Глава 2. Социальное партнерство как феномен развитого демократического общества рыночной экономики, современная социальная технология регулирования социально-трудовых отношений

Социальное партнерство – единственно разумная

альтернатива, с одной стороны,

социальному соглашательству, ведущему

к уничижению насущных интересов и прав работников,

и с другой стороны, – к социальным потрясениям,

неминуемо приводящим к насилию и кровопролитию.

М.В. Шмаков

Человеческая мысль еще в первой половине XIX века выдвинула, сформулировала и обосновала два основных, противоположных в своей сути варианта решения вопроса о разрешении основного противоречия капиталистического общества – между трудом и капиталом.

Первый вариант – марксистско-ленинский, революционный. Его суть заключается в ликвидации капиталистической частной собственности, «экспроприации экспроприаторов», устранении частных собственников – как класса из экономической, социальной и политической жизни общества и, соответственно, из всей системы общественных отношений.

В этом случае «снимается» (по Гегелю) одна из сторон противоречия – капитал как социальная и политическая категория общества, и, таким образом, устраняется вместе со всей капиталистической системой общественных отношений и само противоречие между трудом и капиталом.

Наиболее полно и обоснованно проблема революционного варианта разрешения противоречия между трудом и капиталом в капиталистическом обществе была проанализирована в XIX веке в трудах классиков марксизма – К. Маркса и Ф. Энгельса.

Правомерность анализа природы и основных закономерностей развития капитала, содержащегося в «Капитале» К. Маркса, применительно к тому периоду развития капиталистического общества с теми или иными оговорками до сих пор признает мировая экономическая мысль.

Однако сущность марксизма заключается не только в анализе эволюции капитала, но и в его основном выводе о главной тенденции развития капиталистического общества – его неизбежной гибели и переходе к коммунистическому обществу в результате пролетарской революции.

Более того, эта тенденция определялась более безоговорочно и безальтернативно как неизбежный итог развития капиталистического общества, как исторически единственно возможный вариант разрешения противоречий между собственником (эксплуататором) и наемным работником (эксплуатируемым), неотвратимый результат столкновения их противоположных интересов: «бьет час капиталистической эксплуатации – экспроприатора экспроприируют».

Второй вариант – реформистский или, по современной терминологии, реформаторский.

Его суть заключается не в ликвидации капиталистического общества, капиталистической системы общественных отношений, а в их системном совершенствовании, в демократизации и гуманизации общественных отношений, повышении социальной ответственности капитала (бизнеса), развитии экономических, социальных интересов предпринимателей, собственников и наемных работников в сторону их сближения, сочетания, гармонизации, в обеспечении оптимального баланса учета и реализации интересов всех основных социальных групп (классов) общества.

В этом случае основное противоречие труда и капитала не «снимается», не устраняется (ибо сохраняются эти два основных общественных феномена), но в обществе создаются необходимые экономические, социальные, политические, нравственно-психологические условия и факторы, обеспечивающие в каждом конкретном случае возможность для разрешения, урегулирования противоречия между трудом и капиталом без драматических последствий как для каждой из сторон этого противоречия, так и для общества в целом. А в итоге обеспечивается (должен обеспечиваться!) общественный прогресс.

Теоретическое обоснование этого варианта развития взаимоотношений представителей труда и капитала, разрешения их противоречий обычно связывают с трудами Джона Стюарта Милля (1806-1873 гг.), английского философа, экономиста, идеолога либерализма, введшего в научный оборот при анализе социальных отношений понятие «партнерство» и Альфреда Маршалла (1842-1924 гг.), английского экономиста, основателя кембриджской школы политэкономии, пропагандирующего «сотрудничество между трудом и капиталом».

Автор не ставит задачу подробного анализа и тем более каких-либо оценок этих двух подходов в решении проблемы противоречия между трудом и капиталом в капиталистическом обществе, а ограничивается лишь констатацией следующих исторических фактов.

Первый из рассматриваемых подходов был практически реализован в результате Великой октябрьской социалистической революции в России и – в известной степени – последующих социалистических преобразований в целом ряде стран социалистического лагеря.

Этот великий (а он был действительно великим по своему воздействию на мировую историю) исторический «эксперимент» в России и ряде других стран был неудачно завершен в конце 80- начале 90-х годов прошлого столетия.

Второй из рассматриваемых подходов тоже получил историческую возможность для проверки своей общественной востребованности.

Остановимся на этом подробнее.

Здесь уместно вспомнить одну закономерность общественного развития, сформулированную классиками марксизма: когда в обществе возникает какая-либо общественно-значимая проблема, то, как правило, оказывается, что в этом же обществе уже сформировались или формируются силы, условия, факторы, обеспечивающие решение этой проблемы.

Когда в начале прошлого века разразился всеобщий кризис капиталистической системы, угрожающий самому существованию капитализма, общество породило, институционализировало и выдвинуло на авансцену общественной жизни важнейшую идеологию и социальную технологию борьбы капиталистического общества за свое существование – идеологию и технологию социального партнерства, сыгравшую одну из главных ролей в сохранении капиталистической системы и помогающей этой системе в разрешении самых грозных ее кризисов с XX по XXI век.

