Глава VI юго-западные башкиры

Этнический состав и история расселения

Ю

юго-западные башкиры подразделяются на подгруппы — 4*g9 9демскую и южную. Основу демской подгруппы составляют

«° башкиры племени мин. Минские башкиры в XVII—XIX вв. расселялись на обширной территории бассейна р. Демы от ее верховьев до устья. Кроме того, они занимали течение, р. Уршак и верховья Чермасана между озерами Кандры- и Асылы-куль. На севере минские земли включали нижнее течение р. Уфы (карта 11). Южную подгруппу составляли башкиры долин рек Ток, Б. и М. Уран (в XVIII в., кроме того, Самары и Бузулука), а также верховий рек бассейна Б. Иргиза. В литературе XIX в. южных башкир обычно называли ток-чуранскими и иргизо-ка-меликскими. В последнее время их называют по административной принадлежности: оренбургские, саратовские, куйбышевские. В этническом отношении башкиры южной подгруппы — конгломерат родо-племенных образований, переселившихся на юг со всей Башкирии, с заметным преобладанием, однако, юго-восточных племен и их соседей с северо-запада — минцев, юмран-табынцев и бишульцев.

Реконструкция родового состава племени мин (табл. 1) оказалась трудной задачей. Подобно табынцам, племя включало роды, различные по происхождению. Кроме того, бассейн Демы явился в XVI—XVIII вв. объектом «нового заселения старой родины» многими группами башкир с Урала, с севера и даже из Зауралья. В XVII—XVIII вв. с запада надвигалась волна миграции (преимущественно татарская) с Поволжья. Демская долина оказалась этнически чрезвычайно смешанным районом. В этнографическом отношении она сложилась в своеобразную переходную зону, которая, тяготея по основным культурно-языковым признакам к юго-восточной Башкирии и в то же время имея

299

немало общих черт с центральными (горно-лесными) и северовосточными районами, приобретала возрастающую тенденцию культурной интеграции с западными башкирами. В развитии этой тенденции была и историческая основа: этнические взаимосвязи минцев с западнобашкирскими племенами в прошлом были очень тесными.

Этническая смешанность населения демской долины — одна из причин сравнительно раннего разделения племенной вотчины минцев между родами (юридически оформлено в 1671 г.), а родовых вотчин между сельскими общинами, которые нередко стали выступать в форме «новых» родов (БШ, стр. 223). Этим объясняется перечисление в некоторых источниках XVIII в. в составе племени мин до 17 и более «родов» (в списке П. И. Рыч-кова 13 родов), хотя в действительности их было меньше. Основными минскими родами являются: куль (или иль-куль), кырк (или кырк-уйле), суби, миркит, кубоу, собственно мин и сарылыг т. е. всего семь родов. В табл. 1 их указано 9. Иль-кульмин и куль-иль-мин — разветвления одного рода; еще в XVIII в. у них были совместные земельные владения 1. Однако основные вотчины куль-иль-минцев в XVII в., а возможно и раньше, обособились от общеродовых. Начиная с XVIII в. во всех списках куль-иль-минцы фигурируют в качестве самостоятельного рода (БШГ стр. 41). Уршак-мин—»территориальное» название рода, расселившегося по течению одноименной реки. Судя по тамгам и историческим сказаниям, это один из «новых родов», образовавшийся в результате объединения выходцев из различных мест демской долины.

В таблице родового состава племени мин показаны подроды. Многоступенчатая родо-племенная структура башкир допускает возможность присутствия подродов практически в составе любого племени. Но на примере минцев особенно наглядно можно проиллюстрировать процесс, который в общем-то характерен для всех кочевников, но далеко не всегда ухватим, а точнее, ухватим лишь в определенный (можно сказать, в качественный) момент развития. Речь идет о таком моменте, когда происходит «забывание» древних родовых названий и «утверждение» новых. Новые названия соответствуют образованиям, возникшим в результате членения старого рода, выделения из него 1—2 или более дочерних организаций или, наконец, заново сгруппировавшимся на развалинах полностью распавшегося прежнего рода. Первоначально в названиях вновь возникших образований удер-

1 Полевые записи 1957 г., стр. 114—115.

