Тема 5. Журналистика 1-го десятилетия XIX века лекция 4 часа

1) Полемика о путях развития журналистики, образование литературных обществ.

2) Издания “Вольного общества любителей словесности, наук и художеств”.

3) «Чтения в Беседе любителей русского слова».

4) «Вестник Европы». Его политическое и литературное направление. Эволюция журнальной политики.

5) “Русский вестник” С.Н.Глинки.

6) “Сын отечества” Н.И.Греча и журналистика периода войны 1812 года.

7) Развитие газетной периодики. («Северная почта » - орган МВД, «Русский инвалид» как частная газета и как официальное военное издание, «Рецензент» В.Олина, провинциальные газеты).

В первые годы XIX в. представления о журналистике формиро­вались преимущественно в самой прессе под влиянием суждений Н. И. Новикова, А. Н. Радищева, Н. М. Карамзина.

Приступая в 1802 г. к изданию «Вестника Европы», Карамзин изло­жил свое понимание назначения журналистики: «Мы издаем журнал для всей русской публики и хотим не учить, а единственно занимать ее приятным образом, не оскорбляя вкуса ни грубым невежеством, ни варварским слогом». Этому суждению о периодическом издании, удовлетворяющем разнообразные вкусы читателей, соответствовали его нововведения типологического характера.

Вводя отдел политики в состав журнала, Карамзин желал предоста­вить занимательное и полезное чтение широкому кругу читателей и в особенности тем, кто не имел возможности самостоятельно следить за иностранной периодикой: «Не многие получают иностранные журна­лы, а многие хотят знать, что и как пишут в Европе: Вестник может удов­летворять сему любопытству, и притом с некоторою пользою для языка и вкуса».

При общей установке на приятное чтение Карамзин отказывался от признания той роли критики, которую он отводил ей в пору издания «Московского журнала». Полагая, что последняя обращена, главным образом, к писателям и должна отмечать преимущественно их успехи, он не считал ее насущной потребностью современной словесности: «Хорошая критика есть роскошь литературы; она рождается от велико­го богатства, а мы еще не Крезы». Вместе с тем он не отрицал целесо­образности критических статей в журнале: «Но если выйдет нечто из­рядное, для чего не похвалить? Самая умеренная похвала бывает часто великим ободрением для юного таланта». Карамзин полагал, что предпочтительнее воспитывать писателей на примерах и одновремен­но доставлять удовольствие читателям, публикуя лучшие образцы сло­весности в журнале. В своих суждениях о «разнообразии» и «хорошем выборе» сочинений для журнала он проявлял заботу о языке и стиле, ориентируясь на разговорный язык образованного общества.

Мысли Карамзина о политике, критике и языке вызвали в периоди­ке начала века острую полемику. Характерной чертой последней ста­ла тесная связь рассматриваемых проблем о современной обществен­ной жизнью и идейное размежевание журналистов. Сам Карамзин в спорах не участвовал; его заслуга заключалась в постановке вопро­сов, выдвинутых на передний план политическим и культурным раз­витием нации.

Выход в 1803 г. книги А. С. Шишкова «Рассуждение о старом и новом слоге российского языка» послужил началом борьбы меж­ду «карамзинистами» и «шишковистами». Вопросы языка и стиля оказались в центре внимания русской периодики. Ориентацию Шишкова на церковнославянский язык и его неприязнь к ино­странным заимствованиям некоторые журналисты расценили как реакционную общественную тенденцию. По словам издателя «Московского Меркурия» П. Макарова, Шишков «для удобнейше­го восстановления старинного языка хочет возвратить нас и к обы­чаям, и к понятиям старинным». Макаров считал, что иностран­ными словами «не должно пестрить языка без крайней осторожности», и увязывал слог с «содержанием, мыслями» и общественными потребностями.

В связи с дискуссией о роли критики в периодическом издании В. А. Жуковский писал в 1808 г. в «Вестнике Европы»: «В русском журнале критика не может занимать почетного места». Он поддер­живал традиционную идею о пользе и увеселении как главном назна­чении прессы: «Обязанность журналиста — иод маскою заниматель­ного и приятного скрывать полезное и наставительное». При этом Жуковский высказывал, правда мимоходом, мысль о том, что журна­лист, удовлетворяя потребности читателя, не должен идти на поводу у него: «Имея в виду пользу, но угождая общему вкусу читателей, хотя не подчиняясь ему с рабскою робостию, предлагает он им хорошие мысли». В статье «О критике (Письмо к издателям Вестника))» он при­знавал полезность такой критики, которая останавливается более «на красотах, нежели на погрешностях».

В защиту боевой критики, адресованной читателю, в 1803 г. высту­пил П. Макаров в «Московском Меркурии»: «Наша критика не для авторов и переводчиков, а единственно в пользу тех любителей чте­ния, которые для выбора книг не имеют другого руководства, кроме газетных объявлений». Вслед за ним Д. В. Дашков в статье «Нечто о журналах», напечатанной в «Санкт-Петербургском вестнике» в 1812 г., отметил необходимость критики в литературном издании: «Все мо­жет входить в состав такого журнала: словесность, известия о важных открытиях в науках и искусствах и проч., но главною целию оного должна быть — критика». Однако адресовал он ее преимущественно писателям.

Дашков не только обосновал структуру журнала с отделом крити­ки во главе, но и определил обязанности сотрудника такого издания. Он считал, что «хороший журналист» должен иметь «основательные познания во всех частях», так как «все науки, искусства и художества принадлежат к обширному кругу его занятий». Дашков обратил вни­мание на нравственные качества журналиста: «Более всего журна­лист должен остерегаться пристрастия или гнусной зависти к вели­ким дарованиям». В суждениях о книгах журналист помимо основательных познаний должен показать также умение говорить «с приятностию»: «Журнал не должен быть курсом какой-нибудь на­уки; и то, что мы с большим вниманием слушали на лекциях, не все­гда нравится нам в срочном издании, где приятное часто предпочита­ется полезному».