Например, на Западе, первые реальные шаги по формированию социально-партнерских отношений предпринимались еще со времени мирового экономического кризиса в 30-е годы прошлого столетия («новый курс» Рузвельта в США и др.).

А первые институты социального партнерства также в 30-е годы начали создаваться, например, в Швеции, где по инициативе коалиционного правительства начал функционировать Комитет рынка труда, составленный из представителей шведских профсоюзов и объединений предпринимателей, занимающийся вопросами заключения коллективных договоров, занятости, социальной защиты трудящихся.

После Второй мировой войны в результате усиления таких тенденций, как рост рабочего движения, более широкого прихода к власти социал-демократических партий, организаций, действующих на принципах реформизма, социального компромисса, в Западной Европе возникли и получили признание новые национальные модели социального партнерства – «шведский социализм», австрийская система регулирования социально-трудовых отношений на принципах трипартизма, национальные советы социально-экономического развития и др.

В 60-70 гг. прошлого столетия, по мнению отечественных специалистов-историков Европы, трипартизм в Западной Европе достиг своей высшей точки развития¹.

«В XX веке капитализм пережил глубочайшую внутреннюю трансформацию – и в экономической теории, и в практике функционирования хозяйственных систем, и в социально-экономической политике государств. Эта трансформация в конечном счете обеспечила возможность выживания и развития так называемым передовым странам Запада»².

Прошедшие несколько десятилетий, накопленный опыт становления и развития социального партнерства в передовых, развитых странах мира позволяет с большей долей определенности сформулировать суть общественной востребованности социального партнерства, во многом его решающую роль в определении социальной, экономической и политической судьбы этих стран.

Отметим лишь основные положения по этим вопросам¹.

Во-первых, социальное партнерство является феноменом капиталистического общества с развитой экономикой рыночного типа, находящейся на достаточно высоком уровне развития, с демократической системой управления, цивилизованным, гуманистическим характером общественных отношений, с достаточно высоким уровнем развития институтов гражданского общества.

Достижение социально-партнерского уровня общественных отношений является результатом определенного исторического этапа развития соответствующей страны и мирового сообщества в целом, результатом достижения качественно новых рубежей в уровне экономического, технико-технологического, социального, политического развития соответствующих стран, зрелости, цивилизованности, демократичности, правового состояния общественных отношений в целом.

До реального социального партнерства человеческому обществу было нужно, как говорится, «дорасти».

В чем же заключаются основные объективные факторы, обусловившие на определенном этапе востребованность и возможность формирования социально-партнерских отношений?¹.

Технико-технологические факторы – возрастающая сложность и интеллектуализация общественного труда, возрастание роли человеческого фактора производства, превращение наемного работника из простого исполнителя воли организатора производства в образованного, активного и заинтересованного субъекта производства.

Социально-экономические факторы: формирование цивилизованного рынка труда; наличие институтов гражданского общества, представляющих и защищающих интересы основных субъектов рынка труда; формирование значительного среднего класса общества; превращение части наемных работников в акционеров, что существенно влияет на их отношение к частной собственности.

Общественно-политические факторы: рост правовой и политической культуры масс; формирование институтов гражданского общества; становление демократического, правового, социального государства.

Нравственно-психологические факторы: гуманизация общественных отношений в целом; общественное признание права каждого гражданина на достойные условия, оплату труда, достойную жизнь; осознание основными социальными группами общества целесообразности и необходимости достижения социального мира и согласия.

По мнению специалистов, изучающих практику становления и развития социально-партнерских отношений в развитых странах Запада, социальное партнерство «возникает лишь на определенном этапе формирования того, что можно назвать социализированным капитализмом, где классовые взаимоотношения, хотя и не бесконфликтны, но максимальным образом нивелированы, где правовое государство признается как доминанта абсолютным большинством граждан»¹.

Поэтому, отнюдь не всякое стремление упорядочить трудовые отношения между работником и собственником средств производства, не всякая «забота» хозяина о своем работнике (или рабе) только лишь как об объекте эксплуатации с целью повысить эффективность его работы, тем более – независимо от типа существующих общественных отношений, можно считать как наличие или зарождение социального партнерства.

Не всякий призыв «стричь своих овец, но не сдирать с них шкуру» является признаком и показателем социально-парт­нер­ских отношений.

Некоторые авторы склонны усматривать партнерские отношения даже в период расцвета рабовладельческого общества, считая, например, что базальтовые письмена времен Вавилонского царя Хаммурапи (18 век до н.э.) – «Боги передали Хаммурапи царство для того, чтобы сильный не претеснял слабого» как формирование «партнерских норм человеческих отношений»¹.

Думаю, что если бы боги позволили Хаммурапи узнать, как оценивают люди его письмена через тысячи лет, он долго бы смеялся! Трудно предположить, что царь – глава могущественного рабовладельческого государства усматривал в своих рабах, которые по морали и праву того времени даже не считались людьми, своих равноправных партнеров.

