Три жизненные задачи

I

Работа

Три жизненные задачи – работа, любовь и дружба – можно рассматривать как выражение всех притязаний человеческого сообщества. В конечном итоге эффективное выполнение этих задач зависит от развития социального интереса и готовности сотрудничать. Соответственно, если одна из задач не выполняется, рано или поздно начнутся трудности в выполнении остальных двух задач. Иногда может казаться, что одна из задач выполняется полностью, в то время как для выполнения других человек не прилагает ни малейших усилий. Самые поразительные примеры очевидной непоследовательности можно найти в том, какими разными способами один и тот же человек, казалось бы, выполняет задачи работы и любви, но при ближайшем рассмотрении можно увидеть конфликт и неуверенность и очень поверхностное и неустойчивое ощущение счастья за внешней гармонией. В конечном счете внешней успех и стремление избежать выполнения задач можно свести к одному знаменателю. Последовательный жизненный план неизменно определяет к чему стремиться и как, а также стоит ли достигать чего-то или лучше избежать выполнения.

Любая очевидная непоследовательность в выполнении трех задач происходит отчасти из-за разницы в требованиях, которые они накладывают на человека, на его смелость и социальный интерес, необходимый для их выполнения. Большинство людей более или менее выполняют задачу работы. Только самые подавленные и разочарованные избегают ее. Вот почему не способность работать рассматривается как симптом серьезной болезни. Из трех задач, задача найти себе занятие очень важна для поддержания жизни, а ее невыполнение подвергает опасности все существование данного индивида. Некоторые посвящают всю свою способность к сотрудничеству выполнению какой-либо работы. Несмотря на то, что они не могут работать, не сотрудничая с другими людьми, они сохраняют определенную дистанцию в отношениях с коллегами. Тем не менее мало людей, которые полностью отдают себя работе. Чем больше работа требует от человека, тем яснее проявляются недостатки личности.

Профессиональную работу можно определить как любую работу, идущую на пользу обществу, которая никоим образом не ограничивается работой за определенную плату или какой-либо другой эквивалент, но также включает в себя работу домохозяйки или работу добровольцев в благотворительных центрах, при условии, что эта работа выполняется не время от времени, когда человек сочтет нужным, а регулярно и накладывает определенные обязательства. Самый верный способ проверить выполняется ли задача, определить полезна ли выполняемая работа для общества. В условиях ныне существующей системы признание за выполненную работу часто выражается в форме денежного вознаграждения. С другой стороны деньги, заработанные, благодаря акциям, не соответствуют понятию профессиональной работы. Но мы можем найти оправдание этому, если в наше понятие профессиональной деятельности включим подготовку к продажам или приобретение профессии.

Профессиональная деятельность характеризуется ценностью, которую она представляет для других людей. Она также связана с понятием долга. Работа, конечно, лишает того, кто ее выполняет некоторых возможностей оправдать свои прихоти и склонности, которые у него были, когда он еще не занимался профессиональной деятельностью. Кроме маленьких детей, стариков и больных людей существует совсем не много людей, которых обстоятельства освобождают от профессиональных обязанностей. У всех остальных есть какое-либо занятие или работа, которую они выполняют на благо других людей, или у них есть определенные функции, которые они выполняют, принося тем самым пользу обществу.

Разные люди начинают работать в разном возрасте. Например, девочки начинают выполнять определенные функции в семье гораздо раньше, чем их братья. Чем больше ребенок старается избежать выполнения данной задачи, тем более трудной эта задача кажется. Это относится к избалованным детям, чьи обязанности родители несут на своих плечах. С другой стороны, это в равной и может даже в большей степени относится и к своевольным и упрямым детям, которым успешно удается избежать выполнения работы, данной им их родителями. Однако, как только ребенок достигает школьного возраста, ему приходится сталкиваться с задачей работы.

Тот факт, что нам всем приходится выполнять какие-либо обязанности, очень часто характеризуется как неприятный, по крайней мере так думают многие. Обязанности не должны вытеснять детские игры, они должны вытекать из игр, и выражаться в выполнении законов органичного развития. В конце концов, игры являются частью необходимой подготовки ребенка к реальной жизни, и таким образом они связаны и с подготовкой к выполнению определенной работы. Если применять эффективные методы воспитания, то довольно легко побудить ребенка взять на себя обязанности, которые вплетены в игру. Очевидные противоречия между играми и обязанностями существуют только для взрослых, поскольку ребенок относится к игре так же серьезно, как взрослый к своим обязанностям. Похоже, что это противоречие возникает из-за ошибочного воспитания. Ребенок, возможно, испытывал огромное давление, которому он сопротивлялся, и в итоге у него возникло враждебное отношение к данной задаче.

Если неприязнь по отношению к обязанностям развивается в детстве, то она скорее всего останется на протяжении всей оставшейся жизни. При этом совсем не обязательно плохо относиться к обязанностям. Есть много людей, которые испытывают чувство необыкновенного удовлетворения и счастья, благодаря выполнению своих обязательств в любой форме, включая даже занятие профессиональной деятельностью, испытывая определенные трудности. В то же время других людей крайне трудно побудить начать чем-либо заниматься, в независимости от того, насколько приятны условия труда. В конечном счете, готовность заняться профессиональной деятельностью зависит от отношения человека к обществу. Только позитивное отношение может дать удовлетворение от того, что человек приносит пользу обществу и действует на его благо.

