1776 Г. Февраля , 19.— Письмо кизлярского коменданта

И. И. Штендера шамхалу Муртазали с просьбой о содействии

отправленным им людям в приобретении фруктовых деревьев

для царских садов

Для забрания в прошлом годе сторгованных в подвластной в. ст. Ка-рабудацкой деревни, а по недостатку и еще к покупке фруктовых дерев, следующих ко отправлению в сады е. и. в., ныне посланы от меня завод­чик Петр Долгов и двор. Иван Батырев с казаками и подводчиками ногайцами, которым, в. ст., прошу учинить с стороны вашей всякое вспомоществование, чтоб безвредно как в Карабудацкой деревни, так и оттуда проехать могли. А при том не оставить и в доставании лутчих дерев, которые могли быть угодны е. и. в., всемилостивейшей нашей государыни, чем исполните е. вые. соизволение и можете оказать свою услугу. Да и я не оставлю моим дружеством вам оное, но всегда бла­годарить и обнадеживаясь на вас, навсегда с почтением пребываю.

ЦГА ДАССР. Ф. 379. On. 1. Д. 979. Л. 1. Запись в журн.

158

№ 215

1776 Г. Апреля 17.— Обязательства, принятые владетелями Кайтага и Табасарана перед Россией, о нормализации их вза­имоотношений с Фетали-ханом дербентским

Мы, нижеподписавшиеся дагистанские владельцы хайдацкий уцми Амир-Амза и табасаранский кади Урустом, в соображение вые. е. и. в., всемилостивейшей государыни всероссийской, е. высокопр. г-ну ген.-поруч. и кав. де-Медему данного повеления ¹¹⁴ и нам чрез г-на м. Фромгольта объявленного, которым повелено ему в сожалении по природному своему человеколюбию и матернему милосердию, чтоб безвинные наши подданные не могли нести напрасного кровопролития и разорения, здешний край привесть в благоденственное спокойствие, и дела между нами с дербент­ским и кубинским Фетхали-ханом окончав, с ним примирить, для чего, повинуясь воли е. и. в., на то мы согласны. А к лучшему разбирательству вышеупомянутых здешних дел и между ханом наших ссор, яко обо всех оных сведущим, просили быть посредственниками высокостепенного г-на тарковского шамхала и акушинского кадыя с протчими почтенными старшинами, в присутствии которых, равно и помянутого г-на м. Фромголь­та, сим обязуемся исполнить нижеследующее:

1-е. Дербентского и кубинского хана оставить спокойно означенными ему подлежащими владениями владеть и никакой обиды его подданным, равно и ему, не чинить, в торгах между его и нашими людьми никакого помешательства и грабежа не делать, а напротив того, показывать каждо­му всякое вспоможение. А если кто из наших подвластных в том окажется преступительным, то обиженному делать подлежащее удовольствие.

2-е. Равно и ему, Фетхали-хану, приезжающим в Дербент и в прочие его владения жительствы нашим подданным таковым же образом поступать, в неподлежащие ему места отнюдь не вступаться, а оставаться ему так, как и прежде был, пользоваться своей долею.

3-е. Российско-подданным, равно как и прочим христианского закона людям, как торговым, так и проезжающим для других дел через границы наши, также никакого грабительства и захвата не делать, и кроме подлежащего по прежним установлениям не брать, но впредь упреждение, чтоб чего иногда им от подвластных учинено не было, должны их пре­провождать.

В протчем же обо всем мы учинили уже клятвенную присягу, которою и ныне себя утверждаем. А если в чем против сего или против той, прежде отданной, нашей присяги окажемся неисполнительными и какие произой­дут от нас или от кого из нас, нижеподписавшихся, непорядки, касающиеся для российскоподданных или дербентскому хану и его подвластным, то подвержены неминуемому гневу е. и. в. и за то достойному наказанию, в чем и подписуемся.

Помета: На подлинном имена их владельческие. 1776-го года апреля 17-го дня. АВПР. Ф. 77. On. 6. 1776—1777 гг. Д. 478. Л. 58. Перевод с араб.

159

№ 216

1776 г. апреля 27.— Рапорт премьер-майора Фромгольта коман­дующему войсками И. Ф. де Медему о встрече дагестанских владетелей на р. Дарбаг для устранения взаимных претензий и о продолжении усобиц между ними ¹¹⁵

В. пр. посланным от меня от 22-го числа рапортом донесено, что упраж­нялся я в собраниях владельцев и в приведении здешнего края в спо­койствие, которое и кончено, а на чем положено, усмотреть соизволите из следующего:

