9. Производственная программа
Собственно у сводного студенческого строительного отряда Дагестана никакой утверждённой производственной программы, как единого целого, не было. Никто отряду не диктовал, сколько средств он должен освоить. Итого-вый отчет по дагестанскому отряду не содержит никаких-либо цифр освое-ния ни в миллионах, ни даже в тысячах рублей. Такой задачи перед отрядами просто не стояло. Главным было оказать необходимую помощь людям Дагес-тана в ликвидации последствий землетрясения. А это были очень разные и зачастую малооплачиваемые работы: разборка завалов и уборка строитель-ного мусора, ремонт зданий (главным образом, жилья в зоне землетрясения). Такие здания внешне выглядели как целые, но их кровли и чердачные перек-рытия порой чуть держались на разрушенных опорных частях. Заходить в них было небезопасно, и до восстановления необходимо было аккуратно, до основания, до капитальных стен, разобрать кровли и чердаки. Это были опас-ные работы, где торопливость могла обернуться бедой, и которые всеми от-рядными положениями студентам не рекомендовались. Но таких работ было много и их кому-то нужно было делать.
Ими были заняты, в основном, отряды из Москвы, работавшие на вос-становлении города Буйнакска. Остальные отряды, дислоцированные в Касс-пийской долине и Казбековском районе Дагестана, занимались сборкой жи-лых щитовых домов, предназначенных под амбулаторные пункты, магазины, столовые, конторы хозяйств и другие социальные объекты воссоздаваемых и вновь строящихся совхозов и населенных пунктов.
Случались и казусы. Отряд из МГМИ был определен на работы в один из виноградарских совхозов треста «Дагвино», в 12 км от Махачкалы. Так как прибытие отряда для руководства совхоза было неожиданным (предвари-тельно договор о работе студенческого отряда с этим хозяйством не заклю-чался), то первый свой трудовой день отряд посвятил разным хозяйственным совхозным работам. Когда на следующий день я заехал в отряд узнать, как устроились ребята, то нашел их палаточный городок крепко спящим. Спали все, и даже дневальных не было. Предположив, что ребята «крепко уработа-лись», я никого не стал будить и уехал по другим отрядам. Возвращаясь вече-ром, вновь завернул к своим. И опять над палаточным лагерем отряда стояла гнетущая тишина. Отряда в городке не было, а навстречу ко мне вышел оди-нокий заспанный дежурный. Он-то, по простоте душевной, ибо были мы од-нокурсниками, как на духу выложил, что вчера весь день отряд чистил гро-мадные винные чаны от прошлогодних остатков. Вначале резко навалились чистить их скребками и вычерпывать ведрами со дна содержимое. Ведра вы-ливали в ближайший кювет. Но когда обнаружилось, что соскобленная сажа плавает по чистейшему виноградному вину, с ним не перемешиваясь, то больше ни у кого рука не поднялась выливать всё это в кювет – стали акку-ратно процеживать через марлю и вино сливать в отдельную ёмкость. Про-возились долго, устали, крепко «напробовались», но работу сделали. Сейчас отряд «смывает грехи» в бане, а завтра «как огурчик» приступит к основной работе. Устроились нормально; директор совхоза распорядился, чтобы кор-мили отряд в совхозной столовой и при этом не брали с ребят денег за хлеб, молоко и сахар.
Предупредив, чтобы отряд больше «чанов не чистил» уехал в штаб, размышляя о том, как здорово в Дагестане встречают моих «кунаков», и точ-но зная, что и они не подведут – работать умеют, в отрядах не новички.
Штаб нашего сводного отряда размещался при Дагестанском обкоме комсомола в Махачкале, но тем не менее, с первым секретарем тамошнего обкома нам встречаться доводилось не часто: мы, штабисты, находились в постоянных поездках по отрядам, а в обкоме нас можно было застать или ра-но утром или поздно вечером, когда штатных работников обкома еще или уже на местах не было.