Трудности в выполнении профессиональной задачи возникают из-за трудностей, связанных с проблемой собственного престижа. Мы уже видели, как сильно чувство неполноценности влияет на отношение индивида к обществу. Чем более он ощущает себя ниже других или менее профессиональным, чем другие, тем больше усилий он будет прикладывать к тому, чтобы преодолеть это чувство. Он будет из всех сил стараться повлиять на события тем способом, который, по его мнению, поможет ему обрести большую значимость. Он будет склонен думать, что вклад, который он делает посредством работы меньше, чем те обстоятельства, которые помогли или помешали ему в борьбе за высокое положение. Чувство неполноценности может обостриться, когда человек занимается, что называется, умственным трудом, а также когда он занимает позицию подчиненного и зависит от своенравного начальника, от его капризов и прихотей.

Многие готовы вложить всю свою душу в работу, но при одном условии, только если они не чувствуют опасности, угрожающей их престижу, а видят возможности удовлетворения своих амбиций. Работа перестает им нравиться, как только они видят какую-либо угрозу своему общественному положению, будь то унижение или неуважительное отношение, или возможные неудачи, которые докажут их несостоятельность в работе. Ни один человек, чувствующий, что его недооценивают или эксплуатируют, не может испытывать удовлетворение от своей работы.

Если индивид начинает уклоняться от выполнения данной задачи, он будет делать это либо умело и более или менее «подсознательно» накапливая трудности, которые приведут к тому, что в итоге он не сможет выполнять свою работу, либо он начнет ссориться, раздражаться и развивать в себе симптомы невроза, которые будут мешать его работе. Симптомы неврозов могут выражаться в нарушении мыслительного процесса в целом, рассеянности, нарушения памяти, что часто сопровождается бессонницей, или мы видим функциональные расстройства моторной активности, судороги, мешающие профессиональной деятельности, такие как судороги писателя.

Как правило эти способы ухода от выполнения профессиональной задачи применяются, когда человек чувствует опасность потерпеть неудачу или таковая уже произошла. Однако, иногда встречаются случаи, когда человек начинает использовать эти же методы сразу после достижения им определенного успеха, поскольку он думает, что теперь люди ждут от него успехов на таком же уровне, а он не чувствует себя способным к этому.

Даже очень значимые моменты, в которые различные типы людей пытаются избежать выполнения задачи могут быть характерными. Некоторые сдаются непосредственно перед самым достижением успеха, другие сразу после этого. Подобное поведение, постоянно повторяющееся и совершенно типичное для некоторых людей, всегда в конечном счете имеет своей причиной поставленный под сомнение личный престиж. Многих удовлетворяют лишь намеки на то, что они могли бы быть успешными в какой-либо деятельности, однако, никаких попыток для достижения успеха они не предпринимают, поскольку бояться, что если они будут делать все, что в их силах, их стремление к значимости станет очевидно. От того, сколько у них смелости, зависит будут ли они сворачивать с тропы достижения чего-то еще в самом начале, возможно часто меняя род деятельности, например, колеблясь между несколькими работами, или они развернутся на триста шестьдесят градусов перед самым достижением своей цели. Тот, кто сдается как раз перед тем, как работа завершена или сразу же после успешного завершения какого-либо дела, боится не удержаться на достигнутых им высотах.

Если какое-либо невротическое или категориальное нарушение мешает человеку выполнять его работу, он будет чувствовать, что не очень-то подходит для этой работы до тех пор, пока он не осознает свой жизненный план и его преувеличенные амбиции не будут скорректированы с помощью психотерапии. Естественно, любые амбиции, которые могут удовлетворить, не переходя границ полезных достижений, не помешают в жизни, а скорее наоборот придадут больше уверенности для выполнения чрезвычайно полезной работы.

В то время как невыполнение какой-либо из жизненных задач есть выражение недостаточно развитого социального интереса, а также опыта, усилившего чувство неполноценности, неудачной попытки выполнить какую-либо из задач, то есть безработица – это самая тяжелая ноша, которую человеку когда-либо приходилось нести. Бремя безработицы ложится еще более тяжелым грузом на тех, кто не преуспел в любви или в дружбе. У этих людей нет других способов эффективно взаимодействовать с обществом. Они не умеют чувствовать себя полезными, кроме как на работе. Некоторые из них могут использовать свои завышенные профессиональные амбиции для того, чтобы избежать любви или неудачной дружбы. Совершенно ясно, что им кажется, что насильственное прекращение работы, либо из-за болезни, либо из-за сокращения кадров, либо уход на пенсию, является совершенным исключением человека из общества. Воскресенья и праздники так же разрушительно влияют на этих людей. Поскольку, когда работа больше на дает им выхода, их неудачи в любви и дружбе становятся более явными.

II

Любовь

В отличие от профессиональной задачи задача любви в наше время выполняется довольно редко. С одной стороны недоразвитый социальный интерес скорее проявится в невыполнении этой задачи, поскольку последствия уклонения не так серьезно ограничивают возможность поддержания жизни. С другой стороны правильное выполнение этой задачи требует максимального социального интереса, поскольку она подразумевает самые близкие отношения между людьми, она проверяет их максимальную способность сотрудничать и разрушает дистанция, которую всегда можно сохранить на работе или в дружбе. К тому же сейчас выполнять эту задачу стало труднее.

