70.Роль генотипа и среды в развитии психологических характеристик.

В настоящее время все большее распространение приобретает междисциплинарный подход к проблеме развития человека, предполагающий интеграцию конкретных научных знаний, принадлежащих к разным областям — психологии развития, возрастной физиологии, генетике. Нарастающая интеграция знаний заставляет пересматривать некоторые сложившиеся представления о соотношении биологического и социального в развитии человека. На смену традиционной конфронтации биологических и культурологических представлений о человеке приходит более конструктивный подход, в рамках которого на первый план выдвигается коэволюция биологического и социального, утверждается социальная детерминированность биологии человека. Как более адекватное выступает положение о том, что для развития личности характерно неразрывное единство природного и социального. При таком подходе по-новому интерпретируется значение генетических основ в развитии человека. Генетическое уже не противопоставляется социальному. Напротив, выдвигается положение о том, что генотип содержит в себе в свернутом виде, во-первых, информацию об историческом прошлом человека и, во-вторых, связанную с этим программу его индивидуального развития, адаптированную к специфически социальным условиям жизни. Таким образом, генетика и, в первую очередь, психогенетика органически включается в круг дисциплин, необходимых для решения вопроса о движущих силах и источниках развития индивидуальности человека.

 Роль генотипа в развитии. Генотип в развитии выполняет двоякую функцию. Во-первых, генетические факторы типизируют развитие, т. е. Обеспечивают реализацию видовой генотипической программы. Такие единые для всей человеческой популяции особенности, как телесная организация, универсальность руки, прямо хождение, способность к речевой коммуникации возникли в результате действия стабилизирующего отбора и представляют собой результат антропосоциогенеза. В жизни каждого человека эти признаки реализуются благодаря действию генетически закрепленной программы развития, нарушение которой приводит к возникновению патологии. Так, например, функциональная система сосания млекопитающих, и в том числе человека, является обязательным условием выживания, малейшая ошибка в интеграции этой системы приводит к гибели новорожденного. Подобные функциональные системы генетически инвариантны, т. е. обладают жесткой генетической детерминированностью. Фонд неизменных признаков вида, детерминируемых генетической программой и не имеющих индивидуальной изменчивости, составляет так называемую консервативную наследственность. Вторая функция генотипа — это индивидуализация развития. Генетиками установлен огромный полиморфизм, определяющий индивидуальные особенности людей. Подсчитано, что количество потенциальных вариантов человеческого генотипа составляет ЗХ10⁴⁷, а количество живших на Земле людей—всего 7Х10¹⁰. По образному высказыванию одного из генетиков, каждый человек — это уникальный генетический эксперимент, который никогда не будет повторен. Поскольку подавляющее большинство психологических характеристик обладает хорошо выраженной континуальной изменчивостью, есть основания полагать, что в их формирование может вносить определенный вклад и генетический полиморфизм. Иначе говоря, своеобразный в каждом конкретном случае фенотип любого психологического признака может являться результатом не только уникального жизненного опыта, но и уникальной генетической конституции. Таким образом, при анализе генетической детерминации развития человека следует выделять два относительно независимых аспекта: формирование нормативных (универсальных, общевидовых) закономерностей развития и формирование индивидуальных особенностей.

Представления об онтогенезе в генетике развития. Традиционным для отечественной психологии является представление об общественно-исторической обусловленности психического развития ребенка, в соответствии с которым обучение и воспитание рассматриваются как основные движущие силы развития психики. Весьма длительный процесс биологического созревания выступает при этом как необходимое условие, создающее морфофизиологические предпосылки для формирования новых видов психической деятельности, но не определяющее их содержания и структуры. Однако признание детерминированности психического развития социальными факторами не отрицает особой логики этого развития, наличия в нем определенного самодвижения и предполагает анализ взаимодействия биологического и социального как «звеньев системной детерминации единого процесса развития человека». С позиций системного подхода развитие понимается как процесс, протекающий на разных уровнях и включающий как макро - так и микро генетические изменения, дифференциацию и интеграцию систем. В данном контексте особенно существенным представляется принцип антиципации развития, в соответствии с которым система одного уровня закладывает основы для развития следующего уровня. Действительно, по современным представлениям каждая стадия развития в онтогенезе наступает в результате актуализации различных участков генома человека. Генетики полагают, что различные стадии онтогенеза контролируются разными генами и гены в процессе развития «включаются» и «выключаются». Причем активация функционирования генов в дифференцирующихся системах может осуществляться как автономно, в силу присущих данной системе закономерностей, так и по «зависимому» типу под влиянием внешних воздействий. В результате взаимодействия генов и их продуктов на каждом новом этапе развития формируются структурные и функциональные особенности организма. Таким образом, в генетике сформулирован временной принцип организации генетических систем, контролирующих развитие, и выделена специальная область исследований — «хроногенетика», направленная на изучение закономерностей развертывания генетической программы во времени. Генетика поведения человека лишена возможности экспериментировать с объектом своего исследования и вынуждена пользоваться естественными "экспериментальными" ситуациями, имеющимися в природе и социуме (близнецы, приемные дети и т.