Приватизация государства как цель ростовщиков

Как мы выше отметили, внутренняя экспансия ростовщического капита­ла привела к образованию альянса государства и монополий (государственно­монополистический капитализм - ГМК). Однако ГМК - это некое промежу­точное, «транзитное» состояние общества. В последние два-три десятилетия в условиях всеобщей либерализации соотношение сил в альянсе все больше стало изменяться в пользу ростовщического капитала и ослабления государ­ства. Начался вполне целенаправленный процесс демонтажа государства. Этот процесс можно назвать ползучей приватизацией государства, превра­щением его в одну большую частную корпорацию. Естественно, управлять этой корпорацией планируют мировые ростовщики.

На первом этапе приватизации государств возникнут «национальные» государства-корпорации (слово «национальные» мы берем в кавычки, по­скольку ничего национального в этих новообразованиях не будет; это слово лишь напоминает о том, что государства-корпорации созданы на месте на­циональных государств).

Определенный опыт создания государств-корпораций и управления ими у ростовщиков уже имеется. Наиболее известный пример - Ост- Индская компания (ОИК), которая была учреждена в Англии в 1600 году и просуществовала до 1874 года. ОИК - уникальная властно-торговая структура со статусом акционерного общества закрытого типа. Изначаль­но ОИК была задумана как чисто коммерческое предприятие. Однако по­степенно она стала приобретать функции, которые традиционно выпол­няли государства. На протяжении длительного времени она фактически осуществляла управление громадными территориями Британской колони­альной империи (в первую очередь Индией) с населением, превышающим численность населения всей Западной Европы. Управление велось жесто­чайшими силовыми методами, что порождало громадные человеческие жертвы и затормозило социально-экономическое развитие британских ко­лоний. Фактически это был не британский колониализм, а колониализм Ост-Индской компании¹.

На втором этапе начнется процесс консолидации «национальных» государств-корпораций. Этот процесс особенно отчетливо сегодня виден в Европе, и называется он «европейской интеграцией». Европейский союз - это региональное государство-корпорация, созданное на базе ряда «нацио­нальных». Для управления государством-корпорацией под названием ЕС создаются соответствующие наднациональные институты, контролируе­мые мировыми ростовщиками. Самый важный из них - Европейский Цен­тральный банк (ЕЦБ).

В Северной Америке также имеются планы создания регионального государства-корпорации. Уже достаточно давно три страны - США, Кана­да и Мексика - подписали Соглашение о свободной торговле (NAFTA). Но это лишь первый шаг. У мировых ростовщиков заготовлен план создания с участием трех выше упомянутых государств Североамериканского Сою­за (NAU) - некоего аналога Европейского союза. Если такое региональное государство-корпорация будет создано, то немедленно последует учрежде­ние наднационального центрального банка Североамериканского союза, ко­торый будет эмитировать свою «корпоративную валюту». Известно даже, что в случае реализации этого плана валюта получит название «амеро» и заменит ныне существующий доллар США¹.

Имеются планы создания еще ряда региональных государств-корпо­раций. Финальным этапом консолидации государств-корпораций станет создание мирового государства-корпорации. В нашей и зарубежной лите­ратуре его обычно называют «мировым правительством». Но это будет правительство, не управляемое народами и им не подконтрольное, контро­лировать его станут мировые ростовщики². В данном случае это не просто какие-то фантазии в духе антиутопий Оруэлла или Хаксли. Это то, о чем го­ворят сами мировые ростовщики, а они люди очень конкретные и практич­ные, слов на ветер не бросают. Действительно, в последнее время все чаще мы слышим шокирующие откровения от мировых финансовых олигархов. Впрочем, некоторые их заявления делались еще несколько десятилетий на­зад, но тогда на них не очень-то и обращали внимание.

Например, Джон Д. Рокфеллер еще в 1973 году выпустил книгу под названием «Вторая американская революция»³, в которой в слегка закамуф­лированной форме излагал план постепенной приватизации государства. В частности, он призывал «к продуманной, последовательной долгосрочной политике децентрализации и приватизации многих государственных функ­ций... чтобы распространить власть по всему обществу». Миллиардер не очень внятно формулирует, кем же будет заполнен вакуум государственной власти. Но с высоты сегодняшнего дня не возникает сомнений, что госу­дарство должно быть замещено корпорациями, в первую очередь банками. Рокфеллер в своей книге говорит об «избыточности» государственного вмешательства, которая возникла еще в 1930-е годы, когда это диктова­лось необходимостью борьбы с тогдашним кризисом. Особенно яростно Рокфеллер выступает против вмешательства государства в «естественные» процессы распределения богатства. Фактически он активно поддерживает

идею ликвидации всех тех созданных государством барьеров и механиз­мов, которые в послевоенные годы тормозили социально-имущественную дифференциацию общества. Но ведь процесс такой дифференциации соз­дает риски социальных взрывов, революций. Судя по всему, Рокфеллер со­знательно выступает за создание условий для американской революции. У мировых ростовщиков уже есть опыт подготовки и проведения социально­политических революций в нужном для них направлении.

