Глава 5. К.А. Неволин как историк философско-правовой мысли.

Основные аспекты учения Неволина о праве и государстве развиты и конкретизированы в его исследованиях по истории философии законодательства, а также по зарубежной и отечест­венной истории права и государства.

Особый интерес в этом плане представляет разработанная Неволиным история философии законодательства, в которой Неволин выступает как историк правовой и политической мыс­ли и впервые в отечественной юриспруденции систематически освещает общую тематику всемирной истории правовых и политических учений (от мыслителей Древней Греции до предста­вителей немецкой классической философии).

Неволин делил всю историю философии законодательства на древнюю историю философии законодательства и новую историю философии законодательства. Древняя философия законодательства разделена Неволиным на три периода. В первом периоде древней философии законодательства обозреваются политико-правовые учения от Фалеса до Сократа, «первая философия есть философия природы: период от философии Фалеса до Сократа». Второй период разделен Неволиным на три отделения и посвящен Сократу его школе и его преемникам. «Сократ, — пишет Неволин, — указывает людям на их собственный нравственный мир как на важнейший источник и предмет познания и полагает основание философии нравов: период философии сократической»¹. Второе отделение второго периода посвящено политико-правовым взглядам в Древней Греции, здесь представлены учения Платона и Аристотеля о праве. Третье отделение второго периода знакомит читателя с философий права стоиков, эпикурейцев и скептиков. Третий период древней философии законодательства посвящен древнегреческой философии права в ее соотношении с философией римлян и восточных народов. «Когда среди этих исследований ум углубиться в себя самого, то в соединении с восточными преданиями он образует в своей внутренности новый умственный мир: период философии греческой между восточными народами. При переходе в него оказывается также участие римлян в этой философии»².

Новая история философии законодательства также разделена Неволиным на три периода. «Применяясь к этим периодам, — пишет Неволин, — в развитии новой философии законодательства можно различать также три периода. Период 1-й представляет нам несвязные покушения основать эту науку, преимущественно под влиянием понятий древнего мира. Период 2-й представляет нам философию законодательства, встраиваемую в новом духе или по указанию чувства, или по указанию рассудка. Период 3-й обнимает собой философию, начатую Кантом, в которой мы видим частью полное развитие субъективного взгляда, частью возвращение к древней философии»³.

Первый период включает в себя обзор политических и правовых учений эпохи Возрождения и Реформации. Здесь, в первом периоде, обозреваются политико-правовые учения таких мыслителей как Н.Макиавелли¹, Томаса Мора, Бодена, Ольдентропа, Гемминга, Винклера, Гуго Гроция. Так характеризует Неволин первый период новой истории философии законодательства: «Дух подвергает своему рассмотрению мысленный мир, созданный древней философией; следствием этого является, с одной стороны восстановление различных систем древней философии, особенно образовавшихся в последнем ее периоде и проникнутых духовным началом, с другой стороны – полное создание противоположности между духом и природой: от Марсилия Фичино до Бэкона и Декарта»². Второй период (от Бэкона до Канта) посвящен «английской опытной философии», основанной Бэконом. «Делаются односторонние покушения, – отмечает Неволин по поводу второго периода, – согласить противоположность меж духом и природой, сначала посредством расширения области природы, потом посредством расширения области духа и ограничения области природы: от Бэкона и Декарта до Канта»³. Кроме того, здесь так же представлены политико-правовые учения Гоббса, Локка, Кумбэрлэнда⁴, Шефтсбери, Хатчесона, Д. Юма, Адама Смита, Фергюсона, Сэмюэла Кларка, Уолластона. Второе отделение второго периода знакомит читателя с политическими и правовыми учениями эпохи европейского Просвещения. Здесь представлены политико-правовые учения Пуфендорфа, Томазия, Спинозы, Лейбница и Вольфа. В третьем отделении второго периода, по выражению самого автора, речь идет о «разрушительной французской философии XVIII века». Третий период открывает философия новейшего времени начата Кантом. Здесь Неволин знакомит читателя с субъективным идеализмом Канта и Фихте, объективным идеализмом Шеллинга и абсолютным идеализмом Гегеля. В связи с третьим периодом Неволин пишет: «Принимается безусловное тождество духа и природы, средоточием и основанием которого, впрочем, делается духовное начало: философия новейшего времени, начатая Кантом»¹.

