1812 Г. Не позднее июня 30 *.— Письмо старшины Курбана кара-

тинского главнокомандующему на Кавказе Н. Ф. Ртищеву с

просьбой разрешить жителям общества Хуштада свободный

проезд в Закавказье

Общество Хашдады, населяющее землю Бакалал, вступившее уже в подданство государя, желает отправить людей в г. Тифлис для торговли и для свободного и безопасного хождения по базарам с промышленными целями. А потому я посылаю их вместе с моими людьми, коих старшина Хаджи-Муса. Прошу вас требовать от того общества аманатов, потому что я на их старшин положиться не могу. Еще прошу вас оказать содейст­вие их купцам благополучным и поспешным их возвращением по окончании торговли, ибо осенью горы покроются льдом, и дорога будет трудная по случаю стужи. Благополучное возвращение этих купцов поощрит жи­телей других деревень к покорности вам и жителей других городов ко вступлению в подданство в. г. *

РФ ИИЯЛ. Ф. 1. On. I. Д. 551. Л. 8. Перепад с араб.

* Подлинник подписан старшиной Курбаном

301

№ 402

1812 Г. Не позднее июня 30*.— Письмо старшины Курбана ка-

ратинского главнокомандующему на Кавказе Н. Ф. Ртищеву

с заверением в своей преданности России

Мое желание состоит в том, чтобы воинство нашего в. г. было всегда победоносно, служило защитою земель и имущества обитателей деревень. Затем извещаю вас, что я вместе с моим обществом пребываю в подданстве в.' г. с тех пор, как между мною и вами заключен мир, и с моей стороны не было никакой измены ни в отношении ваших людей, ни в отношении ваших подданных. Отныне же впредь остаюсь верным в подданстве и вашим союз­ником тайно и явно, пока буду жив.

Только дошли до моего сведения рассказы разных лиц о том, что жите­ли Жунтель приписывают мне ложь, и желают нарушения обета и мира между мною и вами, и вовсе не расположены в пользу нашего братства и моей верности в вашем подданстве. Они люди бессовестные; будь у них совесть, они не говорили бы такой постыдной лжи и позорной сплетни. На­против, я ничего не замышляю, кроме службы нашему в. г. и верности высо­кому вашему порогу. Это несомненно, как вам известно, после того, как мы заключили мир с державою нашего в. г.

РФ ИИЯЛ. Ф. 1. On. 1. Д. 551. Л. 6. Перевод с араб.

№ 403

1812 г. не позднее июня 30 *.— Письмо старшины Курбана кара-тинского главнокомандующему на Кавказе Н. Ф. Ртищеву о же­лании жителей общества Мешхик вступить в подданство России

Общество Мешхик, имеющее ополчение Иланхеви, объявило мне, что оно желает вступить в подданство высокой Российской державы и будет в числе тех, которые исполняют ваши веления. А потому я посылаю к вам это письмо с просьбой о мире с тем обществом. Люди Зунтела наушничают против них, приписывают им ложь, не желая, чтобы это общество вступило в подданство России; но общество это обещает пользу и добро в мире и сознает бедствия и зло в несогласии. Оно в Дагестане ближайший сосед к вашим соседям-кахетинцам; а потому, если заметит движение какого-нибудь ополчения к стороне Грузии, то известит вас об этом движении отправлением людей к вам, и о намерении того ополчения. Остальные слова сообщит вам податель сего письма**.

РФ ИИЯЛ. Ф. 1. On. 1. Д. 551. Л. 7. Перевод с араб.

№ 404

1812 г. июня 30.— Письмо главнокомандующего на Кавказе Н. Ф. Ртищева каратинскому старшине Курбану с выражением благодарности за верную службу России, обещанием исхода­тайствовать ему жалованье, об отправлении ему подарков и др.

Два письма твои и записку я получил. Видя из оных вызов твой собрать лезгинскую партию и по требованию моему явиться здесь для службы г. и., я весьма благодарю тебя за сей несомненный опыт твоей верности и усердия. Не отвергая при том доброго расположения твоего употребить себя на службу, я не оставлю удовлетворить твоему желанию не для того.

* Датируется по док. № 404 ** Подлинник подписан старшиной Курбаном

302

чтобы имел надобность в лезгинских войсках, но единственно на тот конец, чтобы доставить тебе случай показать свое усердие, и воспользовавшись оным, быть в пользу твою ходатаем пред е. и. в. и просить тебе приличное жалованье, с которым бы ты мог в мире и тишине провести остатки твоей жизни. Случай же сей я предполагаю найти в осеннее время, когда спадут жары, к коим горские народы вообще не привычны и не могут оных перено­сить. Между тем, в знак моего к тебе благорасположения и признатель­ности к твоему усердию, посылаю при сем к тебе 100 руб. и 1 беличий мех, так как в горах бывает холод и по старости лет твоих для здоровья, в коем я беру участие, нужно тебе иметь теплое одеяние.