В отечественной литературе встречаются утверждения о том, что в России первые ростки социального партнерства можно заметить уже в эпоху Петра I, в его реформах и деятельности по развитию мануфактур, упорядочению режима работы в ремеслах и мануфактурах. Однако общеизвестно, как жестко и жестоко Петр I управлял всеми сферами российского государства и общества¹, и поэтому формат «регулирования» социально-трудовых отношений в петровские времена (как и в последующие века российской истории) был далек от социального партнерства настолько, насколько далеко было самодержавие в эпоху крепостного права от подлинного демократического правового государства и общества.

Во-вторых, объективно, социальное партнерство становится важнейшей социальной технологией современного мира, обеспечивающей сохранение капиталистических общественных отношений, основанных на господстве частной собственности, сохранении капиталистического общества, капиталистической системы даже в условиях ее всеобщего кризиса, обеспечении социальной устойчивости общества.

В Программном документе ФНПР «За достойный труд» содержится очень емкая и точная характеристика этой объективной цели социального партнерства:

«Реальное социальное партнерство, основанное на взаимоприемлемом сочетании интересов наемных работников, работодателей и государства, уважении прав человека и соблюдении принципа экономической демократии, демонстрирует себя наиболее эффективным способом обеспечения социальной устойчивости общества»¹.

Обращение власти и капитала целого ряда развитых стран к идеологии и практике социального партнерства, переход от диктатуры этих политических и экономических сил к поиску компромисса, к соглашению с рабочими и их организациями, не был легким шагом для буржуазии и ее политиков. Но это было, возможно, единственным шагом, дающим возможность для господствующих сил, теряя малое, идя на уступки, сохранить главное – свое господство в экономике и политике.

Это был, может быть, главный шаг в поисках спасения существующей социальной системы в ряде развитых, цивилизованных, но раздираемых социальными противоречиями стран, в поисках идеологии и практики взаимоотношений власти, капитала и труда, позволивших найти выход из социального кризиса, предотвращение социальной катастрофы, восстановление и сохранение социального мира.

Историческая практика разошлась с социальным прогнозом марксизма о неизбежной «экспроприации экспроприаторов».

История оказалась шире, разнообразнее, богаче, чем «железные» законы объективной диалектики марксизма. В ХХ веке капиталистический мир, большинство стран сумели преодолеть затяжной системный кризис, сохранить господство частной собственности и на основе этого господства, сделав определенный дрейф в сторону демократизации, цивилизованности, гуманизации общественных отношений, выстроить во многом новую, отличную от прежней систему взаимоотношений между предпринимателем (работодателем) и наемным работником, суть которой и заключается в стремлении (и при определенных условиях – достижении) баланса в реализации основных интересов этих двух основных социальных групп общества.

«Капитализм как общественная формация нашел в себе силы к осознанию собственных пороков. Нашел в себе силы к эволюции. «Капиталистическая оболочка» не взорвалась. Она была преобразована. Преобразована на уровне экономической теории и, что гораздо важнее, - на уровне государственной политики. Государство… постепенно осознавало свои подлинные, социальные функции. Функции создания и поддержания социального мира и устойчивости общества»¹.

Однако, помогая сохранить устои современной капиталистической системы, социальное партнерство, как это уже отмечалось выше, не может вообще «снять» социальные в целом, социально-трудовые, в частности, противоречия, саму возможность и даже в определенных условиях – неизбежность социальных конфликтов.

Сама жизнь, историческая практика «подправила» и реформаторские концепции развития социально-трудовых отношений. С одной стороны, она доказала излишнюю «крайность» позиции Дж. Милля, утверждавшего, что отношения борьбы между хозяевами и работниками «будут постепенно вытеснены отношениями партнерства… произойдет объединение рабочих с капиталистами», Ф. Тейлора – «что истинные интересы тех и других (работников и хозяев – В.К.) вполне совпадают».

Историческая практика доказала и то, что при вполне определенных условиях возможно цивилизованное регулирование социально-трудовых отношений между работниками и работодателями на основе обеспечения баланса реализации их основных социальных интересов посредством коллективно-договорного процесса.

При отмеченном выше значении социального партнерства в исторической практике, в тенденциях развития целого ряда стран современного мира неизбежно ставится вопрос о соотношении понятий «социальное партнерство» и «классовая борьба».

По вопросу о соотношении понятий «социальное партнерство» и «классовая борьба» имеются различные точки зрения.

Так, многие исследователи считают, что в современном цивилизованном демократическом мире классы постепенно исчезают, сходят со сцены общественных отношений, и на их смену приходят различные социальные слои, интересы которых, хотя еще и различны, но не противоположны и легко согласуются между собой. В этих условиях и возникает социальное партнерство для согласования этих интересов посредством переговоров.

Другая точка зрения основывается на положении о том, что и в современных условиях сохраняются классы, существенные классовые различия и классовая борьба, а социальное партнерство является формой классовой борьбы, направленной на урегулирование конфликтов, возникающих между классом наемных работников и классом работодателей¹.

Но при этом весьма распространенным является и мнение о том, что по самой своей сути социальное партнерство вообще является антиподом, альтернативой классовой борьбы.

По нашему мнению, эти положения не совсем точные и основываются на одностороннем, ограниченном толковании самого понятия «классовая борьба».

