Глава III интроспективный эксперимент и исследование мышления в вюрцбургской школе Философские основы Вюрцбургской школы

Вюрцбургская школа—это направление интроспективной психологии, представители которого в начале XX в. впервые в истории психологии попытались экспериментально исследовать особенности мышления.

В группу психологов, образовавших Вюрцбургскую группу, входили, кроме руководителя Освальда Кюльпе, А. Майер, И. Орт, К. Марбе, X. Ватт, Н. Ах, А. Мессер, К. Бюлер, К. Тей­лор и другие.

Вюрцбургская школа возникла в следующей теоретико-философской ситуации. К началу XX в. в психологии господствовала физиологическая школа Вундта, которой были свойственны многие внутренние противоречия между ее философско-теоретическими позициями и результатами экспериментального метода, заимствованного из физиологии, а также между последним и интроспекцией.

Физиологическая психология была разновидностью психоло­гии сознания. Основной своей задачей представители этого на­правления считали изучение сознания, его составных «элемен­тов» и связей между ними. Эту задачу психологи решали, ис­пользуя методики, заимствованные из физиологии. Применяя различные раздражители, экспериментаторы заставляли испы­туемых реагировать на них либо двигательными, либо словесны­ми реакциями. Подопытные лица должны были сообщать, вос­принимают ли они действующие раздражители, какое раздра­жение действует сильнее, чем другое, и т. д. Испытуемые долж­ны были также сообщать, какие чувства они испытывают при подаче тех или иных раздражителей, и анализировать эти чув­ства. Экспериментальные данные содержали совершенно разнородные сведения, состоявшие частично из интроспективных от­четов, а частью из отчетов испытуемых о том, что именно они воспринимают в окружающем мире, и, наконец, из показателей о зависимости двигательных реакций от тех или иных изменений раздражителей.

Представители физиологической психологии оба вида словесного отчета объявляли интроспекцией, а данные последнего рода считали лишь вспомогательным материалом. Полученные в экспериментах этого периода результаты, доказывающие при­чинную зависимость ощущений от действующих извне раздра­жителей, объективно были направлены против идеалистиче­ского понимания сознания как круга психических явлений, до­ступных лишь интроспекции. Однако в этот период соединение некоторых причин философского порядка помешало краху интроспективного понимания и изучения сознания.

К началу XX в. среди психологов широкое распространение получил позитивизм Маха. Как известно, с точки зрения Маха, все тела являются лишь комплексами ощущений. В таком слу­чае любой словесный отчет в психологическом эксперименте мог быть лишь описанием мира психических явлений и не имел пра­ва рассматриваться как описание человеком физических предме­тов. Тем самым махизм стирал различие между собственно ин­троспекцией и описанием объективных условий деятельности¹. Истолкованное с идеалистических позиций психологии сознания, это положение означало сведение к интроспекции всех форм вербальных отчетов. В результате этих обстоятельств психологи пришли к выводу, что при изучении ощущений и восприятия метод инстроспекции является действенным.

В этих сложных условиях, когда уже начали действовать, но еще полностью не проявились внутренние противоречия физио­логической психологии, и начала формироваться Вюрцбургская школа, Кюльпе — ученик Вундта и Г. Е. Мюллера — по своим философским убеждениям близко стоял к доктрине Авенариуса, принципиально ничем не отличающейся от позитивизма Маха: Мах утверждал, что психология имеет дело с «элементами» — ощущениями, рассматриваемыми в отношении к субъекту. Со­гласно же Авенариусу, предметом психологии является «опыт», определяемый функционированием нервной системы, в то время как физика изучает этот же «опыт», отвлекаясь от работы нерв­ной системы. Доктрина Авенариуса была принята Кюльпе в его труде «Основы психологии»², непосредственно предшествовав­шем образованию Вюрцбургской школы.

________________________

¹ Положение махизма о тождестве психического и физического могло быть истолковано и в духе механистического материализма — в смысле реаль­ности лишь физического и исчезновения психики, что и было сделано бихевиористами.

² О. Külpe. Grundriss der Psychologie. Berlin, 1893.

К философским взглядам Кюльпе примыкали (хотя и не со­впадали полностью) позиции и других будущих участников Вюрцбургской школы. Так, Карл Марбе находился под сильным влиянием Евгения Дюринга, которого считал «величайшим философом современности».

