10. В чем заключается суть попыток в. Дильтея обосновать методологию гуманитарного знания?

 Он стремился к «человеку как целому», вмногообразии его сил и способностей, как «воляще-чувствующе-представляющему существу» и принимал вкачестве метода опыт, в котором каждая составная часть абстрактного мышления соотносится с целымчеловеческой природы, как она предстает в языке и в истории.

        Преобладание у Дильтея герменевтического подхода к категории жизни и к жизнеосуществлениюпроявилось во введении новых понятий, поскольку эти явления «непроницаемы» для языка естествознания.Это категории значения в связи с пониманием ценности, цели, развития и идеала, индивидуального целого(целое действия), экспрессии (экстериоризации) и темпоральности жизни; были обновлены понятиярепрезентации, действия, энергии, становления, длительности. Размышляя о том, что было сделаноДильтеем для становления М. г. н., известный франц. философ, создатель критической философии историиР. Арон отмечал, что, в отличие от наук о природе, конструирующих искусственные системы и поэтомуимеющих последовательный, линейный характер, науки о духе зависят друг от друга; здесь целоеимманентно частям, исследование идет по кругу от части к целому, от целого к части. Невысоко оцениваятакую «круговую методологию», он был вынужден признать, что для наук о духе она необходима, посколькупредполагается «рефлексия человека над самим собой, рефлексия, которая сопровождает прожитуюжизнь»; иными словами, «науки о духе служат выражением сознающей себя жизни».

Таким образом, заслуга Дильтея заключается не в том, что он выдвинул тезис об особом статусе понимания в историко-гуманитарных науках ("науках о духе"), а в том, что он предпринял попытку систематического развития этого тезиса.

 

Герменевтика у Дильтея - часть более широкого методологического проекта. Цель последнего - обосновать особую значимость историко-гуманитарного познания, несводимость процедур такого познания к процедурам естественных наук. Своеобразие сферы, с которой имеют дело гуманитарные науки, состоит в том, что познающий субъект сам есть часть той сферы, которую ему надлежит познать. Из этой констатации вырастает знаменитая формула Дильтея, согласно которой "природу мы объясняем, духовную жизнь мы понимаем". Это положение позднее послужило поводом к противопоставлению "объяснения" и "понимания" как двух несовместимых методов познания. Хотя некоторые фрагменты Дильтея приводят к подобной трактовке его мысли, сам он подобной дихотомии не строил. "Понимание", согласно Дильтею, не противостоит объяснению, а, скорее, дополняет его.

 

Понимательные процедуры совершенно необходимы для постижения целостности, именуемой Дильтеем Жизнью. "Жизнь" здесь - наименование духовно-исторического мира. Его важнейшая особенность - изоморфность нам как познающим. Живое может быть познано живым. "Дух в состоянии понять лишь то, что порождено духом".

 

11. Изданная в 1960 году работа Х.-Г. Гадамера «Истина и метод» является одной из наиболее фундаментальных в ХХ веке попыток осмысления природы гуманитарного знания. Прокомментируйте две-три ключевые идеи этой книги.

 “ИСТИНА И МЕТОД: основные черты философской герменевтики” (“Wahrheit und Methode: Grundzügeeiner philosophischen Hermeneutik”, Tub., I960, рус. пер. 1988) — главное сочинение Х.-Г. Гадамера. Книгаявляется итогом почти сорокалетней работы Гадамера как практикующего “герменевта” — интерпретатораразличных текстов философской и литературной традиции. Заголовок носит провокативный характер: союз“и” не столько связывает “истину” с “методом”, сколько противопоставляет их друг другу. По убеждениюГадамера, тот способ познания, что утвердился вместе с утверждением новоевропейской науки, не являетсяни единственным, ни универсальным. Человеческое познание по сути “неметодично”, оно лишь в немногихслучаях может быть подчинено некоему методу. К тому же наука и научно-теоретическое освоениереальности — лишь одно из отношений человека к миру. Парадигматическое значение в этой связи имеетискусство. Опыт, проделываемый в искусстве и посредством искусства, обладает не меньшимпознавательным потенциалом, чем опыт, поставляемый естествознанием и “точными науками”. Раскрытиюнедооцененного потенциала этого опыта и посвящена книга Гадамера (задача книги по сути поставленаработой М. Хаидеггера “Исток художественного творения”).