300

живался в качестве составной части этноним старого рода, например: азнай-иль-куль-мин, кункас-иль-куль-мин, илсекей-иль-куль-мин. Затем появляется второе название, в котором, естественно, основным элементом становится новый этноним: азнай, кункас-илькей, илсекей-мин. Как видим, элемент куль (или иль-куль) во всех трех случаях исчез. Аналогичная картина с родом суби: в новых названиях — яиксы-мин, суби-мин, дистан-мин — этноним старого рода унаследовал только один подрод. Но во всех случаях составной частью новых названий остается племенной этноним мин. Завершение этого процесса не трудно представить на приведенных примерах: вместо двух родов — куль и суби — в составе племени появляется шесть новых и лишь один из них сохраняет название старого рода. Новые названия и организации, их носящие, постепенно приобретают самостоятельность. Включив в свой состав те или иные компоненты, новые роды могут несколько изменить этнический состав, обрастают преданиями, генеалогиями, тамгами и т. д., словом, как социальные организмы, ведут себя подобно «настоящим», старым родам Естественно, что сравнительно быстро происходит лишь завершающий момент процесса, когда его сущность просматривается особенно отчетливо. Но и эта быстрота относительная, измеряемая многими десятилетиями, на фоне же двух тысячелетий кочевнической истории несколько десятилетий действительно не очень большой срок. В табл. 1 структура племени мин представлена во всей той сложности, которую она приобрела к XVII— XVIII вв. Названия новых родов в основном патронимические. Имена Кункас, Дистан, Азнай, Илчикей — потомков княжеских семей из племени мин — присутствуют в башкирских шежере и часто упоминаются в преданиях (БШ, стр. 53, 60, 67).

Род сарылы-мин (в источниках XVIII в. — саралинский, сара-минский, саралыминский, сарат-минский) в конце XVIII в, не существовал. В середине XVIII в. остатки сарылы-минцев жили в низовьях Ика: земля их «лежит между речек Мензели и Итили» (МИБ, 1955, стр. 463). Правильное название рода — сарылы-мин — восстановлено по полевым материалам.

Численность минцев в XVIII в. составляла около 15 тыс человек.

Сложная этническая структура минских родов отражает основные этапы расселения минцев в Башкирии. В XII—XIII вв„ предки минцев были частью многоплеменного кыпчакского мира, В XIV в. они тесно взаимосвязаны с племенем катай. В это время они вместе кочевали в западной Башкирии, преимущественно по нижнему течению р. Ик, а также по рекам Степной

301

Зай, Мензеля и Сюнь (карта 12). Башкиры рода кубоу-мин считают себя (как катайцы и кошсинцы) выходцами из местности Мелекес или Мелякач, которая, по их представлениям, находится «за р. Ик». Один из кубовских подродов называется мелекес-кубоу. Сказания родов куль и суби помещают «старинные земли» преддов на р. Ик; с икской долины на Дему, согласно преданиям, куль-минцы переселились предводительствуемые аксакалами Куп-кас и Иштжщ2 — имена, часто встречаемые и в катайских генеалогиях.

В XIV в., в период активной миграции башкирских племен с Бугульминской возвышенности, минские роды, перейдя вслед за катайцами р. Белую, заняли южную часть бельско-уфимского междуречья, постепенно локализуясь в районе слияния рек Уфы и Демы с Белой. Весь район центра современной Башкирии, включая территорию г. Уфы и прилегающих земель вниз и вверх . по Белой, был, по преданиям, минской вотчиной. В пределах этой территории, в 50 км южнее г. Уфы на берегу р. Демы вокруг мавзолея мусульманского проповедника Хусейн-бека (XIV в.) сохранилось древнее кладбище минцев, на надмогильных плитах которого до сих пор отчетливо видны минские тамги (типа № 2 на табл. 2). Северные и южные пределы минских кочевий в то время едва ли были определенными. В период катайско-табынских миграций на Урал часть минцев переселяется в верховья Миасса; упоминаются они и в районе г. Златоуста (БШ, стр. 70).

Основным направлением, в котором развидалось расселение минцев в дальнейшем, был юг, долина р. Демы — в природном отношении чрезвычайно удобная для кочевников. В XV в. дем-ская долина была уже заселена минцами, по крайней мере в нижнем и среднем течении реки, однако в условиях господства ногайцев и постоянных междоусобиц их положение здесь едва ли было стабильным. Но к середине XVI в. минские башкиры настолько усиливаются, что в союзе с юрматынцами и другими племенами вступают на путь открытой борьбы с ногайцами (БШ, стр. 52—53). В процессе этой борьбы минские роды заселяют долины Демы и Уршака от низовьев до верховьев рек. С присоединением к Русскому государству, в XVI в., минцы получают жалованные грамоты на владение практически всей юго-западной Башкирией (Юматов, 1848; БШ, стр. 52).