Но как-то меня вместе с Михаилом Зиминым (инженером Центрально-го штаба ССО, с которым мы практически руководили отрядами в Дагестане) пригласили к «первому». Поздоровались, представились. «Первый» немного порасспрашивал об отрядах, о наших делах-заботах, а затем как-то смущенно подает распечатанный конверт, на котором красиво выведено «Москва, Кремль, В. Ленину». Вопросительно смотрю на «первого». Он поясняет, что это вовсе не историческая реликвия, а настоящая письмо-жалоба в Кремль одного из дагестанских аулов.
– Почему «В. Ленину»?
– Да, говорит, пишут они не в первый раз, пишут во все инстанции, но их вопрос не решается, а поэтому они не без лукавства теперь пишут прямо на Ленина. На встрече с аксакалами этого аула говорю:
– Вы, что, уважаемые, не знаете, что Ленина с нами нет уже 46 лет? А они мне в ответ:
– А что же Вы, товарищи, на всех своих сходках кричите: «Ленин с нами! Ленин с нами!» Так если он с Вами, почему он не с нами?! Словом, аул требует, чтобы к ним приехало начальство из самой Москвы, с местным они говорить уже не хотят. Вы оба имеете мандат ЦК ВЛКСМ, а это Москва. Прошу вас разрешить этот инцидент на месте. Конечно, это напрямую к лик-видации последствий землетрясения не относится, но очень прошу вас, помо-гите.
Через полчаса на обкомовской «Волге» выезжаем на место, в Кизилюр-товский район. К шоссе Махачкала – Баку с одной стороны подходят железо-бетонные лотки водовода, за дорогой – накопительный резервуар питьевой воды, но воды в нем нет, та как строители не успели (до землетрясения) «пройти» каналом через шоссе. Пока добирались, очевидно, из обкома позво-нили на место, и нас ждут: на этом злополучном пятачке Дагестана нас и встречают десяток аксакалов. Предъявляем вместе с Михаилом свои цеков-ские удостоверения. Аксакалы довольно кивают головами и начинается нес-пешный разговор о насущном.
Наша стройотрядовская форма и удостоверения, очевидно, восприняты вполне серьезно, несмотря на то, что мы чуть не втрое моложе наших собе-седников. Беседу ведет, очевидно, самый старый и уважаемый аварец. Гово-рит тихо и даже как-то вкрадчиво, ибо тема беседы не совсем обычна. На неплохом русском он поясняет, что строители свою работу не доделали, а поэтому их аул остался без воды. Привозной воды не хватает и старик про-должает:
– Вот видишь, сынок, я в одной руке держу кувшин, но в нем воды нет. В другой руке я прячу от людей листок бумаги, ибо без этого не могу теперь справить свою естественную нужду (горцы не пользуются туалетной бума-гой, а подмываются водой из специального кувшина). А как без этого? Если соседи узнают, что «иду я по нужде» с бумажкой, то мне от такого позора придется бежать из Дагестана, с Родины моих предков.
Наши обычаи строги. Когда Сталин в войну сселял горцев целыми ау-лами за Урал и вез, как скот, в телячьих вагонах, то в тех условиях некоторые наши женщины не могли справить свои естественные надобности и умирали от разрыва мочевого пузыря.
Аллах милосерден, но нам очень нужна вода в ауле. Мы, сынок, видим, как здорово работают отряды. Дай задание сделать нам воду, и люди скажут вам спасибо.
На том и порешили. Уже через неделю вода пришла по назначению и, может быть, только за это наградили нас с Михаилом Зиминым Почетными грамотами Совета Министров Дагестана.
