Фабульная действительность

1

Итак, мы убедились, что гипотеза человека как особого существа, одной из составляющих целого человека, имеет под собой основание. Нам и предстоит ее разрабатывать в своем исследовании. Следующая наша задача – определить цель бытия автора. Цель произведения известна: отобразить жизнь в ее фундаментальных основаниях и в конкретно-историческом проявлении. (Сюда сравнение Бальзака писателя с человеком, идущим с зеркалом по большой дороге.) Это сравнение невольно скомпрометировал Лихачев в своей статье. Зеркало, конечно, должно отражать жизнь как можно объективней, Лихачев же заявляет, что мир, создаваемый писателем, не воспроизводит черты реального мира, и на основании особенностей мира, созданного писателем, нельзя судить о реальном мире и его особенностях. Возникает вопрос: в чем тогда ценность того, что создает автор? – Мы говорим: вопрос поставлен немного некорректно: ценность состоит не в том, что создает автор, а в самом авторе, в том, что он осуществляет событие такого бытия, которое может завершить его превращенное состояние. – Тогда возникает следующий вопрос: «что хорошего» произойдет в случае, если автор завершит свое бытие? – На этот вопрос мы можем ответить следующим образом: преодолев свое превращенное состояние, автор становится субъектом непосредственно словесного бытия. Содержанием бытия, совершающегося непосредственно в словесных формах, является любовь. Любовь – это абсолютная и, следовательно, последняя ценность. Став субъектом бытия, содержанием которого является любовь, человек достигает последней своей цели.

Теперь мы можем несколько конкретизировать свою задачу в этой лекции. Цель бытия человека как составляющей целого человека – овладеть любовью как абсолютной ценностью. Нам и следует поставить вопрос о том, насколько человек готов к этому. Позволяет ли это совершить его организация? – Фабульная действительность является фундаментальной составляющей этой организации. Будучи планом этой организации, она определяет ее тип как архитектонический. Определив ее место и функции, мы получим известное (далеко не полное) представление об этой организации и можем задавать себе следующие вопросы.

Итак, «автор воображает себя в персонажа». Высказав это довольно обыкновенное суждение, мы оказались перед опасностью пойти вслед за теми, кто считает произведение единственным результатом творческой деятельности автора, по неверному пути. Опасность эта тем более велика, что она никак не дает о себе знать.

Фабульная действительность («внутренний мир» Д.С.Лихачева) играет существенную роль в бытии автора, хотя и не такую, как в произведении. – Понятно, что автор пишет произведение не для критика или исследователя, но для читателя. – Что заставляет читателя взять в руки книгу? – Интерес к тому событию, о котором рассказывается в произведении. Это событие совершается в пространственно-временной (фабульной) действительности. Фабульная действительность – то место, в котором пребывают персонажи и совершается событие жизни. Мы выяснили, что эта действительность является планом организации автора. Поскольку из ранее сказанного следует, что автор как субъект бытия не отражает и не воспроизводит чужую жизнь (как это делает писатель), но осуществляет свое бытие, нам важно получить представление об авторе как с у б е к т е бытия. И фабульная действительность как важнейший элемент архитектонической организации автора такое представление дает.

2

Мы сказали об онтологической функции фабульной действительности, являющейся, по общему мнению, основной или даже единственной. С нашей точки зрения, эта функция не является главной. Но чтобы выяснить, какие функции осуществляет фабульная действительность и какая из них является основной, необходимо знать, как фабульная действительность образуется. Д.С.Лихачев, как мы уже знаем, считает, что «внутренний мир» творится. «Творение» он противопоставляет «отражению», и в этом отношении совершенно прав. Но «творение» довольно сложный акт, и его исследование существенно изменяет наше - весьма поверхностное – о нем представление. Акт творения никто серьезно не исследовал и не описывал – по причине признания его фантастическим и мифологическим.

Судя по тому, как характеризует внутренний мир Д.С.Лихачев, мир предшествует появлению тех, кто в нем существует. Аналогия: Бог сначала сотворил небо и землю, а потом уже тех, кто землю населяет. В бытии автора последовательность обратная: сначала создается персонаж – субъект жизненного существования, а потом - «под персонажа» - пространственно-временная действительность.

3

Автор как субъект бытия воображает с е б я в персонажа. Персонаж появляется не «из ничего», а «из автора». Этот «нюанс» очень важен. Из сказанного следует, что нечто происходит с автором, и то, что произойдет в дальнейшем, будет происходить тоже с автором.Функционально автор разделяется на того, кто творит, и на того, из кого творится персонаж. Мы полагаем, что ситуация разделения автора на воображающего и воображаемого является основной, все дальнейшее – только ее конкретизация. Здесь, заметим, весьма коварную роль играет слово «творить» («воображать»): оно направляет наше внимание по ложному следу: оно сосредоточивается на том, ч т о воображено, сам же воображающий от этого внимания ускользает. Слово «превращение» несколько исправляет положение: русский язык по крайней мере позволяет построить такие выражения, как «состояние превращения» или «превращенное состояние», что позволяет не упускать из вида субъекта, для которого это состояние является актуальным.