Эффективное выполнение задачи любви означает близкий союз сознания и тела, а также максимальное сотрудничество с партнером другого пола. Подобное решение проблем может быть достигнуто, только если каждый из партнеров полностью принимает другого, и чувство взаимных обязательств между ними растет.

Существует несколько причин, почему данная задача доставляет больше трудностей в наши дни, чем это было в прошлом. Почему она выполняется лишь немногими. Очевидно, что у людей стало меньше смелости, чем раньше. Потребность в смелости возросла, не только из-за экономической или социальной нестабильности, но и по причине малости современных семей. Поскольку, если в семье мало детей, то опасность их избаловать возрастает. Мы уже с вами видели, что чем более человек разочарован и подавлен, тем большую значимость он придает тому, что он считает своим престижем, и тем отчаяннее он за него борется. Сегодня борьба полов за положение в обществе гораздо более масштабна, чем в прошлом. Это происходит потому, что и так сомнительный баланс между мужчинами и женщинами был нарушен за последние годы. Раньше один пол подчинялся другому. Подобное неравноправие всегда являлось источником достаточно сильного беспокойства, заставляющего шкалу колебаться, поскольку подавление всегда вызывает сопротивление. Тем не менее превосходство мужчины было вне опасности благодаря мужской солидарности в том, что женщина должна смириться с своей судьбой, с тем, что ей предназначена роль второй скрипки. Однако за последние десятилетия в результате изменения экономического, социального и политического институтов в человеческом обществе, мужское превосходство, существующее с начала цивилизации, начинает подвергаться сомнению. Это дает женщинам возможность отвергнуть свою второстепенную роль. Теперь всем и мужчинам и женщинам приходится завоевывать свое положение в отношении другого пола, вместо того, чтобы довольствоваться позицией, данной ей сложной и быстро развивающейся системой. Сейчас женщина хочет обрести равные права с мужчиной, если только она не стремиться к превосходству, что является сверхкомпенсацией за прошлое порабощение. Мужчина же боится потерять свое превосходство, которое, как предполагалось раньше, принадлежало его полу.

Таким образом мужчины и женщины гонятся за идеалом мужественности, который больше не соответствует ни чему, что существует в реальной действительности. Они измеряют свою ценность, выражаемую в том, кем они являются и в том, чем они обладают, с позиции мужского превосходства, стремление к которому, как мы уже видели, они приобретают в детстве. Подобное мерило могло соответствовать фактам, лишь в обстановке абсолютной автократии мужчин. Это ни в коей мере не соответствует положению дел на данный момент. У большинства людей наблюдается сильный «мужественный протест», поскольку понимание их собственной значимости не идет ни в какое сравнение с идеалом мужественности.

Мужественный протест серьезно мешает сотрудничеству между сексуальными партнерами. Женщины в наши дни восстают против своей роли гораздо чаще и жестче, чем они это делали во времена, когда у них было меньше прав и они были более зависимы. Мужичины также испытывают большие трудности, чем раньше, из-за сомнений в своей мужественности, сомнений, которые в достаточное мере объясняют не только возникающий ужас перед женитьбой, но и страх глубоких любовных отношений, проявляющийся у них теперь чаще и чаще.

Наряду с трудностями выполнения задачи любви, появившимися из-за борьбы между мужчиной и женщиной за престиж, мы видим проблему сексуальности. Однако очевидно, что вторая проблема довольно независима от первой. Очень не многие люди относятся к своему полу так же естественно, как к любой другой биологической проблеме, существующей в естествознании. Чрезвычайно распространенный страх сексуальных отношений ослабляет партнерские взаимоотношения – и так уже нарушенные – которые должны существовать между мужчиной и женщиной.

Существует ли какая-либо естественная основа в образе мышления и чувствования человека для подобного отношения к сексу? Фрейд думает, что причина заключается в том, что человечеству приходится жить вместе в цивилизованных условиях, которые подразумевают протест против инцеста. По крайней мере это правда, что отношение людей к сексуальности характеризуется стыдом. Только стыд дает определенным естественным процессам то значение, которое иначе они не могли бы иметь. Не существует естественного стыда. Иначе мотивы стыда были бы одинаковыми в разном возрасте и у разных людей. Стыд предполагает существование определенных законов и правил, соблюдение которых он гарантирует. Воспитатели пытаются научить детей подчиняться этим постепенно меняющимся законам.

Цель и происхождение стыда легко понять на примере того, как люди относятся к акту дефекации. Ребенку необходимо приобрести привычку быть опрятным, если он хочет научиться приспосабливаться к жизни в условиях цивилизации. По началу он не может контролировать механизмы пищеварения и естественно в это же время растет его интерес. Целью воспитания является все это изменить. К сожалению, методы, которыми в основном пользуются воспитатели неэффективны, впрочем, как и все остальные, используемые методы. Воспитатели пытаются навязать ребенку мнение о том, что есть что-то отвратительное в процессе метаболизма и в органах, которые в нем участвуют. Это есть метод, который скорее всего применяется в воспитании, поскольку воспитатели с ним знакомы благодаря ошибкам их собственного воспитания. Поэтому они говорят: «Фу, как мерзко! Как неприлично! Нет, это не красиво! Ты противный ребенок!» Чем легче и более умело воспитатели могут научить ребенка быть опрятным, тем меньше они делают акцент на метаболических функциях и тем естественнее кажется процесс дефекации.