Макаров и Дашков отметили общественную пользу наступатель­ной критики. Настаивая на ее целесообразности в литературном жур­нале в качестве важнейшей части, они по-разному называли ее адре­сатов: либо писателей, либо любителей чтения. Не без влияния этой полемики критика укрепила свои позиции в литературных журналах и сама способствовала становлению журналистики.

Утверждение в частном издании отдела политики — нововве­дения «Вестника Европы» Карамзина — зависело от состояния общественного движения и колебаний правительственного курса между либерализмом и реакцией. Показательна в этом отноше­нии точка зрения самого журнала, который после ухода Карам­зина то открывал отдел политики, то отказывался от него. Цити­руя доклад министра народного просвещения (1805 г.), новый редактор М. Каченовский одобрял политический курс правитель­ства и его действия в области печати, которыми «нимало не сте­сняется свобода мыслить и писать и которые суть не что иное, как только необходимые меры, принятые против злоупотребле­ния сей свободой». Жуковский с осторожностью определял роль политики в журнале: «Политика в такой земле, где общее мнение покорно деятельной власти правительства, не может иметь осо­бенной привлекательности для умов беззаботных и миролюбивых; она питает одно любопытство».

Связь словесности и журналистики с общественной жизнью, от­четливо проявившаяся в полемике о критике, политике и языке, полу­чила реальное подтверждение и продолжение в создании литературных обществ с более или менее ясно выраженными политическими позициями, для изложения и защиты которых они использовали пери­одические издания. Вольное общество любителей словесности, наук и художеств (1801-1812), объединявшее в основном разночинную интеллигенцию, либерально и демократически настроенную, издава­ло «Свиток муз» (1802-1803) и «Периодическое издание Вольного общества любителей словесности, наук и художеств» (1804). Печат­ным органом Беседы любителей русского слова были «Ч гения в Бе­седе любителей русского слова» (1811-1816), где объединились «шиш-ковисты». Подчеркивая свою тесную связь с обществами, эти периодические издания публиковали речи, прочитанные и одобрен­ные на заседаниях литературных объединений. Создание нового об­щества и принадлежащего ему журнала рассматривались как равно­значимые части единого плана. Члены обществ, сотрудничая в периодических изданиях, оказывали влияние на содержание и харак­тер последних.

Из признания связи журналистики с общественной жизнью, сделанного на заседаниях литературных объединений и на страни­цах прессы, следовал вывод о том, что периодическая печать изме­няется сообразно политическому развитию страны. В статьях и ис­следованиях первой четверти XIX в. мы видим пробуждение интереса к таким вопросам, как причины и закономерности разви­тия журналистики, направление издания и его влияние на обществен­ное мнение. Само возникновение этих вопросов и поиски путей решения обусловливались событиями политической и культурной жизни России, важнейшие среди которых — освободительная борь­ба народа во время Отечественной войны и общественная деятель­ность будущих участников заговора 14 декабря 1825 г.

В «Обозрении русской литературы 1814 года», напечатанном в 1815 г. в «Сыне Отечества», Н. И. Греч связывал развитие словесности с государственным развитием, а журналистику воспринимал как состав­ную часть словесности. При этом прогресс в области журналистики он трактовал как непосредственный результат попечительской деятельно­сти правительства. Подобный вывод Греч сделал и в своем научном труде «Опыт краткой истории русской литературы» (1822), перечисли» в хронологической последовательности современные издания от их возникновения до последнего времени. Описание этапов роста «бла­госостояния государства», предшествовавшее в его книге характери­стике определенных периодов отечественной словесности и журнали­стики, провозглашало связь последней с жизнью общества.

Не случайно Греч в «Опыте краткой истории русской литературы»

упомянул труд В. С. Сопикова «Опыт российской библиографии» (1813), в котором наряду с книгами в алфавитном порядке были пере­числены выходившие в России периодические издания, а из их числа особо выделены ведомости.

Начавшаяся работа по библиографическому описанию русской периодической печати свидетельствовала о стремлении представить последнюю как самостоятельное явление. В большей степени этой задачей руководствовался В. Г. Анастасевич в «Кратком известии о всех с 1707-го по 1823-й год выходивших в России повременных изда­ниях и ведомостях» (1822), где назвал 178 периодических изданий с указанием года и места основания.

Проведенная вслед за ним П. И. Кеппеном в статье «О повремен­ных изданиях и трудах ученых сословий на 1825 год» классификация выходивших в России повременных изданий по языкам данный прин­цип деления соединяла с тематическим. Автор приводил минималь­ные сведения об изданиях: название, место выхода, периодичность, издатель, цена. Основанием для этой работы могли послужить объяв­ления изданий о подписке. Кеппен указал на необходимость «соби­рания подробных сведений обо всех статьях, напечатанных по сие время в русских журналах», а также на целесообразность их система­тизации: «Одни заглавия оных, будучи приведены в систематический порядок, принесли бы немалую пользу ученым всякого рода, зани­мающимся своими науками».

Первые классификации и библиографии Соиикова, Анастасевича, Кенпена создавали предпосылки для систематического изучения пе­риодической печати в России. Обращение к историческому прошло­му отечественной журналистики сочеталось с познанием ее сущно­сти в проектах и программах изданий, в статьях журналистов.

В проекте журнала 1817 г. П. А. Вяземский охарактеризовал тради­ции отечественной прессы и деятельность ее виднейших представите­лей: «Мы можем считать у себя двух только журналистов: Новикова и Карамзина... Нам остается сочетать в журнале примеры двух наших журналистов и разделить издание на три разряда: Нравы, Словесность и Политика». Попытка Вяземского соединить карамзинскую и нови-ковскую тенденции на практике не осуществилась.

