Заключение

Сейчас как никогда остро встали глобальные проблемы человечества, выживания современной цивилизации. В условиях динамично развивающегося мира быстрота осмысления происходящих в обществе процессов и выбор оптимального типа реагирования на них нередко означает единственность выбора человечеством дальнейшего пути развития.

Глобальными проблемами называют те проблемы, которые, во-первых, касаются всего человечества, затрагивая интересы и судьбы всех стран, народов и социальных слоев; во-вторых, приводят к значительным экономическим и социальным потерям, а в случае их обострения могут угрожать самому существованию человеческой цивилизации; в-третьих, требуют для своего решения сотрудничества в общепланетарном масштабе, совместных действий всех стран и народов¹¹.

Мы считаем, что можно объединить все глобальные проблемы в три группы:

1. Проблемы экономического и политического взаимодействия государств (интерсоциальные). Среди них наиболее злободневными являются: глобальная безопасность; глобализация политической власти и структуры гражданского общества; преодоления технологической и экономической отсталости развивающихся стран и установление нового международного порядка.

2. Проблемы взаимодействия общества и природы (эколого-социальные). В первую очередь это: предотвращение катастрофического загрязнения окружающей среды; обеспечение человечества необходимыми природными ресурсами (сырьем, энергией, продовольствием); освоение Мирового океана и космического пространства.

3. Проблемы взаимоотношений людей и общества (социокультурные). Главные из них: проблема роста народонаселения; проблема охраны и укрепления здоровья людей; проблемы образования и культурного роста.

Все эти проблемы порождены разобщенностью человечества, неравномерностью его развития. Сознательное начало еще не стало важнейшей предпосылкой человечества как единого целого. Отрицательные результаты и последствия несогласованных, непродуманных действий стран, народов, отдельных людей, накапливаясь в глобальных масштабах, стали мощным объективным фактором мирового экономического и социального развития. Они оказывают все более существенное влияние на развитие отдельных стран и регионов. Их решение предполагает объединение усилий большого количества государств и организаций на международном уровне.

85. Этика науки

 ЭТИКА НАУКИ — область философской и внутринаучной рефлексии о моральных аспектах как собственнонаучной деятельности, включая взаимоотношения внутри научного сообщества, так и взаимоотношенийнауки и научного сообщества с обществом в целом. Если в 19 в. в науке усматривали источник техническогои морального преобразования общества (М. Бертло, Э. Ренан), то после 2-й мировой войны на фонеубедительных свидетельств беспрецедентной мощи научно-технических достижений становится очевидной иосознается неоднозначность и даже опасность как их социальных и человеческих последствий, так и самихпроцедур и процессов получения новых научных знаний. Вопрос о последствиях использования научно-технических достижений встал особенно остро в связи с созданием оружия массового уничтожения и егопервым применением (проведенные США в августе 1945 атомные бомбардировки японских городовХиросима и Нагасаки). Это привело к тому, что объектом самого пристального внимания сообществафизиков, прежде всего ядерщиков, стала моральная оценка как их участия в разработке такого оружия, так иразрушения этического фундамента цивилизации наукой и техникой (А. Эйнштейн, М. Борн и др.).Одновременно с этим миру становится известно о жестоких научных экспериментах над заключенными,которые проводились в нацистских концлагерях; свидетельства этого были представлены на Нюрнбергскомтрибунале, судившем немецких ученых и врачей. Впоследствии, уже в 60—70-е гг., моральной оценкеначинают подвергаться и те многообразные негативные последствия развития науки, которыеобнаруживаются во взаимодействии человечества со средой своего обитания. Создаются Обществосоциальной ответственности ученых (1949), организация “Ученые и инженеры за социальные и политическиедействия” (1969), проходят Пагоушские конференции.