Дети, противопоставляющие себя родителям и обиженные на них, склонны игнорировать родительские усилия научить детей чистоте. Воспитатели используют термины и выражения отвращения свободнее в отношении этих детей, нежели в отношении других. Это приводит к тому, что опрятность, которую дети в конце концов приобретут, будет ассоциироваться в их сознании с необычно острым чувством стыда.

Стыд сродни отвращению, и следует отметить то, что отвращение характеризует людей, которые склонны противостоять законам общества. Так же как стыд и отвращение показывают, что ребенок сопротивляется давлению, которое оказывается на него при воспитании, эти чувства в дальнейшей жизни используются в качестве оправданий для невыполнения определенных задач.

Подобное близкое сходство между стыдом и отвращением является причиной ошибки, которая приводит к ассоциации между дефекацией и сексуальной функцией. Поэтому стремление относиться к органам выделения и половым органам с одинаковыми чувствами стыда и отвращения – это просто результат соответствующих методов воспитания.

Теперь нас интересует вопрос, почему люди отказываются от своих сексуальных желаний, подавляя их так же, как чувство стыда искажает их отношение к акту дефекации. Необходимость соблюдать чистоту конечно усложняет проблему дефекации, но почему люди подчиняют свою сексуальность такой же строгой проверке?

Мы знаем, что у мусульман, например, есть строгие законы, определяющие постыдные действия. В то же время стоит отметить, что их женщины настолько лишены каких-либо прав, что они практически находятся в рабстве. До не давнего времени мужское доминирование нигде не было столь же явным, как у мусульман. И это совсем не совпадение. Подчинение одного пола всегда идет рука об руку с жесткими законами в отношении секса, которые направлены в основном против подчиняемого пола. Поэтому во времена матриархата мужчин заставляли испытывать стыд и скромность. Они находились в положении сходном с тем, в которое благодаря нашему социальному кодексу были поставлены женщины до конца прошлого столетия.

Поскольку люди не знают действительных причин, они думают, что стыд принадлежит к естеству женщины и относят его существование к мудрости законов божьих. Только падение мужеской автократии в наше время дал нам возможность понять, что самое большой женский стыд не имеет ничего общего с ее функцией как матери, потому что даже во времена матриархата, когда стыд еще не был нужен для подавления женщины, ей все равно приходилось растить детей. Следовательно чувство стыда, которое общество требует от женщины, оказывается всего лишь средством для того, чтобы вынудить ее быть сексуально и лично зависимой от мужчины. Требуя от нее девственности и запрещая половые связи вне брака, мужчина держит virgo intacta полностью в своей власти.

Законы стыда были направлены исключительно на женщину, но, конечно, они не могли не наложить также некоторые ограничения и на мужчину, несмотря на то, что он почти не ограничен в сексуальном плане. Прежде всего, он не мог бы пройти мимо того, факта, что ему всегда нужна женщина в качестве партнера. Во-вторых, он был обязан выполнять защитные функции как муж, отец и брат, выступать в защиту женщины, и конце концов он есть сын женщины, чье чувство стыда помогает ему сбиться с толку, когда он начинает узнавать что-либо о сексе.

Было необходимо углубиться в довольно длительные рассуждения о стыде, для того, чтобы показать, что даже социальные проблемы сексуальности относятся целиком и полностью к борьбе между мужчиной и женщиной. В наши дни, когда стремление к равноправию между ними обретает все более и более твердую почву, стыд уже не настолько усложняет проблемы сексуальности просто потому, что не нужно больше подчинять женщину и лишать ее каких-либо прав. Теперь уже возможно писать и говорить открыто об этих вопросах. Это уже само по себе доказывает, что стыд не имеет абсолютно никакого отношения к опасности инценста, едва ли более распространенного сейчас, чем это было в прошлом. Дети не стремятся к сексуальным отношениям со своими родителями, а также здоровые родители не имеют подобных желаний. Поэтому тот факт, что люди живут вместе в цивилизованных сообществах, ни в кой мере не отвечает за стремление наложить запрет на сексуальность или урегулировать ее с помощью системы наказаний или каких-либо санкций.

Также нельзя перекладывать ответственность за это стремление на культуру. Культура – это не есть подчинение сексуальности, это просто исполнение мужского желания преодолеть чувство слабости и неполноценности.

Чем ближе мы доходим к равноправию между мужчиной и женщиной и чем меньше существует опасности подавления одного пола другим, тем становится легче для людей относиться к сексуальности также естественно и безбоязненно, как к любым другим проблемам естественных наук.

Человечество все еще боится всего сексуального, что заложено в каждом ребенке. Кроме того, у девочек легко может возникнуть впечатление из того, что они слышат и видят вокруг себя, а также из опытов других людей, что сексуальность подразумевает под собой какую-то особенную опасность для женщин. Это источник позора и унижения. Это причина беременности со всей ее опасностью и страданиями. Из-за этого уже в раннем возрасте может возникнуть предубеждение против мужчин. Многие женщины считают себя просто объектом удовлетворения мужских желаний и думают, что они стремятся исключительно к удовольствию, и что секс не может принести ничего, кроме боли.

