1 Билет Как вы понимаете парадокс м.Хайдеггера

«Мы все еще не мыслим»

Мы все еще не мыслим, потому что и в мышлении мы движемся со временем, по течению времени, и ни о чем другом даже не помышляем. Нам кажется, что мы отходим от события с некоей целью, большое, мол, видится на расстоянии; но мы просто от него отходим, и больше ничего. «Мыслить» действительно то же самое, что и «быть». Мы все еще в «начале» мышления, в «первом для нас», потому что не придумали, как удержаться в том начале, которое «первое по природе». Нас с-носит, от-носит, у-носит течением. Ход времени, ход мысли. Этот кажущийся парадокс – конфликтное однообразие – лишь практический, исторический результат отказа следовать интуиции полноты знания, следствие того, что Хайдеггер называл непроясненной в своих основаниях метафизической посылкой.

Мы еще не мыслим, и суть человека в том, что своим бытием он указывает на это. Чем же указывает человек? Он указывает на ушедшее рукой. Вот она-то и является органом «мысли» (теперь мы должны, после Хайдеггера, заключать это слово в кавычки, чтобы пометить наше несогласие с классическим определением мышления). Итак, не разум, считающийся главной антропологической константой, а рука является родовым органом человека. Она творит, производит, собирает, пишет, но не произвольно, а в согласии с самим бытием. Она движется по линиям бытия на ощупь, прокладывает путь не асфальтовым катком, а более деликатными инструментами. Рука — это, в сущности, орган бытия, рука дающая и дарующая. Она творит порядок, раскрывая устройство бытия, его ладность.

«Человек учится мыслить, когда он приводит свой образ действий в соответствие с тем, что обращено к нему в данный момент в своей сущности»(Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге. М., 1993. С. 135). Такой оборот речи настораживает тем, что в нем чувствуется некая модификация нашего понимания мышления. Хайдеггер говорит, что «мы еще не вошли в собственную сущность мышления, чтобы поселиться там». Собственно, эта констатация того, что мы не мыслим, и есть начало мысли. Но возникает вопрос о стихии мышления. Разве разум, способность воспринимать в соответствии с предметами не является магистральным путем мышления? Мы опираемся на понятие образа, когда обдумываем природу мысли: мы даже говорим «образ мысли» и часто «мысленный образ». Это слово «образ» предполагает, что есть нечто внутреннее и внешнее и что мышление как форма познания состоит в таком мысленном построении, которое соответствует строению изучаемого предмета. Итак, есть мы, активно смотрящие и исследующие, и есть предметы, расположенные как на экране перед лучом света нашей мысли. Эта световая метафора образа и мысли настолько фундаментальна, что направляет интуицию уже многих поколений философов. Но у нее есть целый ряд неприятных последствий. В конце концов, выясняется, что наш глаз и наша мысль слишком активны. И эта активность заложена в возможности дистанцирования. Конечно, животное не дистанцируется от предмета, оно просто желает его и не имеет нужды его созерцать. Человек откладывает потребление. Но его созерцание есть не что иное, как отложенное желание, его оптика — это прицел охотника или колонизатора. «Gestell» как взгляд вдаль — это и есть представляющее мышление, превращающее вещи в мир и само бытие в совокупность предметов.

Что меня привлекает в конфуцианской этике?

Конфуцианство возникло в древнем Китае, и представляет собой целостное этико-религиозное учение. Главный принцип конфуцианства заключался в идее всеобщей справедливости. Оно оправдывало наличие в обществе господ и трудящихся, обосновывало  существование умственного и физического труда, призывало к подчинению вышестоящим властям, как к порядку, установленному высшей силой.

Конфуцианство разделяло всех людей на 5 категорий:

1. Люди привычки, которые живут простой естественной жизнью, удовлетворяя самые простые надобности и не пытающиеся что-либо изменить.

2. Люди, получившие знания и живущие в соответствии с законами и обычаями.

3. Люди-философы, невозмутимые и имеющие собственное толкование.

4. Люди, живущие по законам добродетели.

5. Люди, совершенные во всех отношениях.

Согласно доктрине люди каждой из категорий могли совершенствоваться или регрессировать, смотря, какую волю, они используют для своих дел: добрую или злую. За злые поступки людям было предписано получать наказание, а за добрые – вознаграждение.

Главными предметами, которые рассматривало конфуцианство, были этика, мораль и вопросы управления государством. Основной этический принцип конфуцианства – это гуманность. Этот принцип является главным в семейной и общественной жизни человека. Он достигается путем самосовершенствования человека и строгого соблюдения законов и ритуалов, принятых в обществе. Эти законы предписывали уважительное отношение к старшим по возрасту и социальному положению, вежливость, преданность государству.

Согласно конфуцианству постигнуть законы гуманности могут только «благородные мужи» — представители господствующих сословий, простым людям это понимание недоступно. Учение прямо противопоставляет эти социальные слои, обосновывая превосходство одних над другими.

Правители в конфуцианстве являются посланниками неба, а сама власть божественной, причем много внимания уделялось вопросам гуманного управления.

Гуманное управление состояло в четком следовании своим обязанностям. Конфуцианство призывало государственных служащих к мудрому управлению, показывая пример благородства собственным примером и не обременять народ строгими повинностями и налогами.

Как моральная доктрина конфуцианство призывало к познанию воли небес, согласованию их с желаниями сердца и строгому исполнению предписанных законов и ритуалов, основываясь на их понимании и принятии за путь жизни. Этика конфуцианства стремилась закрепить принцип справедливости в отношениях между людьми в системе государственного управления.