    Главным объектом дискуссий становится вопрос о том, ответственны ли, и если да, то в какой мере, наукаи ученые за негативные социальные и человеческие последствия научнотехнического прогресса. Тем самымставится под сомнение безусловность и восходящего к просветителям представления о научном знании како социальном благе, и столь значимой для европейской культуры ценности, как свобода научного поиска (вомногих государствах, включая Россию, соответствующая норма закреплена в Конституции). В ходеобсуждения социальной ответственности ученых были выявлены следующие альтернативы: развитие наукиподчинено объективной логике, так что отказ какого-нибудь конкретного ученого от участия в потенциальноопасных для человека и общества исследованиях ничего не изменит, либо социально ответственноеповедение позволяет, хотя бы в принципе, избежать негативного развития событий и вредных последствий;негативные эффекты научно-технического прогресса порождаются не собственно научной деятельностью, атеми социальными силами, которые контролируют практическое применение научно-техническихдостижений, либо наука и ученые могут играть какую-то роль в определении того, как именно используютсяэти достижения; результаты фундаментальных исследований принципиально непредсказуемы (в противномслучае их проведение не имело бы смысла), так что проблема социальной ответственности имеет смысллишь в отношении прикладных исследований, либо же при планировании и проведении фундаментальныхисследований следует, учитывая уже имеющийся у человечества горький опыт, хотя бы пытаться предвидетьи предотвращать возможные негативные последствия.

    Множащиеся негативные последствия развития науки порождают не только общественные дискуссии икритику науки, но и попытки регулирования как собственно научной деятельности, так и практическогоприменения ее результатов. Уже в 1947 в рамках судебного решения, вынесенного Нюрнбергскимтрибуналом, был сформулирован перечень требований, получивший название Нюрнбергского кодекса. В немсодержался ряд жестких ограничений на проведение медицинских исследований на человеке. Так, подобныеисследования считаются допустимыми только в тех случаях, если с их помощью предполагается получитьценные научные знания, которые не могут быть получены иным путем (напр., в экспериментах на животных).Проведение исследования с участием человека, далее, допустимо лишь в том случае, если сам испытуемыйдобровольно и осознанно соглашается на это, будучи надлежащим образом проинформирован о целях ипродолжительности эксперимента, о связанном с ним риске и т. п.

    Нюрнбергский кодекс не обладал юридической силой — он был значим лишь как моральный призыв, и впервые десятилетия не оказывал непосредственного воздействия на практику биомедицинскихэкспериментов. Научное и медицинское сообщества были склонны воспринимать антигуманныеэксперименты нацистов как эксцессы, не имеющие ничего общего с их собственной повседневнойисследовательской деятельностью. Лишь в 60-е гг., когда широкой общественности стало известно обопасных и жестоких исследованиях на людях, проводившихся в США, начинают приниматься действенныемеры по защите испытуемых — участников экспериментов. Эта информация оказалась весьма актуальной впериод активизации на Западе массовых движений протеста, направленных против господствующихценностей культуры, включая науку. Доверие общества к науке, а значит, и ее моральный авторитетсущественно снизились, так что с тех пор одной из важных задач научного сообщества становитсяактивность, специально направленная на поддержание и укрепление доверия к науке со стороны общества.Одной из форм реализации этой активности стала разработка мер и механизмов этического регулированияисследований, проводимых на людях.

    В соответствии с ныне принятой в большинстве стран мира практикой, закрепленной в такихмеждународных документах, как, напр.. Хельсинкская декларация Всемирной медицинской ассоциации(первый вариант принят в 1964, в дальнейшем в нее неоднократно вносились изменения), каждый проектисследования, включающего эксперименты на человеке (а также на животных), перед началом егореализации должен пройти этическую экспертизу. Она осуществляется этическим комитетомсоответствующего научно-исследовательского учреждения, независимым от всех тех, кто планирует,финансирует и проводит исследование. Характерно, что в ряде стран, напр. в США, предварительнойэкспертизе этического комитета подлежат не только биомедицинские, но и любые другие (психологические,социологические, этнографи

    ческие и т. д.) исследования, проводимые на людях; речь при этом идет о защите не только жизни издоровья испытуемых, но и их прав, достоинства, частной жизни, касающейся их чувствительнойинформации, и т. п.