Нам часто приходилось заезжать в отряд из Грузии, который стоял так-же недалеко от трассы Махачкала – Хасавъюрт, под Кизилюртом. В штаб не-редко приходили телеграммы из Грузии для этого отряда, и, естественно, что с первой же оказией мы направляли их адресатам. Вот с очередной пачкой такой корреспонденции, поступившей в штаб накануне, подъезжаю к отряду. Нахожу командира, и не знаю как начать разговор, потому что в одной из те-леграмм бойцу грузинского отряда значится, что у него в Тбилиси умерла тетя. У другого – серьезно болен отец.
Здоровый, жизнерадостный, красивый, громадного роста и объема командир отряда бегло читает телеграммы и тут же... рвет их на мелкие час-ти. Смотрю недоуменно на командира.
– А, слушай, – говорит. – Вай! Если бы тетя умерла или отец серьезно заболел, уже раньше тебя здесь было бы с десяток грузин-родственников. Не волнуйся, знаю я эти штучки и прошу всю подобную корреспонденцию пере-давать мне в руки, лично. Разберусь.
Договорились. Командир ведет меня по студенческому городку из по-левых стандартных вагончиков с купе и полками для отдыха и даже кухней с холодильником. Здесь командир представляет мне шеф-повара:
– Из ресторана «Арагви», повар высшей категории. Слушай, у меня в отряде 110 ребят – их кормить надо?!
Переходим в штабной вагончик и здесь командир мне доверительно сообщает:
– Посмотри как живем, как устроились! Позавидовать можно. А какие ребята в отряде! (Кстати, отмечаю про себя, девушек в отряде нет). Все сде-лаем как надо. Знамя победителей должно быть нашим: осенью я с чем в ЦК ВЛКСМ Грузии пойду?
– Это здорово, отвечаю, что отряд настроен по-боевому, что хорошо ра-ботает. Но отряды на то и соревнуются все лето, чтобы выявить сильнейше-го. Поживем – увидим.
На том и простились. А чтобы быть более объективным при подведе-нии итогов соревнования отрядов, поступаю так, как это практиковалось в наших уральских отрядах – организуем взаимные поездки по отрядам – кон-курентам с целью обмена передовым опытом работы и быта отрядов.
Здорово работает отряд из Кабарды. Километров в 20 от грузинского отряда они поставили уже до дюжины саманных жилых домиков. Вот с пред-ставителями этого отряда мы как-то и приезжаем в гости к грузинам. Снова осматриваем их лагерь, его оформление. Идем по строящимся объектам. Все просто здорово. На двух домах бойко стучат топоры. Человек 10-15 устанав-ливают стропила и обрешетку, зашивают фронтоны. Красиво работают. Но ко мне подбегает взволнованный командир кабардинского отряда:
– Смотри, что делают! Это же не грузинские студенты работают. Это бригады шабашников из Осетии! Я подходил и поговорил с ними.
– Ну, понимаешь, – объясняет нам командир грузинского отряда, – у них эти плотницкие работы хорошо получаются. Мы им заплатим… А что – быстрее дом сдадим. Разве это плохо?!
– Да нет, отвечаю, – неплохо, но соревноваться надо честно и в счет идут только студенческие, а не шабашные стройки. Вот ребята из Кабарды строят дома своими руками. Поезжайте в гости к ним, посмотрите на их ра-боты.
Да, отряд из Кабардино-Балкарии работал действительно здорово. Ого-воренные договором коробки жилых домов уже к июлю были готовы. Еду к управляющему трестом «Дагвино» А.А. Алиеву и прошу начать поставку столярных изделий и пиломатериала, чтобы успеть к осени сдать строящиеся дома «под ключ». Так договаривались. Но Алиев встретил меня интересным предложением:
– У ребят здорово получается с коробками домов. Вот и пусть продол-жают эту привычную им работу. Чем больше они поставят таких коробок, тем лучше. Мы продадим недостроенные дома работникам совхоза, дадим материалы, и пусть каждый хозяин сам достраивает и отделывает собствен-ный дом на свой вкус. К морозам во всех этих домах будут жить люди.