Подростки постоянно имеют ошибочное мнение и зачастую склонны преувеличивать опасность, которую они видят в сексуальности до тех пор, пока кто-нибудь не даст им такие же бесстрастные и прямые объяснения относительно того, что такое секс, как любые другие объяснения в любой другой области знаний, которые помогают ребенку приспособиться к этой жизни.¹

Если у воспитателей у самих нет страха перед сексуальностью, им не за чем рассматривать ее выражение, от чего так много зависит, как трудную задачу. Им нужно лишь отвечать на вопросы ребенка, которые он задает в самом раннем возрасте, обычно в три-четыре года, понятным для него языком. Если они будут выражаться на языке, которым ребенок задает вопрос, их объяснения будут естественны и легки для понимания, поскольку ребенок продолжает спрашивать только на том уровне на котором он может эти вопросы сформулировать.

В дополнении к мужественному протесту (который возникает из-за сомнений, присущих как мужчинам, так и женщинам, в своей способности играть превосходящую мужскую роль) и боязни секса существует третий аспект, мешающий успешному выполнению задачи любви, а именно многим людям трудно вступить в союз, потому что необходимо в какой-то мере подчиниться. Тот, кому не нравились обязательства и зависимость в детстве, думает, что свобода и независимость дает устойчивое чувство личной значимости, а также тот, кто боится быть слабым, не хочет вступать в близкий союз, поскольку в нем его слабость может проявиться. Поскольку мужчины считают, что от них ждут исполнения превосходящей мужественной роли, а они знают как мало в наши дни они подходят на эту роль, чем женщины. С другой стороны, женщины требуют от мужчины вообще отказаться от своей личности. Они переоценивают ценность подобного отказа, потому что рассматривают это как залог или символ, который они получают в ответ на жертвы, на которые, им кажется, они идут, будучи покладистыми и мягкими. Поэтому люди превращают вопрос союза двух полов в дискуссию относительно цены, каждый пытается извлечь как можно больше выгоды для себя. В частности, союз, который имеет самые далеко идущие последствия, то есть брак, часто оказывается для женщины выгоднее в социальном и экономическом плане, чем для мужчины. Желание полностью обладать кем-то выражается в основном в ревности. Ревность не является признаком любви. Она показывает лишь страх, что человек будет не в состоянии удержать другого.

Роль девственницы в наши дни приносит дополнительные трудности, связанные с сексом и с реальными или вымышленными жертвами, которые требует от людей союз. Хотя общество уже не требует от женщины целомудрия, как раньше, переход из состояния девственности и превращение в женщину до сих пор является неразрешимой проблемой для многих женщин. Они боятся сделать шаг, который позволит им стать настоящей женщиной. Это, конечно, происходит как благодаря воспитанию, так и их отношению к сексу. Страх потерять девственность особенно характерен для тех женщин, которые относятся к любому проявлению сексуальности, как к чему-то животному, грубому и унизительному, и поэтому им не нравятся любые проявления своей женственности, например, менструация. (Подобное отторжение является причиной многих менструальных и предменструальных расстройств). С другой стороны многие мужчины уже больше не рассматривают девственность как важное или особенно ценное качество женственности. Это, естественно, происходит только потому, что они стремятся избежать ответственности, поскольку мужчина чувствует, что тогда женщина сможет связать его по рукам и ногам, а также в отличии от мужчины прошлого, он уже больше не хочет играть роль первого мужчины в жизни женщины. (Поэтому он добровольно отказывается от многих преимуществ мужского превосходства).

В свете того, что было сказано, нам теперь легко понять, почему выполнение задачи любви так редко приносит удовлетворение. На это требуется наличие огромной смелости со стороны каждого человека. Поэтому любовная жизнь многих людей основывается на уклонении от действительного ее выполнения, и отсюда так много ошибок и маневров, чтобы избежать, совершается и предпринимается женатыми и неженатыми партнерами.

Люди выдают нехватку смелости даже в своем выборе партнера. Нам остается лишь наблюдать, как чувство любви растет и затем уменьшается для того, чтобы осознавать вновь и вновь, что не безответственные желания управляют человеком. В действительности же, на первый взгляд автоматические желания контролируются его намерениями. Противоречие между эмоциями и причинами зачастую приводит людей в замешательство. Если они не могут оправдать свои намерения какой-либо причиной, они говорят, что эмоции и причина несовместимы, и полагаются на эмоции, которые кажутся им независимыми от их желания, и поэтому они не несут за них ответственности для того, чтобы оправдать свои намерения. Секс в природе не имеет направления. Направление, которое он в итоге выбирает, целиком и полностью зависит от того, какую цель выберет себе сам человек.

Многие начинают несчастливые любовные отношения, просто потому что они способны любить только, если реальный союз невозможен. Они производят впечатление людей, которые хотели бы предпринимать шаги для выполнения задачи любви. В реальности у них нет такого намерения. Вместо того, чтобы принять какие-либо свои недостатки или ошибки, они считают себя жертвами своих эмоций – жертвами судьбы, которая мешает им выполнять свои желания. Желания и эмоции наиболее сильны, когда индивид менее всего готов к тому, чтобы делать шаги в направлении каких-либо решений. Никакая любовь не кажется такой страстной, как безответная любовь, или любовь, которой никогда не суждено сбыться, потому что внешние обстоятельства делают этот союз невозможным. Самые смелые эротические фантазии наполняют мысли людей, которые стремятся избежать любой возможности образования союза. В своих мечтах они постоянно ищут то, что никогда не смогут воплотить в реальной жизни. С другой стороны их эмоции ослабевают, как только им предоставляется возможность реализовать свои «желания». Таким образом они показывают, насколько умело они могут пользоваться своими эмоциями в качестве оружия для того, чтобы противостоять требованиям, накладываемым на них союзом, и для того, чтобы избежать выполнения данной задачи. Зачастую любовные эмоции пропадают совсем, если существует опасность возникновения близкого союза. Желание соблюдать дистанцию может побудить одного партнера отказываться от другого. Это случается в браке, когда дистанция, которую можно было сохранять до брака, неизбежно уменьшается, когда люди начинают жить вместе.

