13. А. Франс – мастер философского романа («Остров пингвинов»)

Анатоль Франс начинал с увлечения наукой, позитивизмом, натурализмом. Но увлечения эти прошли быстро. Как и Золя, Франс осознавал свою принадлежность "концу" – концу века как завершению определенного исторического цикла, в котором этапное значение имела революция 1789 г. для Франса тупиковыми и катастрофическими представлялись как результаты социального прогресса, так и любые попытки кардинальных перемен.

В мире Франса не оставалось места для Бога, для любых богов. Благожелательно, но иронично он рассматривал все верования, предпочитая жанр таких "ревю", "суждений" ("Суждения господина Жерома Куаньяра"), где фабула вытеснена выражением "суждения", обменом мнениями.

Эрудиция Франса сигнализировала о распаде целостности, о принципиальной антисистемности его мировоззрения. В этом основа фрагментарности, "новеллистичности" всего творчества Франса, а не только в "краткости и точности как отличительных признаках французской традиции" (таково мнение Франса). Эстетика, по Франсу, – "воздушный замок", как и наука ("Но нет никакой этики. Нет никакой социологии. Нет даже биологии"). "История – не наука; она – искусство", результат воображения и субъективного эмоционального восприятия. Руководят человеком (*106) "инстинкт и чувство" – исходя из такого постулата Франс и строил "воздушный замок" своей собственной эстетики.

Все точки зрения, полагал он, относительны – и все допустимы, так как задача критика – "самовыражение", рассказ о "похождениях души среди шедевров". "Мы замкнуты в себе" – человеку не дано выбраться за пределы своего восприятия мира.

Поскольку Франс на все взирал с позиции "благожелательной иронии", он избегал крайностей, осудил декаданс ("они больны"), не увлекался "писанием ни душемутительных романов, ни отравляющих жизнь физиологических трактатов".

Мысли доверено познавать, комментировать, сомневаться – это и есть единственно доступная и соответствующая рангу "животного мыслящего" практика, это и есть действие. Действие, по убеждению Франса, исторически опорочено, действие – это фанатизм и упрощение сложной жизни. "Действовать – значит вредить", – говорит Бержере.

"Остров пингвинов" предвещает то значение, которое в литературе XX в. приобретут условные, фантастические, "сказочные" способы осмысления действительности, предвещает свободный язык современного эпоса.

Фантастика Франса – выражение исторического тупика, осознанного писателем у порога нового века, развитие до парадоксального предела, с одной стороны, буржуа, выродившегося в пингвина, с другой – революционера, превратившегося в "осатаневшего ангела". Интерес к социализму как возможной альтернативе "пингвинии" не освободил Франса от постоянного недоверия к "мятежам".

"Остров пингвинов" – сказочная история человечества, сгусток, "конспект" содержания "Современной истории". Эта сказка может быть названа одним из первых подлинно исторических трудов Франса, к этому времени отходившего от своей уверенности в том, что (*111) история ничего, кроме собрания сказок, собой не представляет.

Франс выдает «Остров пингвинов» за историческое исследование; при этом он высмеивает буржуазную историографию и пародирует официальные учебники по истории Франции.

Бесполезно искать в «Острове пингвинов» исторические подробности, полнокровные образы, последовательное изложение исторических событий. Центральное место здесь занимает сатира на буржуазную современность, чуть прикрытая прозрачной аллегорией; все предыдущие главы книги лишь подводят к этой главной теме, отсюда и фрагментарность композиции и беглость некоторых разделов. Фантастическая история пингвинов нужна Франсу для того, чтобы осмеять идею разумности и незыблемости собственнического уклада, показать его истоки и историческую обреченность.

Первые люди - пингвины. Вместе с одеждами, которыми они прикрыли наготу своих тел, они обрели и первые пороки - сладострастие, корысть, злобу. Пингвины стали созидать «цивилизацию», основой которой послужил зловещий принцип частной собственности и насилия. Анатоль Франс в сатирической картинке изображает процесс возникновения неравенства среди людей, как его рисовал в свое время Жан-Жак Руссо.

Картина жизни человечества (людей-пингвинов) на протяжения веков безотрадна. Гнусную роль играет в ней церковь. Люди недостойные (развратница Орбероза) объявляются святыми. Монахи-пингвины уничтожают памятники античной культуры н насаждают невежество и суеверие. Страшным спутником человечества становится война. Люди-пингвины уничтожают друг друга в дикой, исступленной жажде наживы. Бесчестным завоевателям они воздвигают величественные памятники.

С гневом и сарказмом рисует Франс насквозь прогнивший государственный строй, всеобщую продажность, алчность и разложение. Прикрываясь видимостью демократии, в Пингвинии фактически хозяйничает финансовая олигархия.

А. Франс сомневается в возможности навсегда сокрушить несправедливое общество, но ему ясно, что буржуазная цивилизация исчерпала себя, что у нее нет будущего, она может только топтаться все в том же кругу, что капитализм обречен историей и неизбежно погибнет под тяжестью собственных противоречий.