. Возможно, что это было, согласно С.И. Габиеву, как нами уже было отмечено ранее, повторением системы управления, которая была в Лакии до установления шамхалитета. Но это можно только предполагать.

Настоящий подъем Гази-Кумухской республики начался после того, как ее возглавил халклавчи Сурхай, о чем мы будем повествовать в этой книге. Но уже на подъеме республика прекратила свое существование и переросла в монархию – ханство.

КНИГА ПЕРВАЯ. ВЗЛЕТ И ПАДЕНИЕ