Глава 2 Русский народный костюм в отечественной живописи

2.1.Алексей Венецианов – родоначальник крестьянского жанра в русской живописи.

Начинать знакомство с русским народным костюмом лучшее всего с картин Алексея Гавриловича Венецианова, так как именно они в русском искусстве стали первым правдивым изображением жизни крестьян. Он был первым художником, обратившим внимание на красоту родной природы в ее будничной непритязательности. Считавшийся низким жанр Венецианов поднял до высокого искусства, определив творческий путь многих мастеров второй половины XIX века.

Алексей Гаврилович Венецианов родился 7 февраля 1780 года в Москве в семье небогатого купца. С детства любил рисовать, были и способности. Особый интерес проявлял к жанру портрета.

Учился Венецианов в московском частном пансионе. В 1807 году переселился в Петербург, поступил на службу. Одновременно он серьезно занялся живописью — брал уроки у Боровиковского, копировал в Эрмитаже картины старых мастеров. Помимо портретной живописи Венецианов успешно занимался графикой. В 10-е годы формируется мировоззрение Венецианова. Он — один из первых членов основанного в 1818 году Общества учреждения училищ по методе взаимного обучения — легальной организации декабристского Союза благоденствия. Целью Общества было распространение грамотности в простом народе. В 1818 году Венецианов оставил службу и стал подолгу жить в Тверском имении Сафонкове, воплощая в живописи свои новые художественные представления.

После успеха картины "Гумно"(рисунок 10), купленной у художника за значительную сумму, он решил употребить вырученные деньги "на обучение молодых бедных людей" по новому методу. Ученики мастера — в ряде случаев крепостные — жили и учились у него бесплатно. Школа попеременно функционировала в Сафонкове и в Петербурге, получая некоторую поддержку Общества поощрения художников. Работы своих учеников Венецианов выставлял вместе со своими собственными работами на академических выставках. Официальные академические круги относились к деятельности Венецианова неодобрительно.

Педагогическая система мастера сводилась к развитию в ученике способности видеть и изображать окружающий мир в его непосредственной реальности, вне заранее заданных норм и канонов. Так, воспитанники Венецианова не копировали, подобно академистам, чужих оригиналов или специальных таблиц с изображением отдельных частей тела. Они постигали законы формы, перспективы, цвета на реальных предметах, переходя от простых задач к сложным. В период двадцатилетнего существования школы Венецианов испытывал всё большие материальные затруднения, безуспешно изыскивая средства на ее содержание. Попытки получить место преподавателя в Академии художеств или в Московском Училище живописи и ваяния окончились неудачей. Умер Венецианов внезапно, от несчастного случая в дороге — опрокинувшиеся на крутом повороте сани нанесли ему смертельный удар. Это было в 1847 году. Венецианов похоронен на сельском кладбище деревни Дубровское (теперь Венецианово) Тверской области.

Портреты Алексея Венецианова рассказывают о прическах и головных уборах крестьян: «Девушка с бураком» (рисунок 1), «Крестьянка с васильками» (рисунок 2), «Крестьянская девушка за вышиванием» (рисунок3) изображены в платках, хорошо также видны сарафаны и рубахи, у крестьянки с картины «Жнецы» (рисунок 4) как у замужней женщины волосы убраны под платок, а у «Пряхи» (рисунок 5) — под кику.