Представленный очерк истории заселения минцами демской долины подтверждается как сказаниями, так и сложившейся

1 Полевые записи 1955 г., стр. 67—68, 90.

302

в XVII—XVIII вв. картой расселения минских родов. Предания самого крупного минского рода куль неизменно подчеркивают, что «настоящие, древние минцы» живут «за Уфой, в горах»3. К северу от г. Уфы, в нижнем течении одноименной реки до настоящего времени сохраняется кульская топонимия: там расположены деревни Старо-Кулево, Ново-Кулево — старинные мин-» ские села. В XVIII в. переселившиеся на Дему куль-минцы: сохраняли вотчинные права на правобережье р. Белой. В 1723 г. илсекей-иль-куль-минские башкиры, уже давно расселявшиеся по Уршаку, «припускают» татар на свои «вотчинные земли» на правобережье Белой (МИБ, 1955, стр. 202). Позднее других покинули старинные земли на севере (и то частично) башкиры рода кубоу-мин. Ко времени их расселения на юге, когда, по преданию, «пять юношей-кубовцев» пришли на Дему, земли были уже распределены. Кубовские башкиры с согласия канлинцев расселились на юге их обширных земель в верховьях Чермасана*

В XVII—XVIII вв. в юго-западную Башкирию устремились потоки кочевников с гор и из лесов. Лесостепные холмистые-долины юго-запада вновь притягивают скотоводов, еще не утративших воспоминаний о «привольных» просторах «древней ро-* дины» предков. Сюда переселяются кочевники не только из соседних районов юго-восточной Башкирии, но и с дальних земельг Зауралья и с севера. Куль-минские башкиры, например, в начале XVIII в. (1706 г.) припускают на свои земли даже салъютов, вернувшихся на «старинные вотчины» из Исетской провинции (МИБ, 1949, стр. 26—27). К концу XVIII в. демская долина перестает быть преимущественно минской. Численность иноплеменных башкирских групп в ряде районов юго-запада стала-превышать или, во всяком случае, приблизилась к численности самих минцев. Другими словами, это были уже не минские, а демские башкиры со специфическим сочетанием различных признаков в языке и культуре, характерным для юго-западной географической группы.

Обзор истории расселения во многом объясняет специфику минской этнонимии. В составе минцев зарегистрировано 164 родовых подразделения, из них 60 (более трети) имеют этнические и родо-племенные названия. В этнонимии минцев преобладают названия, общие с восточными башкирами: бурзян (2), катай (3), кукджюргек, кыпчак (2), сураш, тау (3), тамьян, тума, туркмен, тугыз, киргиз (3), калмак (5), сарт (3). По понятным причинам в составе минцев много подразделений ногай (7). В то же время

3 Полевые записи 1955 г., стр. 116—117.

303

m Деме значительно больше, чем на востоке, этнонимов западно-башкирского происхождения: канлы, каратай (4), таз, ваклар, оламан, мин, а также черемис (3), чуваш (5), татар, мишар, гиптяр и др.

Собранные из разных источников 330 минских тамг также отражают пестроту и смешанность башкирского населения демского района (минцам знакомы тамги более 10 основных типов). В то же время совершенно отчетливо просматриваются специфически минские тамги или же тамги по происхождению не минские, но свойственные им с древних времен. Наиболее распространенной (86 из 330) была тамга № 1 (табл. 2), которая имела цва направления развития. Вторая линия развития тамги является особенна характерной для яик-суби-минцев. В основном на-сертании тамга № 1 напоминает одну из кыпчакских тамг, но своеобразие и специфика вариационных изменений (особенно шк-суби-минских тамг) позволяет считать ее оригинальной для шшцев, по крайней мере на средневековом этапе развития. Тамга №2 (67 из 330) по происхождению кыпчакская. Своеобразие вариационных изменений легко объяснить длительным развитием тамги в среде минцев в условиях уже известного отрыва от собственно кыпчакских родов. Тамга № 3 (36 из 330), распространенная в родах кырк, куль-иль-мин, уршак-мин, изредка встречается также в кункас-минском подроде. Аналогичные тамги известны юрматынцам и бурзянам. Тамга №4 (33 из 330) — род мин, кубоу-мин — в основном начертании тождест-5енна усерганской, хотя многие вариационные изменения мин- жих тамг своеобразны. Присутствие в составе рода мин подразделения сураш (название одного из крупных усерганских родов) подтверждает усерганское происхождение тамги. В родах миркит, кубоу и кырк наиболее распространенной является тамга Т (32); вариационные изменения тамги совершенно аналогичны катай-ской (так же, как и название — балра).