    Наряду с этическим саморегулированием научной деятельности, которое осуществляется внутри самогонаучного сообщества, задачи регулирования нередко берут на себя и органы власти, что являетсяисточником напряжений во взаимоотношениях науки и общества. Так, в связи с успешным клонированиемовцы, проведенным в 1997 шотландскими учеными, и последующими дискуссиями о возможностяхприменения этого метода к воспроизводству человека возник конфликт между научным сообществом,считавшим, что оно само в состоянии регулировать исследования в данной области, и органами власти,которые во многих странах запретили эти исследования еще до того, как научное сообщество успелосформулировать свою позицию. Ряд моральных проблем биомедицинских, экологических и генетическихисследований стали предметом внимания биоэтики и экологической этики. К проблематике этики наукиотносится и моральная оценка собственно познавательной деятельности, ее мотиваций и организации внауке. Для характеристики этой проблематики принято использовать термин “этос науки”, введенный Р.Мертоном. Он понимал под этосом тот комплекс ценностей и норм, который воспроизводится в науке ипринимается учеными. Этот подход, подчеркивающий самоценность науки, отвергается в тех трактовкахнауки, в которых она истолковывается сугубо инструментально (напр., Г. Маркузе). Концепция этоса науки,развитая Р. Мертоном, исходила из представлений о науке как воплощении свободного поиска истины ирациональной критической дискуссии. В силу этого наука, с одной стороны, репрезентирует ценностидемократии и, с другой, именно в демократическом обществе находит оптимальные условия для своегоразвития. Впервые эта позиция была четко выражена Р. Мертоном в работе 1942 “Нормативная структуранауки” (Merton R. К. The Sociology of Science. N. Y, 1973, p. 267—278). Иной, противоположный подход,представлен, напр., в работах М. Фуко (см.: Фуко М. Воля к знанию. — В кн.: Воля к истине: По ту сторонузнания, власти и сексуальности. М., 1997), который истолковывает научное познание как выражение воли квласти и принудительное подчинение дисциплине восприятия и концептуального конструирования, а темсамым — как источник и воплощение тоталитаристских сил, подавляющих человека. В содержательномплане этос науки описывался Р. Мертоном при помощи четырех основополагающих ценностей: 1)универсализм (все изучаемые наукой природные явления повсюду протекают одинаково, а истинностьнаучных утверждений должна оцениваться независимо от возраста, пола, расы, авторитета и т. п. того, кто ихформулирует); 2) общность (научное знание —всеобщее достояние); 3) незаинтересованность (первичнымстимулом деятельности ученого является бескорыстный поиск истины, свободный от соображенийсобственной выгоды); 4) организованный скептицизм (каждый несет ответственность за оценкудоброкачественности того, чтосделано его коллегами, и за то, чтобы эта его оценка была предана гласности).

    Критики концепции Мертона отмечали абстрактный характер этих ценностей и то, что в своей реальнойдеятельности ученые нередко нарушают их, не подвергаясь при этом санкциям и осуждению со стороныколлег. Под воздействием этой критики Мертон позднее (1965) стал говорить об амбивалентности моральныхнорм, действующих в науке. Так, ученый одновременно должен как можно быстрее делать свои результатыдоступными для коллег и в то же время тщательно проверять их перед публикацией; быть восприимчивым поотношению к новым идеям, но в то же время не должен слепо следовать интеллектуальной моде; знать всеотносящиеся к области его интересов работы коллег, но при этом его эрудиция не должна подавлятьсамостоятельность его мышления. Эта амбивалентность свидетельствует о противоречивости и гибкостинормативно-ценностной системы науки.

    Объектом исследований этики науки стали моральные проблемы, касающиеся не только проведенияисследований, но и других сторон деятельности ученого — публикации результатов, консультирования иучастия в экспертизах и т. п.