В общеметодологическом отношении трактовка Неволимым истории правовой и политической мысли находится под заметным влиянием геге­левской концепции истории философии и философии права.

Так, Неволин, вслед за Гегелем, исходит из того, что в древ­ней философии (и философских учениях о праве и государстве) определяющую роль играют начала необходимости и объектив­ности, а в новой и новейшей философии (и философских уче­ниях о праве и государстве) — начала свободы и субъективно­сти². «Сообразно разделению всей вообще истории на древнюю и новую, — пишет Неволин, — история философии и в особенности история философии законодательства разделяется также на древнюю и новую. Характером первой, так же как и всей древней истории, есть объективность; характером второй, так же как и всей новой истории, есть субъективность»¹. «Поэтому и в области законодательства госу­дарство, вообще говоря, стояло для них выше отдельных лиц». В отличие от этого «начало свободное или субъективное во всей его глубине, во всех его направлениях, в самых разнооб­разных видах раскрыто новой философией». Это свободное и субъективное начало получило, по оценке Неволина, край­нее развитие в «разрушительной французской философии XVIII в.», и события французской революции «показали весь вред, какой проистекает для частных лиц и государств, когда частное лицо отделяет себя от государства и даже возвышается над ним, когда связь поколений расторгается и настоя­щее мгновение, независимо от развития прошедшего времени, хочет господствовать единственно и исключительно»².

Одной из важных задач в этой области, по мнению Неволи­на, является правильное определение соотношения этих начал объективности и субъективности, в том числе и в подходе к го­сударству и праву. В этой связи Неволин положительно оцени­вает попытки Гегеля «примирить древний — объективный и новый — субъективный образ воззрения на предметы законода­тельства друг с другом». Вместе с тем он отмечает необходи­мость дальнейшей разработки этой проблемы, особенно в пла­не исследования «возможных способов соединения друг с дру­гом обоих начал» на основе тесного союза философии с историей в процессе изучения и освещения вопросов права и государства.

В отличие от Гегеля, рассматривавшего Новое время как эпоху германских народов¹, Неволин подчеркивает и значение славянских народов в новой истории. «Два семейства наро­дов, — писал он, — представляются особенно действующими в новой истории: народы германские и народы славянские»².

Если «субъективный характер германских народов» уже четко про­явился в истории, то этого еще нельзя сказать про «характер и эпохи истории славянских народов»: «они выступили позже на поприще истории и начали позже образовываться, чем герман­ские народы. Может быть, их назначение простирается за пре­делы новой истории».

По поводу определения понятия истории законов и законоведения Неволин пишет: «история, с первого взгляда, представляет нам множество разнообразных происшествий, следующих случайно и без всякого порядка одно за другим. Изыскание подлинности и действительного вида случившихся происшествий, взятых в их отдельности и случайности, называется исследованием историческим»³. По Неволину между историческими событиями существует некоторое единство, порядок между ними. Это единство может быть как субъективное («подлежательное»), так и объективное («предметное»). Субъективное единство зависит от воли автора сочиняющего историю и от тех целей, которые ставит автор. Таким образом, раскрывая причины и следствия исторических событий, автор делает их неким доказательством своих определенных мыслей. Такая история, по Неволину, называется прагматической. Например, Полибий сочиняя историю, имел ввиду непосредственно военное искусство и пытался сделать свое политико-правовое сочинение полезным военным. Тацит в своей Римской Истории показывает шаг за шагом, какое влияние имеют испорченность нравов и деспотизм на упадок государства. Объективное единство — единство самих исторических событий, самих вещей, т.е. где важна действительна связь причин и действий. Но кроме субъективного и объективного единства существует и некое высшее единство подчиненное высшему порядку вещей, определенного Божеством.