Перечисленные пять типов тамг составляют три четверти всех известных минских тамг. В остальных тамгах можно выделить иудейские (19, тамга-вилы), табынские (13, тамга-ковш), кесе-табынские (5), айлинские (8) и бурзянские (4). Обзор минских тамг показывает тесную этническую связь минцев с кыпчаками и высокий уровень смешанности с юго-восточными башкирами, западнотабынскими родами и в меньшей степени с северо-восточными племенами.

304

Этническая история племени мин

Племя мин выше мы характеризовали как совокупность разных по происхождению родов, но это вовсе не означает, что можно сбрасывать со счета такой очевидный факт, как общее минское название всего объединения. Следовательно, важно выяснить этническую историю рода мин, который выступал ядром союза минских родов. В минских преданиях присутствуют два слоя. Один — очень древний, теперь еле уловимый, но в XVIII—XIX вв. еще достаточно отчетливый; другой — яркий и реальный, повествующий о недавних событиях XIV в., достоверность которых подтверждается историческими источникам!!. Основная тема древних исторических сказаний — пребывание предков минцев на родине, в Монголии, эпические подвиги на Алтае далеких предков Тюклю-ата (Твклв-ата), Чачле-ата (Сэсле-ата), Корчоба-ата (Корсоба-ата), вынужденная откочевка из-за «больших войн» на новые земли4. В XIX в. С. Мирасовым было найдено шежере, в котором минцы вели свою родословную к гуннскому хану Баламиру (Мирасов, 1926, стр. 7). Поздние средневековые сюжеты минского исторического фольклора рассказывают о приходе предков минцев из Мавераннахра (БШ, стр. 52, 58, 190). Родоначальник минцев Санаклы, прозванный «Урдас-бием с тысячью колчанов» (Мец караклы Урадас-бий), был одним из правителей в Мавераннахре после того, как ушли с политической арены ханы из дома Чагатаев, т. е. примерно в середине или в начале второй половины XIV в. Не выдержав жестокой междоусобицы, повествует шежере, Санаклы (или Ур-дас-бий, Урадас-бий, Уродач-бий) вместе со своим родом переселился на Урал. В устных преданиях имя Урдас-бия также обычно связывается со Средней Азией, долиной р. Сырдарьи. В одном из шежере говорится: «Да будет известно, из рода Ча-татая 25 человек в Мавераннахре были царями» (БШ, стр. 190). Последним ханом из дома Чагатая на Мавераннахре был Казан-хан (в шежере Кэ$ан хан). В 1346 г. Казан-хан был убит и до 1358 г. правил эмир Казаган {эмир КЫРЫН). После смерти Ка-загана страна находилась в состоянии феодальной раздробленности. Мавераннахр распался на несколько враждующих друг с другом владений. Описание событий минское шежере заключает словами: «Затем Санаклы стал ханом» (БШ, стр. 54).

Жестокая междоусобица в середине и во второй половине XIV в. в Мавераннахре подтверждается источниками и нашла

4 Полевые записи 1955 г., стр. 120—121; Рукописный фонд ИИЯЛ БФАН СССР. Шежере племени мин.

20 Р. Г. Кузеев 305

отражение в исторических исследованиях (Бартольд, 1964, стр. 34—35). Накануне создания государства Тимура Санаклы (Урдас-бий) был, видимо, одним из мелких владетелей в Маве-раннахре, вероятнее всего, где-то в долине Сырдарьи. Позднее минцы приняли участие в междоусобицах в возвышающейся державе Тимура и в его борьбе с Тохтамышем. Не исключено, что именно в этот период некоторые минские группы, покинув Сыр-дарью, перебрались в Приуралье. Как сообщают источники, в 1384 г. «несколько знатных» отложились от Тимура и «перешли к Тохтамышу». Вслед за ними на запад стали перекочевывать «отряд за отрядом» (Тизенгаузен, 1941, стр. 131—132).