Итак, мы сохранили в сфере нашего внимания автора как субъекта, находящегося в превращенном состоянии. Теперь нам надо описать это состояние. Автор разделился на творящего и творимого (воображающего и воображаемого). Это разделение является, как мы уже сказали, функциональным. Под эту функцию, чтобы она могла осуществляться, необходимо подвести онтологическое основание. Автор воображающий отрешает от себя автора воображаемого, осуществляя своего рода разрыв, вследствие чего появляется вообще «внешнее». Это внешнее конкретизируется как пространство и время.

ФАБУЛЬНАЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ

1. Фабульная действительность – план организации автора – субъекта превращенно-словесного бытия. В ней совершается событие жизни, которое и является основным предметом внимания читателя. Она, таким образом, есть то место, в котором пребывают герои и совершается событие жизни.

Фабульная действительность – место, в котором пребывают персонажи и совершается событие жизни.

2. Каким образом фабульная действительность возникает (происходит)? – Д.Лихачев говорит: она творится. Автор создает ее так, как Бог создает небо и землю. – Есть нюансы. Автор воображает. Но он воображает не тот мир (фабульную действительность), в котором появляются действующие лица, он воображает себя в героя, а то место, в котором он существует, появляется вместе с ним – причем для того, чтобы он мог существовать. Не герой для места, а место для героя. Главное – герой, а «под него» - фабульная действительность.

Как возникает фабульная действительность? – Автор воображает себя в персонажа, а ф.д. образуется «под него».

3. Рассмотрим, как появляется герой. Автор воображает себя в героя (Пушкин – в Барона). – Зададим вопрос, могущий показаться странным, но который на самом деле является вполне обоснованным: откуда «берется» герой? – Можно подумать, что автор создает героя «из ничего» даже с большим основанием, чем сотворенная Богом небо и земля. – Автор создает героя не «из ничего», а «из самого себя»: он с е б я воображает и превращает в героя.

Персонаж появляется (воображается) не «из ничего», а «из автора».

4. Это обстоятельство несколько уточняет ситуацию творения. Если автор себя превращает в героя, то он (автор) разделяется на того, кто воображает, и того, кто воображается. Есть ситуация разделения автора на воображающего и воображаемого.

Автор разделяется на творящего и творимого.

5. Из этого следует вывод, что основная ситуация – не в том, что появился герой, а в том, что автор разделился, утратил себя как единое, онтологически монолитное существо. Основная ситуация не ситуация «автор – герой», а ситуация «автор – автор», «(воображающий – воображаемый; творящий – творимый)».

Основная ситуация: автор-творящий – автор-творимый.

6. Наше уточнение ставит нас перед очередным вопросом: в чем цель бытия автора? – Автор в определенной точке начинает свое бытие, в определенной точке его завершает. Естественно, нас будет интересовать: что происходит в обеих точках и что происходит между ними (на пути от исходной точки к финальной)?

В чем цель бытия автора?

7. О том, что происходит в исходной ситуации, мы уже начали говорить. Автор становится субъектом опосредствованного (превращенного) бытия. Основное: превращенное («авторское», «поэтическое») состояние субъекта. Автор осуществляет с в о е бытие, направленное на достижение с в о е й цели. В исходной ситуации он становится субъектом превращенного бытия. Этим определяется его цель – преодолеть свое превращенное (поэтическое, творческое) состояние как недолжное и стать субъектом непосредственного бытия.

Автор не отражает чужое бытие, а осуществляет свое, направленное на преодоление превращенного состояния.

8. Сказанное не означает, что читатель поступает некорректно по отношению к тому, что он воспринимает (к предмету восприятия): ему нужно воспринимать событие бытия автора, а он воспринимает событие жизни, совершающееся в пространственно-временной (фабульной) действительности. Читатель поступает так, как ему следует поступать, потому что, воспринимая событие жизни, развертывающееся перед ним, он тем самым у ч а с т в у е т в событии авторского бытия – в качестве составляющего автора: событие восприятия события жизни есть составляющая события бытия автора.

Читатель, воспринимая событие жизни (не главное), тем самым участвует в событии бытия автора.

9. Среди многих вопросов, возникающих в связи с ситуацией творения, одним из главных является вопрос о том, что побуждает человека стать автором и субъектом авторского бытия. На этот вопрос мы сейчас ответить не можем, но самый вопрос остается актуальным; многое из того, что нам предстоит сказать, соотносится с этим вопросом.

