Добиваясь большего контроля

Я снова начала работать, но через год у меня возникли прежние заботы: расовые проблемы. Я начала защищаться. Я должна была прекратить работу, потому что они хотели, чтобы я ответила на оскорбительное письмо (это вызвало первый срыв). В то же время я получила развод.

Когда я начала болеть, то сказала себе: "На сей раз ты должна пройти через все это". Время поджимало. Я знала, что должна стать лучше из-за оскорбительного письма, на которое должна была ответить, чтобы снова начать работать. Мой мудрый кузен помог мне. Я прислушалась к его совету. На работе письмо было принято и понято. Они решили организовать курс расовых знаний. После этого курса я вернулась на работу. Ситуация изменилась, и я чувствовала себя более приемлемой для моих коллег.

Я хотела жить одна, чтобы дети не видели меня во время следующего периода болезни, так как они уже достаточно выстрадали. Была и другая причина. Я хотела доказать матери, что не так больна, как все думают. Мне хотелось одиночества. Я никогда не жила одна. У меня не было никакой мебели, только моя кровать.

Я ложилась в больницу дважды, после того как мать вызывала карету "скорой помощи". Однажды мать была очень обеспокоена тем, что я ее не впускала. Я читала ее мысли и думала, будто она собирается сделать мне инъекцию, чтобы убить меня.

Второй период болезни был дольше первого. С февраля по ноябрь мне было очень плохо. После того как я разбила окна, меня изолировали на 28 дней. Я слышала голоса повсюду. Я слышала свои мысли вне головы. Прием лекарств не приносил психологического облегчения. Психиатр беседовал со мной, но я ему не доверяла. Все же лечение избавило меня от чувства страха. В таком состоянии я уже могла разобраться в происходящем, не теряя душевного равновесия. Наихудшим было то, что я теперь постоянно слышала звон разбивающегося стекла.

Мысленно я летела в Эфиопию, чтобы рассказать все императору, но он сказал: "Я знаю", – и вручил мне детскую книгу. Я обнаружила, что она черная с белыми страницами, и сказала: "В ней ничего нет", а он ответил: "Ты должна написать в ней сама собственную историю".

Это происходило некоторое время тому назад. Я все еще слышу голоса. Я все еще слышу голос Бога. Это не произнесенное слово, а интуиция. Мои голоса дают мне хорошие указания, такие как "Будь внимательна, переходя дорогу". Мой голос сказал: "Нет, ты можешь сама сделать это хорошо". Слышание голосов вне моей головы – вот моя болезнь. Нормально я слышу свои мысли внутри головы. Когда я больна, то слышу мои мысли вне головы. Я все еще лечусь: принимаю одну таблетку каждые две или три недели.

Когда я заболевала, в обоих случаях конфликт состоял в том, что я живу в стране, которая не принимает чернокожих людей. Сознаете ли вы, что многое из нашей "черной" истории выпущено? Марокканцы и египтяне пришли из Африки. Все белые люди говорят о нас как о рабах. Моя проблема в том, что я не могла жить в стране, которая не принимает чернокожих людей. Но благодаря голосам я обрела себя – мою личность, имеющую отношение к моей расовой истории и к моему прошлому. Память о насилии надо мной оставалась. Я научилась отрезать ее. Я знаю теперь, что в опасной ситуации я выключаюсь. Я также знаю, что память об этой ситуации остается.

Как я прошла сквозь эти испытания? Потому что я полностью доверяла императору. Сейчас все мои мысли внутри моей головы.