«Не подпускайте искусствоведа к манге» - часть третья.

MELIODAS & ELISABETH

Смахнул я пыль со старых глосс и, оседлав очками нос,

Уткнулся в ветхого Тристана, стараясь точно, без обмана

Расшифровать, насколько мог, секрет вконец истертых строк.

Сир, коль выслушать вам угодно об их деяньях благородных,

Хотя бы несколько минут и вы одобрите мой труд,

То будет милостью безмерной.

Хотелось бы начать именно так – со строчек, открывающих единственное издание рукописи Пьера Сала начала XVI века, хранящейся в Национальной библиотеке Уэльса в Аберистуите. Существовали и другая рукопись этого произведения, но после 1925 г., после смерти коллекционера сэра Томаса Филлипса, собрание было распродано, а след данной рукописи растворился во мраке.

Как вы уже прекрасно поняли, сегодня речь пойдет о Мелиодасе и Элизабет, о ключевых фигурах Nanatsu no Taizai, и мы долго думали, стоит ли нам делить повествование о них на две отдельные части, но вскоре и так стало понятно – полное и многогранное повествование и анализ попросту невозможны, если не брать этих двоих как единое целое.

Здесь стоит отметить, что Мелиодас и Элизабет являются «ключевыми» фигурами не только для данного фендома, но для истории литературы как таковой: череда клише и заимствований очень глубоко укоренилась в цикле о короле Артуре, оттуда распространяясь на отдельные литературные и фольклорные памятники Англии, Франции, Германии и других стран Европы, поэтому напасть на след персонажей было проблематично, но все-таки не так уж сложно, ибо пропустить этих двоих просто так не получится.

Идут два этих персонажа парой, исключительно комплектом: Мелиодас более известен как Ривалин, Мелиад или Канелангрес, он же - Мелот и Мелиадук, более известный "позывной" Элизабет - Бланшфлёр (Blachefleur, "белый цветок" - фр.), довольно распространенное женское имя рубежа XII - XIII веков, что местами довольно сильно сбивало меня с пути поиска нужной информации, или же еще одни –Элиабель или Бленсинбиль. Рассказывать о всех существующих версиях довольно трудно, постараюсь упорядочить, а также постараюсь объяснить, с чем связано такое разночтение, поэтому придется начинать издалека.

История о наших влюбленных берет начало в далеком XI веке, в старых, пропахших чернилами и пергаментом скрипториях англо-нормандских клириков, в чьих руках впервые возникло такое явление, как рыцарский, или куртуазный роман. Жанр, возникший на стыке двух традиций: традиции «chanson de geste» и традиции историографии — более древней, школьного происхождения, начинает набирать невероятную популярность в те годы.

Как таковые «chanson de geste» и «роман» существовали бок о бок на протяжении почти столетия, между 1170 и 1250 гг., различаясь по своей социальной функции. Всего насчитывается один каролингский цикл героического эпоса (chansons de geste) и два цикла рыцарского романа: артуровский и античный. Впрочем, в эту классификацию не входят знаменитые «идиллические» любовные романы («Флуар и Бланшефлор», «Окассен и Николетта»), крайне неуверенно относимые к «византийскому» циклу, а также более поздние «реалистические» романы на современную тематику (Жан Ренар и др.). В то время, как эпопея воспевает коллективное деяние, роман повествует об индивидуальном приключении; эпический универсум, взгляд на вещи, моральный и состязательный, резко отличаются от романного универсума, основанного на эстетических ценностях, однако новаторство романа состояло, прежде всего, в тематике.

Как таковая задумка по изложению на народном языке, на народном наречии и вне песенного ритуала, то есть в некотором роде десакрализованным (не церковным) образом, события коллективного прошлого, идентифицируемые как таковые, возникла у некоторых клириков не ранее середины XII века.

Историографическое повествование отличается от повествования романного лишь на уровне общей композиции: и «романные», и «исторические» эпизоды или серии эпизодов выполняют в тексте одну и ту же функцию, соединяются по одним и тем же правилам, в них используются одни и те же словесные приемы; эта ситуация сохраняется по меньшей мере до конца XIII века, но Фруассар в своих «Хрониках» ещё не вполне избавился от романной модели и даже открыто на неё опирается.

При всем разнообразии сюжетных и жанровых истоков рыцарского романа очевидно значение сказки и сказочности. Материал эпоса и легенды используется романом преимущественно после их сказочной обработки или интерпретации, которая в какой-то мере согласовывается (но не сводится к ней) и со стихией авантюрности. Во французском куртуазном романе прощупывается прежде всего волшебно-героическая сказка: она взаимодействовала с рыцарским романом очень широко и являлась тем каналом, по которому роман вообще взаимодействовал с фольклором и народной культурой. Собственно мифологические мотивы также в основном проникали в роман через сказку, как волшебную, так и героическую, то есть «богатырскую». Например, через кельтскую богатырскую сказку древнекельтская мифология проникла во французский куртуазный роман и ярко окрасила его рыцарскую фантастику.