В рукописи «Мой сон о русском журнале», местами дословно повторявшей названный журнальный проект, он размышлял над функ­циями печати: «Долго спорили о том, как достичь до желаемой пользы. Наконец, согласились, что лучшее средство есть действовать на общее мнение, направлять его, образовывать язык, приохотить к нему жен­щин и, наконец, дать состоянию писателей законное существование, признанное покровительством правительства и уважением общества. По большинству голосов решили, что надлежащий способ похитить сие владычество есть издавать журнал». Задачами журнала Вяземский считал просветительское воздействие на общество и влияние на прави­тельство с целью признания им нрав писателей.

В «Известии о жизни и стихотворениях Ивана Ивановича Дмитри­ева» Вяземский вновь отметил журнал «Живописец» Новикова и «Ве­стник Европы» Карамзина, которые «пробуждали в публике охоту к чтению и разливали из столицы свет образованности и просвещения по отдаленным областям обширного государства». Признав, что ЭТИ журналы выражали общественные потребности, он высказал мысль о необходимости для издания четкого направления: «Конечно, жур­нал, чтобы быть журналом, должен иметь свой решительный цвет, голос, свое исповедание, свое постоянное направление и не быть, по выражению поэта, „без образа лицо"».

В «Проекте устава для Арзамасского общества безвестных лю­дей», в составлении которого деятельное участие принимал декаб­рист М. Ф. Орлов, определялось назначение прессы и подчеркивалось стремление следовать ее лучшим традициям. Цель общества, совпа­давшая с программой журнала, понималась как «польза отечества, со­стоящая в образовании общего мнения, то есть в распространении по­знаний изящной словесности, и вообще мнений ясных и правильных».

Вместе с типологическим развитием прессы изменялась ее жанро­вая палитра, становившаяся предметом осмысления прежде всего на страницах самой периодики.

В суждениях журналистов о роли и месте информационных и аналитических жанров учитывался вил периодики. Допуская на стра­ницы «Вестника Европы» политическую информацию, Карамзин уведомлял читателей, что его журнал не соревнуется с ведомостями, а лишь дополняет их: «В политическом отделении будут как известия, так и рассуждения; постараемся, чтобы читатели русских ведомо­стей не находили его излишним». Он видел специфику журнала в публикации «рассуждений», но не отказывался совершенно от «из­вестий», составлявших содержание газеты.

Различие между газетой и журналом по линии «известия — рассуж­дения» проводили Ф. Шредер и И. Делакруа в объявлении в 1807 г. об издании журнала «Гений времен»: «Не ведомость мы писать пред­принимаем, а потому и не должно ожидать в нашем издании реляций о сражениях, победах, завоеваниях и проч., но читатели наших листов найдут в них примечания и рассуждения о тех важных происшестви­ях, которые решат жребий целых народов».

Из жанров литературной критики толкование в печати получили рецензия, библиографическая заметка, литературное обозрение. В примечании к статье «О рецензии», переведенной с французского и помещенной в 1804 г. в «Северном вестнике», И. Мартынов тракто­вал последнюю как «разбор». Через несколько номеров А. Писарев в статье «Рассмотрение всех рецензий, помещенных в ежемесячном издании под названием: „Московский журнал", изданный на 1797 и 1799 год Н. Карамзиным» значение жанра определил следующим об­разом: «...помощию спасительных советов рецензии, словесность наша может скорее и надежнее укрепляться при своем усовершен­ствовании». Он охарактеризовал обязанности рецензента: «Хотя до сих пор нет еще общих правил для рецензии (ибо вкус медленнее идет всякого дарования), однако же непростительно будет, если кто возьмется писать рецензию, как ему угодно. Большие сведения, стро­гая благопристойность, общий вкус служат вместо правил всякому рецензенту».

Жанр библиографической заметки Н. И. Греч определял в после­словии (1814 г.) к «Письму к издателям „Сына Отечества"» как «заме­чание» и указал на его отличительные особенности: «Сочинитель за­мечания изъявляет в нем общее мнение свое о каком-нибудь литературном произведении, не входя в его рассмотрение».

Новым жанром русской прессы стало обозрение — политическое и литературное. Разнообразные факты, системно изложенные, пред­ставляли в политическом обозрении картину современной действи­тельности. Связывающая их авторская мысль, анализ и открытая оцен­ка происходящего составляла его отличительные признаки. В «Систематическом обозрении литературы в России в течение пяти­летия, с 1801 по 1806 год» А. Шторх и Ф. Аделунг увидели цель и задачи литературного обозрения в осмыслении развития точных и изящных наук и сопоставительном анализе этапов этого развития. Они приветствовали такие периодические издания у немцев, французов, англичан и итальянцев, которые «не токмо имеют целию объявления и суждения о нововышедших книгах, но служат также и к тому, что из оных можно обозревать состояние всей литературы вообще в тече­ние какого-либо периода и сравнивать оное с состоянием другого периода».

Справедливо указывая на «Опыт исторического словаря о россий­ских писателях» Новикова как на предпосылку к историческому по­знанию русской словесности, Шторх и Аделунг предлагали перейти от «азбучного порядка» в описании литературного процесса к «си­стематически расположенному обозрению литературы», к хронологически последовательному изучению ее развития. Эта идея нашла воплощение в литературных обозрениях декабристов.

Намереваясь воздействовать на общественное мнение, декабри­сты стремились расширить сферу распространения своих идей с по­мощью печати. Согласно уставу Союза благоденствия члены обще­ства участвовали в издании «повременных сочинений, сообразных степени просвещения каждого сословия». Добродетельный гражда­нин, говорилось в уставе, должен всегда предпочитать приятному полезное и чужеземному отечественное.