Исполняя с охотою твою просьбу о сыне, находившемся здесь в амана­тах, я отпустил его отсель, снабдив на дорогу нужным содержанием, равно как и племянника твоего Хаджи-Мусу. Внука же твоего я приказал на место его принять в аманаты и производить ему нужное содержание. Затем, пожелав тебе здоровья и многих радостей, остаюсь тебе усердный и доброжелательный.

АКАК. т. 5. с. 613, 614.

№ 405

1812 г. июня 30.— Письмо главнокомандующего на Кавказе Н. Ф. Ртищева Ансалтинскому обществу о разрешении бес­препятственного проезда караванам в Грузию по торговым

делам

Просьбу вашу о дозволении вам беспрепятственно ездить в Грузию по торговым делам я получил, и так как я считаю вас народом спокойным и верным г. и., то истинно расположен буду доставлять вам всевоз­можные выгоды наравне с теми, каковыми пользуются природные россий­ские подданные. Я со всею охотою позволяю вам ездить в Грузию, и прика­зал безвозбранно пропускать ваши караваны. Но и должен вам сказать от­кровенно, что при малейшей со стороны вашей шалости, либо когда узнаю, что из подведомственных сему обществу народов некоторые ветренники обращаются в воровстве и разбоях в Грузии, то я тотчас лишу вас сих выгод и торговать в Грузии не позволю под строгим наказанием. Не наде­ясь однако же, чтобы вы довели себя до сей крайности, я с отеческой заботливостью буду пещись о ваших пользах, доколе вы будете также добры, как теперь.

АКАК. Т. 5. С. 614.

№ 406

1812 г. июля 23.— Из рапорта командующего войсками в Дагес­тане Н. М. Хатунцева главнокомандующему на Кавказе Н. Ф. Ртищеву о приведении к повторной присяге на верность России Сурхай-хана казикумухского и даргинских обществ ¹⁹⁶

[...]* Имею честь донести в. пр. рапортом моим от 19 июля № 417 о покорении и приведении к присяге на верность е. и. в. Сурхай-хана казикумыкского, и акушинского и всего даргинского народов, теперь обстоятельства такового успеха почтеннейше доношу в подробности.

Из рапорта моего от 2 июля в. пр. небезызвестно о движении моем с частью отряда в Каракайдацкое владение и в Башлы для усмирения тамошнего народа, давшего напоследок присягу в покорности и верности

* Опущены сведения, не имеющие отношения к. теме

303

всемилостивейшему нашему г. и. и российскому правительству. В то самое время, когда я должен был выступить туда, отправил с другой стороны баталион Троицкого пехотного полка с одним орудием в Кураг для подкрепления гарнизона, там находящегося, и обеспечения границ Кю­ринской провинции от Казикумыха, где Сурхай-хан собирал войска в намерении напасть на оную и овладеть при удобном случае.

Вместе с тем, послал я преданного России кубинского бека Абдул-Рагим-агу и находящегося при нем в звании переводчика и мирзы двор. Модатова с письмом к Сурхай-хану, советуя ему оставить тщетные свои предприятия и распустить войска, им собранные, в противном же случае заставит меня действовать противу его всею силою победоносного оружия е. и. в., приказав, притом, посланным стараться всевозможно склонить его к переговорам, относящимся к спокойствию с обеих сторон.

Сурхай-хан, узнав о прибытии войск в Курган и в Башлы и что сей народ присягнул уже в верности России и видев, что акушелинцы и прочие народы, бывшие у него в сборе, от страха разбежались в свои жилища, для собственного спасения согласился на сделанное ему предложение и прислал ко мне своего чиновника с ответом, уведомляя, что он оставля­ет все, доныне бывшие с его стороны намерения и предприятия, клянясь богом, что он впредь пребудет спокоен.

Следуя сему расположению его и акушинцев, народ, граничащий с Казикумыком, равномерно, по предложению от меня сделанному, прис­лал ко мне своих депутатов, прося с покорностию прощения в своих поступ­ках, и что оной охотно дает присягу в верности всероссийскому г. и. и в спо­койствии на будущее время. Каковые отзывы получил я по прибытии уже в моем в Кураг и, дабы привести сие их благое расположение в твердое состояние, послал я немедленно опять к ним сказанных Абдул-Рагим-Агу и переводчика Модатова с вторичным предложением, чтоб они, в ут­верждении истины своего обещания, дали мне присягу по обычаю их на коране.