Что побуждает человека стать автором?

10. Возвращаемся к ситуации превращения. Еще раз подчеркнем: слово «творение» невольно нас дезориентирует: наше внимание соскальзывает на то, что (кого) сотворил автор, вследствие чего сам творящий уходит из зоны нашего внимания. Это результат воздействия на нас (исследователя) предмета исследования, событие понимания, познания также вовлекается в событие бытия автора. Хотя мы не можем удержать позицию вненаходимости по отношению к автору и его бытия (занять позицию вненаходимости вполне), но мы по крайней мере должны отдавать себе отчет в том, где мы находимся, производя то или иное наблюдение или делая тот или иной вывод. Например, наблюдая поведение Барона, мы воспринимаем его в перспективе, актуальной в его действительности, т.е. оказываемся онтологически причастными к бытию Пушкина-поэта.

Слово «творение» дезориентирует, направляет внимание по ложному пути; правильное слово – «превращение».

11. Автор, конечно, воображает себя в героя, не отдавая себе отчет в том, что вот он разделяется на автора творящего и творимого, тем более, не ставит перед собой цели сначала разделиться внутри себя, а потом превращать себя-творимого в Барона или Дону Анну. Мы исследуем то, что происходит с автором – независимо от того, отдает он себе в этом отчет или нет.

Мы исследуем то что совершается с автором а не то, в чем он себе отдает отчет.

12. Акт воображения включает в себя акт отрешения. То есть, творящий автор отрешает от себя самого себя – как автора творимого. В акте отрешения появляется «внешнее», которое конкретизируется как пространство и время. Пространство и время образуют пространственно-временную сферу - фабульную действительность. Барон, таким образом, есть Пушкин как творимый автор, преобразованный пространственно-временными формами в телесного субъекта – Барона-фабульного персонажа.

Составляющей акта воображения является акт отрешения, следствием которого и является персонаж. Будучи благом для персонажа, ф.д. является «недружественным актом» по отношению к творимому автору.

13. Таким образом, первичная функция фабульной действительности – отрешить творящего автора от творимого и преобразовать его в субъекта жизненного существования. Вторая функция фабульной действительности – изолировать творимого от творящего. То есть: «по-настоящему» Барон есть не Барон, а Пушкин, отрешивший себя-творимого от себя-творящего, и вот в таком состоянии ставший Бароном. Однако то, что просматривается в контексте бытия Пушкина-автора, то совершенно не фиксируется в пространственно-временной действительности, в которой Барон есть и был с самого момента своего рождения бароном Филиппом. Пушкин как творимый автор преобразован пространством и временем в Барона и изолирован. Не в том смысле изолирован, что между творящим Пушкиным и Бароном как отрешенным творимым Пушкиным лежит пространство и время, а тем, что сам Барон как фабульный (телесный, пространственно-временной) персонаж и есть изоляция от творящего Пушкина. Те форы, которые осуществляют бытие Барона как фабульного, жизненно-прозаического персонажа, вместе с тем и тем самым осуществляют изоляцию. Изолируется, таким образом, не Барон («Барон» есть способ изоляции), а Пушкин как творимый автор от самого себя – как творящего автора.

Ф.д. отрешает и изолирует творимого автора от творящего.

14. Фабульная действительность, осуществляя бытие Барона как фабульного персонажа, тем самым удерживает Пушкина как творимого автора в отрешенном и изолированном состоянии. Жизненная сфера, осуществляя бытие жизненного субъекта и тем самым являясь причиной и условием его жизненного существования, проявляет известное коварство относительно творимого автора. Барон, например, не допускает мысли, что по ту сторону пространства и времени есть другая онтологическая сфера, и к этой сфере он причастен, и в ней он уже не Барон, а Пушкин как творимый автор. Аналогия: добрый молодец околдовывается и становится чудищем (расколдоваться, что очень важно, он может только любовью).

Осуществляя жизнь персонажа, ф.д. удерживает тем самым творимого автора в состоянии отрешения и изоляции.

15. Мы должны указать на одно важное обстоятельство, относящееся к фабульной действительности, - к полной ее осуществленности. Фабульная действительность осуществляет весь «круг бытия» - от возникновения до завершения. То же относится к событию жизни: это событие осуществляется вполне – от исходной ситуации и до финальной. Если во внутреннем мире (Лихачева) осуществляется только некоторый фрагмент (эпизод) события жизни, то событие жизни как составляющая события автора полностью осуществляется. Если в «произведении» конфликт может быть только жизненным, и при любом его разрешении событие жизни продолжается, то в событии авторского бытия жизнь есть только форма существования, притом низшая. В противоречии встречаются (стакиваются) не два одинаково жизненные субъекты, жизнь является не местом, в котором возникает конфликтная ситуация, жизнь оказывается только участником конфликта, а «местом», в котором этот конфликт становится актуальным, - является поэтическая сфера.