Декабристы высказывались за разнообразие содержания перио­дического издания и за увеличение в нем удельного веса словесно­сти, насыщенной современными социальными идеями. В их пони­мании словесность была неотделима от политики, а ее история самым непосредственным образом связана с историей народа. По словам А. А. Бестужева, «под политическою печатью словесность кружится в обществе». Журналистику он рассматривал в контексте развития словесности.

Показательно в этом отношении замечание Бестужева в «Полярной звезде» об усилении роли печати в общественно-литературном движе­нии: «Вся наша словесность заключалась в журнальных, притом весь­ма немногих статьях». Отмечая, что «Вестник Европы» после редак­торства Карамзина толковал о старине и измерял новое «заржавленным циркулем», он хотел не столько указать место журнала в хронологи­ческом ряду явлений словесности, как это делал Греч, сколько выяс­нить общественную позицию издания и соотнести ее с запросами вре­мени. Бестужев-обозреватель выступал против сосредоточения журнальной критики на малозначительных литературных фактах и ори­ентировал ее на постановку актуальных общественных проблем: «Же­лательно только, чтобы критика сия отвергла все личности, все ча­стности, все расчетные виды; чтобы она не корпела над запятыми, а имела бы взор более общий, правила более стихийные. Лица и случайности проходят, но народы и стихии остаются вечно».

К середине 1820-х годов сформировался новый тип издания — литературный альманах декабристов. Политической направленно­стью и публицистическим звучанием литературной критики и сло­весности, тяготением к журнальному разнообразию материалов он существенно отличался от первых альманахов Карамзина с их чисто литературным содержанием и ориентацией на круг любителей, а больше любительниц изящной словесности.

По замыслу декабристов, периодическая печать должна была под­готовить общественное мнение к переменам и тем самым обеспечить их понимание и поддержку. На первый план выступала мысль о единстве слова и дела. Так, Н. И. Тургенев отмечал в своем дневнике: «Мы теряемся в мечтаниях, в фразах. Действуй, действуй но воз­можности! — и тогда только получишь право говорить... Словам верить нельзя и не должно. Должно верить делам». Накануне вос­стания А. А. Бестужев признавал в «Полярной звезде» необходимость перехода от слов к делу: «Жизнь необходимо требует движения, а развивающийся ум — дела».

Изложенные языком романтической эстетики, недоговоренные из-за опасений перед цензурой, не всегда единодушно одобренные уча­стниками тайных обществ политические лозунги декабристов не мог­ли глубоко проникнуть в общество. Их слово было доступно образованному, преимущественно дворянскому читателю, пропаган­да среди солдат имела ограниченный характер, попытки наладить не­легальную печать не увенчались успехом.

Разработка концепций печати и осмысление ее типологического раз­вития были неразрывно связаны со становлением специальной терминологии, которая на первых норах формировалась в текущей пери­одике, а затем получала закрепление в словарях. Ключевыми терминами в ЭТОТ период стали: газета, журча.!, журналист, журналистика.

По отношению к газетам, отличавшимся частой периодичностью (не реже одного раза в неделю), преобладанием информационных жанров и традиционным оформлением (формат в 4-ю долю листа, страница разделена на две колонки), употреблялись в качестве сино­нимов термины: газета, журнал, листки, а применительно к офи­циальным — еще и ведомости. Термин газета словарь Н. Яновско­го «Новый словотолкователь, расположенный но алфавиту» толковал как равнозначный понятию «ведомости»: «Под сим словом разуме­ются ведомости; листы печатные, выходящие но известным дням и содержащие в себе любопытные известия, действия военные, проис­шествия, политические и проч. в разных областях случившиеся».

Одинаковое использование терминов .журнал и газета примени­тельно к одному печатному органу обусловливалось характером са­мих изданий — сочетанием у некоторых из них в равной степени как газетных, так и журнальных признаков. Иные официальные и частные газеты выходили в виде тетрадок (от 4 до 20 страниц в 4-ю долю печат­ного листа) с продолжавшейся нумерацией страниц, так что через год или полгода они представляли собой сборники-комплекты. Это подчеркивали сами издатели, рассылая подписчикам в конце года или полугодия листки с общим оглавлением.

Некоторые журналы, наоборот, имели характерные газетные признаки. Они издавались листками (на 4-8 полосах) раз пли два раза в неделю и содержали оперативную информацию. Внешний вид их (формат в 8-ю долю листа, отсутствие разделения текста на колонки) оставался журнальным, но частая периодичность, небольшой объем и преобладание информационных жанров существенно сближали их с газетами.

Словари в определении терминов отставали от журнальной прак­тики. Примером может служить толкование термина журналист, данное словарем «Новый словотолкователь, расположенный по ал­фавиту»: «Тот, кто ведет ежедневные записи, издает журналы; изда­тель журналов». Однако в периодической печати журналистом име­новали участника, сотрудника издания. В 1825 г. редактор журнала «Московский телеграф» Н. А. Полевой впервые употребил на стра­ницах своего издания термин .-журналистика, понимая под этим всю совокупность периодических изданий.

В первой четверти XIX в. закрепился приоритет журнала перед другими видами периодики —газетами и альманахами, утвердился общественный и профессиональный статус журналиста. Журнали­стика стала выделяться из словесности как объект самостоятельного историко-теоретического осмысления.