    Труд Гадамера в известном смысле продолжает “реабилитацию” гуманитарных наук (восходящих кнемецкому романтизму “наук о духе”), начатую в кон. 19 в. В. Дилыпеем. Однако дильтеевскую концепциюпонимания (как и его герменевтику в целом) Гадамер находит недостаточной. Трактовка понимания,предложенная Дильтеем, кажется Гадамеру несвободной от психологизма. Стремясь подчеркнутьрадикальность своего разрыва со школой Дильтея, Гадамер подчеркивает свою близость к Шлейермахеру(приоритет “грамматической” интерпретации перед “психологической”) и к Гегелю (учение об “объективномдухе”).

    Книга состоит из трех разделов, которым соответствуют три измерения человеческого бытия:“эстетическое”, “историческое” и “языковое”. Цель каждого из разделов — показать недопустимость сужения“опыта истины”, заключенного соответственно в искусстве, истории и языке. Применительно кискусствоведению (и к эстетической сфере вообще) можно утверждать, что такое сужение началось с Канта.Хотя в кантовской теории еще сохраняется примат “прекрасного в природе” над “прекрасным в искусстве”,основу “прекрасного” Кант усматривает именно в априорной структуре субъективности. Это привело вдальнейшем к перевесу идеи “гения” над идеей “вкуса” и ко все большему отходу от онтологических параметров художественного произведения в сторону “творческой субъективности”. Противовес субъекгивизации феномена искусства Гадамер находит в философии Гегеля. Идея “художника” у Гегеля заключается не в том, что сказал художник, а в том, что сказалось в нем. Смысл, таким образом,трансцендентен мыслящему субъекту Понимая произведение искусства, мы имеем дело с реальностью, неумещающейся в субъективности его создателя. Применительно к исторической науке (2-й раздел книги)аналогичная редукция “опыта истины” происходит с появлением так называемого историзма. Последний изъял из исторической сферы “герменевтическое измерение”: историю стали изучать, вместо того чтобы ее понимать. К текстам прошлого стали подходить “лишь исторически”, т. е. рассматривать их исключительно как продукт определенных социально-культурных обстоятельств, как если бы они были абсолютно безотносительны к тем, кто их познает. В стремлении преодолеть ограниченность позитивистски ориентированной исторической науки Дильтей предложил психологический подход к осмыслению феноменов прошлого: их нужно не просто объяснить, исходя из определенного представления о связиобщего и частного, но и понять, воспроизведя в собственной субъективности уникальную субъективностьдругого. Однако герменевтическая проблема, т. е. проблема понимания, тем самым не раскрывается. Дляпонимания недостаточно перемещения интерпретатора в “горизонт” автора, необходимо “переплавление” их горизонтов. Последнее же может произойти только благодаря чему-то третьему — тому общему, в чемсмогут примириться позиции обоих. Таким “третьим” выступает язык, рассматриваемый с точки зрения егобытийного статуса, т. е. как особая реальность, внутри которой человек себя застает и которая не может бытьсхвачена средствами социологического или психологического исследования.

    Раскрытию онтологического измерения языкового опыта посвящен 3-й раздел книги. Здесь Гадамер также выступает как верный ученик Хайдеггера. В стихии языка осуществляется и понимание человеком мира, иего самопонимание, и понимание людьми друг друга. Язык есть основное условие возможностичеловеческого бытия; более того, язык вообще есть то “бытие, которое может быть понято”. Будучи несущейосновой передачи культурного опыта от поколения к поколению, язык обеспечивает возможность традиции, а диалог между различными культурами реализуется через поиск общего языка. Пафос книги — вдемонстрации онтологической укорененности герменевтической проблематики. В последующих изданиях“Истины и метода” Гадамер, реагируя на критику (Э. Бетти, Ю. Хабермас, К. О. Апель, Е. Д. Хирш, Т. Зеебоми др.), уточнял ее отдельные тезисы, но не отказывался от ее основной мысли: герменевтика не есть вспомогательная дисциплина или методология (пусть даже и наделенная самыми широкимиполномочиями), она имеет универсальный характер. “Истина и метод” стала программным сочинениемгерменевтики философской и одним из наиболее часто цитирумых источников экзистенциально-феноменологического направления современной западной философии.