Фабульная действительность исчерпывающим образом осуществляет себя, событие жизни осуществляется вполне; конфликт – не фабульный, а поэтический, в котором жизнь является «стороной» конфликта.

16. Автор воображает себя в персонажа и вместе с персонажем - как необходимое условие его существования – возникает фабульная действительность. Когда же автор достигает своей цели и «выпрямляется», т.е. становится субъектом непосредственного (непревращенного) бытия, то он не «исчезает» из фабульной действительности, которая при этом продолжает существовать, но только без этого персонажа; фабульная действительность тоже «исчезает», но это исчезновение не является сугубо отрицательным событием: что-то было и перестало существовать, происходит то, что можно определить как «обратное превращение», т.е., как мы говорили, автор перестает быть автором, т.е. субъектом превращенного бытия: то, что было «во-ображено из» автора, как бы возвращается в него снова. Но мы сказали: «как бы»; «как бы» – это оговорка: субъект не просто вернулся в то же самое положение, в котором он был накануне превращения; что изменилось? – преодолена причина, которая вынуждала его к превращению, т.е. преодоление превращенного состояния является окончательным, что засвидетельствовано словом «завершение».

Автор достигает своей цели – преодолевает превращенное состояние; это является причиной завершения фабульной действительности и события жизни.

17. Ситуация завершения события жизни есть результат завершения события бытия автора. Цель автора достигнута: автор преодолел превращенное состояния, событие жизни завершено, жизнь как род телесного существования исчерпала свой онтологический ресурс, фабульный персонаж вновь становится субъектом непосредственного бытия. Завершающая ситуация становится ситуацией катарсиса.

Завершение события жизни есть следствие завершения события бытия автора, завершение сопровождается катарсисом.

18. – У нас накопилось уже такое количество вопросов, которого вполне достаточно для того, чтобы поставить главный сейчас вопрос – вопрос о том, что подвигает человека к тому, чтобы стать автором.

Логика:

Цель автора – перестать быть автором;

поскольку автор – субъект превращенного бытия, то цель автора – превозмочь состояние превращенности;

фабульная действительность – по мере достижения условий, необходимых для преодоления превращенного состояния, - терпит изменения, «портится».

Чтобы выяснить, как и почему происходит преодоление превращенного состояния, необходимо выяснить, как это состояние становится актуальным;

Вопросы: а) что подвигает человека к тому, чтобы стать автором? б) что человек делает, чтобы превращенное состояние стало для него актуальным? в) воображая, субъект воображения с е б я превращает в персонажа; не учтя этого «нюанса», значение персонажа преувеличили, а воображающего «потеряли»; г) чтобы ответить на этот вопрос, необходимо выяснить, кто есть человек; д) человек есть составляющая целого человека; человек – субъект внежизненного бытия; внежизненное бытие осуществляется в двух формах: языковой и словесной; первый случай является ординарным, второй – исключительным, притом исключений чрезвычайно мало; е) наджизненнось человека – причина его превращенного состояния и превращенного бытия; ж) возникает вопрос: в чем состоит замысел относительно человека? Какую «должность» он осуществляет, что должен совершить? – Отвечая на этот вопрос, мы сталкиваемся с проблемой творца нашего мира, «фабульной действительности», в которой пребываем мы сами.

1. Что такое фабульная действительность? – место, в котором осуществляется событие жизни.

2. Для читателя событие жизни – это то, ради чего стоит читать произведение.

3. В структуре автора она занимает несколько иное, более скромное, место и, кроме упомянутой, выполняет иные функции.

4. Составить более точное (верное, истинное) представление об этих функциях можно, если узнать о цели авторского бытия.

5. Сейчас можно только выдвинуть предположение об этой цели. Поскольку автор – субъект превращенного бытия, то естественно предположить, что его цель состоит в преодолении превращенного состояния как недолжного. С этим предположением согласуется настойчиво проводимое М.М.Бахтиным разграничение между «окончанием» произведения и «завершением».

6. Завершение предполагает какую-то окончательность. Какую? – Завершенность события жизни. В произведении событие жизни разворачивается от известного момента до известного, причем, и до и после предполагается свершение жизненного события. Та точка, в которой событие жизни начинается в произведении, не совпадает с той точкой, в которой жизнь начинается как род телесного существования; точка, в которой событие жизни оканчивается в произведении, не совпадает с точкой, в которой завершается жизнь как род бытия. В событии бытия автора они совпадают.

