11

Лекция 13 Крестовые походы Контрнаступление Запада

Более 500 лет Западная Европа держала оборону против вторжений захватчиков. Но приблизительно с 1000 г. ситуация изменилась. Рост населения и общего благосостояния, совершенствование политичес­кой и военной организации, а также возросшее религиозное и интел­лектуальное самосознание дали католической Европе несомненное преимущество перед языческими народами на севере и на востоке. Скандинавия, Исландия, Польша и Венгрия были довольно быстро обращены в христианство, в значительной мере ассимилированы и интегрированы в христианскую общность католической Европы. Только Пруссия и Литва все еще оставались островками язы­чества между латинским Западом и православным Востоком, форпо­стом которого была недавно христианизированная Русь.

Мусульмане, однако, оказались более крепким орешком, чем язычники. В культурном отношении они могли соперничать с христи­анами, а в области военной успех зависел от конкретных обстоя­тельств. Нормандцам понадобилось 30 лет, чтобы завоевать Сицилию для себя и для христианства, а испанцам — пять столетий, чтобы от­воевать весь Иберийский полуостров. Поскольку в ходе Реконкисты мусульманское и иудейское население часто предоставлялось самому себе или же обращалось в христианство чисто формальным образом, возник любопытный парадокс: постепенно сложилось многонацио­нальное и полирелигиозное общество, которое в то же время горди­лось своей католической ортодоксальностью. Историки испанской культуры и литературы вели страстные споры о масштабах арабского и еврейского влияния и о возможных пределах его воздействия на ис­панский национальный характер.

Первый крестовый поход (1096-1099)

Христианский вариант идеи религиозной, или священной, войны впервые был реализован именно в Испании, что порождает вопрос: не является ли это христианским переосмыслением мусульманского по­нятия «джихад» — предписанного Кораном священного долга распро­странять истинную веру мечом? Самым знаменитым выражением христианской идеи такого рода была «Песнь о Роланде», в которой борьба христиан против неверных разворачивается именно в Испа­нии. В этом эпосе главное значение придается не столько обращению неверных, сколько самой борьбе за их уничтожение, — недаром свя­той покровитель Испании апостол Иаков именовался «губителем ма­вров». Следует заметить, что уничтожение врагов, кем бы они ни бы­ли, вообще считалось доблестным делом.

Вплоть до кон. 11 в. возможности для практического подража­ния легендарному Карлу Великому были ограниче­ны Испанией и Южной Италией. Но в 1095 г. ситуация внезапно изменилась. Византийский император Алексей I обратился к папе Ур­бану (1088—1099) с просьбой оказать помощь против турок-сельджу­ков в Малой Азии. Сама по себе эта просьба не обещала особых пер­спектив. Алексей, уже 14 лет прочно занимавший византийский трон и имевший в своем активе целый ряд успешных кампаний, помыш­лял скорее о нападении, чем о защите, и, безусловно, не считал цер­ковный раскол 1054 г. препятствием для использования западных солдат, которых многие столетия нанимали его предшественники. Папа, однако, расценил его просьбу совсем иначе. Испытывая сильное давление со стороны императора Генриха IV и антипапы Кли­мента III, Урбан увидел в просьбе византийцев отличную возможность перехватить духовную и политическую инициативу. Помощь восточному императору превратилась в призыв к христианам освобо­дить Иерусалим и Гроб Господень. «Проклятый народ, совершенно чуждый Богу (турки), захватил святые места, убивал и притеснял местных христиан», — так говорил папа. Теперь христиане должны были повторить подвиги Карла Великого против неверных.

Самое имя Иерусалима, центра мирозда­ния, казалось, обещало и небесную славу, и земное богатство. Св. Бернар (1090—1153), настоя­тель знаменитого бенедектинского монастыря Клерво, пламенный сторонник крестовых походов, проповедовал:

С какой славой возвращаются победители из битвы! Сколь блажен­ны мученики, павшие в битве! Радуйся, стойкий защитник, если ты жив и сражаешься за Господа, но возносись и славься еще больше, если ты пал и воссоединился с Господом.

Действительность, однако, была гораздо менее идиллической, ибо духовенство снабдило людей оправданием свойственной им склонно­сти к агрессии. Всевозможные авантюры, грабежи и убийства теперь совершались со спокойной совестью. Доброе начало борьбы с ино­верцами можно было положить еще дома, выступив против евреев. Церковь обещала полное прощение тем, кто принимал клятву кресто­носца, то есть освобождала их от наказания за грехи. Так сказать, теоретическое обоснование индуль­генции было разработано позже, а до тех пор в массовом сознании она воспринималась просто как прощение грехов.

