I. Целостность миссии

Споры между либералами и фундаменталистами о преимуществах евангелистского или социального подхода к миссионерскому движению долгое время вызывали поляризацию сил христиан. Казалось, они могут решить проблему, лишь заняв ту или иную позицию.

Приходится ли нам выбирать¹⁴⁷

Брайан Л. Майерс занимает пост вице-президента Международной организации по исследованиям и развитию (Research and Development at World Vision International) и исполнительного директора MARC (Missions Advanced Research and Communications Center). OH также работает в совете «Евангелисты за социальную деятельность» и возглавляет в Лозаннском комитете группу разработчиков стратегий всемирной евангелизации.

В пустыне Калахари в Ботсуане стоял прекрасный вечер. Жаркое солнце закатилось.

Вокруг раздавался легкий шелест кустарника. Семейство хан, у которого мы гостили, уже отужинало. Небо озарилось таким количеством звезд, какого я никогда не видел в этих краях.

Анна, миссионерка из германской миссии в Южной Африке, тихо разговаривала на африкаансе с ботсуанцем, который переводил ее слова другому африканцу, говорившему на мелодичном щелкающем языке хан. Тот в свою очередь передавал содержание разговора мужчинам, женщинам и детям принявшего нас семейства. По культурным обычаям этого народа все сидящие у огня имели право голоса.

Народ хан еще называют бушменами. Они были первыми обитателями Южной Африки и населяли эти места задолго до того, как с севера пришли черные африканцы, а следом за ними на эту землю ступила нога первого европейца. Народ хан — единственное сохранившееся на нашей планете племя охотников-собирателей. Живя в полной гармонии с природой, они веками передвигались по пустыне в поисках воды, употребляя в пищу растения и животных. Каждый раз, убивая животное, они совершали обряд благодарения за пищу.

Бушмены всегда были всеми гонимы. Воинственные племена тсвана, зулу и ксхоза презирали их за миролюбивый характер. Веками они убивали их за кражу скота, но, когда в Южную Африку пришли европейцы, бушменам пришлось еще хуже. Каждое животное они считали подарком Бога и не могли понять, как корова может кому-то принадлежать.

Угнетение народа было ужасным. Женщины ценились лишь как рабыни, няньки или наложницы. Мужчины ни во что не ставились, и поэтому на них часто охотились ради забавы. Так продолжалось до тех пор, пока наконец бушменов не «одомашнили» и не стали использовать как дешевые рабочие руки, армейских шпионов и в качестве рынка сбыта алкоголя.

Сегодня народ хан практически исчез. Для него не осталось места в пустыне. Жалкие остатки его представителей ютятся в отдаленных поселках, прозябая в нищете и погрязши в пьянстве. Повсюду бушменов принуждали быть похожими на других. Их культура нигде не ценилась. Это самый бедный из всех народов Южной Африки.

Много лет назад я прочитал несколько книг Лоренса Ван Дер Поста, в которых автор представил историю бушменов. Он рассказал о гармонии их культуры с окружающей средой, о их способности делиться всем, ничего не требуя взамен. Ван Дер Пост хотел сказать тем, кто его слышал, что история народа хан важна по той простой причине, что охота и собирательство были первой главой истории всего человечества, которую никто сейчас не помнит. Прочитав его книги, я был очарован историей и культурой этого народа.

Благодаря моему другу, услышавшему от меня о народе хан, я вскоре оказался в пустыне Калахари. И вот, исполненный удивления и волнения, я наблюдаю, как Анна делится Благой вестью с людьми, сидящими на корточках у костра. Я не могу понять, о чем они говорят, потому что разговор переводится с африкаанса на тсванский и на язык хан, но улавливаю его ритм. Он ведется тихо и спокойно, и каждый человек внимательно слушает.

Внезапно единственная молодая женщина у костра начала сердито что-то говорить, щелкая и жестикулируя. Тогда я поинтересовался у своего друга, говорившего на африкаансе, о чем идет речь. Он ответил: «Я не понял. Перевод не очень ясный».

Позже, сидя в домике Анны, я спросил у нее: «Что сказала молодая женщина у костра? Почему она была так взволнована?» Анна устало покачала головой: «Всегда одно и то же. Я слышу это уже не в первый раз. Мне нечего ей возразить».

Я знал, что за долгие годы работы Анны в Калахари только трое человек из племени хан стали христианами.

«Что же она сказала?» — повторил я вопрос.