Оттолкнувшись от этих философских позиций физиологиче­ской психологии, вюрцбуржцы попытались применить метод интроспекции к изучению мышления.

В опытах Вюрцбургской школы интроспективный метод до­стиг своего апогея. В то же время благодаря специфике приме­нявшегося экспериментального материала и построению некото­рых, особенно более поздних, экспериментов, интроспекция ока­залась четко отделенной от других форм словесных реакций: испытуемые должны были сообщить не о качестве воздействую­щих раздражителей, а о довольно сложной мыслительной деятельности, вызываемой раздражителями и опосредствующей ко­нечный ответ («да», «нет»).

Отчет испытуемых об этой умственной деятельности рассматривался вюрцбуржцами как достоверное и адекватное описание действительного хода мышления. Пытаясь создать теорию интроспективного эксперимента, Ах настаивает на ретроспектив­ном характере самонаблюдения. Он подчеркивает, что интро­спекция не просто искажает наблюдаемый психический процесс, но меняет его содержание. Возможность же давать ретроспек­тивный отчет о своих переживаниях в ходе мышления Ах обосновывает ссылкой на опыты Г. Мюллера и Пильцекера, указавших на персеверацию, т. е. навязчивое возобновление явлений пере­живания.

Специальное внимание Ах уделял вопросу об отличии применявшейся в опытах вюрцбуржцев интроспекции от самонаблюде­ния в эмпирической психологии. Основное отличие, по мнению Аха, заключается в том, что в опытах Вюрцбургской школы ин­троспекция применялась в строго контролируемых стандартных условиях: каждому испытуемому давались одни и те же раздра­жители и тождественные инструкции. Ах подчеркивает зависи­мость. переживаний испытуемых и, следовательно, их интро­спекции от вариаций внешних условий. Систематическое экспе­риментальное самонаблюдение, пишет Ах, не имеет никакой цен­ности, если не удается благодаря изменению внешних условий эксперимента и инструкции вызвать соответствующее изменение внутренних переживаний и, таким образом, благодаря вариации внешних обстоятельств, осуществить контроль за данными са­монаблюдениями. Это положение означает некоторую тенден­цию к выходу за пределы психологии сознания, некоторое при­знание зависимости мышления от окружающих условий. Но для вюрцбуржцев внешние условия выступают более как поводы или способы побуждения мыслительной деятельности, чем причина и детерминирующие факторы. «Как уже было замечено, — пишет Ах, — метод систематического экспериментального самонаблю­дения направлен на то, чтобы в непосредственно следующий за опытом период подвергать полному описанию и анализу пережи­вания испытуемого, вызванные внешним вспомогательным сред­ством»³.

Провозглашение вюрцбуржцами интроспекции в качестве главного метода исследования мышления связано с неверным пониманием соотношения сущности и явления применительно к мышлению. Как и вся интроспективная психология, вюрцбуржцы неправильно отождествляли сущность мыслительной дея­тельности с одной из форм проявления этой сущности в само­наблюдении человека.

Грань между экспериментатором и испытуемым по существу стиралась: каждый испытуемый являлся одновременно экспериментатором, наблюдающим сущность своего собственного мышления. Почти ко всему циклу проведенных вюрцбуржцами экспериментов относятся слова Бюлера, высказанные им по по­воду работы Мессера. В ходе проведения опытов, пишет Бюлер, Мессер чувствовал себя в некоторой степени лишь редактором того, что высказывали его испытуемые Кюльпе и Дюрр⁴. С точки зрения объективного подхода к психике ретроспективный отчет о том, какие мысли вызвал у человека раздражитель, вполне до­пустим. Но этот отчет представляет собой сырой материал, ко­торый может служить подсобным средством для восстановления хода психических процессов. Поэтому полученные вюрцбуржца­ми факты представляют определенный интерес. Однако при от­сутствии хотя бы предварительной теории мышления отчеты самонаблюдения могут принести лишь крайне разрозненные, от­рывочные и случайные данные об осознавании человеком объек­тов своего мышления, как это и произошло в Вюрцбургской школе.

________________________

³ N. Ach. Uber die Willenstätigkeit und das Denken. Göttingen, 1905, S. 8.

⁴ K. Bühler. Tatsachen und Probleme zu einer Psychologie der Denkvorgänge. – «Archiv für die gesamte Psychologie», 1907, Bd. 9.