Существует также некоторая взаимосвязь и взаимозависимость между необходимым и случайным в исторических событиях. Она проявляется, по Неволину, в существующей определенной закономерности в истории вообще и в случайно происходящих исторических событиях. Некоторые мыслители (многие последователи Шеллинга), по мнению Неволина, считали, что все события в истории и роде человеческом происходят непрерывно и одни и те же во все времена, которые тождественны друг другу. «В каждое мгновение, по их мнению, Бог открывает себя во всей полноте, так что Он не более и не менее существует в одно мгновение, как и в другое»¹. Другая часть мыслителей (Платон, Вико) предполагала, что в течение исторических событий непрерывно повторяется только один неизменный порядок, таким образом, что когда будет достигнута последняя ступень в этом ряду, то затем сразу же начинается прежнее течение вещей с начала. Например, Платон считал, что государства проходят несколько периодов в своей жизни, начиная с самого совершеннейшего и нисходя до самого несовершенного, после чего опять повторяется порядок и так бесконечно. Третья часть мыслителей допускает развитие истории с определенным началом, серединой и концом. По их мнению, любой народ имеет определенную цель, достигнув которую его существование должно прекратиться, таким образом, здесь нет никакого круговращения. И, наконец, по Неволину, есть четвертая группа мыслителей, которые считают, что народы, человеческий род проходят путь постоянного усовершенствования, которому нет конца.

Кроме того, по Неволину, важное влияние на развитие истории и исторических событий оказывает пространство и время, в которых существует народ. Такая взаимосвязь может быть ограничена только жизнью отдельного государства или народа, или расширено и простирается на судьбы целого рода человеческого. Одни мыслители (Фергюсон, Шарль Комт, Платон, Вико) в этой связи допускали только первое и занимались разработкой всеобщих законов, по которым существует жизнь каждого народа, взятого в отдельности. Другие (Гердер, Кант, Фихте, Шеллинг) допускали и второе, предполагая, что история рода человеческого в целом раскрывается в известной порядке и по известному плану, например, определенного Божеством.

Неволин, вслед за Гегелем считал, что весь род человеческий имеет одну общую цель. В стремлении к этой цели он непрерывно идет вперед, правда при этом движении вперед может неким образом отклониться. Достигнув в известной мере совершенства человеческий род, неизбежно приходит к некоторому упадку. Однако такое положение дел не критично, т.к. даже в этом случае человечество не останавливается, а продолжает свой путь к цели, а эти отклонения от курса «суть только мнимые, допускаемые Божественным Проведением». При осуществлении общей цели бытия рода человеческого каждый народ, каждый век имеет свою особенную задачу, «особенное начало, которое он должен развить». Нравственная идея должна раскрыться полностью. Одному народу или веку предоставляется раскрыть одну ее сторону другому — другую, третьему — третью. Начало развитое одним народом передается следующему, которому предстоит решать другие задачи. Таким образом, каждое низшее начало сохраняется в каждом высшем. Поэтому, по Неволину, история понимаемая в этом смысле есть история всеобщая и ее законы в полной мере влияют на развитие законов и законоведения. И никакое законодательство или законоведение ни одного народа не может быть исключено из этой истории. «Народы развивают одну и ту же идею правды: один народ — одну ее часть, другой — другую. Таким образом род человеческий все более и более познает обширность и силу целой идеи, все более и более осуществляет ее в своей жизни»¹.