Анна ответила: «Я рассказала им о том, что Иисус Христос, Сын Божий, умер и воскрес для искупления наших грехов. Молодая женщина не поверила мне. Она сказала: “Я могу поверить, что Сын Божий умер за белого человека. Могу поверить и в то, что Он умер за черного африканца. Но никогда не поверю, что Сын Божий умер за бушмена!"»

Мы молча плакали в тишине.

Что можно сказать обо всем этом? Как думать о христианской миссии к людям, в чьем сознании глубоко укоренилось такое отношение к себе — отношение, сложившееся в результате многовекового угнетения, презрения и бесчеловечного гонения? Какая весть будет доброй для тех, кто не знает ничего, кроме нищеты и отчуждения? У меня нет ответа на эти вопросы. Многие годы меня преследовали слова этой женщины.

Проблема нищеты

В последнее время из другой части света ко мне стала поступать информация, которая помогла мне многое понять. То, о чем я хочу рассказать, основано на рассуждениях одного индийского миссионера.

Работая в комитете христианской организации, занимающейся проблемами беднейшего населения, мы долгое время пытались как можно больше узнать о причинах нищеты. Очень важно помочь бедным людям понять, почему они бедны. Это способствует пробуждению их способностей к работе над собственным развитием. Выявление причин нищеты — сложный и неоднозначный вопрос.

Большинство бедных людей, сознавая свою нищету, либо видят причину ее в себе, либо считают, что Бог или боги предназначили им быть таковыми. Такие убеждения появились или в результате признания собственного бессилия и нищеты, что имеет психологическую подоплеку и известно под названием «комплекс вины»; или это результат социализации: людям внушают, что есть бедные и богатые (к сожалению, это часто делает и Церковь) и что их нищета вполне естественна.

Взглянув на этот вопрос с позиций истории, мы увидим, что евангелисты всегда учитывали первую причину и упускали из вида вторую. Церковь говорит: «Ты грешен, но Бог послал Своего Сына во искупление грехов. Если ты примешь Иисуса как своего Господа и Спасителя, то будешь спасен. Иисус обещал жизнь вечную». Такая миссиологическая концепция направлена на провозглашение Благой вести, на работу с каждым человеком индивидуально и на врачевание душ... Но женщина из племени хан не поверила этому обещанию.

Общество, в котором экономика, политика и закон оправдывают нищету и где не считаются с личностью человека, никогда не признает своего греха. Призыв к раскаянию там направлен лишь к бедным. Те, кто стал причиной несправедливости в обществе, не откликнутся на него.

Сторонники экуменического движения смотрят на проблему иначе. Они концентрируют внимание на социологических проблемах и говорят: «Бог не хочет, чтобы вы были бедными. Вы бедны, потому что сильные мира сего создали такую систему политики, экономики и законов, которая держит вас на положении нищих. С ее помощью они защищают свое богатство и власть. Иисус приходил в мир, чтобы освободить слабых и низвергнуть богатых и власть имущих». Такая миссиологическая позиция основана на проповеди, направленной на пробуждение совести, чувства справедливости и организацию общин.

Второй подход, направленный против социального оправдания нищеты, состоит в том, что конечным результатом проповеди может стать стремление к власти и денежным ресурсам. Он несправедлив по отношению к богатым и власть имущим. Обличая их грехи, он не дает им возможности осознать свой деспотизм. Но Бог направил Благую весть и богатым. Если они не изменятся, положение бедных останется прежним.

Проблема личности

Решение проблем, связанных с бедностью, помогло мне иначе взглянуть на молодую представительницу племени хан. Я понял, что женщина не только страдает комплексом вины, но она — пленница процесса социализации и жертва того общества, в котором живет. Благая весть об Иисусе Христе, преподнесенная как возможность искупления греха и восстановления отношений с Богом, не была воспринята по той простой причине, что общество навязало женщине чувство собственной неполноценности. С одной стороны, Благая весть необходима ей, чтобы восстановить внутреннее равновесие, а с другой — ее глубокое чувство отчуждения не найдет облегчения, если не будет реорганизовано то общество, в котором она живет в условиях нищеты и угнетения. Если не изменится отношение белых и черных людей к народу хан, вряд ли женщина будет относиться иначе к себе и соплеменникам.

