35 Вопрос

Ключевое место в построении Верхарна занимает тема города. Чтобы ее

понять, надо представить себе то место, которое поэт отводит равнине,

деревне. Город - спрут, могучее, ненасытное чудовище, пожирающее равнину.

Равнина больна, она в бреду, в плену галлюцинаций, существование ее

призрачно, ненадежно. Однообразная, унылая, суровая картина символизирует

безысходность, обреченность деревни. Начинается "исход", бегство,

бесконечный и скорбный путь. Что-то бредово-больное заключено в самой

действительности, где над нищими, бессильными крестьянами властвуют те, кто

"дает дурные советы", лихорадка, или сатана, или сама смерть. "Песни

безумного" перемежаются с изображением кошмаров, созданных не больным

воображением, а жуткой реальностью гибнущей деревни. Зло обступило

крестьянина, осадило его и ему, темному и беспомощному, все кажется

вместилищем страшных сил. В мире, теряющем разум, безумец превращается в

пророка.

Поворот от трагической трилогии, от мира, не поддающегося познанию, к

трилогии социальной сопровождался утверждением в поэзии Верхарна

конкретно-жизненного, наглядного символа, точнее говоря, аллегорического

образа, прямо адресующего к сути изображаемого явления. Все это - и дождь, и

ветер, и многочисленные "персонажи", перевозчик, рыбак, мельник, могильщик,

"люди здешних мест" - все это предназначено для создания реалистической

картины гибнущей деревни. Но уже в первой части социальной трилогии

обозначилась иная роль символа. И "столяр", и "старуха", и "вьющие веревки"

кажутся "людьми из здешних мест", однако им уготована иная, особая роль.

Столяр при своем обычном деле, но он не просто мастерит - он "толкует

вселенную". Старуха, бредущая по зловещей равнине, "сообразует свой шаг с

судьбой", а те, кто "вьет веревки", тянут нити "из бесконечности",

вытягивают "надежды будущего".

Так впервые в творчестве Верхарна вслед за темами прошлого, затем

настоящего, возникает тема будущего. Прерывается нота тоскливая, начинает

звучать мотив оптимистический. И в роли героя, еще одного труженика "из

здешних мест", который, однако, способен посягнуть на заведенный ход вещей,

выступает кузнец. Он тоже трудится и, как обычно у Верхарна, процесс труда

воссоздается точно и наглядно. Но кузнец это необычный, и дело его

необыкновенное: в его упорном труде выковывается будущее. Начиная с

"Кузнеца", символ в искусстве Верхарна стал формой познания и отражения

грядущего.

Все глубже познавая реальную жизнь, отражая ее в социально-исторической

конкретности конфликтов, отрицая буржуазное общество как жадного и

беспощадного хищника, "спрута", Верхарн поднимался до таких вершин познания,

с которых ему открывались зори будущего. "Наблюдавший реальную жизнь"

Верхарн не успел задержаться на конфликте города и деревни - он различил

иной конфликт, еще более важный, поскольку в этом конфликте решалась судьба

общества. В первом же стихотворении сборника образ спрута приобретает

двойное значение: город пожирает равнину - завод же пожирает рабочих. Из

общего статичного городского пейзажа, каким он представал извне, со стороны

"равнин", Верхарн выделяет составляющие его социально-конкретные звенья.

Город оказывается не совокупностью мертвых, однообразных строений, но

концентрацией "веков и веков" человеческой истории.

"Душа города" - историческое понятие, а не только живописный и

наглядный метафорический образ. Века сконденсированной человеческой энергии

оправдывают "очеловечивание" образа города. Даже расставленные среди

городских строений "статуи" служат не созданию застывшей панорамы, но

раскрытию социально-исторической динамики (от проповедника и полководца - к

буржуа и апостолу будущего).

Динамика сборника "Города-спруты" революционна. В "Душе города"

многовековой человеческий опыт венчается "новой мечтой", которая

выковывается "в мысли и в поте рабочих рук". Изначально свойственный

Верхарну демократизм поднимается до уровня социалистической революционности.

Оптимизм поэта питается пафосом восстания, порывом "искании", научных

открытии, порывом человечества к грядущему, который завершает панораму

города, составляя разительный контраст к финалу первой части трилогии,

которая заключалась образом могильного заступа. И открывая третью часть

трилогии, драму "Зори", революционную драму.

«Города-Спруты» — это высокохудожественная попытка образного осмысления тех реальных разногласий, которые несет в себе современный город. Именно из этих разногласий возникают два основных ракурса, в которых поднимается в этом сборнике тема города: разоблачительный, сатирический и патетичный, утвердительный. Заглавный эмблематический образ исполинского города-спрута, который поглощает разоренное село, преподносит Верхарн уже в завершающем предыдущий сборник стихотворении «Поход»:

А ген из-за горизонта встает,

Под небом темным удивительно выиграет

Своим лбом — Фавором лучезарным,

С дымами черными и зажигательным дыханием,

Встав над человеческим страданием,

Большой город марев и обманов,

Из железа и мрамора и в сиянии золотом.

Будто спрут.