Для крестоносцев эта ситуация открывала помимо духовных и практические, материальные выгоды, так как церковь обязывалась за­щищать их семьи и имущество. Словно расширяя принцип «Божьего мира», проповедники подчеркивали то обстоятельство, что в глазах Господа христиане гораздо больше прославятся, сражаясь с Его врага­ми, чем друг с другом. На практике это означало, что, помимо проче­го, крестоносцы могли не опасаться исков кредиторов, ускользать от явки в суд по другим делам в качестве ответчиков.

Разумеется, многие простые люди не искали для себя никакой вы­годы, а просто хотели освободить Иерусалим. В 1096 г. некто Петр Пу­стынник и бездомный рыцарь Готье повели огромную неорганизованную толпу таких людей из Франции через Германию, вдоль Дуная, че­рез Балканы и Босфор в Малую Азию, где большинство вско­ре были убиты венграми, болгарами, а затем и турками, — к огромному облегчению византийцев, ко­торых, естественно, ужасало подобное незваное нашествие.

Все реальные выгоды, открывшиеся в крестовых походах, такие как приобретение высокого положения, титулов и даже собственных владений на Востоке, достались в первую очередь французской зна­ти — нормандским и лотарингским герцогам, графам и рыцарям. Замечательное описание нападения «франков» на Константинополь в декабре 1096 — начале 1097 г. и того впечатления, которое они произвели на образованных византийцев, сделано Анной Комнин, дочерью Алексея I. «Фран­ки» показались Анне храбрыми воинами, но столь же алчными и ве­роломными: «У них у всех одно на уме... с виду они совершают па­ломничество в Иерусалим, но на самом деле замышляют отнять у Алексея трон и захватить его столицу».

Предводители крестоносцев дали императору клятву вассальной верности в отношении всех земель, которые они могли бы захватить у турок, и обещали передать ему эти владения, но с легкостью забыли свои обещания и создали самостоятельные латинские государства в Эдессе (Армения), Антиохии и Триполи (на сирийском побережье). Боэмунд стал правителем Антиохии.

Покинув византийскую территорию, крестоносцы были вынужде­ны силой прокладывать себе дорогу и делали это с большой решитель­ностью. Но им вряд ли удалось бы добиться успеха, если бы турецкие князья, оспаривавшие друг у друга части Сельджукской империи, прекратили междоусобицу и сумели объединиться против крестонос­цев. Чтобы достичь Иерусалима, крестоносцам понадобилось два го­да. Исполнение своих чаяний они отметили трехдневными убийства­ми, грабежами и молитвами.

Войдя в город [15 июля 1099], наши пилигримы преследовали и уби­вали сарацин до самого храма Соломона, в котором сарацины собра­лись и яростно сражались против нас в течение целого дня, так что их кровью был залит весь храм. Наконец, победив неверных, наши рыцари захватили огромное количество мужчин и женщин; они убивали, кого хотели, а кого хотели, оставляли в живых... Вскоре крестоносцы рассыпались по городу, забирая себе золото, серебро, коней, мулов и дома, полные всевозможного добра. Затем, ликуя и плача от чрезмерной радости, наши люди пошли на службу ко Гро­бу Спасителя и так выполнили обет, данный Ему..."

Крестоносцы называли себя сами паломниками; большая их часть после молитвы в Иерусалиме отправилась в обратный путь. Оставши­еся образовали своего рода колониальную общину и предполагали здесь поправить свое экономическое и общественное положение. Некоторые поселились в сельской местности, но большинство сочло жизнь в древних укрепленных городах более безопасной и привлека­тельной. Антиохия, например, славилась своим благоприятным кли­матом, четырьмя сотнями башен, построенных византийцами, водопроводом и канализацией в домах — тем комфортом, который исчез в Западной Европе с падением Римской империи.

Таким образом, в Святой земле образовались четыре государства: Антиохийское, Эдесское, Трипольское и главное среди них – Иерусалимское. К кон. 12 в. в Святой земле насчитывалось, по-видимому, около 100 тыс. латинян. Они говорили в основном на французском языке и старались не смешиваться с местным населением, хотя браки с мест­ными христианами и случались. В отличие от Испании и Си­цилии, здесь не происходило плодотворного культурного обмена между христианами и мусульманами, а сами кресто­носцы держались особняком от других восточных общин. В конечном счете, пребывание крестоносцев оказалось лишь промежуточным эпи­зодом в сложной истории Сирии и Палестины. О нем зримо напоми­нают теперь лишь немногочисленные живописные замки, странно выглядящие среди чужеродного ландшафта.