Способ изложения истории законов и законоведения, по Неволину, может быть представлен двояким образом: она может быть представлена чисто повествовательной и быть историей философской. Первый способ, соответствуя своему названию, дает только внешнее представление о возникновении, развитии и существовании законов и законоведения. «Такое изложение, — пишет Неволин, — будет нам давать только угадывать, что среди повествуемых случайностей господствует высший, необходимый порядок»². По поводу второго способа Неволин пишет так: «При изложении философском на необходимые, высшие законы, по которым совершается образование какого-нибудь народа и целого человечества, внимание обращено прямо и непосредственно; они ясно сознаются и ясно представляются для созерцания»¹. В этой связи важно помнить, что все стороны жизни народа (искусство, наука, религия и пр.) находятся в тесной взаимосвязи друг с другом. «Но если все стороны жизни народной находятся в связи между собой, то особенно связаны друг с другом философия законодательств и законодательства положительные. Философия обнимает мыслью действительность, истинно существующее, необходимое в вещах, и соединяет разнообразное в одно целое. То же самое делает и философия законодательства по отношению к положительному законодательству. Философы, более или менее без сознания, более менее с сознанием, отвлекают всеобщее, по их понятиям, неизменное от законов и общественных установлений своего века своего народа, и разнообразие здесь представляющееся во множестве случайностей, возводят к единству. В философии законодательства дается нам как единое то же самое, что в положительном законодательстве мы находим рассеянным по множеству случайностей, эти случайности в ней отсекаются и представляются только чистое существо, в них выражающееся»².

Неволин проводил разделение истории законов и законоведения по времени, как уже отмечалось выше, на две части: на древнюю и новую историю (в ней же и новейшая). Такое разделение, по Неволину, основывается на различии начал всякой человеческой деятельности и на различном отношении этих начал между собой. Вся деятельность человека всегда двигается между двумя началами: между началом всеобщего и началом особенного. «Во-первых, — пишет Неволин, — человек во всех направлениях своей деятельности имеет для себя твердую, всеобщую, необходимую цель (само в себе истинное, прекрасное, благое). Но, во-вторых, при осуществлении этой цели человек должен обладать своим особенным самосознанием, действовать из самого себя. Это принадлежит к существу духа человеческого»¹. Таким образом, характер древней и новой истории, по Неволину, определяется следующим образом: характер древней истории «есть преобладание природы над духом или, что то же, необходимости над свободой, или, наконец, что значит опять же самое, объективного над субъективным; напротив, характер новой истории есть преобладание духа над природой, свободы над необходимостью, субъективного над объективным»². Такое определение справедливо до тех пор, пока начало всеобщего человеком неосознанно и оно действует в нем так же как закон природы в существе физическом представляется человеку как нечто внешнее, как закон и сила природы.

В силу того, что дух человеческий в начале своего бытия не действует из себя самого, не обладает собой, он признает пока только то, что произвел сам из себя. Таким образом, самое первое состояние рода человеческого – древняя история – есть то, в котором всеобщее преобладает над особенным. Древняя история, по Неволину, разделяется на три периода: первый период – восточных народов, второй период –греческий и третий период – римский. Такое деление Неволин производит по существованию основных древних цивилизаций и преобладания в них всеобщего над особенным: «в древней истории представляются нам три особенные мира: мир восточный, мир греческий, мир римский». В связи с этим существует три ступени развития народного духа. «Первая ступень:, – пишет Неволин, – дух человеческий подавлен природой; пред всеобщим особенное лицо не имеет прав и значения, – существует как бы одно всеобщее. Это есть характер восточного мира. Вторя ступень: дух начинает уже делать различные между собой и своим всеобщим основанием, в которое он весь был погружен в странах восточных, начинает сознавать себя пред ним и в нем, тем не менее от самой природы находясь в глубоком мире, в чистейшей гармонии с ним. Это есть характер мира греческого. Наконец, третья ступень: оба начала, находившиеся доселе в естественном согласии, оставляют это мирное состояние, вступают в борьбу между собой, и начало особенного является самостоятельным, торжествующим над всеобщим. Это есть характер римского мира»¹.