7. Произведение жизнь отражает (воспроизводит), в событии бытия автора жизнь как род телесного существования творится. Воспроизвести событие жизни можно только фрагментарно (можно только некий фрагмент события жизни); напротив, сотворить фрагмент события жизни нельзя, можно только целое жизни. Но следует иметь в виду, что то, что мы называем творением, не завершилось в ситуации творения. Нет ситуации: творец сотворил фабульную действительность, а дальше она стала существовать по своим законам, в частности, по законам жизни. Творение – это выделенная и взятая крупным планом составляющая события бытия автора. Событие жизни осуществляется «по своим законам» - это верно; но что такое «свои законы»? – это законы, которые осуществляют событие бытия автора, экстраполированные на фабульную действительность. (Можно: отрешенные и изолированные законы бытия воображаемого.)

8. Самой важной функцией фабульной действительности является функция изоляции. Воображаемый автор отрешается от воображающего и становится фабульным персонажем, фабульный персонаж существует в пространственно-временной сфере (фабульной действительности); в этой действительности воображаемый автор и существует к а к фабульный персонаж. Фабульный персонаж рождается, живет и умирает в пространственно-временной действительности как субъект жизненного существования. Если фабульный персонаж является «фабульным персонажем» только в пространстве и времени, то возникает вопрос: кем он является «на самом деле»? Потому что «настоящий» субъект бытия не искони является, а с т а н о в и т с я фабульным персонажем при определенных онтологических условиях – когда он оказывается в пространстве и времени.

9. По нашему мнению, этим субъектом (как мы уже говорили) является тот, «из кого» появляется субъект телесного существования. Установление этого обстоятельства несколько изменяет смысл творения. Бог создал человека, и человек объявил себя венцом творения. Согласимся, что венец творения не является ничего не сделал, чтобы подтвердить эту явно завышенную самохарактеристику. Это не должно обескураживать: как субъект жизненного существования, человек ведет себя так, как он и должен себя вести. Иначе в жизни, т.е. в ситуации «войны всех против всех», себя вести невозможно. Он оказывается в условиях жесткой конкуренции, когда выживает сильнейший; вот человек (каждый человек) и стремится стать сильнейшим. Конкурент стремится «закопать» конкурента; с точки зрения этики это нехорошо, с точки зрения конкурентных отношений – нормально.

ПЛАН

1. Доказываем, что «произведение» - мнимая величина.

2. Факт: читатель интересуется тем, что «изобразил» автор; изображенное он воспринимает как действительно сущее; это (эта иллюзия) оправдывалась тем, что субъект восприятия, воспринимая такой специфическую величину», как «изображение предмета», воспринимал и самый предмет. Теперь, когда выясняется, что такой величины нет, а предмет, тем не менее, воспринимается, следует предположить существование другой причины, объясняющей этот факт.

3. Мы предполагаем, что это – акт воображения.

4. Воображающий – другой субъект, чем жизненное существо.

5. Человек – целое человека, в состав которого входят животное существо и собственно человек.

6. Целое человека – проблема, которую можно решить, только исследовав вопрос о происхождении целого человека и его предпосылках. В человеке, представляемом таким образом (человек – внежизненное существо, пребывающее в другой сфере, осуществляемое другими формами, преследующее другие цели, несовместимые с жизненными). В человеке (целом человека) есть нечто такое, что не только не способствует достижению жизненных целей, но и препятствует этому, причем все жизненное соотносится с животным, все внежизненное – с человеком (собственно человеком). Возникает вопрос: каково же назначение целого человека и собственно человека как его составляющую?

7. Таким образом, мы оказываемся перед проблемой происхождения мира (Вселенной, Космоса).

8. В начале было Слово… Слово захотело овладеть своим бытие (главное намерение, замысел Слова относительно самого себя). Наша цель теперь конкретизируется следующим образом: каким образом Слово может достичь эту цель и какова в этом роль человека?

9. Слово становится субъектом превращенного бытия. Обязательно: слово «творит» играет с нами коварную шутку: переводит наше внимание на то, ч т о сотворено, уводя таким образом от того, кто творит. Превращенное состояние Слова – фундаментальная ситуация, в которой Слово пребывает по сию пору.