.Этноним мин (минг) зафиксирован в составе ногайцев, киргизов и узбеков. Н. А. Баскаков передает название ногайского рода в форме «мынъ куъп» (Баскаков, 1940, стр. 136); «минское родство» в составе ногайцев зафиксировано и источниками XVII в. (АИ, 1842, IV, стр. 3). Минг-кытай является родом в составе киргизского племени джедигер (Винников, 1956, стр. 150). Кстати, сочетание в одном этнониме названий двух племен — минг и кытай — отражает былые связи и взаимодействие двух образований. Наиболее значительную роль минги сыграли в этнической истории узбеков. Они были в числе воинственных племен кочевых узбеков, причем, заметим, и здесь минги выступали совместно с племенем хитай (Семенов, 1954, стр. 21). В XVII в. минги — одно из узбекских племен к юго-востоку от Самарканда (МИТТ, 1938, стр. 328), а В. В. Радлов замечает, что «ханы ко-кандские из племени минг» (Радлов, 1887, стр. 19). Позднее минги часто упоминаются в составе различных групп узбекского населения: зеравшанских узбеков (Гребенкин, 1872, стр. 59), среди узбеков Афганистана.

Г. Е. Грумм-Гржимайло относил минг к племенам «неизвестного» происхождения (Грумм-Гржимайло, 1926, стр. 533). Г. Н. Потанин высказал мысль, что минги — потомки монгольского народа мынг, известного в позднее время под названием мингат (1881). В настоящее время живущие в Кобдосскомг аймаке Монголии мингаты говорят на диалекте ойротского языка (Рона-Таш, 1964, стр. 128). Г. Е. Грумм-Гржимайло, хотя и считал правомерным установление преемственной связи между этнонимами минг и мингат, в то же время скептически относился к идее монгольского происхождения мингов (Грумм-Гржимайлог 1926, стр. 534). Сомнения эти были резонными хотя бы потому г что в эпоху кочевнического средневековья не было ничего невероятного в образовании тюркских этнонимов на основе монгольских или напротив монгольских этнонимов на основе тюркских.

306

Этноним мингат, являясь формой мн. ч. от минг (или мынг), мог быть одним из таких случаев. Если принять эти соображения, то минги представляли одно из древнетюркских образований, которые, будучи частью тюрко-монгольского мира, некогда частично ассимилировались в монгольской среде. По аналогичной схеме решает Л. П. Потапов вопрос о происхождении небольшого тувинского хошуна мингат, который «был по своему происхождению тувинским, но подвергшимся монголизации по языку» (Потапов, 1969, стр. 51).

Аргументацию идеи о древнетюркской основе племени мин (минг) можно несколько расширить, опираясь на факты средневековой истории минцев. По сообщению Абу-л-Гази, хан Узбек разделил кочевые узбекские племена во имя мира между ними и устранения соперничества на четыре * группы. Минги при этом были отнесены к уйгурам. Позднее сын Узбека Дженибек послал уйгура по имени Санклы-Син усмирить непокорных туркмен в Ургенч, Балхан и Мангышлак (Кононов, 1958, стр. 74). €анклы-Син, по Абу-л-Гази, и Санаклы — родоначальник минцев, называемый башкирскими шежере Мец караклы Урадас-бий и ставший впоследствии одним из правителей Мавераннахра (БШ, стр. 190), одно и то же лицо. Отнесение мингов к уйгурам и уйгурская принадлежность Санаклы — существенные моменты, помогающие внести некоторую ясность в вопрос о тюркской этнической принадлежности предков этого племени. Нельзя, видимо, полностью сбрасывать со счета и древнетюркскую мифологию: одного из восьми сыновей легендарного родоначальника тюрков Яфеса звали Минг (Кононов, 1958, стр. 39).

Итак, родо-племенные образования мин (минг, мингат) в составе башкир, узбеков, киргизов, ногайцев, тувинцев и монголов, предания о древней родине в Монголии или на Алтае, сведения об уйгурской принадлежности племени и племенного вождя (Санаклы), предположение о тюркском происхождении самого этнонима5 дают достаточно оснований, чтобы сформулировать гипотезу о древнетюркском происхождении минцев, этнически близких к уйгурам, которые в свою очередь в VII—VIII вв. входили в конфедерацию токуз-огузов.

5 А. Вамбери (1865, стр. 160), анализируя слово Мангышлак (минг-кыш-лак —тысяча зимних стоянок), корень мин (минг) производил от тюркского иец — тысяча. В этом свете интерес может представить сообщение Н. Я. Бичурина об обычае хуннов во II в. до н. э. приносить до похода и после успешного его завершения искупительные и благодарственные человеческие жертвы, расстреливая их тысячью стрел (Бичурин, 1950, I, стр. 46, 76).