Вновь мы приходим к заключению, что христианская миссия должна быть целостной, то есть охватывать все факторы (внутренние и внешние) — прощение грехов и полноту жизни, евангелизм и справедливость. Благая весть Иисуса Христа предназначена как для внутренней жизни человека, так и для общественной. Существует глубокая, действующая на подсознательном уровне связь между чувством вины и униженным положением человека в обществе. Причина этой связи кроется в личности человека, его умении или неумении осознать свою самобытность, неповторимость как на уровне самооценки, так и на уровне взаимоотношений с окружающими. На вопросы «кто я?» и «кто мы?» необходимо ответить не только с позиций собственного внутреннего «я», но и своего положения в обществе. Это и есть те вопросы, на которые мы находим ответы в Евангелии Иисуса Христа. Евангелие говорит, кто мы и чьи. Благая весть гласит, что мы все — сыновья и дочери Божьи и наследники Его приближающегося Царства. Мы больше не хотим жить в рабской зависимости ни от самих себя, ни от общества. Это весть для всех — для молодой женщины из племени хан, для белых и черных, которые живут с ней в одном обществе и относятся к ней с презрением.

Попытки понять проблемы личности значительно расширяют поле миссионерской деятельности. В своей работе мы не должны останавливаться перед выбором одного из двух взаимоисключающих подходов в выяснении человеческих нужд. Предпочтение одного из них ограничивает нас либо чисто проповеднической работой, либо поисками справедливых отношений. И евангелисты, и сторонники экуменического движения, настаивающие на выборе, не правы.

Целостность миссионерской деятельности требует, чтобы миссионеры старались удовлетворить как духовные нужды людей, так и физические, эмоциональные и социальные потребности. Подход к миссионерской работе должен быть двусторонним. В принципе, никто из современных проповедников не оспаривает этого. Споры ведутся лишь о доле того или иного рода деятельности в общей работе миссии. В следующей статье Питер Вагнер определяет параметры данной дискуссии.

Проповедь или социальное служение?¹⁴⁸

В течение последних 100 лет вопрос об определении миссии был предметом постоянных дискуссий. В основном споры ведутся о том, что можно назвать культурным поручением (или наказом), а что — евангельским.

Культурный наказ, который некоторые расценивают как социальную ответственность христиан, восходит к временам Эдема. Когда Бог создал Адама и Еву, Он сказал им: «...плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле» (Быт.1:28). Как человеческие существа, сотворенные по образу и подобию Божьему, мы несем ответственность за то, чтобы сохранить Божье творение. Новый Завет велит нам любить ближних, как самих себя (Мф.22:39). Понятие, заключенное в слове «ближний», как учит притча о добром самаритянине, включает не только людей нашей расы, культуры и религиозной группы, оно подразумевает все человечество. Делая добро ближнему, независимо оттого, направлены ли наши дела на отдельного человека или на целое общество, мы выполняем библейский долг — культурный наказ, данный нам Богом.

Проблеск евангельского наказа можно заметить в событиях, происходивших в Эдемском саду. Когда бы Бог ни пришел в сад, Адам и Ева ждали Его, и их отношения были построены на дружеской основе. Но в безмятежное существование людей вошел грех. Однажды, придя в сад, Бог не увидел спрятавшихся Адама и Еву... Отношения были нарушены. Человек отдалился от Бога. Первым действием Бога стал вопрос, обращенный к Адаму: «где ты?» (Быт.3:9). Он сразу же начал искать его. Поэтому и наш, евангельский, долг состоит в том, чтобы искать и находить потерявшихся мужчин и женщин, которые отдалились от Бога из-за греха. В Послании к римлянам сказано: «...“всякий, кто призовет имя Господне, спасется”» (10:13). Но люди не могут призвать Его имя, не уверовав; они не могут уверовать, если не слышали имени Господа; они не услышат его, если к ним не придет проповедник: «<...> “как прекрасны ноги благовествующих мир, благовествующих благое!"» (Рим.10:15). Нести людям Благую весть, которая выведет их из темноты и приведет к свету, — в этом и состоит евангельское поручение.

На мой взгляд, культурный и евангельский наказ — основа библейской миссии. Здесь выбора быть не может. В евангелистских кругах всё чаще приходят к единому мнению по этому вопросу.

Однако так было не всегда. В 1966 г. на Всемирном Берлинском конгрессе по евангелизму такого единодушия еще не наблюдалось. О культурном поручении тогда не только не упоминалось, но даже такой выдающийся евангелист, как Джон Р.В. Стотт, определил миссионерское движение исключительно с позиций евангельского наказа.