10. Описываю эту ситуацию: а) Слово разделяется на творящее и творимое; б) творимое отрешается от творящего и изолируется от него; в) появляется «внешнее», которое конкретизируется как пространство и время, пространство и время взаимодействуют и образуют хронотоп, хронотоп конкретизируется как физическое тело; разные конфигурации пространства и времени образуют разные физические тела, составляющие одно большое физическое тело; это тело – хаос; г) физическое тело – творимое Слово в его отрешенном (от творящего Слова) и изолированном состоянии; д) Слово продолжает существовать и его бытие продолжает оставаться словесным по типу, но становится превращенным по способу; Слово (Оно) теперь существует как внутренняя форма физического тела; е) физическое тело – онтологическая односторонность, которая не может осуществить Слово в его превращенном состоянии; положительная односторонность уравновешивается отрицательной – физическим антителом, которое является оборотнем физического тела; ж) по отношению к физическому тело творящее Слово определяется как Бог, относительно физического антитела – как Дьявол; онтологический аспект восполняется ценностным: Бог- абсолютное добро; Дьявол – абсолютное зло; Дьявол – оборотень Бога; з) аналогия: вкусив плод с древа познания, первый человек не «познал» (узнал), что такое добро и зло, но «расколол» любовь на добро и зло; это было необходимым: Адам до появления Евы не был мужчиной (был человеком), с появлением женщины Адам стал мужчиной; и) «рай» был положительной односторонностью, которая нуждалась в противоположной односторонности – в аде; к) в раю змей был только одним из зверей полевых, но с появлением зла становится субъектом, пребывающим в аду (точнее, становится Адом), т.е. Дьяволом.

11. Каким образом Слово может достичь своей цели, т.е. когда событие самотворения можно считать завершенным? – Ответ очевидный – когда Слово опять станет субъектом непосредственно словесного бытия. Достижение непосредственного онтологического состояния можно воспринять как самоцель – как преодоление превращенного состояния, но это событие может произойти только при условии, что содержанием бытия творимого Слова в его отрешенном и изолированном виде станет любовь.

12. Содержанием бытия Слова «в начале» была любовь; когда Слово стало существовать в превращенном виде, тогда и любовь стала существовать в превращенном виде. В определенной перспективе целью Слова является обретение любви; обретение любви и обретение непосредственно словесной (непревращенной) формы бытия является одной целью.

13. При каких условиях достижение этой цели становится возможным? – При условии преодоления односторонности, т.е. не при условии преодоления зла в пользу добра, преодоления смерти в пользу жизни, а при условии преодоления односторонности, т.е. преодолении той причины, которая разделила любовь на добро и зло в ценностном плане и на жизнь и смерть в онтологическом. А это значит, что должна быть преодолена причина, разделившая Слово на Бога и Дьявола. Но это не значит, что причина, которая должна быть преодолена, появилась в результате недоразумения или ошибки: она произвела то, о чем мы говорили, т.е. все те величины, которые появились вследствие действия этой причины – превращенности. Творение должно преодолеть то, что является причиной его бытия. – Что может заставить его пожелать преодолеть причину своего бытия? – Потребность в любви. А эту потребность может почувствовать только человек.

14.

ПЛАН

1. Объясняю, в чем состоит замысел работы и почему я считаю его актуальным.

Обычно разговор об авторе начинают с того, что указывают на существование произведения (это та «печка», от которой танцуют), у произведения есть автор (который может быть коллективным); соотнося «произведение» и «автора», приходят к выводу, что произведение является результатом «деятельности» особого рода (обычно – творческой).

Ссылаясь на Б.Христиансена, утверждаю: «произведение» - ложное понятие, такой величины нет. – Почему? - Допустим, произведение есть, тогда оно должно иметь устройство (организацию, структуру). Особенность произведения в том, что оно является двупланной величиной: фабульная действительность – особый план; Онегин не знает, что его действительность – план произведения. Поставим себя на место Онегина и поставим вопрос: на самом ли деле по у сторону его действительности «художественное произведение»? Итак, есть «произведение», у этого произведения есть особый план (онтологический), следовательно, его организация является архитектонической по своему типу. Однопланная – пространственно-временная – сфера, тектоническая по типу организации, не может осуществить двупланную, архитектоническую по типу организации, величину – произведение.

Но, по-видимому, осуществляет: в Лувре мы воспринимаем Мадонну, а не «раскрашенное полотно». Резонно. - Б.Христиансен сомневается не в том, что мы видим Мадонну, а в том, что мы видим ее как пребывающую в том же пространстве, что и субъект восприятия, - как момент художественного (живописного) произведения. Он утверждает, что то, что производит на нас эстетическое впечатление, пребывает «в субъекте». В этом случае мы должны подвергнуть «субъекта» критическому рассмотрению, что и «художественное произведение»: в пространстве перед собой мы видим «внешнего человека» (аналог «раскрашенного полотна), не могущего вместить эстетический объект. Вывод: человек, конечно, не только внешний человек, но в пространстве и времени человек – т о л ь к о внешний человек. Бахтин развивает Христиансена: «Если бы мы сделали попытку определить состав эстетического объекта произведения Пушкина «Воспоминание»:

Когда для смертного умолкнет шумный день

И на немые стогны града

Полупрозрачная наляжет ночи тень…

и т.д., - мы сказали бы, что в его состав входит: и город, и ночь, и воспоминания, и раскаяние и проч. – с этими ц е н н о с т я м и непосредственно имеет дело наша художественная активность, на них направлена эстетическая интенция нашего духа…» (Вопросы…, с.48). Заметим: М.М.Бахтин говорит о вполне реальных вещах: город, ночь, воспоминания и раскаяние – но как об эстетических ценностях. Это не отменяет вопроса об их онтологическом статусе. Тогда возникают вопросы: как они оказались «в субъекте»? кто их воспринимает (как настоящие, а не «нарисованные словами»)? А это, в свою очередь, не может не вызвать вопроса: если тектонически организованный внешний человек не в состоянии вместить в себя эти ценности, то кого же называть тогда человеком?

За ответом на этот вопрос обратимся к статье Д.С.Лихачева «Внутренний мир художественного произведения». Пафос статьи: «литература «переигрывает» действительность», т.е. писатель не «отражает» объективный мир, а создает свой, который может существенно отличаться от объективного. Подражать миру можно при помощи красок, линий, слов, но «творить» его при их помощи нельзя. Тут нужны усилия другого рода, об особенности которых говорит М.Бахтин: автор должен занять позицию вненаходимости относительного героя. Позиция вненаходимости достигается онтологическим усилием – из сферы действия мы переходим в сферу бытия.

Итак, Лихачев мыслит писателя в ситуации сотворения мира: еще ничего нет, но писатель что-то сделает - и будет мир. Мы немного утрируем ситуацию, но сущность не искажаем. Это «что-то» и называется творением.

2. Ссылаясь на Б.Христиансена, говорю о многосоставности того существа, которого мы называем «человек». (однопланные и многопланные субъекты, тектоническая и архитектоническая типы организации). Вывод: человек – целое человека; целое человека – субъект животного существования + собственно человек).

3. К «автору» я захожу со стороны человека, а не со стороны «произведения».

ЗАМЫСЕЛ

Я пишу книгу про автора. Но не про автора «вообще», а про «настоящего» автора, т.е. поэта. Таким автором для меня является Пушкин.

Что я хочу сказать? – Мое исследование должно выяснить, что такое человек. – «Человек» - это субъект, в состав которого входят два субъекта: собственно человек и животное существо. Собственно человек- субъект сверхтелесного бытия – языкового или словесного, следовательно, он не знает ситуаций рождения и смерти, ему неизвестны потребности, присущие животному существу, которое является второй составляющей целого человека. Животное – вторая составляющая целого человека – пребывает в пространстве и времени, в котором оно «у себя дома» в онтологическом плане, поэтому ему принадлежит роль первой скрипки. В целом человека в обычной ситуации первенство принадлежит животному существу. Собственно человек является служебным существом, помогающим животному достичь его цель, т.е. человек помогает животному осуществлять его животные цели. В любых ситуациях субъектом бытия является целое человека, в подавляющем большинстве случаев онтологически и ценностно лидирующим субъектом является животное существо. Но бывают ситуации, когда первенство в целом человека переходит к собственно человеку. Тогда тип его бытия меняется довольно радикально. Онтологический фокус перемещается с животного существа на человека, и тогда то существо, которое мы называем человеком, становится ведущим субъектом, а бытие становится действительно человеческим. Но и в этой ситуации мы должны сделать оговорку: «преимущественно». В чем особенность собственно человеческого бытия? – Человек, будучи субъектом наджизненного бытия, вынужден это бытие осуществлять опосредствованным образом – через существование того субъекта, в которого он себя вообразил и кем, следовательно, стал. Человек – как составляющая целого человека – это воображающий субъект. Когда говорят о воображении, то внимание сосредоточивают обычно на том, что или кого вообразил воображающий, т.е. человек ускользает от внимания. Чтобы его сохранить в зоне внимания, нужно некоторое усилие. Итак, человек вообразил себя в кого-то, и этот кто-то становится субъектом жизненного существования. Событие жизни становится предметом внимания, а бытие человека (воображающего), повторяем, остается незамеченным. Чтобы не потерять его из вида, довольно напоминать иногда себе, что Онегин, например, существует к а к в о о б р а ж а е м ы й. Но если есть воображаемый, должен быть воображающий, и этот воображающий является субъектом бытия (ему присуще бытие), и тот факт, что это бытие (как и сам субъект бытия) является непрямым, свидетельствует только о его своеобразии, а не об его отсутствии. – Как же осуществляется бытие воображающего? – Некоторое представление о нем мы получаем из установления его превращенности. Жизненная ситуация является жизненной ситуацией только в пределах фабульной действительности и для фабульных персонажей – жизненно-прозаических субъектов. Например, в сцене дуэли, - для Онегина и Ленского как фабульных персонажей. Для исследователя автора возникает вопрос, который не существует для литературоведа: какую ситуацию переживает автор? Жизненная ситуация является формой осуществления той ситуации, в которой находится автор (воображающий); какую «человеческую» ситуацию осуществляет жизненная ситуация – дуэль? – Отвечая на этот вопрос, мы должны быть сугубо осторожными, потому что возникает искушение отмыслить жизненную ситуацию от авторской, представить авторскую как отдельную и даже пытаться представить и описать ее. Авторская ситуация существует именно как превращенная (опосредствованная), она не может быть отмыслена от жизненной и описана как самостоятельная. – Отсюда вывод: исследователь события бытия автора (конкретно той ситуации, по отношению к которой ситуация дуэли определяется как форма ее осуществления) должен стать также воображающим: превратить себя в того, для которого дуэль является реальным – жизненно-прозаическим – событием (ситуацией) и осмыслить (понять) ее в соответствующих понятиях, в которых она описана автором-писателем (художником), - психологических, нравственных, поведенческих… Это описание, материализованное в высказывании, и будет практической формой превращенного знания о превращенном субъекте – авторе. Переводить это знание в внешний, воспринимаемый, регистр, нельзя. Но мы будем иногда вынуждены это делать – по причине отсутствия опыта и невыработанности методики. На научном («птичьем») языке это утверждение звучит так: знание об авторе существует как внутренняя форма знания о персонажах. Сюда нужно добавить, что и субъект знания об авторе существует как внутренняя форма субъекта знания о персонажах (ситуации дуэли и ее участниках).