307 20*

Миграция мингов на запад, в Среднюю Азию, на Сырдарью произошла задолго до монгольской экспансии. Некоторые параллели в историческом фольклоре нуратинских туркмен-узбеков и башкир-минцев дают основание предполагать, что предки мин-цев были в VII—VIII вв. в составе сырдарьинских огузов. Среди нуратинских туркмен, происхождение которых связано с сырдарь-инскими огузами, распространено уже упомянутое предание о том, что после ухода основной части огузов на запад племенные вожди откочевавших огузских племен Акман и Караман присылали к нуратинцам людей, приглашая их последовать за ними (Мошкова, 1950, стр. 143). Имена Акмана и Карамана (как и известного нуратинцам Борак-хана) часто фигурируют в минских преданиях, где выступают героями событий самых различных эпох (БШ, стр. 52-53, 67).

Этническая история других минских родов подтверждает правильность нарисованной выше общей картины и в то же время существенно дополняет ее.

Башкиры минских родов куль (иль-куль-мин, куль-иль-мин) называют родиной предков Монголию или Алтай6. География распространения этнонима подтверждает предания. Роды или подразделения куль известны в составе туркменских племен йомудов и эрсари (Карпов, 1929, стр. 70), в составе узбеков — в форме коль (калъ), локайцев — куль (Кармышева, 1954Г стр. 16—17), казахов — куль, кули (Семенюк, Моржанов, 1961Г стр. 185), тувинцев — кулъ, коль (Потапов, 1969, стр. 47, 48) г хакасов (сагайцев)—куль и т. д. Как видим, по лаправлению к востоку плотность распространения этнонима повышается. Г. И. Карпов был склонен искать его основу в монгольском языке: туркменские родовые названия куль он сближал с родовыми названиями куль в составе сойотов или торгаутов, причем значение этнонима, по его мнению, было тождественным или близким к понятиям «сброд», «конгломерат» (Карпов, 1929а, стр. 70). Другая точка зрения, высказанная в свое время Л. П. Потаповым (1957) и поддержанная В. Ф. Генингом (1967), этнонимы с корнем каль — коль — куль склонна этимологизировать с позиции койбальского языка: куле — ворон (предки койбалов еще в XVII в. говорили на самодийских и кетских языках). Иную гипотезу сформулировал Л. Р. Кызласов: тувинский этноним куль он сопоставляет с названием уйгурского рода кулин и на этом основании тувинцев-кульцев считает по происхождению уйгурами (Кызласов, 1969, стр. 83). Так или иначе все исследова-

6 Полевые записи 1957 г., стр. 31, 38—40 и др.

308

тели согласны в том, что истоки происхождения этнонима куль находятся на Алтае или в Южной Сибири, т. е. в районе сложения племени мин. Участие в этническом оформлении племени мин угорско-самодийских компонентов, крупную роль которых в этногенезе северных алтайцев недавно еще раз убедительно показал Л. П. Потапов (1969, стр. 57), представляется вероятным. Однако в данном случае широкое распространение этнонимов куль, коль среди народов Средней Азии (узбеки, туркмены, казахи) трудно увязывается с идеей их самодийского происхождения. Этноним куль (в формах куль, саба-пуль) был известен в качестве родовых названий волжским булгарам (Юсупов, 1971, стр. 222). Все это заставляет отдать предпочтение идее тюркского происхождения этнонима куль и его носителей. Родо-племенные группы куль переселились на Сырдарью в составе ранних миграционных волн тюрков. В последующем кульские образования приняли участие в формировании этнического состава народов Средней Азии и Восточной Европы.

Происхождение родов суби и кубоу связано со Средней Азией. Этноним суби (в формах суба, саба) зафиксирован в составе казахского рода кзылкурт (Востров, Муканов, 1968, стр. 99). Этноним кубоу известен киргизам: род куба входит в состав племени черик (Абрамзон, 1960, стр. 49). У башкир суби-минские и ку-боу-минские тамги восходят к общеминской тамге (табл. 2, №1).