Обратимся к несомненному авторитету в теории и практике классовой борьбы – В.И. Ленину, который в работах «О либеральном и марксистском понятии классов и классовой борьбы», «Исторические судьбы учения Карла Маркса» и ряде других подчеркивал, что еще в первой половине XIX века в науке об общественном развитии было сформулировано двоякое понимание классовой борьбы.

Исторически раньше было сформулировано либерально-реформистское понимание классов и классовой борьбы (Сен-Симон, О. Тьерри, Ф. Гизо и др.).

Затем К. Марксом и Ф. Энгельсом было сформулировано иное – марксистское понимание классовой борьбы.

В вышеуказанной работе В.И. Ленина содержится четкая характеристика этих двух теорий классов и классовой борьбы и главное – их различие, заключающееся в следующем: по мнению В.И. Ленина, марксистское понимание классовой борьбы отличается от домарксистского (по характеристике Ленина – реформистского) только одним – марксизм считает необходимым доведение классовой борьбы до революционного низвержения власти буржуазии, уничтожения частной собственности и установления диктатуры пролетариата, тогда как реформизм отвергает революционную ликвидацию господства частной собственности и предусматривает «совершенствование» капиталистического общества соответствующими реформами сверху.

Исходя из вышеизложенного толкования социального партнерства, оно является альтернативой, антиподом диктатуры – в любом ее политическом содержании – либо буржуазной, либо пролетарской, и поэтому социальное партнерство является по своей сути антиподом, альтернативой марксистского понимания классовой борьбы, альтернативой революционного низвержения капиталистического общества.

Но социальное партнерство отнюдь не противоречит реформаторскому (т.е. – реформистскому) пониманию классовой борьбы, основывающемуся на признании возможности эволюционного изменения, совершенствования политических, экономических, социальных) капиталистических общественных отношений в такой степени, что становится возможным цивилизованное регулирование социальных, в частности, социально-трудовых отношений, бескровное разрешение социально-трудовых противоречий и конфликтов.

Социальное партнерство предусматривает формирование такого типа социально-трудовых отношений, при котором и собственник, работодатель, и наемный работник остаются таковыми и на принципах равноправия, методом переговоров (главным образом, но не единственным) обеспечивают баланс реализации своих интересов. При этом социальное партнерство никогда – ни в теории, ни на практике не противопоставляло себя так называемым силовым акциям, например, со стороны наемных работников.

Социальное партнерство, «не затрагивая базовых ценностей, ориентирует на эволюционный реформаторский подход к выбору путей общественного развития»¹.

Таким образом, исходя из многократно подтвержденного самой жизнью положения, что «жизнь – это борьба», можно вполне резонно утверждать, что социальное партнерство есть одна из форм классовой борьбы в ее реформаторском, реформистском понимании и, главное, в ее наиболее широко практикуемом виде в современном мире, современных общественных отношениях.

Такое соотношение понятий «социальное партнерство» и «классовая борьба» требует не только более точного применения, использования обоих этих понятий в научном обороте и обиходе, но и соответствующей перестройки в ряде аспектов нашей идеологической ориентации.

Если раньше мы, воспитанные на принципах классового подхода к оценке взаимоотношений различных социальных групп, к действиям по принципу классовой непримиримости – «если враг не сдается, то его уничтожают», то в современных условиях слово и принцип «компромисс» из ранее презираемого и гонимого должен стать важнейшей (но, разумеется, не единственной) нормой общения, взаимоотношений различных социальных слоев и групп общества, их взаимодействия в различных сферах жизнедеятельности общества и, в первую очередь, – в сфере социально-трудовых отношений.

Важнейшей характерной чертой социального партнерства как феномена общества рыночной экономики являются его функциональное предназначение и те важнейшие функции, реализация которых отвечает его общественной востребованности.

Определенной новацией в отечественной концепции социального партнерства является положение, сформулированное проф. А.А. Шулусом о разделении функций социального партнерства на основные (представительство и защита интересов каждого из субъектов социального партнерства, стороны соглашений – интересов государства в сфере труда; интересов отечественного бизнеса; интересов наемных работников) и косвенные (воздействие на формирование гражданского общества и на развитие экономической демократии; обеспечение социальной стабильности, социально-экономической безопасности и социальной справедливости)¹.

В дополнение к этому положению можно отметить, что интегрированной, результатирующей функцией социального партнерства можно считать его ориентацию на концентрацию усилий всех субъектов социального партнерства, на обеспечение общего, на каждом уровне регулирования социально-трудовых отношений, прогресса, решения задач поступательного развития общества.

Реализация этой функции возможна лишь при общей заинтересованности всех субъектов социального партнерства именно в таком механизме их взаимодействия, что, в свою очередь, реализуется лишь тогда, когда социальное партнерство будет обеспечивать оптимальный баланс реализации основных интересов всех его субъектов – государства, предпринимателей, работников.

Социальное партнерство в условиях рыночной экономики и соответствующих ей социальных, в первую очередь – социально-трудовых отношений, является важнейшим инструментом, механизмом, социальной технологией достижения оптимального баланса, определенного уравновешивания реализации интересов людей труда и капитала.