Яркий пример - так называемая «русская революция», у которой «тор­чат уши» мировых ростовщиков. Об этом подробно написал американский историк Энтони Саттон в книге «Уолл-стрит и большевистская революция»¹. Кстати, Саттон упоминает в своей книге работу Рокфеллера «Вторая амери­канская революция» и разоблачает подстрекательские планы миллиардера в отношении американского народа.

Для подготовки «второй американской революции» в США уже на протяжении нескольких десятилетий ведется целенаправленная обработка общественного сознания средствами массовой информации, университе­тами, школами, другими образовательными учреждениями - обработка с целью создать образ государства как виновника создания и обострения все­возможных экономических проблем.

Вот что об этом пишет А. Максон: «Планы будущей революции в США очевидно включают в себя многие уже апробированные технологии, и одна из них состоит в искусственном обострении экономических проблем, в на­гнетании недовольства населения для последующего использования. на проведение выгодных финансовой олигархии реформ. Основной метод таких технологий - скрыть настоящие причины наступающей экономиче­ской катастрофы, назначить главным виновником государство и его орга­ны власти и предложить свой вариант “решения проблем”, сводящийся к переформатированию государства в соответствии со своими интересами. Именно поэтому виновником неоплатного государственного долга стано­вятся не банкиры, владельцы ФРС, когда-то приватизировавшие эмисси­онный центр, а государство, несущее якобы слишком много расходов (вы­делено мной. - В. К.)»².

«Профессиональные экономисты» стараются изо всех сил для того, чтобы дискредитировать государство. Выполняя «социальный заказ» ро­стовщиков, они сочиняют и монотонно повторяют либеральные «мантры»:

1. «неэффективности государства», об «избыточности государства», «об ис­кажениях, вносимых государством в рыночные механизмы», о «коррупции как органическом свойстве государства», «о несовместимости государства с идеалами демократии», о «недопустимости любых форм государственно­го протекционизма» и т.п.

В общем, в последние десятилетия наблюдается четко выраженная тен­денция изменения соотношения сил и влияния государства и корпораций в пользу вторых. Достаточно популярным стало сравнение экономических потенциалов отдельных государств и отдельных корпораций с помощью таких показателей, как валовой внутренний продукт (государства) и объ­ем продаж (корпорации). Так, многие корпорации сегодня имеют экономи­ческие потенциалы, превышающие потенциалы государств, относящихся к периферии мирового капитализма.

По данным Вашингтонского института политических исследований, в списке 100 крупнейших (по экономическому потенциалу) субъектов мировой экономики (государства + корпорации) корпораций в 2001 году было больше, чем государств. Например, объем продаж торговой корпо­рации «Wall-Mart» был равен 210 млрд долл., и ВВП Швеции - 210 млрд долл., объем продаж «Exxon/Mobil» - 192 млрд долл., а ВВП Финляндии - 189 млрд долл. Есть в этом списке также банки и финансовые организа­ции - «Citigroup», «Allianz», «Deutsche Bank», «Credit Swiss», «BNP Paribas», «Bank of America», «Fannie Mae», «JP Morgan». Примечательно, что в этот список «100 крупнейших» не попала большая часть стран, относящихся к периферии мирового капитализма¹.

Для иллюстрации мощи ТНК можно также привести цифры, характери­зующие их долю в различных макроэкономических показателях. На начало 2008 года доля ТНК в мировом ВВП превысила 57%. Кроме того, они контро­лируют более 60% международной торговли (в том числе почти всю торгов­лю сырьем), 90% прямых зарубежных инвестиций, 80% патентов и лицензий на открытия в области науки и разработки новой техники².

Конечно, процесс изменения соотношения сил между государством и кор­порациями отражается не только в чисто статистических показателях. Име­ются тысячи различных примеров и фактов, которые позволяют дополнить количественные показатели качественными оценками. Особого внимания за­служивает анализ тех «ползучих» изменений, которые касаются националь­ных законов и документов, относящихся к сфере международного права.