Обнаружению и обнажению глубинных мифологем способствует смешение и переплетение нескольких мифологических традиций, не только кельтской, но и античной, гностической, алхимической в сопоставлении с христианскими апокрифами и христианской ортодоксией. Путем такого синтеза, в частности, создается вся мифология Грааля.

Существует мнение, что на рыцарский роман оказывал широкое влияние роман античный, но установление путей этого влияния весьма проблематично. Греческий роман, обогащенный элементами восточной сказки и христианского апокрифа, мог оказать некоторое воздействие на идиллические романы о Флуаре и Бланшефлор и об Окассене и Николетт, однако пути такого влияния пока совершенно неясны, но не оставляет никаких сомнений тот факт, что главный плод бретонского цикла — романы о Тристане и Изольде, представленные так называемой «общей» версией Беруля (1191) и «куртуазной» — Томаса, другого англо-нормандского поэта - данное влияние, похоже, испытывал.

В первую очередь это выражается в явной схожести некоторых элементов повествования в легенде о Мелиаде и Бланшфлёр (Тристане и Изольде – в частности) с сюжетными поворотами «Энеиды» Вергилия: средневековый роман словно вынимает из античной литературы все то, что ему необходимо – идеологию героев, божий промысел и идеал возвышенных отношений. Эней и его возлюбленная, царица Карфагена Дидона, а также ее смерть, наполненная скорбью и печалью из-за отъезда любимого человека, ведомого богами навстречу тому будущему, которое сведет влюбленных уже как врагов, преломляется и навеки запечатлевается в анналах мировой литературы как история Мелиада и Бланшефлёр, выступающих под разными именами. Запечатлены эти двое никак иначе, но как родители небезызвестного Тристана, главного героя легенды о Тристане и Изольде.

Одно из имен отца Тристрана, Канелангрес, является фамилией отца рыцаря в немецкой версии Готтфрида Страстбургского: первая часть данного имени выросла из местности, которой правил Ривалин, города Коноэль, а вторая произошла от французского глагола «fertilizer», что дословно значит «обогащать».

Однако, как говорится, давайте взглянем на ситуацию через призму серьезности: образ Ривалина является одним из экземплумов, используемых католическими священниками во время проповеди для подкрепления своих аргументов – ценности Ривалина чисто «артурианские», ему не ведомы ни слепое подчинение, ни самореализация во имя личных мотивов. Его гордыня и в некоторых моментах даже упорный самообман закладывают основу для дальнейшей системы ценностей его сына, а сам же Ривалин – человек исключительной доброты, «рыцарь с веселым настроем и улыбкой на губах», строго следующий идеалам рыцарства в качестве кредо (Джоан Гримберт Таскер).

В других источниках отец Тристрана более известен как Мелиад, сын Феликса, по некоторым источникам - брат Марка и Пернама. Рыцарь, приглашенный ко двору Марка (в этом все источники сходятся), короля Корнуолла, для борьбы с шотландцами, выйграл большой рыцарский турнир, чем привлек внимание сестры/дочери короля (зависит от версии), Бланшефлёр. Позднее Мелиад просил ее руки, в этом ему было отказано, но девушка бежала вместе со своим возлюбленным из страны. Позднее Мелиада похищают разбойники, и уже беременной к тому моменту Бланшфлёр-Элизабет пришлось отправиться на поиски своего мужа, но, к сожалению, в процессе поисков девушка погибает, дав жизнь их сыну, Тристрану (в другой транскрибции - Тристану, тому самому, что фигурирует в "Тристане и Изольде", а так же саге о поисках Святого Грааля); похищенного же Мелиада со временем спасает Мерлин, усыпляя похитителей. Взяв с собой сына, Мелиад женится на дочери короля Хоила - у них родилось трое детей, но позднее рыцарь узнает, что его жена несколько раз пыталась отравить Тристрана, и разгневанный Мелиад приговаривает ее к сожжению на столбе, но юноша вымаливает у него прощение для мачехи. Мужчина меняет гнев на милость, но решает отгородить сына от дальнейшей опасности, которая может его поджидать, и отправляет сына в качестве рыцаря ко двору короля Марка, отца/брата Бланшфлёр, где юноша блистательно себя проявляет.