Еще раз подчеркнем, что речь идет не о балансе этих интересов, о чем уже отмечалось выше, а об оптимальном балансе реализации, удовлетворения, обеспечения интересов основных социальных групп общества рыночной экономики. По нашему мнению, в принципе, как определенное достижение развитого демократического общества, при соблюдении ряда условий экономического, социального, правового, нравственного характера, что и показала практика целого ряда передовых (развитых) стран современного мира, это возможно.

На этапе производственного процесса, на этапе создания материальных и иных ценностей, когда интересы работодателя и наемного работника имеют тенденцию к определенному их сближению, социальное партнерство нацелено на позитивное взаимодействие работодателя и работников, на реализацию цели обеспечения эффективности, конкурентоспособности, высокой прибыльности предприятия.

В принципе это вполне возможно и достижимо при соблюдении работодателем оптимального режима интенсивности труда, соблюдении законодательства и стандартов условий и охраны труда, соблюдении других аспектов социальной защищенности работников.

В этих условиях вполне приемлемо требование к профсоюзам, представляющим интересы работников, принимать определенное участие в обеспечении эффективности производства.

Иная картина складывается на этапе «дележа» прибыли предприятия, когда, как отмечалось выше, интересы предпринимателя и наемного работника расходятся, достигая порой своей противоположности.

На этом этапе целью социального партнерства является обеспечение оптимального баланса реализации интересов каждой из сторон социально-трудовых отношений, оптимального «дележа» прибыли предприятия, а не максимального, с упором на предпочтительную реализацию интереса одной из сторон.

Если упор будет только на реализацию интереса предпринимателя и профсоюзы согласятся с этим, то данная позиция профсоюзов будет с их стороны не социальным партнерством, а социальным соглашательством и социальным предательством интересов работников.

Ну, а если упор будет только на реализацию интересов работников (что, прямо говоря, не просто маловероятно, но практически невозможно в условиях рыночных отношений), то это означало бы деформацию самой сути рыночной экономики и игнорирование априорного преимущества интересов собственника.

Именно социальное партнерство, процессуально и функционально опирающееся на коллективно-договорный процесс, позволяет обеспечить оптимальность баланса в реализации интересов работников и предпринимателей. Социальное партнерство в принципе не согласуемо с «игрой в поддавки» или разговором с позиций силы, ультиматума и вседозволенности.

В этом отношении «Социальное партнерство – единственно разумная альтернатива, с одной стороны, социальному соглашательству, ведущему к уничижению насущных интересов и прав работников, и, с другой стороны, – социальным потрясениям, неминуемо приводящим к насилию и кровопролитию»¹.

В основе социального партнерства как реального социального механизма, способного обеспечить достижение этого баланса, находится то обстоятельство, что в условиях развитой рыночной экономики, демократического правового государства и предприниматель, и наемный работник являются собственниками – один, в первую очередь, средств производства, другой, соответственно, – своей способности к труду.

Из этого некоторые исследователи делают вывод о том, что именно это обстоятельство уравнивает партнерские отношения этих сторон, что между ними устанавливается определенное равенство¹.

Думается, что здесь или неточность определения авторами этой точки зрения своей позиции, или определенное заблуждение, излишняя категоричность выражения.

В данном случае можно говорить лишь об определенном равноправии сторон социально-трудовых отношений, а не о равенстве их положения, а это далеко не одно и то же. К сожалению, в нашей жизни и отношениях мы слишком часто сталкиваемся с провозглашенным де-юре равноправием сторон в различных отношениях, в том числе и в социально-трудовых, при этом – де-факто реальном практическом неравенстве представителей этих сторон в экономическом и политическом отношениях.

И это неравенство сторон тоже имеет свое обоснование.

Характер и содержание принадлежности к определенной собственности у предпринимателя и работника весьма различны.

Так, современный предприниматель, если он не рантье, не простой прожигатель своего капитала, а как цивилизованный, образованный бизнесмен, сам реально занимающийся организацией, управлением своего «дела», то его собственность двояка. С одной стороны, он, как и наемный работник, является хозяином своей интеллектуальной собственности, собственником своей способности к своему труду – труду управляющего, распорядителя, разработчика стратегии развития своего предприятия. А, с другой стороны, предприниматель является собственником средств производства, соответствующего капитала, необходимого для функционирования его предприятия, изначального условия возможности открытия своего бизнеса.

Совсем иной характер и содержание отношения к собственности у наемного работника. Во-первых, он также является собственником своего «человеческого капитала» – способности к труду. Однако эта собственность, как правило, при всей ее значимости и необходимости для производительной деятельности общества, более подвержена воздействию негативных факторов на рынке труда и при росте предложения на этом рынке, то есть при росте безработицы фактически обесценивается. И, во-вторых, наемный работник, при самом благоприятном стечении обстоятельств тоже может стать элементом ассоциированного собственника, купив часть акций какого-либо предприятия, компании. Однако эта часть, как правило, является настолько мизерной, что никоим образом не делает этого работника реальным «владельцем, пользователем и распорядителем» этой компании; она является лишь определенным подспорьем в его материальном положении и не дает ему реальной возможности открыть свое «дело», перейти в социальный слой предпринимателей.

Наглядное подтверждение этому – ваучерная приватизация в 90-е годы в России. По мнению авторов, этого, по выражению Ю.М. Лужкова, «обмана века», социальный результат приватизации – многие десятки миллионов собственников, возникших в современной России, то есть тех, кто не продал или не пропил свой ваучер, а купил на него какие-либо акции. Но это – действительно обман.

