3. Последствия политики военного коммунизма

Политика военного коммунизма быстро обнаружила свою несостоятельность как курс строительства социализма. Ставка на принудительные методы, курс на окончательное истребление рыночных отношений, денежной системы и т.д. пришли в открытое противоречие с интересами подавляющей части общества.

В экономическом отношении на рубеже 1920-1921 хозяйственного года стала очевидной несостоятельность продразверстки. Планировалось собрать 420 млн. пудов зерна, а удалось получить только 284 млн. пудов.

Сохранение и развитие политики разверстки в 1920/1921 продовольственном г. фатальным образом предопределило наступление страшного голода 1921-1922 гг. в наиболее эксплуатировавшихся регионах и гибель многих миллионов людей.

По официальным данным, в 1921 г. голодали 30 млн. человек, а по подсчетам историка Ю. Полякова - 20% населения страны и 25% сельского населения. Экономическая несостоятельность политики военного коммунизма проявилась также и в том, что резко упала производительность труда, которая, несмотря на всеобщую трудовую повинность и милитаризацию труда, составляла 1/5-1/6 довоенной.

Не удалось истребить и рыночные отношения. В 1920 г. 85% рабочих Москвы прибегали к услугам нелегального рынка. Весной 1920 г. рабочие и служащие в 28 губернских городах по государственному снабжению получали лишь 59% потребляемых ими хлеба, муки, картофеля; зарплата совслужащих составляла 6-7 тыс. рублей, а фунт хлеба на черном рынке стоил 2-3 тыс. рублей.

Не менее опасными для Советской власти оказались и социальные последствия осуществления политики «военного коммунизма».

Отказ большевиков пересмотреть свою аграрную политику после окончания основного этапа гражданской войны вызвал соответствующую реакцию в настроениях крестьянства. Вначале оно предприняло попытку найти легальные способы борьбы за свои интересы.

В первой половине 1920 г. по всей стране наблюдается стихийное стремление крестьян к объединению в крестьянские союзы. В марте 1920 г. на ХI Московском губернском съезде Советов они заявили докладчику Бухарину: «Наша Советская власть победила мировой империализм при поддержке крестьян. Для дальнейшей совместной работы необходимо дать права беспартийным крестьянам объединиться в какой-нибудь крестьянский союз, под флагом которого крестьяне могли бы защищать свои экономические интересы». Бухарин назвал идею крестьянского союза антисоветской, а инициаторы таких союзов закончили свою политическую карьеру в чрезвычайках.

Ко второй половине 1920 г., особенно когда крестьянство с объявлением новой разверстки убедилось, что государство расценило его прошлогодний поворот в сторону Советской власти не как основу для взаимного сотрудничества, а как повод для дальнейшего ужесточения принудительной политики, в сознании крестьян начинает происходить новый перелом.

Сибиряки, с нетерпением ожидавшие в 1919 г. прихода Красной армии, летом 1920 г. уже начинают восставать, вновь начинается уход в партизаны. Сибревком озабочен тем, как разоружить алтайских коммунистов, преимущественно крестьян, которые в прошлом г. массами записывались в партию.

Новые явления отмечаются и в центральных губерниях. Владимирский губком, например, сообщал в ЦК: «Если раньше продовольственный вопрос стоял гвоздем порядка дня всех крестьянских съездов, собраний и конференций, то в последнее время этим гвоздем стал «текущий момент». Кулачье сумело сорганизоваться не только в волостях, но и, прибыв на губернскую беспартийную конференцию, проявило демагогические выходки, вплоть до отказа помощи фронту, прекращения войны, требования учредилки, свободной торговли, отмены трудовой повинности и т.д.». Таких примеров было немало и по другим губерниям.

Не добившись уступок от государства и потеряв точку опоры с разгромом основных сил контрреволюции, крестьянство предприняло попытки самостоятельно, силой повлиять на государственную политику. В августе начинается восстание в Тамбовской губернии, известное как «антоновщина». Ширится повстанческое движение в Сибири, в Поволжье, на Северном Кавказе. В феврале-марте 1921 г., например, западносибирские повстанцы почти полностью захватили Тюменскую губернию, Петропавловск, Кокчетав, на 3 недели прервали сообщение с Центром Сибири. Активизировалось басмаческое движение в Туркестане. Информационные сводки ВЧК за вторую половину 1920 г. свидетельствуют, что в республике не было практически ни одной губернии, не охваченной в той или иной степени так называемым бандитизмом. Сами по себе плохо вооруженные крестьяне не представляли особенной угрозы государству. Однако после разгрома Врангеля крестьянство нашло себе мощного союзника в лице Красной армии, которая на 90 с лишним процентов состояла из тех же крестьян. Настроение в воинских частях приобрело беспокойный характер. Из охваченной восстанием Сибири в Москву летели просьбы отозвать «разложившиеся» сибирские дивизии и прислать верные воинские части.

Одновременно с этим происходила демобилизация. Возвращавшиеся красноармейцы находили свои деревни в полной нищете и прямиком направлялись в отряды восставших. Ленин на Х съезде признал, что демобилизация Красной армии дала повстанческий элемент в невероятном количестве.

Настроение городских рабочих было немногим лучше. В Киеве, например, в мае 1920 г., после начала польского наступления провалилась попытка губкома партии и профсоюзов провести 25% мобилизацию рабочих на фронт.

Восстание гарнизона морской крепости Кронштадт и экипажей некоторых кораблей Балтийского флота в феврале 1921 г. явилось продолжением волнений и забастовок, охвативших в конце зимы петроградские заводы. Кронштадское восстание представляло собой самую серьезную опасность. Оно могло сыграть роль детонатора к тому горючему материалу, который представляла собой Россия к весне 1920 г.

К социальным последствиям «военного коммунизма» следует отнести и распад рабочего класса: только в Петрограде число рабочих металлистов уменьшилось на 78%. Таким образом, сокращалась социальная база Советской власти, в чем для последней таилась смертельная угроза.

Не меньшую опасность для большевиков представляли собой и политические последствия политики «военного коммунизма». Советская система превратилась в бюрократическую аппаратную структуру. Реальная власть сосредоточилась в руках партийных органов и комитетов. Авторитарные методы руководства, милитаризация распространились практически на все сферы жизни общества. Именно в этих условиях были заложены и получили развитие основные принципы административно - командной системы управления. К тому же сама партия большевиков переживала внутренний кризис, о чем свидетельствовали выступления «децистов» - «демократических централистов», разгоревшаяся в ноябре 1920 г. дискуссия о профсоюзах.

Таким образом, анализируя экономические, социальные и политические последствия политики «военного коммунизма», представляется возможным сделать вывод о системном кризисе Советской власти, то есть о кризисе, охватившем все стороны советской системы.

Многочисленные корреспонденты сообщали из разных мест, что обстановка поразительно похожа на ситуацию весной 1918 г., перед самым началом чехословацкого мятежа. Уже в начале февраля руководству партии стала очевидной необходимость радикального изменения политики. К февралю относятся первые мероприятия по сворачиванию продовольственной диктатуры и отмене продразверстки, которые получили свое официальное выражение в резолюции Х съезда РКП(б) от 15 марта 1921 г. «О замене разверстки натуральным налогом», ознаменовавшей переход от военного коммунизма к новой экономической политике.