Одним из первых евангелистов, настойчиво заговорившим о культурном наказе на Уитонском конгрессе всемирной миссии Церкви в 1966 г., был Гораций Фентон из Латиноамериканской миссии. Вслед за этим, в результате общественного подъема 1960-х гг., пробудилось чувство социальной ответственности, давшее толчок к необходимости признания культурного наказа. В 1974 г. на Международном конгрессе за всемирную евангелизацию в Лозанне этому вопросу было уделено значительное внимание. В статье 5-й Лозаннского соглашения детально рассмотрен культурный наказ, а в статье 6-й - в евангельский.

В современных дискуссиях можно выделить 4 позиции: 1) приоритетность культурного наказа над евангельским; 2) равноценность того и другого; 3) приоритетность евангельского наказа; 4) миссия как исполнение евангельского наказа.

Мое мнение по этому вопросу совпадает с положениями Лозаннского соглашения. Но не стану тратить время на споры, доказывая, что миссия должна пониматься как евангелизм, а социальное служение — скорее как христианский долг или результат миссионерской работы, нежели часть всего миссионерского движения. Я считаю, что такая позиция вполне разумна и вносит больший вклад в евангелизацию мира. Но я не приемлю провозглашения приоритетности евангелизма на прагматической основе. Я считаю, что его приоритетность лучше всего отражена в миссионерской доктрине Нового Завета. Иисус пришел, чтобы найти и спасти потерявшихся (Лк.10:10). Мы должны идти тем же путем во имя Его и делать то, что делал Он. Мы не вправе забывать о христианской социальной ответственности, но, одновременно, должны помнить и о проповеди, которая завоевывает души людей.

Кажется вполне разумным, что миссия должна примирять полярные точки зрения. Это требует сбалансированных взглядов, когда ни одна из сторон не будет довлеть над другой. Такое идеальное партнерство между двумя подходами к миссионерскому движению, однако, омрачается прагматическим вопросом: какой подход будет ведущим?

Евангелизм. Ведущий партнер¹⁴⁹

В Новом Завете слово «проповедовать» имеет, казалось бы, чрезвычайно узкий смысл. Однако наряду с ним встречается и другое слово с тем же значением — «благовествовать» (Деян.8:4). По существу, эти слова обозначают сообщение людям Благой вести о том, что Иисус Мессия — Спаситель. Проповедовать — значит провозглашать Царство Христа, и даже больше — это приглашение войти в Царство, с верой и раскаянием.

Следовательно, миссия не исчерпывается проповедью — она составляет лишь часть ее. Иисус и Его ученики делали многое другое, кроме провозглашения Царства и приглашения войти в него. Проповедь — это не богослужение и не таинство. Апостол Павел говорил: «...Христос послал меня не крестить, а благовествовать...» (1 Кор.1:17).

Проповедь не предполагает роста или приумножения церквей, хотя это, конечно, входит в ожидаемые результаты. Она не сводится к апологетике. Павел говорил: «...мы вразумляем людей...» (2Кор.5:11) — и утверждал, что послан благовествовать «не в премудрости слова, чтобы не упразднить креста Христова» (1Кор.1:17).

И наконец, проповедь в Новом Завете не смешивается ни с христианской службой, ни с делами, ни с протестом против несправедливости. Интересный случай описан в Книге Деяний. Небольшая группа греков-христиан, говорящих на еврейском языке, выступила с жалобой «на Евреев за то, что вдовицы их пренебрегаемы были в ежедневном раздаянии потребностей». Ответ апостолов кажется почти бессердечным: «<...> не хорошо нам, оставивши слово Божие, пещись о столах» (6:1-2). Конечно же, они приняли меры против несправедливости, но не называли это проповедью.

Однако в контексте Царства проповедь Евангелия всегда понималась шире, она была неотделима от нужд бедных, слепых, заключенных и других угнетенных.

Вспоминаю о проповеди Евангелия корейцам. Я спросил у одного пастора из Филадельфии о причинах быстрого роста его церкви. Он ответил: «Когда сюда приезжают корейцы, я прежде всего помогаю им найти работу, немного обучаю их английскому, помогаю решать проблемы с их боссами. Потом приглашаю их зайти в церковь и проповедую им Евангелие». Вот это и означает проповедь Евангелия в контексте.

Спасение через Иисуса Христа не может быть изолировано от решения насущных нужд людей. Когда Иисус приводил слова из Ветхого Завета о хорошей вести для бедных и о свободе для притесняемых, то делал это сознательно.

Ничто не приносит проповеди Евангелия такого вреда, как смешение евангелизма и социальной работы в теории и разделение их на практике. Наши проповедники иногда призывают принять Царя без Его Царства, другие же пытаются построить Царство без Царя-Спасителя.