86.Уровень знаний в России в допетровскую эпоху

Уровень научных знаний в России в XVI–XVII веках в сравнении с Западной Европой отличался определённой отсталостью. В частности, в Европе в это время был произведён ряд фундаментальных открытий в различных областях науки, таких, как астрономия (гелиоцентрическая система Коперника, законы движения планет Кеплера), физика (классическая механика Ньютона, возникновение оптики), математика (дифференциальное и интегральное исчисление), в то время как на Руси никаких подобных открытий не происходило. Причины этого уходят корнями в Средневековье и связаны с культурными и социальными особенностями этих регионов.

В католической Европе, в определённой мере унаследовавшей культуру Римской империи, научные знания поначалу развивались благодаря изучению сочинений античных авторов. Большую роль сыграл латинский язык, ставший универсальным в западном мире. Основными носителями римского наследия стали монастыри, известно немало научных работ VII–X веков, созданных западноевропейскими монахами. Первые университеты в Западной Европе появились ещё в XI–XIII веках. Переводы и изучение трудов античных и арабских учёных привело к значительному развитию европейской науки в XII–XIV веках.

Крещение Руси произошло в конце X века – позднее, чем распространение Христианства в государствах Западной Европы. После этого возросло культурное влияние на Русь Византии – непосредственной наследницы Римской империи. Однако в силу ряда причин это влияние было меньше того, которое оказала культура Западной Римской империи на поглотившие её западноевропейские народы. На русский язык переводились некоторые философские работы, а основными носителями культуры стали монастыри. Известна единственная древнерусская математическая работа, созданная новгородским монахом Кириком в 1136 году – «Учение им же ведати человеку числа всех лет». В ней приводились календарные расчёты. «Учение» Кирик адресует «любителям расчётов» и «любителям мудрости», что, вероятно, свидетельствует о наличии некоторого интереса к научному знанию на Руси. Существует предположение, что отставание в развитии науки связано с татаро-монгольским нашествием в XIII веке. Однако нельзя отрицать и других, не менее важных факторов. Кроме того, известно, что в исламском мире после монгольского завоевания напротив возникли новые научные центры.¹

Несмотря на отсутствие собственных научных работ, продолжали переводиться и распространяться иностранные труды. Известны космологические книги, в частности, популярностью пользовалась «Христианская топография» Космы Индикоплова. Согласно ней, Земля имеет прямоугольную форму и возвышается в виде горы. Менее популярен, однако тоже распространён был труд «Шестоднев», в котором форма Земли явно не указывается, однако упоминаются 5 климатических поясов, в том числе Арктика и Антарктика. Солнечная система, согласно нему, геоцентрическая, планеты отличаются от звёзд. Также имел распространение труд Иоанна Дамаскина «Точное изложение православной веры», в котором упоминаются несколько космологических теорий. Согласно нему – Земля имеет форму шара, Солнечная система геоцентрическая, упоминаются 5 планет, не считая Солнца и Луны, которые отнесены к планетам. Верно объяснены солнечные и лунные затмения.² Известен апокриф «О всей твари» XIV века, вероятно, написанный русским автором. Согласно нему, Земля утверждена «ни на чём», но, вместе с тем, Солнце летает вокруг Земли и омывается в океане. В XVII веке монах Киево-Печерского монастыря Епифаний Славинецкий перевёл «Новый атлас Блеу», получивший распространение в России. В нём излагалась как геоцентрическая система Птолемея, так и гелиоцентрическая Коперника, причём последней отдавалось предпочтение.

С XV века на Руси отмечался интерес к логике. Был популярен труд «Диалектика» Иоанна Дамаскина, переводились «Логика Авиасафа» (аль-Газали), «Книга, глаголемая логика» Маймонида. В XVI веке Андреем Курбским в Вильно был издан перевод немецкого труда по логике «От другие диалектики Иоанна Спанъинбергера о силогизме вытолкована», а также «Сказ о лоике» собственного сочинения, однако эти труды не оказали заметного влияния на московское общество.³

В XVII веке прослеживается определённый рост в области просвещения. Переводятся новые научные трактаты. В Украине под влиянием католической Польши начиная с конца XVI века стали возникать первые университеты – Острожская школа, Киево-Могилянская академия, университет Яна Казимира. Вслед за ними стали возникать университеты и в России. В 1648 году при Андреевском монастыре создаётся школа боярина Ф.М.Ртищева для дворян, в 1665 при Заиконоспасском монастыре – школа Симеона Полоцкого для подьячих. В 1687 году была основана Славяно-греко-латинская академия. Помимо гуманитарных наук, в ней изучались арифметика, физика, логика, философия. Эта академия подготовила учёных, развивавших русскую науку в XVIII веке.