Переходя от древнего мира к новой и новейшей истории, Неволин отмечает, что человечеству необходимо было «употребить тысячелетия, что бы из внешнего мира собраться в себя и достигнуть до первых начатков сознания своего существа». Как отмечалось выше, на развитие новой истории наибольшее влияние оказали два семейства народов: народы германские и народы славянские. По Неволину, субъективный характер германских народов ясно проявился в истории, где можно выделить следующие отделы времени. Первый отдел: «человек является с вольностью естественной, совершенно для себя не уяснившийся, совершенно необузданной, с вольностью какая свойственна диким животным: время так называемых средних веков». Второй отдел: «при внешних ограничениях деятельности человека с различных сторон развивается внутренняя свобода мышления, сначала в делах веры, а потом во всех вообще, и субъективное направление осознает себя в различных философских системах: время с половины XV до конца XVIII века». Третий отдел: «начала субъективности, таким образом, раскрывшиеся, люди стараются приложить к самой жизни и по ним образовать действительный мир: время, начатое в конце XVIII столетия Французской революцией»¹.

Порядок изложения истории законов и законоведения, по Неволину, зависит от того, что законы и науки законоведения «делятся различно, то при изложении их истории можно взять за основание то или другое из этих разделений и этому разделению, как главному, подчинить все другие»². Неволин за «главное разделение» принимает деление законов на естественные и положительные, а также деление всего законоведения на философию законодательства и законоведение положительное. Это сделано Неволиным для того, чтобы оба источника познания о законах с точностью отделить друг от друга, дабы затем каждый из них можно было «следить во всей его чистоте». Сначала Неволин излагает историю философии законодательства, потом историю законодательства и законоведение положительное.

«При изложении истории того и другого предмета мы следуем сколько естественному порядку времени, столько же и внутреннему последовательному порядку, в каком различные начала, как в философии законодательства, так и в законодательствах положительных, раскрывались одно за другим»³.

Подытоживая сказанное, нужно отметить, что Неволин впервые в отечественной юриспруденции систематически освещает общую тематику всемирной истории правовых и политических учений от мыслителей Древней Греции до предста­вителей немецкой классической философии. В общеметодологическом отношении трактовка Неволимым истории правовой и политической мысли находится под заметным влиянием геге­левской концепции истории философии и философии права.

В духе гегелевской философии права, Неволин считает, что в древ­ней философии (и философских учениях о праве и государстве) определяющую роль играют начала необходимости и объектив­ности, а в новой и новейшей философии (и философских уче­ниях о праве и государстве) — начала свободы и субъективно­сти. В этой связи Неволин положительно оценивает попытки Гегеля примерить древний – объективный и новый – субъективный образ воззрения на объекты философии права.

Заключение

В данной работе рассматривается целый комплекс проблем современного освещения творческого наследия К.А.Неволина, которое оставалось до настоящего времени пробельным и не достаточно освещенным в отечественной научно-юридической литературе. Прежде всего, имеется в виду, проблемы освещения концепции философии права в учении Неволина, анализ проблем, соотношения естественного и позитивного права, его концепции всемирной истории правовой мысли в форме истории законодательства. Эти проблемы представляют существенный научный интерес для освещения истории отечественной правовой мысли и российской юриспруденции в целом, поскольку Неволин выступил как создатель научных основ отечественной юриспруденции, включая философию права и историю политических и правовых учений. Вся эта проблематика проанализирована в диссертации с учетом влияния тогдашней европейской философско-правовой юридической мысли (Гегель, Савиньи и др.), а также воззрений русских юристов (Сперанский и др.) на процесс формирования взглядов самого Неволина. Учитывая достижения зарубежной и отечественно правовой мысли, Неволин вместе с тем был самостоятельным мыслителем, творчески разработавшим большой комплекс проблем современной ему философии права и юридической науки. В работе подчеркивается существенный вклад Неволина в формировании отечественной правовой мысли, влияние его идей на последующее развитие русской науки и значения его творчества для современности.

Энциклопедия законоведения Неволина это теория науки законов, согласно которой целостность юриспруденции и связь между отдельными юридическими науками «основывается на единстве их предмета». В концептуально сжатой форме она излагает всю теорию и методологию юриспруденции в целом и ее составных частей. Благодаря этому в процессе изучения юриспруденции энциклопедия законоведения выступает не только как вводная, но и как завершающая учебная дисциплина.