Журналы («Вестник Европы» при Н. М. Карамзине и его преемниках, «Сын Отечества» Н. И. Греча, «Соревнователь просвещения и благотворения» —издание Вольного общества любителей российской словесности, «Невский зритель» И. М. Сниткина и др., отраслевые журналы)

Сформировавшийся в конце XVIII в. политико-философский жур­нал с злободневной публицистикой гражданского звучания, представ­ленный «Беседующим гражданином» и «Санкт-Петербургским жур­налом», нашел идейное и структурно-жанровое воплощение в «Периодическом издании Вольного общества любителей словесно­сти, наук и художеств» (1804). Продолжением библиографического издания, развитию которого содействовали «Санкт-Петербургские ученые ведомости» Н. И. Новикова, стали в 1825 г. «Библиографиче­ские листы» П. И. Кеппена. В своем журнале он достаточно полно знакомил читателей не только с книгами, но и с содержанием глав­нейших периодических изданий.

Более существенное влияние на типологию русской журналистики оказали издания, основанные на рубеже веков Николаем Михайловичем Карамзиным. Его ежемесячный литературно-критический «Москов­ский журнал» послужил прототипом для «Цветника» (1802-1810), «Санкт-Петербургского вестника» (1812) и «Московского Меркурия» (1803), что признавали сами издатели журналов. Литературно-полити­ческий журнал «Вестник Европы» Карамзина, выражая потребности времени и опираясь на традиции отечественной журналистики, в изве­стной степени ориентировался на европейский опыт, о чем свидетель­ствовали как его название, так и обращение издателя к 12 английским, французским и немецким журналам для перевода статей. Вывод Белин­ского о том, что влияние Карамзина «на современников было так велико и сильно, что целый период нашей литературы от девяностых до двадца­тых годов по справедливости называется периодом Карамзинским», имел непосредственное отношение и к типологии русской журналистики.

Инициатива издания «Вестника Европы» принадлежала арендато­ру типографии Московского университета И. Попову, который обра­тился к Карамзину с просьбой стать редактором нового журнала. За эту работу назначалось вознаграждение 3 тыс. рублей в год— пер­вый случай оплаты редакторского труда. Карамзин издавал «Вестник Европы» дважды в месяц в течение двух лет (1802-1803). Задуманный как журнал литературно-политический, он имел два постоянных от­дела — «Литература и Смесь» и «Политика». Журнал оказался долго­жителем и просуществовал до 1830 г. За это время не раз сменялись редакторы, обновлялся состав сотрудников, переименовывались от­делы. Неизменной оставалась проправительственная ориентация из­дания, признание монархии и крепостного права гарантами стабиль­ности и процветания российского государства.

Политический отдел «Вестника Европы» имел два подотдела: «Об­щее обозрение» и «Известия и замечания». В первом присутствовала перепечатанная из иностранных источников оперативная политиче­ская информация, во втором — политическое обозрение событий внутренней и внешней российской и зарубежной действительности, автором которого выступал преимущественно редактор.

Карамзин придал своему журналу просветительскую и гумани­стическую направленность, вел его на высоком профессиональном уровне, сам активно участвовал как автор и привлек к сотруд­ничеству талантливых писателей: Г. Р. Державина, М. М. Херас­кова, В. В. Измайлова, В. А. Жуковского, И. И. Дмитриева и др. Все это обеспечило успех журнала среди читателей. Уже к середине янва­ря 1802 г. «Вестник Европы» имел 580 подписчиков, вскоре их число возросло до 1200, потребовалось переиздание.

Идею благоденствия России Карамзин связывал с надеждами на просвещенного монарха, с распространением образования среди всех сословий, с гуманистическим совершенствованием общества. Его статья «Приятные виды, надежды и желания нынешнего време­ни» рисовала картину идеальных взаимоотношений крестьянина и помещика: «Российский дворянин дает нужную землю крестьянам своим, бывает их защитником в гражданских отношениях, помощни­ком в бедствиях случая и натуры: вот его обязанность! Зато он требу­ет от них половины рабочих дней в неделе: вот его право!»

В статьях «О новом образовании народного просвещения в Рос­сии» и «О верном способе иметь в России довольно учителей» он ратовал за открытие сельских школ, установление «казенного кошта» для неимущих студентов. С притоком талантливой молодежи из низ­ших слоев общества Карамзин связывал будущие достижения отече­ственной науки и образования: «Россия на первый случай может единственно от низших классов гражданства ожидать ученых, осо­бенно педагогов. Дворяне хотят чинов, купцы — богатства через тор­говлю, они, без сомнения, будут учиться, но только для выгод своего особенного состояния, а не для успехов самой науки, не для того, чтобы хранить и передавать ее сокровища другим».

Карамзин писал, что «нравственные и политические революции свойственны земному шару». В то же время он отрицательно оцени­вал последствия французской революции, гак как она показала, что «народ делается жертвою ужасных бедствий, которые необыкновен­но злее всех обыкновенных злоупотреблений власти». Он приветство­вал возобновление монархических порядков во Франции с приходом Наполеона.

Признавая целесообразность эволюционного пути развития государства с утвердившимся политическим устройством, сложив­шимися общественными и нравственными отношениями, каковым, по его мнению, являлась монархическая Россия, Карамзин вместе с тем знакомил русского читателя с республиканскими основами госу­дарственности. В повести «Марфа Посадница, или Покорение Новго­рода» он показал новгородскую республику с ее символом вольно­сти — вече, высказался за восстановление республиканских порядков в Швейцарии.

В статьях 1802 г. «Отчего в России мало авторских талантов?», «О книжной торговле и любви ко чтению в России» издатель «Вестника Европы» выступает как активный поборник просвещения, нравст­венного влияния литературы на общество.

Сделавшись придворным историографом, Карамзин отошел от журнала, его редактором в 1804 г. стал П. Сумароков. При нем в отделе словесности сотрудничали П. Макаров, кн. Шаликов и другие литературные последователи Карамзина. Политическое обозрение исчезло со страниц журнала. С 1805 по 1807 г. «Вестник Европы» возглавлял профессор Московского университета М. Т. Каченовский, в числе сотрудников были В. А. Жуковский, С. Н. Глинка, А. Ф. Воей­ков, А. Ф. Мерзляков и другие стихотворцы. Новый редактор заявил о себе статьями исторического содержания. В журнале печатались книжные и театральные рецензии.

