6. Штабная работа

Собрались мы в штабе в Челкаре на самом исходе следующего дня. Об-менялись информацией. Ситуация в отрядах примерно равная. Начинают трудиться, обустраиваться. ЧП и больных нет.

По ходу выяснилось, что практически никто из штабистов ничего не имел во рту больше суток, а без сна – уже вторые. Собрали что-то поесть. Только сели – звонок из Шетыргиза, что от нас в 140 км. Командир зоны го-ворит с командиром линейного отряда, но почему-то все громче и тревожнее. Перешел на медицинскую терминологию. Из разговора понимаем, что-то серьезное с подростком-детдомовцем, сыном отряда. Галина – наш штабной главный доктор, прожевывая на ходу, просит пригласить к телефону врача отряда. Короткий диалог, и Галина вдруг побелевшими губами шепчет: «Ка-жется, подросток при смерти». Ужин (обед и завтрак – все вместе) остается нетронутым. Нужно срочно действовать. Командир уже дозвонился до Ак-тюбинска и просит выслать в Шетыргиз санитарный самолет. Там обещают, но только с рассветом. Но не ждать же рассвета! Решаем: с главным нашим врачом срочно ехать на место. Там виднее.

Последнюю четверть века я больше не был в Челкарском районе Актю-бинской области, и не знаю, появились ли там дороги. Тогда, в 65-ом, таких дорог между совхозами и райцентром просто не существовало, вернее, они были везде, куда бросал взгляд шофер. Дорог не было, были направления. Единственными ориентирами на местности нам служили линии электро-передач да штабные карты. От Челкара эти наезженные автомобильные доро-ги расходились веером во все стороны, и попасть на нужную нам одним – бы-ло крайне проблематично.

Комиссар Аркадий Абелев поднимает геологов, которые здесь в Челкаре должны знать все. Договариваемся, что они выведут нас на дорогу к Шетыргизу. Оба наших водителя – студента уже в УАЗике. Галина подхватьтвает свой «тревожный» чемоданчик с медицинским скарбом, и мы летим на встречу с геологами. Вот и их машина, сигналит нам фарами, указывал путь. Спасибо говорить некогда – там человеку плохо!

Шофера наши «давят на всю железку», не разбирая ям и кочек. Нам нужно успеть добраться на место к рассвету, чтобы окончательно решить по санитарному самолету – нужен ли он или уже нет? От этой мысли мурашки бегут, а подсознательно прикидываю – сколько стоит санитарный самолет, и кто за него будет платить (ведь заработка всех отрядов не хватит за него рас-считаться). Но это потом. А сейчас машина летит в темную ночь, не разбирая дороги, вдоль ЛЭП к Шетыргизу. От такой гонки шофера быстро устают и заменяют друг друга на ходу, передавая «баранку» из рук в руки.

Держу под тентом фонарь «летучая мышь», а Галина лихорадочно лис-тает медицинский справочник, что-то сосредоточенно выискивает там. Ника-ких разговоров. Лишь чуть повернули головами, провожая взглядом грациоз-ное, как бы летящее над степью, стало испуганных нами сайгаков. Стадо сай-гаков! Это ли не экзотика! Но сейчас не до нее. 140 километров по бездоро-жью – это не менее трех часов автомобильной гонки. Занемела спина. Оста-новились лишь один раз минуты на две: девочки – направо, мальчики – нале-во, и опять в путь.

Вот и Шетыргиз – здесь не промахнешься, потому что стоит он на реке с таким же названием. Начинает светать. Перед входом в барак, где размес-тился отряд, стоит кровать. Вокруг нее кружком весь отряд в сборе. Навстре-чу нам бежит командир отряда Анатолий Костюков. Галина осматривает под-ростка. Он весь в испарине и почти не дышит. Вдруг наш главный врач резко поворачивается и дает команду командиру: «Объявляй отряду отбой. Всем спать». Нехотя расходятся бойцы. Подхожу ближе и тихонько спрашиваю: «Что делать с самолетом? Уже светает». Командир как бы с укоризной смот-рит на нас: дескать, и вы не знаете, как поступить. У кровати больного ко-мандир отряда, два врача и я. Галина снова склоняется над больным, снова осматривает. Мне со стороны кажется, что осматривает она его как-то стран-но: поочередно поднимает то руки, то ноги, щупает живот, осматривает гор-тань... И вдруг резко бросает мне: «Самолета не надо! «. Я выразительно смо-трю на Галину, – А жить будет? Ты понимаешь ответственность? Галина от-водит меня в сторону и повторяет уже спокойно:

- Самолет не надо. Он... симулирует, но очень умело. Где-то видел подобные припадки, перенял манеру поведения, искусно сдерживает дыхание, а сердце бьется, как и положено у молодого. У него полнехонек мочевой пузырь (про-щупала), скоро попросится в туалет, тогда и посмотрим на него, болящего. Отменяй самолет.

Бегу к телефону, звоню в райштаб. Оттуда позвонят в Актюбинск и еще успеют отменить санитарный вылет. Возвращаюсь к больному. Он лежит те- перь под одним одеялом (лишние врачи убрали), и вдруг что-то шепчет глав-ной. Она согласно кивает головой. Подросток вскакивает и бежит вприпрыж-ку к туалету. Через минуту-другую так же, стремглав, возвращается к своей кровати, но здесь «прорывает» Галину. Она говорит ему все, что о нем дума-ет (правда, сдерживается, и выбирает выражения помягче). Командир и врач отряда смотрят на произошедшее «чудо выздоровления» во все глаза, не скрывая своего удивления и даже с каким-то, чуть проступившим через их лица, сожалением – наделали столько шума, а, оказывается, из ничего. Как могу, успокаиваю: «Всякое бывает. А детдомовцы – они ребята шустрые, предупреждал. Но на вашем месте и я поступил так же.» У врачей начинается «разбор полетов». Мы с командиром еще раз, уже по-мужски, беседуем с лжебольным и отправляем его на кухню... рубить дрова.

Рассвело. Под лучами восходящего солнца блестит река. Опять все жи-вы и здоровы. Хорошо! Вот и прошел еще один штабной день, а точнее, сут-ки. Нет, в штабе не соскучишься. Командир ведет нас с Галиной к кухне (мы честно признались ему, что уже не помним, когда что-то ели). Дежурный достает из котла по кусищу еще недоваренного мяса. Садимся на поленицу дров, рвем полусырое мясо зубами, любуемся рекой. Хорошо!

Врач отряда длинноногая и длинноволосая шатенка, намученная ноч-ными страстями, нежится в прохладных волнах речки. Любо-дорого посмот-реть. Шесть утра. Командир, еще не сомкнувший сегодня глаз, идет объяв-лять отряду подъем. Война войной, а жизнь отряда – по расписанию. Из бара-ка начинают выходить заспанные и хмурые студенты, (ведь спать им дове-лось часа полтора, не больше), да и штабная машина стоит, и пустая кровать у входа. И первые вопросы:

- А что с пацаном?

- Да все в норме, – успокаивает командир. Здоров. Вон дрова рубит.

- Как?! – зависает дружный вопль отряда. – Так он нам что, «мозги пудрил»?

Но на радостях, что все обошлось только этим, все стихают и дружно переводят взгляд на купающуюся. Сама грация во всей красе перед отрядом. Девушка чувствует всеобщее внимание, и еще пуще начинает играть в воде. То выставит напоказ свои девичьи яблочки, то мелькнет плавочками, то вы-тянет (на, смотри!) свои длинные, стройные ножки. Красота! Но вдруг заме-чаем, что от противоположного берега плывет к купальщице... змея. Медлен-но так, не торопясь, как бы тоже играя на публику, плывет. Ребята начинают махать руками и звать девушку к берегу. Кто-то предупредительно бросил:

-Не орать. Испугается. Еще утонет.

Хор голосов все настойчивее приглашает купальщицу завершить ут-ренний моцион. Девушка подплывает ближе к берегу и здесь кто-то, поняв, что там, где она находится, уже мелко, кричит «во всю ивановскую»:

- Змея!

Купальщица что есть мочи бросается из воды. Ее плавки остаются в ре-ке. Но тут не до плавок. Змея рядом. Сверкая своими прелестями, несется де-вушка к ближайшим камышам. Отряд ревет от хохота и оттого, что и здесь все обошлось.