Концовки у этой разновидности истории разные: по одной из них Мелиад был предан и убит рыцарем по имени Марган (Морган), с кем он воевал долгое время, но потом помирился; по другой, итальянской, Мелиад отправляется в Камелот, где воюет плечом к плечу с королем Артуром в затяжной войне против захватчиков королевства. Эта версия как раз нашла косвенное отражение в манге на рубеже 80-90 глав, после первого боя с Хендриксеном, когда впечатленный боевым опытом и умениями Мелиодаса Артур приглашает его присоединится к рыцарям Круглого Стола и воевать на его стороне, на что Элизабет, если можно так выразиться, довольно сильно обижается.

Самая красивая и самая близкая, на мой взгляд, к сюжету манги версия освещается в книге Франка Д. Рено "Биографический словарь персонажей легенд и историй о короле Артуре": он говорит о том, что в "Тристане и Изольде" Готтфрида фон Штрассберга, при дворе короля Марка, "не было девы красивее, чем Бланшфлёр, его сестры, и не было мужа храбрее и доблестней Ривалина". Девушка полюбила рыцаря, но она держала это в секрете до тех пор, пока они оба не осознали, "ни говоря ни слова, что любят друг друга все сильнее и сильнее с каждым днем".

Во время вторжения иностранных захватчиков король Марк собрал все возможные силы, чтобы отразить набеги захватчиков, и в одном из боев Ривалин был смертельно ранен, что ввергло Бланшфлёр в пучину отчаяния. С помощью своей служанки, инкогнито (напоминаю - тут они пока еще не женаты), девушка пробралась в покои рыцаря, где "целовала его снова и снова, до тех пор пока ее поцелуи не залечили раны и не вернули ее возлюбленного к жизни, и ее любовь дала юноше силы жить дальше". Как мы все прекрасно помним и знаем, на протяжении сюжета Элизабет постоянно проявляет способности к целительству, залечивая раны Мелиодаса и остальных (кстати говоря, в одной из версий легенды бедного парня травили ядом, отчего тот умирал, но после был исцелен Элизабет...), а предоставленный мной перевод фрагмента напрямую перекликается со словами Мелиодаса в 101 главе манги: "Если ты исчезнешь из моей жизни, мне незачем будет жить... Так что, пожалуйста, живи ради меня".

Но это было маленькое отступление. Пока Бланшефлёр находилась в резиденции Ривалина, враги подобрались близко к его владениям, и влюбленные решили бежать, уплыв на корабле из Корнуолла. Перед тем как снова присоединится к королевской армии, Ривалин попросил руку девушки и женился на ней.

Позднее Ривалин умер в бою, а Бланшефлёр прожила чуть дольше, умерев при родах Тристрана. Супругов похоронили в одной могиле, и долгое время бытовало верование, что их ребенок покоится с ними же, но на самом деле мальчика как родного сына вырастил Руал, близкий друг и советник Ривалина.

По версии, сродни одной из описанных ранее и изложенной в сборнике Джона Хопкинса "Заметки о современном языке", Элизабет-Бланшфлёр умирает еще раньше, до замужества и рождения сына: после появления при дворе Ривалина девушка влюбляется, но при этом появляются признаки неизвестной болезни, схожей с признаками отравления ядом: девушку постоянно бросает в дрожь, она слабеет на глазах, ее бросает то в жар, то в холод. Лекари никак не могли найти лекарство от этой болезни, но, по совету монахини, девушку доставили к Ривалину. Девушке стало лучше, но ненадолго: услышав о том, что ее возлюбленный не может больше оставаться с ней рядом, так как его зовет военный долг, Бланшфлёр впала в глубокую печаль, болезнь снова начала прогрессировать, и девушка буквально умирает на руках у рыцаря.

Эта вариация считается показательным примером нового тропа, зародившегося в конце XII века, где любовь и симпатия начинает представляться автором не только на ментальном, но и на физическом уровне, путем вздохов, дрожи, и т.д. Помимо всего прочего, эта версия стала своеобразным литературным клише, нашедшим свое отражение, например, во французской легенде о Дидо и Энеас (переработанной версии о все тех же Дидоне и Энее из «Энеиды»).

Интересные факты:

- В "Смерти Короля Артура" сэра Томаса Малори дается конкретизация похищения Мелиада. В ней говорится, что будучи страстным любителем охоты, рыцарь попал под чары колдуньи, встретившейся ему в лесу, и очнувшийся юноша оказался заперт в башне далеко от дома. По другой версии, ведьма охмуряла Мелиада фактически в открытую, прячась только от Бланшфлёр - нашедшая интриганку девушка утверждала, что "все вокруг магическим образом знали о присутствии любовницы, но не обращали на нее внимания", в то время как законная жена не видела ее вообще. Имя данной колдуньи тоже приводится в некоторых источниках: в английской версии ее зовут Анной Бретонской, в немецкой же вариации - Венсмербергской ведьмой.