С 1808 г. «Вестник Европы» редактировал В. А. Жуковский (в 1810 г. совместно с М. Т. Каченовским), он часто публиковал свои стихи, баллады, повести. В журнале участвовали К. Н. Батюшков, П. А. Вя­земский, Н. И. Гнедич и другие писатели и поэты. В 1810 г. измени­лась структура издания. Вместо двух отделов стало пять: «Словес­ность», «Науки и искусство», «Критика», «Смесь», «Обозрение происшествий». С 1811 г. редактором вновь сделался Каченовский (в 1814 г., во время его болезни, издание редактировал В. Измайлов, при котором дебютировали Пушкин, Дельвиг, Грибоедов) и оставался на этом посту до его прекращения. Тему Отечественной войны пред­ставляли в журнале такие поэтические произведения, как «Слава» Дер­жавина, «Певец во стане русских воинов» Жуковского. В последние годы существования журнала в нем деятельно участвовал Н. И. Надеждин. Консервативная общественно-литературная позиция ре­дактора «Вестника Европы» Каченовского вызывала критические и сатирические замечания А. Бестужева, Пушкина, Н. Полевого.

Наряду с «Вестником Европы» к числу изданий-долгожителей принадлежит «Сын Отечества», выходивший в С.-Петербурге с 1812 по 1852 г. Основатель и редактор журнала Николай Иванович Греч получил на его организацию от царской фамилии 1 тыс. рублей. Назва­ние журнала подчеркивало патриотический замысел и гражданское назначение периодического издания, созданного в пору народного противостояния наполеоновскому нашествию. Содержание, жанры, иллюстрации «Сына Отечества» служили главной цели — пробужде­нию в сердцах читателей патриотических чувств. Война трактовалась как освободительная борьба народа за национальную независимость.

Таков был и лейтмотив статьи «Послание к русским» А. П. Куницына — ученого и педагога Царскосельского лицея, о котором Пушкин сказал: «Он создал нас, он воспитал наш пламень». Статья отличалась оптимизмом, уверенностью в победе народа, который защищает свою землю от захватчиков. Мысль о непобедимости борющегося за свобо­ду народа получила развитие в оригинальных и переводных публика­циях «Сына Отечества»: «Освобождение Швеции от тиранства Христиaнa II, короля датского» И. Кайданова, «Речь скифского посла Алек­сандру Македонскому» в переводе с латинского Куницына и др.

Ход военной кампании оперативно освещался в жанрах зарисовки и репортажа, героями которых являлись солдаты, идущие на смерть за Отчизну; крестьяне-партизаны, с вилами в руках наводившие страх на врага. Рядом с этими материалами, иллюстрировавшими народный характер войны, печатались басни И. А. Крылова, карика­туры А. Г. Венецианова и И. И. Теребенева, ставшие живой летопи­сью героических событий. Политические новости из Европы поме­щались в регулярных приложениях к журналу.

После завершения военных действий в «Сыне Отечества» стали сотрудничать вернувшиеся с поля боя офицеры, будущие декабристы, талантливые писатели и публицисты — Ф. Глинка, А. Бестужев, Н. Му­равьев, Рылеев, Н. Тургенев, Кюхельбекер, Грибоедов, Пушкин и др.

На титульном листе «Сына Отечества» значилось: «Журнал исторический, политический и литературный» (последнее слово по­явилось в 1814 г.).

Как журнал исторический «Сын Отечества» обращался к замеча­тельным событиям прошлого России и прежде всего к «грозе двенад­цатого года». В этой связи программное значение имела статья «Рас­суждение о необходимости иметь историю Отечественной войны 1812 года» Ф. Глинки — участника военных действий, автора «Писем русского офицера», члена тайных обществ декабристов. В своей ста­тье Ф. Глинка делился соображениями о том, кто должен писать исто­рию Отечественной войны, каково должно быть ее содержание и ка­ков слог. В качестве авторов героической летописи, но его мнению, должны быть непосредственные участники сражении, которые мо­гут правдиво показать подвиг народа, отстоявшего национальную не­зависимость. Подобно тому, как в зеркале вод отражаются большие деревья и маленькие кустарники, пишет автор, так и в будущей исто­рии войны необходимо осветить участие всех народностей, защищав­ших Отечество. Писать о подвиге народа, по мнению Ф. Глинки, сле­дует чистым и ясным слогом, доступным людям всякого состояния, ибо все сословия «участвовали в славе войны и в свободе отечества».

Как журнал политический «Сын Отечества» обращался к событи­ям внешней и внутренней жизни страны. В статье А. Куницына 1818г. «О состоянии иностранных крестьян» ставились под сомнение дово­ды публицистов, считавших положение русского крестьянина пред­почтительным по сравнению с иностранным, так как о его благосо­стоянии печется помещик. По словам Куницына, русский крестьянин лишен главного — личной свободы. Опубликованная в следующем номере «Сына Отечества» статья Куницына «О конституции» про­должала заявленную тему и утверждала преимущества конституци­онного парламентского правления.

Состояние литературной жизни России находило постоянное отраже­ние в журнале. В статьях А. Бестужева, Кюхельбекера, Рылеева рас­сматривались магистральные вопросы развития отечественной слове­сности, утверждалась идея самобытной литературы. В статье «Несколько мыслей о поэзии» Рылеев выступал против духа рабского подражания, за истинно национальную поэзию гражданской направленности. В полеми­ке вокруг комедии Грибоедова «Горе от ума», поэмы Пушкина «Руслан и Людмила», баллады Жуковского «Людмила» выявлялась литературно-эстетическая позиция «Сына Отечества», его ориентация на народность, национальную самобытность искусства, гражданский романтизм.