В 1829 году написана картина «Старая няня в шлычке»(рисунок 6). Казачий словарь-справочник дает такое определение: «Шлычка - женский головной, убор, твёрдая шапочка с рожками, которая покрывалась платком или шальником из прозрачного шёлка. До наших дней сохранялась шлычки в виде низкой цилиндрической шапочки. Еe носили под платком»

В Толковом словаре Ефремовой мы находим: «Шлычка - головной убор замужних женщин в виде небольшой шапочки, которая надевается на волосы, собранные в пучок на затылке»

Подобные головные уборы можно наблюдать на картинах «Девушка с телёнком» и «Девушка с крынкой молока» (рисунок 7)

Картина «Утро помещицы» (рисунок 8) была написана в 1823 году. Произведение выполнено маслом на дереве. Картина сейчас находится в Государственном Русском музее. Бытовая сценка изображена в мастерски написанном интерьере, исполненном, по-видимому, с натуры – в нем угадываются индивидуальные черточки быта семьи. Обращение к такого рода сюжету является неслучайным. Это связано с поэтизацией повседневной, интимной жизни простого человека, которая противопоставляется проявлениям жизни парадно-официальной. По давней традиции считается, что на картине изображена жена художника Марфа Афанасьевна в комнате дома в Сафонкове.

Неглубокое пространство комнаты расширяет узкая полоска полузанавешенного окна, сквозь которое льется утренний свет. Пронизанная светом атмосфера комнаты в помещичьем доме полна спокойствия и тишины; фигуры крестьянок исполнены достоинства и грации. Сама помещица, сидящая у стола в домашнем платье и чепце, погружена в полутень; свет подчеркивает лишь силуэт ее фигуры. Стол, за которым сидит молодая женщина, и высокая ширма делят пространство комнаты на две части, позволяя художнику сконцентрировать внимание на фигурах и предметах первого плана.

Это единственная работа Венецианова, где он показывает соприкосновение крестьянского и дворянского миров. В этой картине художник старался воплотить свою мечту об идеальной усадьбе, где между хозяевами и слугами сложились добрые отношения. Такие, как он изобразил в своей картине "Утро помещицы" - теплые солнечные лучи освещают комнату хозяйки, с утра занимающейся подписью нужных бумаг. Тут же присутствуют и служанки, пришедшие к ней с вопросами по хозяйству. Чем не идеальное общество... Впрочем, Венецианов мог говорить о таких взаимоотношениях, так как в своем имении он именно так и вел себя с собственными крестьянами.

В самом колорите «Утра помещицы» находит воплощение идея картины — идея спокойных, дружественных отношений между помещицей и крестьянками. В образах крепостных женщин нет ни боязни, ни подобострастия, ни напряжения. Они чувствуют себя в присутствии хозяйки естественно, спокойно, достойно. От сцены веет мирным покоем летнего дня, уютом, простотой и человечностью отношений, возможных только в маленьком, как у Венецианова, именьице, где хозяева знают всех своих немногочисленных крестьян по именам, входят в их заботы, когда у каждого круг своих обязанностей при взаимной ответственности, при родственности общей заботы о земле. В этой маленькой картинке, в этом живописном шедевре Венецианов декларирует свои понятия о крестьянском вопросе, создает грезившийся ему идеал отношений хозяина и работника, идеал, отчасти претворенный в плоть опытом собственной его жизни. Он воссоздает тот же непритязательный мир, который Пушкин нашел в семье Лариных:

Простая, русская семья,

К гостям усердие большое,

Варенье, вечный разговор

Про дождь, про лён, про скотный двор… (А.С. Пушкин)

Царь за три тысячи покупает «Гумно», а «Утро помещицы» благосклонно принимает в дар. Картина стала первой в только что учрежденной при Эрмитаже галерее произведений русских художников. Это все вместе взятое рождало так необходимое художнику чувство своей нужности отечественному искусству. А ведь он уже готов было впасть в глубокую хандру, жаловался в письме Н. Милюкову: «Грустно мне... душа моя томится отчаянием и надеждою, - все из рук сыплется, валится...» Теперь можно было спокойно и обстоятельно приниматься за работу.

Люди на портретах Венецианова задумчивые, немного грустные и спокойные, такая же спокойная на картинах и природа, а фигуры крестьян как будто сотканы из окружающего воздуха.