Приведем лишь один пример. В прошлом десятилетии в Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) в обстановке секрет-

ности был разработан проект Многостороннего соглашения об инвести­циях (МСИ). Документ был задуман как дополнение к соглашениям о Все­мирной торговой организации (ВТО), об интеллектуальной собственности и телекоммуникациях. Как известно, соглашения о ВТО урезали сувере­нитет тех государств, которые их подписали. Особенно тех из них, кото­рые относятся к периферии мирового капитализма. МСИ было призвано нанести окончательный удар по суверенитету государств в пользу корпо­раций. Проект документа каким-то образом попал в печать. Выяснилось, что МСИ было нацелено на защиту прав инвесторов, транснациональных корпораций, а на государство возлагались лишь одни обязанности по от­ношению к инвесторам. За инвесторами закреплялось право оспаривать любые решения правительств, которые, по мнению инвесторов, затрагива­ют их интересы. Иными словами, инвесторы получали такие полномочия, которые могли полностью парализовать функционирование государства, выполнение им экономических, социальных, политических функций. Кор­порации вправе были требовать от государства компенсации убытков, вы­званных любыми событиями, которые могли произойти на территории данной страны. Например, социальными беспорядками, забастовками или даже демонстрациями, кампаниями по бойкоту продукции корпорации и т.п. Т.е. МСИ фактически возлагало на государство обязанность всячески обслуживать интересы корпораций, в любых спорах и конфликтах всег­да вставать на их, а не общественности, сторону. МСИ также предусма­тривало снятие всех ограничений и запретов на куплю-продажу земли, на участие иностранных инвесторов в капитале функционирующих на тер­ритории страны компаний, на ввоз в страну дешевой рабочей силы из-за рубежа и т.п. и т.д. В случае введения в силу МСИ государства почти на­верняка были бы лишены возможности повышать и вводить новые налоги и сборы, поддерживать малый и средний бизнес, предоставлять в торгово­экономических отношениях режим наибольшего благоприятствования другим государствам и т.п.

Антиглобалисты, политические деятели ряда стран Запада вырази­ли резкий протест против проекта данного документа, который создавал угрозу окончательной потери национального суверенитета не только стра­нами периферии мирового капитализма, но и странами так называемого «золотого миллиарда». Продвижение документа было приостановлено. Од­нако в любой момент попытки навязать МСИ государствам мира могут быть возобновлены¹.

Процессы все большего подчинения национального государства инте­ресам транснационального бизнеса сегодня столь очевидны, что этого не

могут отрицать даже «профессиональные экономисты». Так, сотрудник Ин­ститута мировой экономики и международных отношений РАН Ю. Шишков рисует вполне объективную картину взаимоотношений государства и ТНК в эпоху глобализации: «В 2007 г. насчитывалось уже 79 тыс ТНК, а число их филиалов, разбросанных по всем континентам, кроме Антарктики, при­близилось к 790 тыс. За последние 25 лет (с 1982 г.). их активы выросли в 34 раза, достигнув 68,7 трлн долл. Это создает принципиально новую гео­политическую ситуацию. Дело в том, что отношения внутри ТНК между ро­дительскими компаниями и их зарубежными филиалами строятся на основе частной собственности и при высокой доле первых в акционерном капитале вторых могут быть не менее «суверенными» и властными, чем отношения между государством и национальными компаниями на подконтрольной ему территории. Поэтому правительству принимающей страны приходится на равных вести переговоры с руководством иностранной ТНК о будущих усло­виях функционирования ее филиала. Если в сфере международной торговли условия доступа на национальные рынки согласовываются между суверен­ными государствами, пусть даже не равными по своему потенциалу, то в сфе­ре международной миграции прямых инвестиций суверенному государству приходится договариваться с квазисувереном - ТНК»¹.

Автор данной статьи достаточно позитивно относится к процессу осла­бления суверенитета государства в пользу ТНК. Например, он пишет: «Ре­гулирующее начало в тандеме “рынок-государство” постепенно перетекает с национальных территорий в международное экономическое пространство. При этом “сила” национального государства естественно убывает, а “сила” коллективного регулятора возрастает. Хорошо это или плохо? Для отдельно­го государства в каких-то конкретных ситуациях это может быть неудобно и плохо, но для коллективно регулируемого пространства это в принципе же­лательно и полезно. В том числе и для входящих в это пространство стран, которые временно испытывают трудности из-за ограничений их прежней са­мостоятельности. Оно (государство. - В. К.) сохранится еще неопределенно долго, но уже не в роли всевластного вершителя судеб страны, а в качестве одного из звеньев все более усложняющегося механизма регулирования гло­бальных процессов. Похоже, что такой механизм все более обретает сетевой характер: правительства становятся как бы узловыми пунктами глобальной управленческой системы, включающей помимо государств международные и общественные организации, транснациональные корпорации, глобальные деловые элиты (вроде Давосского форума) и т.п.»².

Конечно, мы не можем согласиться с тем, что основной тенденцией является движение к механизму наднационального управления «сетевого характера». В планах мировых ростовщиков предусматривается создание механизма управления вертикального типа, а на верху этой вертикали власти должны находиться мировые ростовщики. Разного рода «между­народные и общественные организации» - временное явление. Если они и сохранятся, то как «бесплатное приложение» к структурам мировых ростовщиков. Управление «сетевого характера» может рассматриваться лишь как переходная форма от системы суверенных государств к мирово­му правительству.