Особенно ярким примером того, как можно использовать эмоции, чтобы сохранять дистанцию, является стремление любить больше, чем одного человека, одновременно. Подобное стремление иногда рассматривается как аргумент в защиту точки зрения, что некоторые люди обладают двойственной натурой. Причина, по которой люди так часто находят свой физический идеал в одном человеке, а духовный идеал в другом, состоит в том, что они не хотят полностью отдать все свое внимание одному из двух, и поэтому настроены лишь на половину принимать своих партнеров. Желание сохранять дистанцию в браке может быть выражена неожиданной страстью по отношению к кому-то третьему. Типичные Доны Жуаны используют любые новые любовные чувства для того, чтобы разорвать предыдущую связь. Возможно Дон Жуан и женщина-вамп приписывают свои многочисленные победы тому факту, что они являются самыми несостоятельными партнерами в любви.

В частности любые извращения показывают как люди делают ошибочный выбор для того, чтобы избежать выполнения задачи любви. Долгий путь тренировки подготавливает почву для извращений и слепых естественных сексуальных потребностей у человека, который не может сделать естественный выбор в любви. Это похоже на людей, которые говорят, что они не способны испытывать любовные эмоции, и ссылаются на невозможность найти подходящего партнера, что показывает их стремление избежать выполнение задачи любви.

Даже если был сделан удачный выбор партнера и дело дошло до брака или союза вне брака, последующая история любовных отношений зачастую показывает насколько выбор в действительности не соответствовал желаниям двух людей. Не редко люди выбирают и ценят своих партнеров в основном за их недостатки (хотя и не всегда себе в этом признаются) с тем, чтобы позже можно было бы переложить все вину за неудачные отношения на партнера. Так много людей неуверенных в себе, которые не осмеливаются даже пытаться искать счастливых любовных отношений. Они чувствуют себя еще более неуверенными, если в детстве они видели насколько трудной может быть задача любви. Детям, чьи родители не сумели построить счастливый брак, свойственно преувеличивать трудности выполнения данной жизненной задачи. Пытаясь быть осторожными, они делают неразумный выбор и отдают все свою любовь тому, кто с чьей помощью они могут осуществить свое превосходство или продолжать защищать себя. Мы можем быть уверены, что мужчина, обвиняющий свою жену в желании независимости, выбрал ее именно по той самой причине, что ее желание на кого-то опереться позволяет ему быть сильнее ее, а мужчина, который жалуется на то, что его жена слишком властная и тираничная, выбрал ее для того, чтобы она заботилась о нем, брала на себя всю ответственность и была для него матерью.

Люди также пытаются избежать союза или создать дистанцию после разрыва отношений с помощью болезни. Болезнь как способ избежать выполнения задачи любви может выражаться в стремлении к извращению, сексуальной импотенции или фригидности, которые не имеют органического происхождения и соответственно являются симптомами неврозов.

Для выполнения задачи любви необходима смелость принимать партнера противоположного пола. Это предполагает ответ на вопрос: «Что есть любовь?» Желание и принятие партнера чрезвычайно существенны. Если партнеры принимают друг другу, рождается желание, если только нет намерения оставить себе путь к отступлению, оно ведет к выполнению задачи любви. Тогда партнер рассматривается не просто как объект, а с радостью принимается другим человеком. Любовь – это задача для двоих. Когда двое хотят этого и полностью принимают друг друга, проблема решена.

III

Дружба

Никто не может общаться сразу со всем обществом. Каждый индивид связан лишь с несколькими людьми, но в реализации рядом с ними он выражает свое отношение ко всему обществу в целом. Как только мы узнаем, как человек общается с другими членами своей семьи, а также с коллегами по работе, много ли у него друзей и насколько ему легко или тяжело получать удовольствие в обществе других людей, у нас есть ключ к его личности, и мы более или менее знаем, что он него ожидать. Человек установил социальные взаимоотношения и начал общаться с другими существами, такими же как он для того, чтобы удовлетворять свои ежедневные потребности. То, как он ведет себя по отношению к другим, это самый верный показатель качества его социального интереса. Многие люди, чей социальный интерес относительно недоразвит, выполняют профессиональную задачу сравнительно хорошо, а с другой стороны люди с нормальным социальным интересом в наши дни испытывают определенные трудности в осуществлении задачи любви, однако, отношения каждого человека с социумом достоверно отражают его отношение к обществу. Для выполнения данной задачи не требуется никакого давления со стороны, как например это происходит с работой. К тому же она не настолько сложна, как задача любви, которая подразумевает более глубокие отношения, чем просто человеческие. Каждый свободен сам выбирать, как и до какого предела он будет выполнять задачу дружбы, будет ли он подстраиваться под друзей и сотрудничать с ними, или он выберет одиночество и отстранение. В данном случае он спонтанно использует свои суждения. Поэтому то, как он выполняет задачу дружбы, это есть лучшая мера силы его социального интереса.