Венецианов не просто описывает быт поселян, а воспевает людей из народа и создает поэтический идеал красоты русских крестьян. Лучшие его картины построены на гармонии человека и пейзажа: «На пашне. Весна», «На жатве. Лето». Крестьянки одеты в белые рубахи и праздничные красные сарафаны, на головах — кокошники, хотя, выходя в поле на работу, крестьянки кокошник не надевали, но на картинах Венецианова любая работа - это праздник, а тяжелый физический труд не виден.

Поэтическое восприятие действительности еще сильнее сказалось в другой, на этот раз чисто крестьянской картине Венецианова - «На пашне. Весна» (рисунок 9) (Первая половина 1820-х гг., Государственная Третьяковская галерея). Крестьянка ведёт лошадей, с нежной ласковостью бросая взгляд на ребёнка, посаженного на краю поля; за ней - воздушная даль, фигуры работающих, первые листья на тонких деревцах. Некоторые критикуют Венецианова, указывали на несообразности, якобы допущенные художником: праздничное платье крестьянки, вышедшей на работу, ее неестественно высокий рост. Но они совершенно упускали из виду другую, важнейшую сторону. Для художника эта картина предстала как праздник весны, на котором торжествует вся природа и ради которого женщина облачилась в свои нарядные одежды. Эту праздничность невозможно не видеть в картине Венецианова. Самый пейзаж изображен в мягком весеннем свете, весенняя природа пробуждается к новой жизни, и женщина шествует по земле как олицетворение весны. Сразу можно заметить на картине взгляд женщины к своему ребенку, который сидит на земле. Этот взгляд полностью наполнен доверием, счастьем. Доверие чувствуется ко всему. К будущему, к земле, которая поит и кормит, и на которой сидит маленький крестьянин в одной лишь рубахе. Венецианов сумел увидеть гармонию среднерусских полей. Редкие облачка тянутся к горизонту по невысокому небу, чуть круглится выпукло земной окоем, прозрачно светятся силуэты тонких деревьев. Осязаемое чувство центрического пространства возникает оттого, что женщина с лошадьми на этом поле не одна. В левой для зрителя части картины еще одна пара лошадей направляется в глубину еще одной крестьянкой. На самом горизонте, чуть левее пня, практически тает вдали третья такая же группа. Женщины и кони движутся по образованному ими кругу, по бурой земле, под невысоким небом. И остается бросить еще один взгляд на эту картину, чтобы убедиться: к сцене реального крестьянского труда отношение она имеет условное. На нечерноземном русском поле свершается великое таинство мирового круговорота, и художник запечатлевает его. Под его кистью становится видимым скрытое движение жизни. Перед нами не быт, а миф.

В картине «На жатве. Лето» (рисунок 11) молодая мать, почти девочка, ненадолго берёт ребёнка, чтобы покормить его. Рядом с ней лежит серп – ей надо снова идти работать, подруги ждут её в поле. На ровной глади, тянущейся до далёкого горизонта, лежат лёгкие тени, и эта «живая игра облаков на земле» скрашивают кажущуюся однообразность среднерусского равнинного пейзажа. Крестьянка вкушает заслуженный отдых, и вслед за нею мы смотрим с высокого помоста на расстилающуюся перед глазами ниву. Небо синее, земля покрыта густой золотистой рожью и скирдами, воздух заливает слепящий свет и томительный полдневный зной.

Отдыхающая жница с ребенком сидит, как женщина в «Гумне». Но там все было тяжеловесно и материально, четко очерчено и вылеплено. Теперь очертания лишь легко намечены, зато сильнее выступает изящество фигуры, похожей на античную статуэтку. Недаром и отброшенный серп выглядит как атрибут богини плодородия.

Прозрачно написана и стеной стоящая рожь, и женщины, и дети, благодаря которым фигура жницы на деревянном помосте включается в этот пейзаж. Изящная фигура жницы с лежащим рядом с ней ее атрибутом, серпом, — это не простая жанровая фигурка, созданная художником по непосредственному впечатлению. Это женщина-мать.