Человек – внетелесное существо, поэтому его бытие осуществляется внетелесными (внежизненными) формами: языковыми (обыкновенный случай) или словесными (исключительный). Событие его бытия не связано с пространством и временем, ему не нужно передвигаться в пространстве и во времени, не нужно напрягаться телесно (мускульно) и проч. Событие его бытия формируется рядом онтологических усилий, результатом которых является ряд онтологических изменений, которые он претерпевает, начиная с исходной ситуации и до завершающей.

Завершает событие превращенного (авторского, поэтического) бытия преодоление автором своего превращенного состояния: из субъекта превращенно-словесного бытия он становится субъектом непосредственно (прямо) словесного бытия, т.е. перестает быть поэтом. Иначе говоря, событие поэтического (человеческого в высшей его форме) бытия завершается по достижении автором своей цели. – Какую цель преследует поэт? – Я полагаю, что она состоит в овладении высшей, поэтому последней ценности – любви. Любовь существует как содержание бытия субъекта, осуществляемого словесными формами в их правильном – непревращенном – состоянии. Отсюда следует, что достижение поэтом своей цели предполагает завершение события жизни, поскольку жизнь есть следствие превращенного состояния человека – как необходимое условие его превращенного бытия. Жизнь и превращенное состояние взаимно соотнесены: преодоление превращенного состояния означает, что перестает быть актуальной причина жизненного существования, которое прекращается. Прекращение жизни не означает ее прерванности, насильственного или условного окончания, оно означает ее завершение. – В чем состоит различие между окончанием (прерыванием) жизни и ее завершением? – Воображающий (автор) создает персонажей не «из ничего», а «из самого себя»: он с е б я превращает в персонажей. Персонажи только в действительности фабулы являются различными (многими) жизненными существами, в словесной сфере (сфере поэтического бытия) они являются автором – той его «частью» (это неточное слово, но более точного найти не могу), которая стала совокупностью персонажей. Фабульная действительность осуществляет изолирующую функцию: она «держит» жизненных субъектов в пространстве и времени. Жизненное существо (фабульный персонаж) является составляющей целого человека. У фабульного персонажа свое понятие о любви как ценности: для него любовь – служебная ценность, необходимая для воспроизведения жизни (хорошее потомство). Но фабульный персонаж – только составляющая целого человека, второй составляющей которого является человек. Человек – внежизненное существо, любовь для него не может являться жизненной ценностью. – Подобно тому, как любовь для фабульного персонажа есть жизненная ценность, так любовь для драматического (эпического, лирического) героя есть высшая (последняя) ценность. Противоречием, развивающим (двигающим) событие поэтического бытия есть противоречие между собственно животной и собственно человеческой любовью. Однако разрешение конфликта состоит не в том, что побеждает человеческая любовь, а в преодолении односторонности «земной» (чувственной, страстной) и «небесной» (идеальной) любви. Субъектом любви, преодолевшей односторонность фабульной и словесной любви является не собственно человек, а целое человека, которое становится субъектом непосредственно словесного бытия. Любовь как последняя ценность соотнесена с добром и злом – ценностями, в значительной мере определяющими существование целого человека, в котором жизненное (животное) существо является первенствующим.