п.), поэтому и изучение развития здесь ведется на популяционном уровне. Основная часть выводов генетики поведения носит статистический, популяционный характер, поскольку касается не реального взаимодействия генотипа и среды в процессе развития конкретного фенотипа, а имеет отношение к компонентам дисперсии фенотипов в популяции. Поэтому, говоря о природе генотип-средовых взаимовлияний в индивидуальном развитии, мы будем опираться не столько на данные генетики поведения человека, сколько на косвенные данные смежных дисциплин: генетики поведения животных, молекулярной генетики, эмбриологии, нейробиологии развития, физиологии и т.д. Концепция нормы реакции и развитие. Популяционный подход к оценке наследуемости особенностей поведения не позволяет описывать процессы взаимодействия генотипа и среды в индивидуальном развитии. Когда в результате психогенетических исследований, проведенных, скажем, на близнецах или на приемных детях, признак относят к наследуемому, это не значит, что он наследственно детерминирован в общепринятом смысле этого слова. На первый взгляд, звучит парадоксально. Однако давайте разберемся. Мы уже много раз подчеркивали, что психогенетические исследования ведутся в основном на популяционном уровне. Когда на основании коррелирующего поведения у родственников популяционные генетики делают вывод о наследуемости признака, это не означает, что индивидуальное развитие данного поведения обусловлено исключительно генетическими причинами.  Высокая наследуемость свидетельствует лишь о том, что разнообразие индивидов в популяции в значительной степени связано с генотипическими различиями между ними. Имеется в виду, что процент индивидов, обладающих данным признаком в популяции потомков, может быть предсказан, исходя из знаний о родительской популяции. Однако значение показателя наследуемости ничего не говорит о последовательности событий в индивидуальном развитии признака и о том, какой конечный фенотип будет результатом развития конкретного индивида. В этом смысле признак с высокой оценкой наследуемости не является детерминированным генотипом, хотя такие интерпретации часто встречаются даже в публикациях специалистов. Это совсем разные вещи - разделить источники вариативности в популяции на генетические и средовые или искать генетические и средовые причины, лежащие в основе онтогенетического формирования конкретных фенотипов.  Вспомним наш вымышленный пример с приемными детьми, которые попали на воспитание в семьи с более высоким социоэкономическим уровнем и оказались по своему абсолютному уровню умственного развития ближе к приемным родителям. В нашем идеальном примере все дети, перейдя из обедненной среды в обогащенную, дали определенный прирост интеллекта, то есть фенотип каждого ребенка улучшился за счет чисто средовых причин. Однако ранговые места детей сохранились в соответствии с их генотипами. Ребенок, который в обедненной среде демонстрировал самый высокий интеллект, и в обогащенной оказался выше всех по результатам, и наоборот. Эта схема демонстрирует как бы соотношение между данными популяционно-генетических исследований и индивидуальным развитием. В данном примере высокая наследуемость признака проявляется в сохранении ранговых мест детей, но вместе с тем признак не является жестко детерминированным генотипом в том смысле, что конечный фенотип может быть изменен под влиянием изменений в условиях среды. Таким образом, даже при 100%-ной наследуемости, как она понимается в генетике поведения, есть возможность для влияния среды на формирование признака в индивидуальном развитии. Такой подход и соответствует генетическим представлениям о норме реакции. Вспомним, что наследуется не признак, а именно норма реакции.  О норме реакции в данном разделе следует поговорить особо. Во многих учебниках генетики, в школьном курсе биологии и других книгах часто под нормой реакции понимают пределы, которые генотип кладет формированию фенотипа. Такое понимание нормы реакции, на наш взгляд, менее продуктивно, чем то, которого придерживаемся мы в ходе изложения материала. Вспомним, что мы определили норму реакции как специфический характер реакции генотипа на изменения среды. Введение в определение нормы реакции понятия предела вполне объяснимо, поскольку в обычных стандартных условиях развития, действительно, генотипы ограничивают возможности развития фенотипов. Например, люди с хорошими генетическими задатками для развития интеллекта при прочих равных всегда будут опережать людей с плохими задатками. Считается, что среда может сдвигать конечный