Между тем, чтоб ускорить совершение настоящего дела, почел я за нужное с баталионом из Курага подвинуться на границу казикумыкскую, зная непостоянство и нерешимость горского народа в таких случаях и особенно непреклонность Сурхай-хана, доныне упорствовавшего в при­нятии присяги, и вредные его замыслы на возвращение обратно себе Кюринской провинции, к чему он напрягал все свои усилия; куда и вы­ступил 6 числа сего месяца, расположась на самой границе, расстоянием от Казикумыха, где пребывает Сурхай-хан, в 40 и от Акуши в 60 вер., и не ошибся в таковой предусмотрительности, поелику Сурхай-хан и соседи его акушинцы и здесь проводили меня то сборами своих джеинов, то обе­щаниями в выполнении моего предложения более 10 дней. Но, наконец, по решительному от меня требованию 17 числа Сурхай-хан прислал ко мне с любимым своим сыном Муртуз-Али предложенную ему присягу, утвержденную им по обычаю на святом коране подписью и печатью, изви­няясь, что сам он по причине старости и слабости здоровья своего видеться со мной не может. С которым также прибыли ко мне акушинского и всего даргинского народа кадии и почетные старшины, кои равномерно приве­дены были мной к присяге по обыкновению и почтеннейшие из них утверди­ли оную своими печатями, которую в оригинал при сем в. пр. имею честь представить на благорассмотрение.

Затем, помянутые народы просили меня с своей стороны убедитель­нейше: 1-е, чтоб освободить остальных военнопленных лезгин, находящих­ся в наших руках, и возвратить им в знак их покорности российскому пра­вительству; 2-е, чтоб с привозимых от них из Дагестана в гор. Дербент и Кубу купеческих товаров и других продуктов была брата пошлина по.

304

прежним ханским обычаям, поелику, по учреждении в сих местах застав, они крайне отягощаются взиманием непомерных пошлин и лишаются чрез то способов привозить и продавать свои товары и изделия. Что ними обе­щал, уважив настоящее положение дел и предпочитая общее спокойствие, не хотел оставить в недоверчивости сей народ удержанием их пленных, которых предписал я бакинскому коменданту освободить. Принадлежащие до взыскания пошлин с привозимых из Дагестана товаров и других изде­лий, я также осмеливаюсь просить в. пр. покорнейше не оставить и о сем зависящим разрешением и предписанием кому следует, чтоб с дагестанских купцов брата была пошлина такая, как существовала в управлении ханов, дабы чрез торги с дагестанцами ввести их в знакомство и во взаимную связь с упомянутыми городами, а без освобождения от установленных ныне пошлин нельзя надеяться привлечь их к тому. На что буду иметь честь ожидать в. пр. повеления.

Сверх того, по просьбе как со стороны Сурхай-хана сына его Муртуз-Али, так и сказанных народов дал я им честное мое слово в том, что они со стороны российских войск не должны иметь никакой опасности, если только не нарушат своей присяги и не подадут повода к наказанию их вероломст­ва. Границею же положено для Казикумыка разоренная дер. Чирах, а для Кюринской провинции дер. Ричи, натурально отделяющая Кази-кумыкское ущелье другим перекрестным ущельем. После такового совер­шения остаюсь я уверенным, что с помощью божиею и с тою предосто-рожностию и деятельностию, какие требуются с воинской стороны, в про­винциях округа, мне вверенного, будет спокойствие и тишина.

Относительно до Ших-Али-хана — оной находится в Акуше. И кадии, и старшины именем всего народа просили меня, чтоб его от них не выго­нять, которого, по обычаю их, имеют они у себя за кунака, быв прежде одолжены отцом его, и дают за него свое ручательство, что он жить будет у них спокойно и ничего неприязненного не предпримет, за что, в против­ном случае, приемлют они ответственность на себя.

По получении от сказанных народов в присутствии моем присяги в знак с нашей стороны благорасположения к ним и в вознаграждение некоторым образом их покорности и обещанной верности раздал я на счет экстраординарной суммы акушинским и даргинским кадиям и старшинам, коих при сем случае находилось более 25 чел., 125 червонцев и разным посланцам, приезжавшим ко мне с ответами и от меня посылаемым нароч­ным и в Казикумых и в Акушу,— 25, всего 150 червонцев.

При сем истинным долгом считаю почтеннейше представить в. пр. об усердии к службе всемилостивейшего нашего г. и. кубинского почетного бека Абдул-Рагим-агу и находящегося при мне в звании переводчика и мирзы двор. Модатова, которые, как выше показано, быв употреблены мною к переговорам, первый — в Акуше, а последний — с Сурхай-ханом, показали отличное свое усердие и деятельность соответственно предназна­ченной цели и достигли оной с желаемым успехом, чем и заслуживают по справедливости начальничье к себе внимание. И потому убеждаюсь просить всепокорнейше в. пр. не оставить об них всеподданнейшим е. и. в. представлением вашим и исходатайствовать им достойное награждение, именно: первому — золотую медаль с надписью «За усердие» на андре­евской ленте и в получении всемилостивейше пожалованного ему пансиона в признательности оказанных им прежде заслуг вместо государственных ассигнаций 3650 руб. в год российской сер. монетой, так точно, как он получал пред сим по ходатайству покойного главнокомандующего кн. Ци-цианова; а второму, то есть двор. Модатову,— подпоручичий чин.

23 июля 1812 г. Верно: штабс-кап. Бушен.

ЦГВИА. Ф. ВУА. On. 1. Д. 6164. Л. 518—522. Копия.

305

№ 407