Человек, который запутался в своих социальных отношениях, будет, конечно, пытаться как-то оправдать свои действия в собственных глазах, так же как он это обычно делает при неудачном выполнении других жизненных задач. За ошибки своего собственного поведения он будет винить других. Возможно, он будет склонен думать, что все остальные хуже него, более эгоистичны, менее воспитаны, с ними сложнее ладить. Подобное отношение усваивается людьми, которые осознают любой свой недостаток, сравнивая себя с другими и чувствуя, что они не успевают за ними или не могут с ними соревноваться. Они даже могут создать вымышленную неполноценность, считая что их неудачи происходят из-за «доброго здоровья» других, их хорошего характера, или какого-либо другого качества. В итоге они уходят в «прекрасное одиночество», думая, что это лучше, и в то же время разрывают свои отношения с другими людьми, потому что те не заслуживают ничего лучшего.

Враждебное отношение к обществу может лежать в основе псвдоэтических или философских идей. Вовсе не так уж редко мы встречаемся с группами людей, противопоставляющих себя обществу. Пропорционально развитый социальный интерес заключается в готовности признавать нужды общества в целом, за пределами маленькой группы. Маленькая группа обычно создается на основе эгоистических интересов для того, чтобы противопоставить себя обществу точно так же, как невротик противопоставляет себя другим людям. Солидарность семьи зачастую помогает усилить чувство враждебности по отношению к другим. Также и любовный союз может возникнуть на почве неприязни ко всем остальным. Этот союз может быть выражением полного выполнения задачи любви, но мы можем не увидеть никаких попыток расширения социальных контактов. Очевидная солидарность подобной узкой ассоциации, основанной на враждебности к остальному сообществу людей, напоминает нам сплоченность, которую можно найти за пределами общества, среди криминальных элементов.

Интерес к другим людям также заставляет нас задумываться о глобальных проблемах, которые объединяют большие группы людей. Таким образом, отношение человека к политике – это его типичное отношение к другим людям. Человек, который находится в стороне от любых политических дискуссий, и не предпринимает никаких активных или позитивных попыток помочь в решении каких-либо проблем общества, и поэтому не поддерживает никакие существующие политические движения, проявляет отсутствие заинтересованности в глобальных проблемах. Он может оправдывать себя тем, что все политические программы не достаточно хороши и что политическая жизнь полна абсурдности и жестокости. Если бы он был действительно заинтересован общественной жизнью, он бы хотел сотрудничать даже тогда, когда что-то происходит не так, как ему хотелось бы. В мире нет такого сообщества, движения или системы, образ мыслей которой совпадал бы с нашими взглядами целиком и полностью. Человек, постоянно отмечающий то, насколько он отличается от других людей и рассматривающий разницу как нечто очень важное, не может сотрудничать. Индивидуалисты основываются на интеллектуальных и эмоциональных выводах, сделанных их личной логикой, которая основывается на скрытой враждебности по отношению к другим людям и, в итоге, ко всему обществу в целом.

Скрытые чувства могут подменяться преувеличением социальных взаимоотношений так же легко, как с помощью любой другой уловки. Многие люди, очень активные в политике и других сферах, мотивированы скорее желанием обрести положение в обществе (стремление к престижу), нежели социальным интересом. Многие сверх общительные люди в тайне страдают от одиночества и отстраненности. Даже самый дружелюбный человек может вести себя так, что никто не сможет догадаться, каков он на самом деле, скрывая свои самые глубокие мысли, чувства, внутренние конфликты и проблемы. Общительность является для него спасением, чтобы избежать выполнения более значимых человеческих взаимоотношений, будь то в семье или в кругу друзей.

Эпилог

Тот, кто уловил простую правду, на которой основывается психология Адлера, вскоре начинает понимать, почему люди преуменьшают ее значение и почему ее признание сопряжено с определенными трудностями. Она дает нам набор очень простых инструментов для исследования сложных характерных образований. Простота присуща всем ее фундаментальным законам, таким как социальный интерес, его антипод, чувство неполноценности (которое является причиной любого стремления к значимости), единство личности и индивидуальный стиль жизни. Тот, кто запрещает себе верить в то, что этими законами управляются любые активности сознания, забывает, что основные законы, простые по своей сути, применяются к сложным жизненным моделям. Достаточно вспомнить закон гравитации, открытый Ньютоном. Из одной и той же фундаментальной формулы¹ можно вычесть огромное разнообразие движений неодушевленных предметов. В таком случае не удивительно, что законы, открытые Альфредом Адлером, возможно применить ко всем психологическим явлениям. Насколько мало смысла в обвинении, что эти законы не принимают врожденные способности и роль инстинктов в расчет, показано в главе, посвященной этим вопросам.