результат развития, но в пределах диапазона, который генетически детерминирован. Но, в действительности, это ложная посылка, поскольку мы никогда не можем быть уверены, что признак достиг максимального развития, возможного для данного генотипа. Характер фенотипических проявлений генотипа не может быть протестирован для всех возможных сред, поскольку они неопределенно вариабельны. В отношении человека мы не имеем возможности не только произвольно контролировать параметры среды, в которой происходит развитие, но часто, анализируя средовые влияния на признак, затрудняемся даже в выборе тех параметров, сведения о которых необходимо получить, особенно если речь идет о поведенческих характеристиках. Современная психобиология развития поставляет все больше данных о значительных возможностях среды, в частности раннего опыта, в том числе эмбрионального, влиять на активность генов и структурное и функциональное формирование нервной системы. Таким образом, если в традиционной среде создается иллюзия того, что существуют пределы для формирования фенотипа, то мы не можем быть уверены, что развитие, в процессе которого генотип будет подвергаться необычным, нетрадиционным воздействиям, не приведет к возникновению таких особенностей поведения, которые в обычных условиях при данном генотипе были бы невозможны. Таким образом, более правильно считать, что пределы фенотипа непознаваемы. Многие с интересом следят за публикациями о нетрадиционных методах воспитания младенцев, а некоторые родители испытывают их на своих детях. Кто-то пытается вырастить музыканта, начиная с внутриутробного периода, когда мать, вынашивающая ребенка, с помощью нехитрых приспособлений обеспечивает своему плоду прослушивание музыкальных произведений или сама поет колыбельные еще не родившемуся ребенку. Кто-то рожает в воде и затем плавает с новорожденным в ванне или бассейне. Кто-то увлекается динамической гимнастикой и закаливанием. Все чаще в роддомах младенца в первые минуты жизни не отлучают от матери, как это традиционно делалось раньше, а еще до перерезания пуповины кладут к ней на живот, обеспечивая столь естественный контакт матери и новорожденного.  Все эти "эксперименты" есть не что иное, как воздействие нетрадиционного (для данного периода развития общества) раннего опыта на плод и новорожденного, и эти воздействия не лишены смысла, поскольку интенсивно формирующаяся нервная система, от которой, в конечном счете, и будет зависеть наше поведение и все высшие психические функции, очень податлива к воздействиям именно в ранний период онтогенеза. Что же известно на сегодняшний день о влиянии раннего опыта, то есть среды, на развитие нервной системы и может ли эта среда влиять непосредственно на работу генетического аппарата? Иными словами, это вопрос о том, какими знаниями о процессе взаимодействия генотипа и среды в индивидуальном развитии мы располагаем. Как среда может взаимодействовать с генотипом в процессе развития? Понятно, что результат развития - фенотип - зависит от совместного действия генов и среды. Гены и признаки связаны сложной сетью путей развития. Все индивидуальные различия, которыми занимаются дифференциальные психологи и психогенетики, являются результатом обстоятельств развития конкретных индивидов в конкретных средах. Часто индивиды, воспитанные в явно различающихся средах, имеют много общего. И наоборот, сиблинги, воспитывающиеся в одной семье, казалось бы при сходных обстоятельствах, за счет тонких различий в условиях воспитания и развития реально будут испытывать весьма различные воздействия как физической, так и социальной среды. Это справедливо даже для генетически идентичных МЗ близнецов. Таким образом, процесс взаимодействия со средой сложен и неоднозначен. Отметим также, что психологи и другие исследователи часто пользуются термином "взаимодействие" в статистическом смысле, когда исследуется взаимодействие отдельных факторов в продуцировании какого-либо измеряемого эффекта. Подчеркнем, что статистическое взаимодействие факторов и взаимодействие генов и среды в индивидуальном развитии - это совершенно разные вещи. Их не следует путать.     Для нас вполне привычной является формулировка, в которой утверждается, что проявление фенотипа является результатом взаимодействия генотипа со средой в процессе развития. Однако если вдуматься в это утверждение, оно не покажется столь очевидным. Ведь взаимодействие предполагает, что его участники вступают в контакт, соприкасаются. На самом деле наш генотип, то есть генетический аппарат, спрятан глубоко внутри клетки и отделен от внешней среды не только покровами тела, но и клеточной и ядерной оболочками. Как же внешняя среда может взаимодействовать с генетическими структурами? Ясно, что гены и окружающий мир непосредственно не соприкасаются. С внешней средой взаимодействует организм в целом; гены же взаимодействуют с различными биохимическими субстанциями внутри клетки. А вот различные клеточные субстанции могут испытывать влияние внешнего мира. Рассмотрим, что известно об этих процессах сегодняшней науке. Для этого снова придется обратиться к молекулярной генетике и более подробно рассмотреть, как функционируют гены, поскольку в предыдущем изложении мы лишь констатировали, что главной функцией гена является кодирование информации, необходимой для синтеза специфического белка.