Было время, когда большинство христиан считало, что первенство необходимо отдать проповеди. Но они были не правы. Тогда Церковь бросилась в другую крайность. Единственно важным для многих стало стремление к справедливости через трансформирование общества. Это очень нужная работа, но. когда она изолирована, не может быть и речи о ее приоритетности. Более того, она ведет к катастрофе. Пытаясь говорить с миром, христиане чуть не потеряли Церковь.

Другие попытались установить равновесие, утверждая, что «Христос — связующее звено Нового Завета Бога, проявляемое через спасение и служение... Христиане должны и проповедовать, и участвовать в социальном служении». Но и этого оказалось недостаточно. Для успеха миссии Церкви необходимо нечто большее, чем равновесие. Ей нужна движущая сила, и такая сила — в партнерстве.

В успешном партнерстве всегда должен быть ведущий, «первый среди равных», в противном случае дело не будет продвигаться. Что должно занять главенствующую роль в миссии? Проповедь или социальная работа?

Я считаю, что христианскую миссию отличает от всех других (искренних и достойных похвалы) попыток улучшить условия жизни людей следующее: в ней на первый план выступают вертикальные Отношения с Богом: горизонтальные отношения с людьми неизбежны, но они второстепенны; ведущий партнер — проповедь.

Это не значит, что надо проповедовать в ущерб социальной работе. Надо лишь помнить, что без социальной работы Благая весть не вызовет доверия, а без слова Божьего она не будет услышана. Кроме того, настоящая весть заключается не в том, что мы соблаговолим что-то сделать для других, а в том, что Бог сделал для всех нас во Христе. Говорят, проповедь подобна тому, как один нищий сообщает другому, где найти хлеб.

Проповедь — высший долг Церкви сегодня и в будущем. Она была основной обязанностью Церкви и во времена Нового Завета.

Главный фактор в развитии евангельских стратегий проявляется в том, что евангелизм движется в направлении к миру неверующих, к тем людям, которые живут без Евангелия. Более половины населения земли не знает Благой вести о спасительной любви Бога в Иисусе Христе. Нет для миссии задачи важнее, чем благовествование.

Полезно отметить, что для стратегического евангельского планирования некоторые миссиологи предложили следующее определение не уверовавшего народа: «Группа людей может быть классифицирована как неуверовавший народ, если в ней менее 20% от общей численности считает себя христианами». Христиане обеспокоены несоответствием между богатством и нищетой, существующим в мире. Но самое разрушительное несоответствие — неравное распространение света знаний о Боге.

Я не слишком доверяю статистике. Что она может сказать о «евангелизации пяти континентов», если, например, обнаружится, что большинство миссионерских фондов расходуется на нас самих, живущих на шестом континенте, где по меньшей мере от 70 до 80% номинальных христиан? В Африке по тем же приблизительным подсчетам около 40% христиан. В Азии, где проживает половина населения планеты, всего лишь от 3 до 5% людей, номинально считающих себя христианами.

В ближайшие 10 лет число нехристиан превысит население Соединенных Штатов почти в три раза (650 миллионов в сравнении с 220 миллионами). Рассматривая все шесть континентов в одинаковом аспекте по отношению к стратегическим целям, мы эгоистично искажаем евангельскую реальность в мире.

И еще одно. Простота евангелизма дает одно неожиданное преимущество. Оно заключается в том, что каждый может проповедовать. Один из самых замечательных уроков евангелизации мне преподал не профессиональный проповедник, а продавец арбузов.

Это произошло в корейской деревне. Моя жена подошла к продавцу и спросила, сколько стоит арбуз. Он был настолько удивлен тем, что длинноносая иностранка заговорила с ним на корейском языке, что на секунду лишился дара речи. Он даже забыл цену. Кореец, казалось, хотел сказать что-то очень важное. И наконец спросил: «Вы христианка?» И когда жена ответила «да», кореец расплылся в улыбке: «О, я так рад, потому что, если бы вы ответили “нет”, я сказал бы, что вы многое теряете в жизни!»

Если бы все мы так радовались своей вере, что спешили бы сказать о ней тем, кто еще не пришел к Иисусу, тогда за будущее евангельской проповеди можно было бы не беспокоиться.

Существуют евангельские и прагматические причины для развития целостного взгляда на миссию. Схема, объединяющая оба аспекта служения, чрезвычайно важна для современного миссионерского движения. Но тем не менее совершенно очевидно, что один из первостепенных отличительных признаков евангельской миссии—признание ведущей роли проповеди. Помня об этом, мы перейдем к изучению современных мировых проблем.