После событий на Сенатской площади «Сын Отечества» претерпел существенные изменения в направлении, составе сотрудников и сделался заурядным официозным изданием. В 1825 г. соредакто­ром Н. И. Греча стал Ф. В. Булгарин, журнал постепенно растерял подписчиков (с 1200 до 300).

«Соревнователь просвещения и благотворения» издавался с 1818 г. Вольным обществом любителей российской словесности, о чем сви­детельствовал подзаголовок на титульном листе журнала. Руководи­телем Вольного общества был Ф. Н. Глинка, состоявший членом Со­юза благоденствия. Журнал издавался на средства общества, труд авторов не оплачивался, а доходы от подписки предназначались нуж­дающимся ученым, литераторам, учащимся. Тем самым достигалась благотворительная цель издания.

Члены Вольного общества видели благо и счастье народа в обрете­нии свободы, полученной законным путем. В повести Ф. Глинки «Зи­новий Богдан Хмельницкий» эта мысль была четко сформулирована: «Свобода, разумеется законная, благоразумная, есть одно из глав­нейших составных частей счастья народного. Она столь же необходи­ма для государства, как свет для целого мироздания».

Идея достижения общего блага с помощью просвещения прони­зывала речи членов Вольного общества, опубликованные в журнале. К числу программных относилась речь Д. Сахарова «Об успехах про­свещения» (1819). Автор связывал нравственный и интеллектуальный прогресс человечества с наличием свободы: «Свобода была причи­ною развития ума человеческого, она же способствовала и быстрым успехам его». Он упоминал о французских просветителях XVIII в., немецких и английских писателях — Шиллере, Байроне, из русских — о Ломоносове, Державине, Карамзине. Рассуждая о просвещении и свободе, Д. Сахаров осуждал рабство негров в Америке, что в усло­виях крепостнической России звучало актуально.

Журнал включал в себя четыре отдела: «Науки и художества», «Изящ­ная проза», «Стихотворения», «Смесь». В них присутствовали «биогра­фии знаменитых мужей», «живописные путешествия». В «Записках о Голландии в 1815 году» Н. Бестужева, «Путешествии в Ревель» А. Бесту­жева, «Европейских письмах» Кюхельбекера сопоставлялась русская и европейская действительность и делался вывод в пользу просвещения, «истинной добродетели», «человечности».

К числу значительных выступлений журнала но вопросам словес­ности относится цикл статей 1823 г. О. Сомова «О романтической поэзии», автор которых утверждал идеи гражданского романтизма, высмеивал подражательность и однообразие современной литерату­ры. Пафос и лексика его статьи, в том числе осуждение элегической мечтательности, тоски и уныния в словесности той поры, были вос­приняты Кюхельбекером и год спустя получили развитие в его статье в «Мнемозине».

Существенное место в «Соревнователе» отводилось фольклору и его научным исследованиям в статьях «Нечто о народных русских песнях» А. Гевлича, «О народной поэзии» кн. Цертелева и др. Печата­лись стихи Ф. Глинки, Жуковского, Дельвига, Баратынского, Пушки­на, Кюхельбекера. В стихотворении «Поэты» (1820) Кюхельбекер вдох­новенно говорил о сатире Ювенала, ставшей грозным бичом тиранов. Он сопоставлял судьбы римского поэта и «певца Руслана» в тот мо­мент, когда Пушкина отправляли в ссылку на юг, что дало повод одно­му из бывших членов Вольного общества написать на автора «По­этов» донос министру внутренних дел.

«Соревнователь просвещения и благотворения» издавался до ноября 1825 г., всего вышло 32 части, тираж журнала составлял 200-300 экземпляров.

Журнал «Невский зритель» по составу сотрудников и проблема­тике являлся представителем декабристской периодики. В нем сотрудничали члены Вольного общества любителей российской словесности, участники тайных обществ декабристов. Журнал вы­ходил ежемесячно с января 1820 по июнь 1821 г., его издателями были И. Сниткин, Г. Крутиков, М. Яковлев. В числе авторов выступа­ли Пушкин, Кюхельбекер, Баратынский, Сомов, Ф. Глинка и др.

«Невский зритель» состоял из семи отделов: «История и полити­ка», «Воспитание», «Нравы», «Литература», «Критика», «Изящные искусства», «Смесь». Руководители отделов и сотрудники в период кратковременного существования журнала менялись, этим можно объяснить перемены в оценках произведений. Отделы «Литература» и «Нравы» некоторое время возглавлял К. Ф. Рылеев; предполага­лось, что он станет издателем журнала. Появлялись новые отделы: «Политические новости», «Благотворения».

«Невский зри гель» проповедовал идеи просвещения и образования, одо­брял конституционную монархию. Издатель журнала магистр этико-политических наук И. М. Сниткин посвятил этой теме ряд статей: «О постепен­ном образовании гражданских обществ», «О правлении, образованности И политических переменах Греции, с объяснением причин ее возвышения и упадка», «О правлении и законодательстве римлян, начиная от Ромула до уничтожения царского достоинства», «О состоянии вещей и политиче­ском положении государств Европы» и др. Осуждая разрушительные ре­волюционные события в странах Европы, он признавал общественный прогресс, основой которого служат просвещение и разумное законода­тельство. В статьях Н. Рашкова, помещенных в отделе «Воспитание», из­лагались педагогические идеи Ж.-Ж. Руссо, проводилась мысль о том, что просвещение пробуждает чувство духовной свободы.