Это обстоятельство позволяет считать их собственно минскими ответвлениями. Родовые названия суби и кубоу, видимо, возникли на сырдарьинском этапе минской истории. В сообщении «Анонима Искандера» есть сведения о том, что ак-ордынский хан Эрзен, сын Сасы-Буки (имя этого золотоордынского правителя в формах Сасбуга, Сашбуга неизменно присутствует в минских шежере; БШ, стр. 53, 59), в непродолжительные годы своего правления (1320—1321 гг.) много людей и родов сделал «участниками общих милостей», раздав им уделы —куби и области —су бе (Ти-зенгаузен, 1941, стр. 129). Куби (по А. А. Рамаскевичу и С. Л.Волину, от монгольского хуби — доля, удел) и субе (тюркские субэ, сюйбу — область, край) в формах суби-мин, куби (кубоу)-мин могли означать «край (область) минцев», «удел минцев», «страну минцев». Вероятность этой версии подтверждается общей историей минцев, в частности сырдарьинским ее этапом, когда минцы, согласно их собственным сказаниям, вместе с издавна связанными с ними группами кара-китаев, активно участвовали в политических событиях в переживавшем распад Золотоордынском государстве.

309

Топонимы и гидронимы с основой куба распространены на всей территории от Алтая до Кавказа. Их распространение связывается с кыпчакской эпохой этнической истории ряда народов Средней Азии и Восточной Европы (Гусейнзаде, 1971а, стр. 120— 122). Установленные нами основные этапы истории расселения минских родов не противоречат этому заключению.

Роды кырк-уйле и миркит по происхождению не минские. Это видно и по тамгам: в указанных родах нет собственно минских тамг. Этнонимы с основой кырк известны у многих народов: кырк — в составе зеравшанских узбеков (Гребенкин, 1872, стр. 4); кырк уул — киргизского племени саруу (Абрамзон, 1960, стр. 142); кыркуйли — салорских туркмен (Винников, 1962, стр. 61); кырк — казахского племени сары-уйсун (Востров, Муканов, 1968, стр. 30); кырк — каракалпакского племени ктай (ДАХХ, стр. 141, 227); къырк шоъмуъшли — ногайцев (Баскаков, 1940, стр. 134). Эти же названия в формах кыркты, кырктар отложились в этнонимии ряда других башкирских племен. В. В. Востров и М. С. Муканов, как упоминалось, считают род кырк по происхождению усуньским на том основании, что он входит в состав племени сары-уйсун (Востров, Муканов, 1968, стр. 31). Их заключение, в историческом аспекте, очевидно, правильное, нуждается в дополнительной аргументации. Родо-племенные образования кырк у киргизов, туркмен, башкир, казахов и других народов входят, как видим, в состав разных племен. Но особенно отчетливо выступают этнические и исторические связи родов кырк с катайскими (ктайскими) и табынскими родо-племенными образованиями, взаимодействие и смешение которых с усунями выше рассмотрены. Здесь ограничимся некоторыми примерами, показывающими устойчивые этно-исторические связи (усуньских по происхождению) родов кырк с катайскими (ктайскими) образованиями. У каракалпаков род кырк входит Тв состав племени ктай. Одной из распространенных тамг у кырк-уйле-минцев является катайская по типу тамга — балра (табл. 1). Поразительно, что за тысячи километров, у киргизского рода кырк уул господствует та же тамга и с тем же названием (Абрамзон, 1960, стр. 103—104). У ногайского рода кырк, судя по названию, была тамга-ковш (шоъмуъш), т. е. такая же, как у ногайских ктаев (Баскаков, 1940, стр. 136), а по происхождению дулато-табынская. Таким образом, если идея об усуньском происхождении рода кырк остается гипотезой, хотя и весьма вероятной, этноисторическое взаимодействие предков рода кырк (как и в целом минских образований) с кара-китайскими и ду-лато-табыно-усуньскими образованиями в присырдарьинских степях сомнения не вызывает.

310

Монгольское происхождение миркитов бесспорно. Рашид ад-дин относит миркитов к народам, которые «славны под именем монголов» (Рашид ад-дин, 1952, I, стр. 75). Кроме башкир, ми-ркиты входят в состав туркмен-салоров. Примечательно, что туркменские роды миркит и кыркуйле так же, как и соответствующие роды у башкир, находятся в пределах единого образования (Вин-ников, 1962, стр. 23, 39). Группы миркитов встречаются также в составе других народов: ногайцев, южных киргизов, узбеков. В XIV в. миркиты входили в армию Тимура (Грумм-Гржимайло, 1926, стр. 425). К востоку, на Алтае и далее, этот этноним встречается чаще. Сеоки миркит имеются у южных алтайцев и телеу-тов (Потапов, 1969, стр. 195); племя миркит (моркит) в XVII— XVIII вв. входило в состав монголов «в местности Чжарух» (Лебедева, 1958, стр. 221). На западе, в Крыму, этноним отложился в географических названиях: Миркит, Карамеркит (Маркевич, 1928, стр. 11).