Все возражения имеют более глубокое значение. Очевидно, что учение Адлера понятно всем, и многие даже согласны с ним до тех пор, пока оно не затрагивает их личных проблем. Изыскания Адлера им симпатичны, когда речь идет о других, но люди становятся скептиками и начинают возражать, как только их собственное поведение попадает в поле зрения адлеровской психологии. Они сомневаются, что наши законы могут объяснить все. Тем не менее важно то, что каждый делает исключение для чего-то другого, в то время как с готовностью соглашается с тем, с чем другому человеку трудно согласиться. Для того, кто решается заглянуть в самую суть человеческой природы, не составляет никакого труда принять эти законы. Человек отказывается понимать то, что не согласуется с его личными убеждениями, а также то, что требует от него его личной ответственности. Это объясняет, почему люди придают такую важность врожденным способностям и инстинктам, поскольку те чрезвычайно ограничивают личную ответственность.

Критики ведут себя, как наши пациенты, которые с легкостью соглашаются со всем до тех пор, пока кто-то говорит об этих законах в целом. Но в тот самый момент, когда научное утверждение, кажется имеет личное отношение к кому-либо, они перестают что-либо понимать. А когда они уже больше не могут отрицать логику наших аргументов, они пытаются из последних сил отстоять свою точку зрения, высказываясь следующим образом: «Практически все, что вы сказали правда, но вместе с тем должно быть что-то еще, что необходимо принимать во внимание». Подобное отношение можно наблюдать у пациентов даже после неоспоримого лечения с остановкой действия всех симптомов. Пять процентов, которые, по мнению пациентов, не были нами охвачены, дают ему возможность вновь прибегнуть к тем же оправданиям, оговоркам и желанию избежать выполнения жизненных задач, и как только появляются новые трудности, у них есть прекрасная возможность так поступить. Только понимание подобных ошибок может помочь уничтожить вымышленный остаток, который не имеет никакого отношения к личной ответственности человека.

Таким образом как в обычных дискуссиях, так и в психотерапевтическом лечении индивидуальная психология вызывает самое яростное сопротивление в момент, когда затрагивается тема личной ответственности каждого. Знание, которые она дает, не такое уж приятное, как другие учения, придерживающиеся мнения, что человека определяют такие факторы, как наследственность, органические изменения, окружающая среда, а также экономические и социальные трудности. Тот, кто пытается оправдать себя, всегда находит массу возможностей это сделать, и для того, чтобы опровергнуть не очень приятные открытия Адлера, он всегда может обратиться к противоположной системе мышления. Кто знает, какая из систем вернее?

Вопрос объективных знаний представляет собой чрезвычайно сложную проблему эпистемологии. Вероятно, не существует такой вещи, как абсолютная истина. Кажется, что эта причина являются оружием, которое человек использует в своей борьбе за выживание – пытаясь преодолеть свою природную слабость. Поэтому каждый человек использует причины в качестве оружия, и признает это только в случае, если они помогают ему достичь свой цели. Сталкиваясь с двумя научно обоснованными психологическими принципами, прямо противоположными друг другу, никто не может определить наверняка, сколько в каждой из них правды и сколько вымысла. Мы принимаем решения субъективно, или случайная возможность может помочь нам, более близко познакомиться с той или иной идеей, или мы решаем в пользу одной из систем, потому что она согласуется с нашей точкой зрения, которая определяется нашими же проблемами.

Поэтому мы знаем, что ожидать, когда нам приходится лечить пациента, который уже прошел курс лечения, основанный на другой системе психотерапии. Подобные пациенты будут с радостью воспринимать учение индивидуальной психологии, до тех пор, пока оно для еще ново и объясняет многое из того, что раньше казалось недоступным пониманию. Но рано или поздно наступает момент, когда пациент начинает проявлять признаки сопротивления. Возможно вы ошибаетесь, подразумевая, что то-то и то-то несет в себе нечто совершенно другое? Опыт показывает, что подобное отношение как раз говорит о то, что в данный момент мы подошли к проблеме, которую пациент еще не готов вынести на поверхность. Подобное сопротивление, которое психоанализ также описывает, при обсуждение методов лечения, вызывается не выявлением сексуальных проблем, а нежеланием пациента признавать свою собственную ответственность. Поскольку он не хочет сознаваться, в чем заключается его истинная цель, он отказывается получать знания, которые возможно помогут ему объяснить, что это за цель и для чего он ее выбрал. «Личная логика» противоречит здравому смыслу.

Конечно, то, что стоит за сопротивлением пациента, не дает психотерапевту права высказывать все, что кажется ему правильным, и думать, что каждое возражение на его высказывания доказывает его правоту. Спорные взгляды не могут быть правильными просто, потому что они спорные. Но беспристрастное профессиональное исследование описанной выше ситуации показывает, что сопротивление пациента – это всегда выражение страха признать свою собственную ответственность, принимать какие-либо решения или отказаться от своих защит.

Мы не будем спорить, правы мы или нет. Тот, кто захочет проверить наши открытия, подходя к вопросу открыто и беспристрастно, едва ли сможет опровергнуть нашу логику и будет видеть ее подтверждение в каждый момент жизни. Было бы бесполезно пускаться в эпистемологические и гипотетические доказательства. Подобные дискуссии имеют мало отношения к реальной жизни. Единственное, что мы можем сделать, взаимодействуя с пациентами, учителями и другими людьми, – это постоянно обращаться к причинам, здравому смыслу и совести этих людей. Мы знаем, что многие продвинутые умы работают в том же направлении, что и мы. Мы разделяем их желание помочь человечеству, обрести действительное единство всех человеческих существ, которые вместо превосходства и унижения, увидят в других людях своих товарищей и коллег.