Такое предложение, конечно же, нас устраивало, и я поспешил обрадо-вать кабардинский отряд, который уже и теперь уверенно рвался на призовое место в межотрядном соревновании: пять студентов за неделю успевали пос-тавить саманную коробку жилого двухквартирного дома. На кладке стояло 40 студентов, а впереди еще было не менее четырех недель – это возможных 32 дома – еще две новые улицы в поселке.
Но все это происходило в долинах. В предгорье стоял город Буйнакск, где мы с М. Зиминым побывали за лето лишь один раз. Здесь, в Буйнакске работали сильные отряды из МАИ, МЭИ, МИСиС и других вузов столицы. У них был накоплен большой опыт работы в выездных отрядах, был знающий зональный штаб. Опекать их было излишне, а поэтому своей единственной штабной поездкой мы и ограничились. Но это были лишь предгорья.
В настоящие горы Дагестана, где в Казбековской зоне работали отряды из Горького и Волгограда, мы со штабом еще ни разу не заезжали, на что здо-рово обижался командир этой зоны – дагестанец из Горьковского института Давуд (фамилии не помню). Сдерживало то, что на нашем стареньком УАЗе нам было просто не выбраться по горным дагестанским кручам. В то время в Дагестан было прикомандировано до десятка автоколонн из различных реги-онов страны и только ростовские, да местные шоферы, отважились ездить в горные районы. Это нас и настораживало. Но ехать было надо, и мы собра-лись в путь сразу на двух штабных УАЗиках: хасавюртовском, казбеков-ском. Наметили конечную цель: в шестидесяти километрах к югу от Кизилъ-юрта в отряд Волгограда.
Что такое 60 километров? На плоской географической карте это почти рядом, но совсем другое дело по горной дороге через перевал. Сплошные подъемы и спуски, серпантины и зигзаги, порой очень узкая дорожка, а ско-рее тропинка, вьющаяся вдоль пропасти глубиной до километра. В сторону пропасти лучше не смотреть – страшно до жути и верная смерть, если отка-жут тормоза.
Машина движется со средней скоростью не более 10 километров в час: на предельных подъемах греются и кипят радиаторы. Понять в этих горах, в какую сторону уклон местности, бывает не просто: кажется, что дорога спускается вниз, а машина не идет и все тут! Незнающий шофер обязательно
На крутых дорогах
Казбековской зоны 
На верхней фотографии на перевале Харип (справа налево):
Б.А. Буданов, Давут, Н. Степанова (врач), С.С. Уваровский, Г. Можеев
остановится и начнет «ковыряться» в двигателе. Знающий остановится тоже, но просто переждет, когда остынет вода в радиаторе.
Уже на подъезде к нужному нам аулу, там где от перевала Хариб с вы-соты 2238 метров дорога начинает резко спускаться в каньон, она вдруг на головокружительной высоте упирается просто в небо и обрывается на краю страшенной пропасти. Только в самый последний момент, который воистину кажется последним моментом твоей жизни, дорога за нависшей над ней гро-мадной глыбой поворачивает почти на 180 градусов, и ты начинаешь пони-мать, что еще остался шанс увидеть вон тот аул, прилепившийся к могучей скале на прижиме.
Машина с Давудом по причине поломки давно остановлена в первом горном ауле, еще там, в долине и теперь мы в гордом одиночестве сползаем с горной крутизны. Здесь тоже не разгонишься: надо тормозить обеими тор-мозами и двигателем, а каждый случайно осыпавшийся камешек так и норо-вит сбросить машину в этот зияющий острыми скалами земной провал. Каж-дое мгновение тянет выпрыгнуть из машины и карабкаться пешком, ибо сознанием понимаешь, что это, конечно же, безопаснее.