Продвижение миркитов на запад связано с их борьбой против Чингизхана. О вражде и борьбе миркитов с Чингизом рассказывают многие источники: «Сокровенное сказание» (Козин, 1941, стр. 50, 55, 83), Рашид ад-дин (1952, I, стр. 114), Абу-л-Гази (Кононов, 1958, стр. 52), но время и место завершения этой борьбы и судьба миркитов остаются не совсем ясными. Против миркитов организовывались походы еще в начальный период возвышения Чингизхана (Таварих-и-Гузида, 1967, стр. 89). Миркиты были в войске Чжамухи, которое он в 1201 г. выставил против Чингиза. Вместе с Чжамухой они потерпели неудачу, но окончательный их разгром Г. Е. Грумм-Гржимайло относит к 1216 или даже в 1219 г. (Грумм-Гржимайло, 1926, стр. 424). В процессе борьбы миркиты были расчленены и рассеялись. Часть их осталась на Алтае и на прежней родине в Монголии. Здесь они или влились в состав алтайских тюрков, или сохранили самобытность, но утратили былую могущественность. Остальные миркиты, отступая на запад, дошли до северного Приаралья и западноказах-станских степей, где они, по мнению В. В. Бартольда, были окончательно разгромлены на берегу р. Иргиз. С этого момента миркиты как самостоятельное образование не упоминаются; отдельными группами они вливаются в состав других племен и племенных объединений, а позднее упоминаются в составе ряда народов.

Миркиты во враждебном Чингизу лагере находились «вместе с найманами» (Грумм-Гржимайло, 1926, стр. 409). Миркиты и найманы длительное время сохраняли этот союз, который перерос в тесные этнические взаимосвязи. Общность исторической судьбы

311

племен (борьба с Чингизханом и поражение) сблизила и сроднила их. Найманское влияние, как более многолюдного и сильного племени, было, очевидно, господствующим: у башкирских миркитов основной тамгой является наймано-катайская. Таким образом, движение, точнее бегство, на запад, в степи Дешт-и-Кипчака, найманов, кара-китаев, миркитов, а также многих других племен в начале XIII в. было всеобщим и сопровождалось возникновением множества новых родо-племенных комбинаций и смешением племен.

1. Племя мин древнетюркского происхождения. В процессе

расселения и исторического развития оно смешалось с тюркскими

и монгольскими группами. Особенно важен этап кыпчакизации,

в который минцы вступили, когда достигли области Черного

Иртыша и более западных земель. Распространенность среди мин-

цев кыпчакской тамги показывает значительные масштабы и

глубину кыпчакского проникновения в среду минцев. Сущест

венно способствовало развитию минских родов в направлении

кыпчакизации и их смешение в начале XIII в. с кыпчакизирован-

ными кочевниками, рассыпавшимися по степи после разгрома

монголами найманов, кара-китаев, миркитов и других племен.

2. В XIII—XIV вв. минцы составили одно из образований

Золотой Орды, которое локализовалось по мере распада золото-

ордынского государства в пределах Белой орды. Минцы участво

вали в междоусобной борьбе в Мавераннахре накануне возвыше

ния Тимура. Миграция некоторых минских родов с Маверан-

нахра на Урал связана с укреплением власти Тимура и

начавшейся враждой с Тохтамышем. Оставшиеся на Сырдарье

минцы влились в основном в состав узбекского народа.

3. В Приуралье минские народы расселились в западной Баш

кирии, в соседстве или на одной территории с катайцами. Это был

период, когда шел процесс активной миграции башкирских пле

мен на север и восток Башкирии, в горы. Минцы были захвачены

этим движением и передвинулись в район слияния рек Уфы и

Демы с Белой. В XV—XVI вв. минские роды заняли весь бассейн

р. Демы, ассимилировав в своем составе оставшиеся здесь группы

ногайцев.

Разговорный язык юго-западных башкир совпадает с демским (или демско-караидельским) говором южного диалекта башкирского языка.

312

313

314