Что касается математики, то на Руси была известна не только арифметика, но и, в какой-то степени, геометрия. В некоторых списках «Русской правды» (с XV века) предложены различные арифметические задачи. Источники XVI–XVII веков свидетельствуют об использовании для вычислений «дощатых» счёт, а также косточек. По косвенным данным, они могли применяться и раньше. Система записи чисел, основанная на кириллице, позволяла работать с натуральными числами до сотен тысяч и десятков миллионов, а также с дробными числами. Что касается более сложных разделов математики, таких, как алгебра, тригонометрия, доказательная математика, то они видимо, не были известны.

О познаниях в области механики свидетельствуют архитектурные сооружения, построенные русскими зодчими, для чего были необходимы представления о прочности и устойчивости зданий. Эти преставления, вероятно, носили преимущественно эмпирический характер, однако требовали и расчётов. Определённых знаний требовало производство огнестрельного оружия, которые также развивались, преимущественно, экспериментально. В некоторых случаях приходилось решать задачи по сооружению различных механических конструкций. Например, в Древней Руси применялись метательные машины и водяные мельницы. В XIV веке появляются ветряные мельницы. С XV века получают распространение технологические мельницы с приводом от водяного колеса. В XVI веке Игуменом Соловецкого монастыря Филиппом Колычевым была разработана механизированная система внутреннего продуктового обеспечения монастыря. Она включала в себя крупорушку, приспособления для производства кваса, соли. В XVI веке появились механизированные кузницы, снабжённые приводным молотом.⁴ В 1668 году был осуществлён подъём колокола весом около 130 тонн на колокольню, что известно благодаря свидетельству иностранцев. Для этого с помощью рычага и ворота колокол поочерёдно приподнимали с каждой стороны, и постепенно наращивали под ним сруб. К 1404 году относится первое свидетельство об установке в Москве часов сербом Лазарем, а в 1436 – в Новгороде архиепископом Евфимием. В XVI–XVII веках неоднократно упоминаются русские часовщики.⁵

Таким образом, значительное отставание России в области теоретической науки можно связать не только с татаро-монгольским нашествием XIII века и активной борьбой с «осколками» Золотой Орды в XV–XVI веках. Важную роль здесь сыграли довольно слабые культурные связи с латинской Европой, недостаточно большое влияние Византии, ограниченное распространение переводных научных трудов. В какой-то мере это связано с культурными и социальными особенностями Руси, из-за которых к этим трудам не возникало должного интереса. В области техники значительного отставания от соседних государств не было. Россия своевременно воспринимала технологические достижения иностранных государств, а иногда сама вносила вклад в развитие техники. Например, в Чехии XIV века упоминаются замки, «в просторечии называемые русскими»⁶. В конце XIV века на Руси появляется огнестрельное оружие – незначительно позднее, чем в Западной Европе (там оно появляется в течение XIV века). Башенные часы, первые достоверные свидетельства о которых в Западной Европе относятся к концу XIII или XIV веку, на Руси появляются в начале XV. Начиная с 1630-х годов в России стали строиться металлургические заводы с технологическими процессами, разработанными в Западной Европе – доменные и передельные предприятия (передельная технология на западе распространяется в XVI веке). В течение XVII века в Россию активно стали проникать не только технические новшества, но и научные знания. Всё это в определённой степени способствовало возникновению русской научной школы в XVIII веке и её значительным успехам, однако, насколько эта степень была значительной, определённо сказать нельзя: дальнейшие исследования должны помочь ответить на этот вопрос.

87. Реформы Петра 1 и создание Российской Академии наук