К вечеру мы добрались к нашему аулу. Нам, степным жителям, трудно в это поверить, но даже один УАЗик в ауле поставить негде, и шофер почти «вешает» его на выступающую пупом скалу. Можно было остановиться на дороге в нижнем ярусе, ниже аула метров на полтораста, куда обычно подво-зят разные грузы и откуда поднимают их вверх, к аулу, на веревках или везут на ишаках, но выбираться по этим кручам даже налегке – ой как тяжело.
Уже только одно то, что отряд волгоградцев сюда добрался, что он здесь живет и еще что-то строит вызывает умиление и большое уважение к студентам. Мы стоим на террасе сакли, на втором её этаже. Командир отряда рассказывает:
- Началось землетрясение, и горы заходили ходуном, загудели каким-то внутриутробным земным гулом. Жители аула высыпали из своих саклей и смотрели на вершину минарета: устоит или нет?! Раскачивало так, что каза-лось, вот-вот могучие земные силы опрокинут его навзничь. Но Аллах спас. Минарет, слава Аллаху, устоял. Значит, не обрушится и скала, нависающая над аулом, которая – каждый понимал – в одно мгновение уничтожит в этом случае и аул, и все живое в нем. Матери даже детей на руках из саклей не вы-несли: минарет стоит, значит, все обойдется.
Как потом пояснили знающие люди, минареты Дагестана устояли пото-му, что деды дедов уже знали, как сделать так, чтобы они не обрушались при землетрясениях: их массивные фундаменты глубоко уходят в землю и стоят они как на резиновых подушках – на эластичных камышовых фашинах. Но, конечно, и Аллах не оставляет людей в горе.
До сих пор во мне живет чувство, что «стояли» студенты из Волгограда там, в Дагестане с тем же мужеством, как их отцы в осажденном фашистами Сталинграде. Что-то перекусив и побеседовав со волгоградцами, мы на ночь глядя тронулись, в обратный путь: завтра утром нас ждали на серьезном со-вещании в Кизилюртовском ПМК и опаздывать было не гоже.
Дорога к дому всегда легче. Сказывается «конюшенный эффект», ибо давно подмечено, что лошадь бежит домой, в конюшню всегда быстрее, чем из нее. Как-то сравнительно легко мы поднялись до перевала. Здесь было хо-лодно, сыпал то ли дождь, то ли град.
В самом начале спуска с перевала что-то начало «клинить» в нашей ма-шине, а через часа полтора рассыпался подшипник левого переднего колеса. Теперь нас постоянно так и тянуло к обрыву, в пропасть. Комиссар зоны Виктор Выродов, сбросив с себя мокрую форменную куртку, бежал теперь с голым торсом слева от машины и успевал ударять ногой сбоку постоянно но-ровившее слететь колесо. К утру нам все-таки удалось спуститься в долину. Расцветало, пригрело раннее солнышко. Сил уже ни у кого не осталось. Мы сбились в тесный клубок, согревая своими телами друг друга и заснули мерт-вецким сном. Как увидели мы утром, до ближайшего жилья оставалось не более километра, а мы спали посреди дороги. Но досматривать сны времени не оставалось. Где-то через час я проснулся и объявил общий подъем. Вышли из машины и невольно залюбовались зеленой долиной с роскошным абрико-совым садом, еще только просыпающимся аулом, с его неторопливой разме-ренной жизнью, голубой рекой Сулак, с ее могучей, красивой дугой – пло-тиной Чиркейской ГЭС.
И как напоминание о страшном стихийном бедствии, потрясшем эту благодатную землю, за ближайшим пригорком отчетливо выступала картина разрушения, постигшая поселок «Дружба» строителей ГЭС. Будто кто-то своей громадной безжалостной рукой даванул по шиферным крышам все эти полсотни домиков поселка. И лежит теперь это все, распластавшись по зем-ле, поблескивая на солнце осколками новенького шифера и стекла, как бы внушая: «Не кощунствуйте люди, не считайте себя сильнее сил земных и Ал-лаха всемогущего! А забудете об этом, Я вам снова напомню!».