По прибытии шамхала и акушинского кадыя с старшинами в назна­ченное место, а именно на р. Дарбах, дал я знать уцмию и кадыю, чтоб и они, если повинуются воле е. и. в., для окончания их дел и для примирения с ханом к тому месту прибыли, куда и я сам с нескольким числом войска, переведя из-за Дербента бывший редут, выступил и по­ныне нахожусь тут. Которые, не оказав себя ослушными, прибыли, и во исполнение повеления е. и. в. примириться с ханом по увещеванию шамхала и всех протчих, равно и моему, хотя того сделать никогда были не намерены, согласились, с тем, чтоб им означенному Фетали-хана ево владению, людям и никому никакова претеснения не делать, а оставить ево спокойно пользоваться принадлежащими ему дербентским и кубинским владениями, исключая максутова. В чем они, равно ж и о протчем, и подпискою себя обязали, которою на рассмотрение в. превосх. оригинально при сем представляю. Однако ж, чтоб таковую же и от него, хана, для них взять, а о максутовом владении, как от в. пр. мне определено, вместо убитого Агасы-бека утвердить из детей Шихалиевых Маматсейн-бека, хотя им и было представлено, что мне повелено то сделать от в. пр., да и шамхал и акушинский кады присудили быть помянутому Маматсейн-беку, однако уцмий и кады ни малого к тому согласия не показали, объявили, что не токмо ево владельцем народ не желает, но и по всем правам и по их обычаям никто не может на то утверждать, кроме как самих подвластных, и если де хотя усильною рукою от России ныне ево утвердят, но он долго тем пользоваться не может, и как российское войско отсюда выступит, то они ево убьют. Хан же де не для чего другого желает утвердить означенного Маматсейн-бека, как только по склонности ево к нему мог бы способнее им, уцмию и кадыю, впредь мстить и привесть их под свою власть, то потому согла­шаются лутче лишиться своих владений, нежели ево, хана, на себя попустить. О чем они намерены были послать к в. пр. нарочных. Однако ж уведомясь, что и хан отправляет своего человека, то, как они друг друга ненавидят, дабы не могли слышать противного от в. пр. ево требованию, ту посылку оставили, а прислали только ко отправлению к в. пр. письма.

А хан объявляет, что если действительно утвержден от них на мак-сутово место с стороны уцмия и кадыя, то и он лутче лишится ханства, а до того их не допустит, ибо их намерение примечается, что естли утвердится на оное с их стороны представляемой, то могут хана от Дербента совсем отлучить и пресечь к Кубе и протчим ево владетельным местам тракт. Ханские ж мысли состоят в том, которые он мне открыл прямым образом, что под протекцию России отдался не с тем, чтоб ему только остаться при своем владении, но чтоб с помощью от оной достигнуть до прежней степени и, как он уцмия и кадыя и протчих окольных ханов имел под своею властью, то б и ныне то возвратить. Без оной же не токмо сего зделать, но и желаемого второго максутом утвердить, так как и самому здесь жить, не покоря действительно

160

уцмия и кадыя, не можно. Для чего неоднократно требовал от меня, чтоб я с войском и артиллериею следовал с ним для того утверждения. Однако ж, не имея на то от в. пр. повеления, отзывался ему тем пристойным образом, что мне самому собой того зделать неможно. Но он напоследок объявил, чтоб я открыл ему прямо, может ли он сколько-нибудь иметь надежду для себя в помощи от российской сто­роны, или к в. пр. о том представить в последние с требованием ре­шительной резолюции, и когда никакова для него по сему защищения и помощи не будет, то намерен себе искать со другой стороны способ, ибо персицкий векель Зан Керим-хан обещает ему, естли востребует, как из присланного к нему письма, с которого дал мне на турецком диалекте копию, кою к рассмотрению в. пр. прилагаю при сем, видится, сколько можно помогать. С чем во ожидании на сие от в. пр. ответа и отправился 24 числа в Кубу. Но я между тем старался от него требовать подле­жащего, как от разбитого судна, так и в протчих претензиях решения, однако ж ни малого успеха по сю пору не предвидится. И по всему примечается, естли в ево требовании никакого вспоможения не будет, то и от него более получить неможно.

О чем о всем, равно и на получение им от двора и в. пр. письма, какой ответ получит, особым моим рапортом, при сем же следуемым, со обстоятельством изъяснено, да и письмо к в. п.р. от него, хана, при сем представляю, ибо он того человека, которого намерен был отправить, за тем, как выше предписано, что уцмий намерен был от себя послать, по злобе своей друг на друга, посыльного оставил. Всему тому, что происходит в здешних делах замешательство и несогласие, хан с чувствительною прискорбностью поставляет притчиною, так как и смерть бывшему мак-суту, что г-на м. Криднера, так что без сожаления и выслушать неможно. Да и по всем обстоятельствам предвидится, естли б был максут жив, то б давно можно привесть все к окончанию, а ныне в том только и пре­пятствие настоит. Почему я и старался как возможно на сей случай, пока от в. пр. на сие последует резолюция, дабы не было как нашим, так и протчим какой опасности, привесть всех в спокойствие, которые теперь и находятся при своих владениях.

Итак, в. пр., по всем обстоятельствам рассмотреть соизволите, что желаемого здесь спокойствия никогда быть не может, ибо уцмий и кады, хотя и дали свою подписку в том, чтоб хану ничего не делать, однако сие показывают они по одной наружности, зная, что Мурзабек возвра­тился для хана с не столь, по ево мнению, желаемым успехом, и что российское войско здесь долго быть не может, а внутренне пылают к нему злобою, так что, естли отсюда выступить, то не упустят ни малого времени, возобновят на него свое гонение. Хан же, напротив того, подра­жая своему честолюбию и гордости, не только желает быть спокойным, но еще мысли ево клонятся, чтоб покорить, как выше сказано, всех своих неприятелей под свою власть. Однако ж, как со стороны нашей к возвышению себе имеет способу весьма мало, то потому и в претензиях, на нем состоящих, никакого удовольствия не оказывает. Так как шам-хал, который в бытность здесь в пользу ханскую старался, требовал от него, хана, подлежащие ему деревни и в протчих претензиях удоволь­ствия, который и обещался во всем ему зделать, и дожидался того с лишком 2 недели, но напоследок, видя, что дело не совсем по ево желанию зделано, отдал некоторые прежде им, шамхалом, владевшие деревни, в протчем во всем отказал, который, получа то, с крайним неудовольствием и недружбою возвратился в свой дом, о чем, я думаю, не оставит он к в. пр. жаловаться.

При том же бывшем собрании не упустил от уцмия требовать нахо-