Выступления «Невского зрителя» по вопросам экономики и государственного хозяйства («О влиянии правительства на промыш­ленность», «О влиянии фабрикантов на промышленность» и др.), в которых возлагались надежды на успехи промышленного производ­ства в России и содержались рекомендации правительству издать ра­зумные постановления в этом направлении, вызвали недовольство министра просвещения А. Н. Голицына, посчитавшего наставления журнала неуместными и неприличными.

Из литературных произведений в «Невском зрителе» примечатель­ными стали стихотворения Пушкина и Рылеева. Пушкин опублико­вал в журнале отрывок из поэмы «Руслан и Людмила», Рылеев напе­чатал сатиру «К временщику» (1820), в которой обличался «надменный временщик, и подлый и коварный. Монарха хитрый льстец и друг неблагодарный, Неистовый тиран родной страны сво­ей. Взнесенный в важный сан иронырствами, злодей!» В этом порт­рете современники без труда узнали А. А. Аракчеева. Над автором сатиры И журналом нависла угроза наказания, но его не последова­ло, гак как всесильный временщик, по словам Н. Бестужева, «посты­дился признаться явно, туча пронеслась мимо».

Среди критических выступлений журнала, авторами которых явля­лись Сомов и Кюхельбекер, программное значение имело литератур­ное обозрение последнего «Взгляд на текущую словесность» (1820). В нем анализировались публикации современных журналов, в ТОМ чис­ле статьи отраслевого журнала «Сибирский вестник», посвященного истории, географии и этнографии Сибири. Кюхельбекер назвал «Си­бирский вестник» важным и занимательным для всякою русского.

В рассматриваемый период активно формировалась отечествен­ная отраслевая периодика, чему способствовало развитие экономи­ки и разделение труда. В качестве издателей специальных журналов выступали государственные учреждения: Министерство внутренних дел выпускало в свет «Санкт-Петербургский журнал» (1804-1809), Академия наук — «Технологический журнал» (1804-1815) и «Стати­стический журнал» (1806, 1808), временный артиллерийский комитет Военного министерства—«Артиллерийский журнал» (1808-1811). Среди частных изданий заявили о себе «Экономический журнал, издаваемый Василием Кукольником» (СПб., 1807), «Новый магазин естественной истории, физики, химии и сведений экономических)» И.Двигубского (М., 1820-1830).

В соответствии со специализацией эти издания помещали научные и научно-популярные статьи, статистические материалы, практические советы, рекламу. Особое место в них занимала иллюстрация: чертежи новейших изобретений, рисунки технических новшеств, географи­ческие карты, таблицы, схемы. Авторами теоретических и практических публикации являлись отечественные и зарубежные ученые, изобретате­ли. В ведомственных изданиях печатались правительственные распоря­жения, разного рода официальные документы. Имелись библиографи­ческие отделы, где рецензировалась специальная ли гература.

«Технологический журнал» положил начало специальным науч­но-техническим журналам. Он издавался Академией наук с 1804 но 1815 г. по четыре номера в год, а далее выходил до 1826 г. под новым названием — «Продолжение Технологического журнала, состоящее из Ученых известий, имеющих предметом приложение учиненных в науках открытий к практическому употреблению». В 1816 г. «Ученые известия» выделились в самостоятельное издание.

В журнале отсутствовали отделы и рубрики, что делало его похожим на сборник статей. Авторами научно-технических публикаций выступа­ли отечественные ученые Н. Озерецковский, Я. Захаров, И. Загорский и др. Содержание их статей соответствовало провозглашенному в пре­дисловии к журналу девизу: «Успехи ремесл и заводов в необходимой находятся связи с успехами наук». Наиболее активным автором являл­ся бессменный редактор журнала акад. В. М. Севергин. Цикл его ста­тей «Рассуждение о металлургии, заключающее в себе теорию главных ея работ» печатался с продолжением в течение нескольких лет. Журнал прекратился после кончины Севергина.

Журнал «Новый магазин естественной истории, физики, химии и сведений экономических» И. Двигубского представлял собой дай­джест, в котором помещались перепечатки из зарубежных журналов и книг, преимущественно из французских.

В журнале имелись отделы: «Естественная история», «Физика», «Смесь», «Метеорологические наблюдения». В последнем отделе поме­щались таблицы, содержавшие сведения о температуре воздуха, давле­нии, силе ветра. В отделе «Смесь» печатались библиографические замет­ки о новых книгах: «Книги зоологические, ботанические, минералогиче­ские, физические, химические и пр.». Тематика публикаций журнала, очерченная в его названии, была весьма разнообразной. Научно-техни­ческие статьи («О произведении электричества в минералах посредством давления», «О сотрясении упругих поверхностей») сочетались с практи­ческими советами и рекомендациями («О предохранении от насекомых шерсти, мебели, платья, мехов и др. вещей в домашнем хозяйстве», «О мостах из железной проволоки»). Журнал издавался до 1830 г.

Помимо научно-технических выходили специальные журналы иной тематической и читательской ориентации: «Журнал для детей, или Приятное и полезное чтение для образования ума и сердца. Но­вое издание» (СПб., 1815), краеведческо-этнографический «Сибир­ский журнал, издаваемый Григорием Спасским» (СПб., 1818-1825), иллюстрированный журнал «Волшебный фонарь, или Зрелище С.-Петербургских расхожих продавцов, мастеров и других про­стонародных промышленников, изображенных верною кистью в на­стоящем их наряде и представленных разговаривающими друг с дру­гом, соответственно каждому лицу и званию. Ежемесячное издание на 1817 год», сатирический и юмористический еженедельник А. Ве­нецианова «Журнал карикатур» (СПб., 1808) и др.

Специальные журналы содействовали развитию отечественной на­уки и культуры, просвещению читателей, становлению жанров науч­но-популярной прозы, художественно-изобразительного искусства.