Философия права Неволина находится под заметным влиянием гегелевской философии права и ряда положений немецкой исторической школы права. Это влияние сочетается в учении Неволина с его стойкими религиозными взглядами (очевидно, сказалось религиозное воспитание в семье священника, исходное богословское образование) и его лояльным политическим отношением к тогдашней российской действительности (по образцу позитивно-реформаторской позиции его знаменитого наставника Сперанского). В целом можно сказать, что в условиях современной ему России Неволин был умеренным гегельянцем с историко-позитивистским подходом к российским реалиям.

Задачи научного законоведения Неволин освещал с позиции различения естественного права (естественного закона) и позитивного права (положительного закона). Неволин, как и Гегель, не стремился противопоставить эти понятия, считая, что они составные части единого целого. При этом естественное право он трактовал как «идею законодательства» (т.е. как правовое начало, как правовую сущность позитивного закона), а позитивный закон — как ее проявление. Правда, следует отметить, что Неволин признает возможное несоответствие позитивных законов «идее законодательств» (т.е. существование по сути произвольных, правонарушающих законов), однако критически не исследует эту проблему. Он лишь деликатно и отстраненно замечает: «Случайное отношение между ними, т.е. не основанное на необходимости вещи, может состоять в противоречии их друг с другом»¹.

Наряду с высокой оценкой достоинств гегелевской философии права Неволин (в духе позитивистского историзма) отмечал и ее недостатки. «Все части великого здания права у Гегеля, — писал он, — отделаны с величайшим искусством и даже изяществом; целое отличается внутреннею твердостью. Но эта философия права находится слишком много под влиянием духа своего времени. Она слишком мало приписывает важности духу других времен и веков. В этом заключается ее несовершенство»².

Вместе с тем некоторые вопросы освещения своих взглядов на право Неволин проводит в традициях исторической школы права: «Мера участия, - писал Неволин, - какая в образовании законодательства принадлежит обычаям или законам, бессознательной или сознательной деятельности, а равно и законоведам, зависит от степени умственного и нравственного развития общества»³.

Таким образом, можно сказать, что концепция философии законодательства Неволина включает два методологических подхода исторический и естественно-правовой. Такая особенность, вероятно, обусловлена историко-политическими реалиями, существовавшими в то время. Ведь «Энциклопедия законоведения» Неволина была написана во времена правления Николая I (1825-1855), т.е. в эпоху расцвета консервативных и реакционных взглядов.

Основные аспекты учения Неволина о праве и государстве развиты и конкретизированы в его исследованиях по истории философии законодательства, а также по всеобщей и отечественной истории права и государства.

Особый интерес в этом плане представляет разработанная Неволиным история философии законодательства, в которой Неволин выступает как историк правовой и политической мысли и впервые в отечественной юриспруденции систематически освещает общую тематику всемирной истории правовых и политических учений (от мыслителей Древней Греции до представителей немецкой классической философии).

В общеметодологическом отношении трактовка Неволимым истории правовой и политической мысли находится под заметным влиянием гегелевской концепции истории философии и философии права.

Так, Неволин, вслед за Гегелем, исходит из того, что в древней философии (и философских учениях о праве и государстве) определяющую роль играют начала необходимости и объективности, а в новой и новейшей философии (и философских учениях о праве и государстве) — начала свободы и субъективности.

В отличие от Гегеля, рассматривавшего Новое время как эпоху германских народов, Неволин подчеркивает и значение славянских народов в новой истории. «Два семейства народов, — писал он, — представляются особенно действующими в новой истории: народы германские и народы славянские». Если «субъективный характер германских народов» уже четко проявился в истории, то этого еще нельзя сказать про «характер и эпохи истории славянских народов»: «они выступили позже на поприще истории и начали позже образовываться, чем германские народы. Может быть, их назначение простирается за пре­делы новой истории».

В целом можно сказать, что «Энциклопедия законоведения» Неволина не только составила целую эпоху в отечественной юридической литературе, но и по праву может занять почетное место в научной литературе Западной Европы.

К неоцененным заслугам Неволина нужно отнести то, что он воспринял и попытался привнести в отечественную правовую науку передовые, на то время, философско-правовые идеи.