Нет, просто здорово быть в отряде (да и в штабе тоже)!

Районный штаб серьезно помогал отрядам во всех их повседневных делах. Выручало то, что в Казахстан мы приехали не с пустыми руками: при-везли кирпич и цемент, 200 комплектов печного литья, гвозди, подъемные краны «Пионер», лебедки, циркулярные пилы, бетономешалки, транспорте-ры. В сложной обстановке ведущей фигурой оказался снабженец штаба Вик-тор Полубабкин, который умело менял кирпич на водовозку, дранку на це-мент – выходил из положения, как умел. Строгий порядок в планировании и организации строительной технологии обеспечивал главный инженер отряда Борис Реперчук.

Но чтобы не сложилось превратного понимания роли районных штабов в деятельности строительных отрядов, (не только и не столько авральными делами и снабжением они занимались) добавлю несколько слов. Еще в пери-од формирования отрядов в районном штабе проводилась главная работа по отбору командного состава линейных отрядов. Ведь от того, кто и как будет руководить отрядом, зависит его благополучие, его результативность, его за-работок, его безопасность, его идеология. Вот с этим, последним, надо быть особенно аккуратным. 15 лет мне доверяли быть командиром Магнитогорс-кого городского студенческого отряда, начиная от первого. И все эти годы нужно было с непременным упорством и настойчивостью вкладывать в души молодых то, что идеологическая сторона деятельности отрядов не менее важ-на, а, может, и более, чем успехи в строительстве.

Наряду с отрядами работали рядом бригады шабашников. И не только приезжие, но иногда даже из педагогов. Зачастую они были квалифицирован-нее студентов, и зарабатывали всегда больше, чем они. Но шабашники – это далеко не студенческий отряд! И в студенческой среде нет-нет, да возникали дискуссии на тему: «лучше куб бетона, чем лекция?», «баба с возу – кобыле легче?» и т. п. Приходилось еще и еще, снова и снова растолковывать, что в деятельности студенческих строительных отрядов главное не в заработке, хо-тя от хорошего заработка и тогда не отказывались. Главное, как считали мы, это строить студенческие характеры, учить отдавать людям все доброе, что есть в юной душе, «торопиться делать людям добро». Мы всегда знали, что строить жилые дома, ремонтировать сельские школы или клубы – труд низ-кооплачиваемый по государственным расценкам (а именно по таким расцен-кам мы и работали). Но ведь кто-то должен был строить социальные объек-ты? В отрядах мы учили молодых подчинять свои личные амбиции и при-вычки общим, благородным целям. Мы часто цитировали строки Н.А. Некра-сова, которые как будто специально написаны для ССО:

«Эту привычку к труду благородную

Нам бы не худо с тобой перенять.

Благослови же работу народную.

Да научись мужика уважать.»

Вот-вот, привычку к труду. Я искренне убежден, что не может быть по-рядочным человек, который не любит честно трудиться, будь он хоть семью пядей во лбу. Работая в отрядах, делясь своим опытом и умением с неумелы-ми, мы воспитывали тружеников, а не хапуг. А это, согласитесь, тонкая мате-рия. В этом и был главный смысл комиссарской службы. И если боец нахо-дит время прочитать людям лекцию или просто побеседовать о том, в чем он уже понимает толк, если он после рабочего дня просто «за так» поможет аби-туриенту в подготовке к поступлению в институт, если он в своей работе на строительных лесах не оттолкнет слабого и неумелого, а впряжет его в общий труд, если отряд не только возложит цветы к монументу славы, а без-возмездно отремонтирует немощному ветерану войны или труда дом, сарай или забор (да мало ли другого доброго делалось еще в отрядах), то это и есть успех в работе комиссара, в работе идеологической.

А что стоит за умением «уважать мужика»? Представьте руководителя производства, который в своих руках кроме ручки отродясь ничего не дер-жал, который никогда не испытал, как «трудно свой хлеб добывал человек». Не сможет, не сумеет такой руководитель уважать работника, делающего чер ную, тяжелую работу. И таких белоручек лучше воспитывать трудом и в мо-лодости. Сегодняшний студент – это почти всегда завтрашний руководитель, и в воспитании руководителей-шестидесятников отряды сыграли не послед-нюю роль.