Наверное, нет ни одного россиянина, который бы на свой один ваучер стал действительным собственником или такого капитала, или такого количества акций, которые бы реально изменили его социально-экономическое положение и сделали бы предпринимателем, хозяином собственности в размерах, давших возможность открыть свое дело.

Таким образом, реальное положение предпринимателя, собственника и наемного работника в социально-трудовых отношениях общества рыночной экономики не делает их равными в экономическом положении и социальном статусе.

Это обстоятельство является важнейшим фактором, определяющим практически невозможность «уравнивания», слияния их экономических интересов и, в свою очередь, необходимость достижения баланса именно в реализации этих интересов посредством компромисса, поиска «золотой середины» в удовлетворении их интересов, то есть перехода к социально-партнерским принципам регулирования социально-трудовых отношений в обществе.

Поэтому, в этом отношении, суть и реальное значение социального партнерства в исторических судьбах целого ряда стран проявилась и реализовалась в том, что общество рыночной экономики не ликвидируется, не устраняется доминанта частной собственности, но в результате новых принципов «дележа» прибыли предприниматель (собственник) остается таковым, а его капитал сохраняет возможность возрастать (как главное условие существования и функционирования капитала), а наемный работник получает в виде заработной платы, других выплат и социальных гарантий возможность для воспроизводства своей рабочей силы и обеспечения достойной человеческой жизни по историческим меркам своей страны и своего времени.

В основу этого основного принципа «дележа» прибыли находится принцип социальной справедливости и социальной ответственности в их либерально-демократическом понимании, а основным механизмом практической реализации этого принципа является коллективно-договорный процесс, предусматривающий достижение консенсуса сторон социально-трудовых отношений.

В итоге общество в целом достигает желаемой всеми основными слоями этого общества социальной стабильности и социальной безопасности.

Определение основной функции социального партнерства – обеспечения баланса реализации интересов работников и работодателей дает основание определить и основной критерий эффективности социального партнерства.

Важнейшим критерием оценки эффективности социального партнерства иногда предлагается считать степень сближения, единства интересов работников и работодателей. Вряд ли это является правомерным, так как содержание интересов той или иной социальной группы формируется не на переговорах, не в процессе работы над соглашениями, договорами, а в реальной жизни людей, в процессе труда, по степени удовлетворения (или – неудовлетворения) тех или иных аспектов этих интересов.

И поэтому эффективность социального партнерства должна определяться именно степенью обеспечения реального баланса в реализации интересов работников и работодателей.

Важнейшим фактором, обеспечивающим необходимую степень эффективности социального партнерства, является соответствующий уровень использования всеми субъектами социального партнерства всех узаконенных (в частности, российским законодательством) форм функционирования социального партнерства.

Согласно ст. 27 Трудового кодекса РФ этих форм четыре, а именно: коллективные переговоры по подготовке проектов колдоговоров, соглашений и заключению колдоговоров, соглашений; взаимные консультации (переговоры) по вопросам регулирования трудовых отношений; участие работников, их представителей в управлении организацией; участие представителей работников и работодателей в разрешении трудовых споров.

Не включаясь в дискуссию по степени «равновесности» этих форм социального партнерства, их известного пересечения, повторения, тождественности некоторых аспектов этих форм, отметим лишь то, что, по нашему мнению, основной, изначальной, наиболее сущностной формой являются коллективные переговоры и заключение соответствующих соглашений.

Однако показателем хотя бы начала становления и развития социального партнерства является не просто факт, численность этих переговоров и заключенных договоров, а, в первую очередь, то, на каких принципах ведутся эти переговоры и содержание заключенных договоров.

Ни в коем случае не отождествляя два нижеприводимых режима, политические системы, отмечу, что, например, в советский период нашей истории и в Италии времен Б. Муссолини колдоговорный процесс был весьма активным, однако, он осуществлялся отнюдь не на принципах равноправия сторон соглашений и, например, в СССР не регламентировал на уровне предприятия такой важнейший вопрос, как уровень заработной платы работников.

И поэтому, естественно, что в этих случаях даже весьма активный колдоговорный процесс не означал развитие социального партнерства в этих странах, так как политическая, экономическая и социальная природа существовавших в них режимов снимала саму постановку вопроса о социальном партнерстве как взаимодействия сторон соглашения на принципах равноправия.

Однако в условиях рыночных преобразований, начала демократизации общественных отношений, принципиально меняется оценка роли коллективных переговоров и заключаемых договоров в процессе развития социального партнерства. Теперь уже доля работающих, охваченных коллективными договорами, доля предприятий, организаций, заключающих колдоговоры, может, разумеется, наряду с другими формами социального партнерства, выступать одним из важнейших показателей развития социального партнерства в современной России.

А при всех минусах отечественной практики в развитии коллективно-договорного процесса в современной России нельзя отрицать и определенные количественные и качественные позитивные подвижки в этом процессе (подробнее этот вопрос рассмотрен в гл. 7).

