Проблема демаркации науки и ненауки
Существует древняя философская проблема, обсуждение которой восходит еще к первым античным философам: как отличить подлинное надежное знание от изменчивого мнения или то, что я могу знать, от того, во что я вынужден верить? В философии науки XX в. эта проблема предстала в виде проблемы демаркации, как провести разграничительную линию между наукой и другими формами духовной деятельности – философией, религией, искусством и т. п.? Отличается ли наука от философии и мифа, а если отличается, то – чем?
Проблема демаркации науки и ненауки – одна из острых проблем философии науки XX века (главным образом подразумевается позитивизм, неопозитивизм, постпозитивизм). Эту проблему поставили в 20-30 годах XX века логические позитивисты, участники «Венского кружка», среди них Шлиб, Карнап, Рейхенбах, Гемпель, Франк. Вдохновители кружка – Рассел и Витгенштейн, основатель позитивизма – Конт. Предметом исследования позитивизма является наука, логические позитивисты проводили логический анализ языка науки.
Принцип верифицируемости. Логические позитивисты предложили в качестве критерия науки верифицируемость (подтверждаемость). Но они пошли еще дальше и объявили верифицируемость не только критерием демаркации, но и критерием осмысленности: только верифицируемые предложения имеют смысл, неверифицируемые предложения бессмысленны.
Религия и философия оказались за пределами науки.
Однако математика, тоже не удовлетворявшая критерию, была отнесена к науке, так как она является инструментом для преобразования эмпирических данных.
Логические позитивисты ввели следующую классификацию предложений:
научные – которые могут быть истинны или ложны; истинность логико-математических предложений устанавливается конвенциально (по договорённости), а физических – опытным путём;
антинаучные – подобные по внешним характеристикам научным (например, «Цезарь – это четырёхугольное число», «Окружность спит красным»);
вненаучные – составленные из псевдопонятий, то есть понятий, которые ничему реальному, конкретному не соответствуют (таковы, например, понятия философии: «вещь в себе» (Кант), «мировой дух» (Гегель)).
Сейчас нетрудно заметить, что, утверждая бессмысленность философии, логические позитивисты допускали определенную некорректность. Верификационный критерий осмысленности утверждает, что неверифицируемые предложения эмпирически непроверяемы, следовательно, не имеют эмпирического значения. Но отсюда еще не следует, что такие предложения лишены всякого значения. Логические же позитивисты отождествили значение с эмпирическим значением и тогда оказалось, что предложения философии не просто лишены эмпирического значения, но лишены значения в лингвистическом смысле, т. е. попросту бессмысленны. Однако это отождествление не было высказано ими в явной форме, и отсутствие эмпирического значения без всякого обоснования выдавалась ими за бессмысленность в обычном, лингвистическом смысле.
Принцип фальсифицируемости.
Карл Поппер предложил в качестве критерия науки фальсифицируемость: для любой теории, претендующей на статус науки, должно существовать множество потенциальных опровергающих фактов. Частного недостаточно для подтверждения общего, но достаточно для его опровержения. Наука объясняет сущность, которую не видно. И если теория всегда подтверждается, то, наверное, она не описывает сущность – должно же когда-нибудь возникнуть противоречие.
Нельзя выделить истину в научном знании, говорит Поппер, но постоянно выявляя и отбрасывая ложь, можно приблизиться к истине. Это оправдывает наше стремление к познанию и ограничивает скептицизм. Можно сказать, что научное познание и философия науки опираются на две фундаментальные идеи: идею о том, что наука способна дать и дает нам истину, и идею о том, что наука освобождает нас от заблуждений и предрассудков. Поппер отбросил первую, но во второй идее его методология нашла прочную объективную основу. В дальнейшем И. Лакатос и другие представители философии науки показали, что даже и ложность наших убеждений мы не можем установить с несомненностью. Так из методологии была устранена и вторая фундаментальная идея. Это открыло путь к полному скептицизму и анархизму.
Поппер отверг индукцию и верифицируемость в качестве критериев демаркации. Защитники этих критериев видят характерную черту науки в обоснованности и достоверности, а особенность ненауки (скажем, философии или астрологии) – в недостоверности и ненадежности. Однако полная обоснованность и достоверность в науке недостижимы, а возможность частичного подтверждения не может отличить науку от ненауки: например, учение астрологов о влиянии звезд на судьбы людей подтверждается громадным эмпирическим материалом. Поэтому Поппер не хочет рассматривать в качестве отличительной особенности науки обоснованность ее положений или их эмпирическую подтверждаемость. Подтвердить можно все что угодно, но это еще не свидетельствует о научности. То, что некоторое утверждение или система утверждений говорят о физическом мире, проявляется не в подтверждаемости их опытом, а в том, что опыт может их опровергнуть. Если система опровергается с помощью опыта, значит, она приходит в столкновение с реальным положением дел, но это как раз и свидетельствует о том, что она что-то говорит о мире.
Исходя из этих соображений, Поппер в качестве критерия демаркации принимает фальсифицируемость, т. е. эмпирическую опровержимость: «...некоторую систему я считаю эмпирической или научной только в том случае, если она может быть проверена опытом. Эти рассуждения приводят к мысли о том, что не верифицируемость, а фальсифицируемость системы должна считаться критерием демаркации. Другими словами, от научной системы я не требую, чтобы она могла быть раз и навсегда выделена в позитивном смысле; но я требую, чтобы она имела такую логическую форму, которая делает возможным ее выделение в негативном смысле: для эмпирической научной системы должна существовать возможность быть опровергнутой опытом...».
Таким образом, научность заключается в способности опровергаться опытом. Чтобы ответить на вопрос о том, научна или ненаучна некоторая система утверждений, надо попытаться опровергнуть ее; если это удастся, то данная система несомненно научна. Ну, а если, несмотря на все усилия, никак не удается опровергнуть некоторую систему утверждений? Тогда, говорит Поппер, вполне правомерно усомниться в ее научности.
Принцип фальсифицируемости в качестве критерия науки столкнулся с проблемами. Во-первых, этот принцип широк для проведения демаркации науки и ненауки. Во-вторых, по замечанию учеников Поппера (Лакатос, Планк, Фейерабенд), в истории науки всегда с самого начала имелись противоречивые факты, но учёный, встречая контрпример, не отказывался от своей гипотезы, то есть вёл себя, согласно Попперу, как неучёный.