Выявление того, что человек не осознает механизмов сво­его мышления, заставило представителей Вюрцбургской школы признать, хотя и в скрытой форме, неадекватность интроспектив­ного метода задачам исследования мышления. Так, Ах провел специальную серию экспериментов с загипнотизированными. Инструкция, даваемая им испытуемым, содержала определен­ные задания, а также приказ забыть все, что говорилось во вре­мя сеанса. Оказалось, что хотя люди и не помнили инструкции, а следовательно, и задания, они решали задачи в соответствии с ним. В результате таких фактов Ах, Бюлер и Кюльпе пытались использовать данные ретроспективного самонаблюдения лишь как материал для анализа и обработки, а не как зеркало, в котором точно отражается вся мыслительная деятельность. Имен­но в этот период Бюлер подверг критике «метод редактирова­ния» отчетов испытуемых. Экспериментаторы пытались также опираться в своих выводах не только на словесные описания пе­реживаний испытуемых, но на соотношения «раздражений» и реакций подопытных лиц. Однако этот метод опосредствован­ного исследования был настолько чужд всей интроспективной психологии, что использовался он крайне неумело.

По мере развития экспериментальных исследований, фило­софские позиции Вюрцбургской школы изменились: махизм уступил место феноменологии Брентано и Гуссерля. Опыты по­казали, что у человека существуют такие формы познания, которые находятся в ином отношении к объектам, нежели ощущения и восприятия, что у человека может быть знание сущности пред­метов, не облеченное в чувственно-наглядную форму. Эти факты пришли в противоречие с позитивизмом Маха, сводившим все переживания человека к ощущениям и их совокупностям. В опы­тах обнаружилось также, что у людей существуют своеобразные переживания действий, совершаемых в уме. Требовалось новое философское осмысливание полученных результатов. Такое ос­мысливание вюрцбуржцы нашли в философии Э. Гуссерля.

Гуссерлианская феноменология была удобна тем, что допус­кала новое истолкование фактов, не выходившее, однако, за пределы психологии сознания, и в то же время эта новая фило­софия не была чем-то принципиально отличным от позитивизма Маха. Это открыто признавал и Гуссерль. Если позитивизм, пи­сал он, утверждает, что все науки должны основываться на абсолютно свободном от всяких предубеждений, конструкций, теорий непосредственно данном, «позитивном, тогда мы явля­емся истинными позитивистами»⁵.

________________________

⁵ E. Husserl. Ideen zu einer reiner Phänomenologie und phänomenologische Philosophie, vol. 1, § 20. Haag, 1950, S. 46.

Гуссерль считал собственную систему взглядов близкой как позитивизму Юма, так и позитивизму Маха. Хотя он и подвер­гал критике махистский «принцип экономии мышления», но тем не менее неоднократно указывал, что именно Мах своим «анали­зом ощущений» подготовил путь феноменологическому методу. Различие же между «новым позитивизмом» и точкой зрения Гус­серля заключалось в следующем. Согласно Маху, «непосред­ственно данным» являются лишь ощущения, т. е. чувственные элементы сознания. Гуссерль же утверждает, что «феноменами» сознания являются и сущности вещей, что путем феноменологи­ческого анализа сферы чистого опыта только и возможно по­стичь суть предметов. В этом положении вюрцбуржцы нашли выход для своих поисков определяющей характеристики мыш­ления. Вначале оно было охарактеризовано в Вюрцбургской лаборатории как совокупность особых состояний сознания, ли­шенных чувственно-наглядного содержания. Затем появилось определение мышления как «знания». И лишь в последней обоб­щающей работе Кюльпе, написанной под явным влиянием Гус­серля, было выдвинуто положение о том, что мышление по-иному относится к объектам, нежели ощущения и восприятия, что мыш­ление есть познание сущности предметов, а не только их внеш­них качеств.

Следует, однако, подчеркнуть, что феноменологический метод и система Гуссерля не стали философской основой исследова­ния мышления в Вюрцбургской школе. Это последнее направле­ние было порождением интроспективной психологии сознания, основанной на позитивизме Маха. Результаты экспериментов, однако, пришли в противоречие с этими исходными теоретико-философскими основами. Вследствие этого и возникли попытки некоторых из представителей Вюрцбургской школы сопоставить итоги своих исследований с иной философской системой, проти­вопоставляющей себя «атомистическому» и статическому сен­суализму интроспективной психологии.