Поэтому, по нашему мнению, все-таки нельзя согласиться с точкой зрения, что позиция ФНПР, утверждающая определенные достижения в деле становления в России разветвленной, многоуровневой системы социального партнерства, является «несостоятельной», преувеличивающей реальную «степень влияния действующей в нашей стране системы «социального партнерства» на процессы, протекающие в социально-трудовой сфере», и что аргументация позиции руководства ФНПР, заключающаяся в определении взаимосвязи формирования социального партнерства в России с развитием паритетных механизмов разрешения трудовых споров и с коллективно-договорным процессом, является «весьма спорной»¹.

Конечно, малопродуктивной является переоценка сделанного, но не менее негативным является и умаление масштабов и содержания достигнутого, причем в весьма неблагоприятных условиях решения принципиально новых задач.

На основе вышеотмеченных сущностных, целевых, функциональных характеристик социального партнерства как феномена развитого общества рыночной экономики необходимо, с учетом этих характеристик, сформулировать само определение социального партнерства.

Решение этой проблемы в современной научной литературе представлено весьма разнопланово.

В принципе, это многообразие методологически вполне объяснимо, ибо всякое определение того или иного явления, как правило, уже определяемого предмета, явления, оно (определение) отражает, раскрывает какую-либо одну (или совокупность) сторону этого явления, и эта сторона, в свою очередь, отражает целевую позицию автора этого определения, общий контекст или определенный аспект его исследования.

Поэтому, чтобы несколько сузить створы нашего анализа существующих точек зрения на определение социального партнерства, ограничимся одним аспектом, а именно – сферами целевого и функционального предназначения социального партнерства.

С этой точки зрения, весьма распространенной тенденцией в определении социального партнерства в документах законодательного, правового характера, в отечественной научной литературе является сведение социального партнерства к инструменту регулирования социально-трудовых отношений.

В противовес этому, так сказать, утилитарному, несколько ограничивающему суть социального партнерства, определению существует иное – расширительное толкование этого явления.

Причем, такой подход тоже имеет свои определенные разновидности.

Одна из этих разновидностей связана, по нашему мнению, с толкованием термина «социальное» как синонима «общественное», и в этом случае социальное партнерство рассматривается как явление, присущее самым различным сферам жизнедеятельности общества, охватывающее все аспекты, формы социального взаимодействия в человеческом обществе.

Эта позиция была сформулирована еще на первом этапе развития социального партнерства в России, в частности, В.И. Митрохиным, утверждавшим, что социальное партнерство – есть способ жизнедеятельности в целом всего человечества, оно охватывает все сферы человеческой жизнедеятельности, вплоть до семейных отношений, что оно существует с момента формирования человечества и основано на принципе справедливости¹.

В рамках такого расширительного толкования социального партнерства некоторые исследователи предполагают возможное наличие как «более конкретного элемента» социального партнерства экономического партнерства, состоящего, в свою очередь, из торгового, трудового, корпоративного партнерства².

Логическим следствием такого похода к толкованию социального партнерства является стремление расширить до бесконечности количество субъектов социального партнерства, включение в их состав различных организаций граждан по частным интересам, союзы, объединения, политические партии и др.

Автор не склонен поддерживать такую позицию в этом вопросе, полагая, что в этом случае следует иметь в виду не социальное, а более широкую категорию – общественное партнерство, действительно охватывающее более широкие сферы общественных отношений и значительно большую совокупность субъектов этого партнерства.

Автор всецело поддерживает точку зрения, высказанную Председателем ФНПР М.В.Шмаковым на межрегиональной конференции по проблеме российской модели социального партнерства (АТиСО, февраль 2007 г.), что сейчас во взаимоотношения по многим социальным, в том числе и по социально-трудовым отношениям втягиваются различные организации, фонды, движения, политические партии, но не следует всех их рассматривать как субъектов именно социального партнерства; не следует отказываться от уже устоявшегося понятия «социальное партнерство» и его субъектов, а для точности в определении характера взаимоотношений вышеотмеченных организаций и социальных институтов можно использовать термин общественное партнерство, охватывающий более широкий спектр социальных и политических сил.

Автор придерживается «расширительного» подхода к определению социального партнерства, но несколько в другом его толковании.

Социальное партнерство, в его традиционном, так сказать, классическом понимании, функционирует, реализуется в первую очередь именно в социально-трудовой сфере, а также в экономической и других сферах, в аспектах их содержательной или функциональной связи с социально-трудовой сферой.

Кроме того, социальное партнерство опирается на принцип трипартизма и его базовыми субъектами, сторонами соглашения являются государство (в лице органов исполнительной власти), предприниматели, работодатели (их объединения, ассоциации), наемные работники (профессиональные союзы и другие организации, представляющие их интересы).

При этом социальное партнерство – сложный общественный феномен, многозначный по факторам своего становления и развития, многоаспектный по направлениям своего непосредственного и опосредованного воздействия на проблемы общественного развития.

Исходя из вышеприведенного подхода к определению понятия «социальное партнерство», вышеуказанных основных характерных признаков, основной функции социального партнерства и признания многозначности и многонаправленности его воздействия на общественное развитие автором еще в середине 90-х годов¹ четко было сформулировано определение социального партнерства, затем вошедшее в весьма широкий научный оборот.