- Сборник "Спекулум: исторические новеллы XIII века" показывает нам отношения Мелиодаса с его сыном, Тристраном, отнюдь не с радужной стороны - несмотря на всю свою любовь к жене, рыцарь крайне плохо ладил с собственным сыном, пытаясь взрастить из него достойного юношу. Подростком Тристран сбегает из дома и отправляется путешествовать по миру, и потом, возвратившись, обнаруживает, что отец не очень-то и радуется его возвращению, и - внимание - сам Мелиодас ничуть не изменился с того момента, как его сын юнцом сбежал из родного дома.

Объяснение молодой внешности Мелиодаса найдено мной только здесь, и все еще не понятно, как ему это удается, но иногда мелькают намеки на его связь с Морган Ле Фэй (феей Морганой), более известной как Владычица Озера, но обстоятельства такого знакомства, увы, не прослеживаются.

Так же в этом источнике упомянут возраст Элизабет-Бланшфлёр: на момент встречи с Мелиодасом девушке было 16 лет, что, как я слышала, соответствует возрасту героини в манге.

В целом, на этом все, дорогие наши читатели – кто-то из вас уже знает, что я опубликовывала свое коротенькое, но исчерпывающее исследование в Нанадай, однако, оно требовало правок. К тому же, я решила немного расширить поток информации прямыми источниками, и один из таковых ожидает вас на следующей странице…

Сага Тристрама и Исонды Фрагмент: история Канелангреса и Бленсинбиль

Это произведение, датированное 1226 годом, сохранилось в единственном экземпляре, в рукописи XVII века. Она впервые была издана в 1878 г., причем сразу параллельно двумя учеными – Г. Бриньоульфссоном (Копенгаген) и Э. Кёлбингом (Хейльброн).

Здесь записана сага Тристрама и королевы Исонды, где говорится о непреодолимой любви, какую они испытывали друг к другу. Сага эта была записана по-норвежски в 1226 году после рождения христова, по указу и распоряжению достойного господина, короля Хакона. Исполнил поручение брат Роберт, записавший эту сагу согласно своему разумению в тех выражениях, в каких она здесь изложена, и вот ее начало.

1. Рыцарь Канелангрес

Жил в Бретани юноша, прекрасный собой, наделенный замечательными достоинствами, владевший крепостями и замками, искушенный во многих искусствах, доблестный, стойкий и мужественный рыцарь, мудрый и осмотрительный в своих поступках, проницательный и рассудительный, превзошедший умом и талантом всех, кто жил тогда в этом государстве, и звали этого рыцаря Канелангрес. Он был суров с суровыми и жесток с жестокими. При нем находилось столько верных рыцарей и мужественных вассалов, сколько могла позволить его казна. Но он был щедр на подарки и всеми любим за свое обхождение, отважен в битвах, и благодаря своей доблести и военному искусству собрал со своих врагов столь обильную дань и добыл себе столько земли, что за несколько лет его власть и могущество сильно умножились. Когда пошел третий год с того дня, как он надел рыцарские доспехи, он скликал большое войско и повел жестокую войну против многих королей и герцогов, нанося им большой урон и забирая у них богатства, сжигая королевские замки и крепости по всей стране, и многие рыцари, служившие ранее тем королям, признавали себя побежденными и должны были платить ему огромный выкуп золотом, серебром и драгоценностями, а также лошадьми и оружием.

Случалось и ему терять своих людей, как это часто бывает во время битвы. Но вот Канелангрес выступил против короля той страны. Канелангрес опустошал его королевство и брал в плен его людей до тех пор, пока король не распорядился прекратить войну. Король заключил с Канелангресом мир в присутствии умнейших мужей, и они установили срок действия своего договора.

Как только договор был заключен, Канелангрес передал государство со всеми замками, городами и крепостями, высокородными вельможами и преданными рыцарями своему наместнику, а сам снарядил войско и отправился в другую страну дабы встретить достойных мужей, поискать славы и испытать свою доблесть и рыцарскую удаль. Ему много рассказывали об Англии, о ее силе и могуществе, красоте и славе, просторах и изобилии, о том, что много там учтивых рыцарей, крепких замков и неприступных крепостей, охотничьих угодий, богатых зверем и птицей, разного металла, золота и серебра, беличьего и песцового меха, медвежьих шкур и соболей. И захотелось ему взглянуть на достоинства и доблесть, щедрость и учтивость благородных рыцарей той страны, которые всем достойным, кто к ним прибудет и захочет у них остаться, оказывают почести и дарят дружбу. И еще желательно ему узнать их обычаи и уклад жизни, каково их великодушие, сила и отвага, как крепко оружие и насколько они искусны в турнирах.