Социальное партнерство – это:

• тип социально-трудовых отношений, присущий цивилизованному демократическому обществу рыночной экономики и обеспечивающий баланс реализации важнейших социально-экономических интересов основных социальных групп общества;

• эффективный механизм регулирования социально-трудовых и связанных с ними экономических и иных отношений, базирующийся, в первую очередь, на коллективно-переговорном процессе, заключении коллективных договоров и соглашений между субъектами социального партнерства на равноправной основе;

• идеология цивилизованного демократического общества рыночной экономики, основывающаяся на учете и реализации прав и интересов различных слоев общества, принципе социальной справедливости, утверждении общественного согласия и стабильности.

В предлагаемом определении автор использует термин «субъект социального партнерства». Однако в Трудовом кодексе РФ используется другой термин, а именно «стороны социального партнерства» (ст. 25) или «стороны соглашений» (ст. 24 и др.). Согласно ТК РФ «сторонами социального партнерства являются работники и работодатели в лице уполномоченных в установленном порядке представителей», а также в определенных условиях и «органы государственной власти и органы местного самоуправления».

Согласно букве и смыслу ТК РФ понятие «стороны социального партнерства» и «стороны соглашений» – фактически идентичны.

Однако, по мнению автора, оба эти понятия весьма ограниченно определяют содержание функций участников регулирования социально-трудовых отношений на принципах социального партнерства, сводя эти функции фактически к участию в выработке и принятию соглашений (к этой важнейшей, но не единственной функции и форме социального партнерства). Не говоря уже о совершенно ограниченном толковании участия органов государственной власти и органов местного самоуправления в качестве сторон социального партнерства лишь в случае, когда они выступают как работодатели, или в весьма неопределенных случаях «предусмотренных трудовым законодательством».

Применение понятий «стороны социального партнерства», «стороны соглашения» вполне приемлемы при сугубо правовом подходе к анализу понятия «социальное партнерство». Тем не менее при всей важности правового аспекта, он является не единственным и не может заменить или покрыть все другие аспекты этого явления и его анализа.

Поэтому в упомянутых выше работах автором предложено однопорядковое, но более широкое понятие «субъект социального партнерства», способное отразить всю совокупность аспектов, форм и функций самого социального партнерства, социальных общностей и представляющих их интересы общественных объединений, органов, ассоциаций при реализации задач и целей социального партнерства.

Субъекты социального партнерства (от лат. subiektus – носитель права, обязанностей) – социальные группы, являющиеся сторонами социально-трудовых отношений рыночного общества, выступающие носителями этих отношений в реальной действительности, а также представляющие их интересы общественные организации, объединения, ассоциации.

Далее термин «социальное партнерство» доминирует в отечественных документах Законодательного порядка, в официальных документах Правительства РФ, в различного уровня соглашениях по регулированию социально-трудовых отношений, в документах ФНПР.

Вместе с тем в документах, конвенциях, рекомендациях Международной организации труда, в зарубежной научной литературе, в соответствующих случаях, как правило, используется другой термин, а именно – «социальный диалог». Этот термин все чаще используется и в научных (публичных) выступлениях, трудах отечественных ученых, государственных и общественных деятелей, связанных по долгу службы с международной практикой регулирования социально-трудовых отношений.

При неоднократных встречах автора с представителями зарубежных профсоюзов, международных профсоюзных организаций, с зарубежными учеными и при обращении их внимания на такое расхождение в применении данных определений, категорий выкристаллизовались два основных варианта понимания соотношения этих категорий:

- социальный диалог рассматривается как этап на пути формирования более «высокого», совершенного явления, а именно – социального партнерства;

- социальный диалог рассматривается как выражение важнейшего элемента социального партнерства, а именно – коллективно-договорного, переговорного процесса.

Позиция автора по этому вопросу состоит из трех аспектов.

Во-первых, эти два понятия не противоречат друг другу, они органически взаимосвязаны. Социальное партнерство невозможно без социального диалога, непосредственного взаимодействия как минимум двух сторон переговоров, соглашений. При этом, социальный диалог, проведенный на основе целой совокупности необходимых принципов (равноправия, учета интересов сторон и др.) и завершившийся заключением определенных договоров, соглашений, сам выходит на уровень социального партнерства сторон.

Во-вторых, социальный диалог является более узким, частным понятием по сравнению с социальным партнерством. Социальный диалог не является еще определенным типом социально-трудовых отношений общества, он, тем более, не несет на себе соответствующих идеологических функций.

И, в-третьих, социальный диалог вместе с тем составляет и реализует важнейшую функцию социального партнерства, а именно – функцию механизма регулирования социального партнерства. Применяя терминологию Трудового кодекса РФ (статья 27)¹, можно отметить, что социальный диалог является первой формой реализации социального партнерства, предусматривающей коллективные переговоры по подготовке проектов коллективных договоров, соглашений и заключению коллективных договоров, соглашений.

Таковы основные концептуальные положения по социальному партнерству, его исторической востребованности в условиях общества рыночной экономики, его месту и роли в регулировании социально-трудовых отношений в развитом капиталистическом обществе, основным принципам формирования и функционирования, его субъектов