В. И. Лебедев

РАЗДВОЕНИЕ ЛИЧНОСТИ

И БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ

(О НЕОСОЗНАВАЕМЫХ ФОРМАХ ПСИХИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ)

Сирин Москва 2002 г.

Лебедев В. И.

Раздвоение личности и бессознательное. — М.,: Сирин, 2002 г.,—336 с.

Рецензенты: Э. С. Замалендинов, доктор медицинских наук, профессор. Е. А. Климов доктор психологических наук, профессор; Ю. К. Стрелков, доктор психологических наук; профессор;

Книга преподавателя МГИ им. Е.Р. Дашковой профессора В. И. Лебедева рекомендована Учебно-методическим объединением университетов России по психологии в качестве учебного пособия для психологических факультетов.

Проблема неосознанной психической деятельности (интуиция, подсознание) до настоящего времени остаются недостаточно изучена. Это тормозит развитие психологии, психиатрии, педагогики, юриспруденции, философии, кибернетики, «эвристик» и других направлений науки.

Автор всемирно известный врач и психолог на основании обобщения литера­турных источников, собственных экспериментов в экстремальных условиях, а также наблюдений в психиатрической клинике и клинике неврозов излагает проблему раздвоения личности и интуиции в процессе творчества, ролевой игры, погра­ничных состояний и болезни.

Книга рассчитана не только на специалистов, но и широкий круг читателей.

ЛР № 066284 от 25.01.1999 г.

Министерство печати и информации

"МТ-Пресс", 107082, г. Москва, Спартаковская пл., д. 14, стр. 1

Подписано в печать 17.12.2001 г. Формат 60x84/16.

Печать офсетная. Тираж 3000 экз. Зак. 837.

Отпечатано с готовых диапозитивов в ООО "Типография ИПО

профсоюзов Профиздат", 109044, Москва, Крутицкий вал, 18.

ISBN 5-86567-040-6

Введение

Поднимаясь на ступень мышления, человек отнюдь не достигает другого мира, царства духов, сверх­земного мыслительного мира; он остается на той же самой почве Земли и чувственности... Мыслить – это, прежде всего, значит воспринимать многое, разнородное и облекать его в соответствующие формы понятий.

Л. Фейербах.

Вопросы, которые рассматриваются на современных этапах тео­рии о неосознаваемых формах психического деятельности, которая в литературных источниках обозначается в понятиях «интуиция» «бессознательное», «подсознательное», по существу очень старая проблема, волновавшая философов еще за много веков до нашей эры. В период, предшествовавший созданию научных представле­ний о работе мозга и экспериментальной психологии, к этой про­блеме подходили, в основном, с позиций идеалистической филосо­фии, превратив ее в традиционный элемент многих натурфилософс­ких спиритуалистических концепций

Бурное развитие естествознания требовало новых методов в те­ории познания, которые позволили бы определить источник необ­ходимости и всеобщности выведенных наукой законов. Интерес к методам научного исследования повышается не только в естествоз­нании, но и в философской науке, в которой появляются рационали­стические теории интеллектуальной интуиции.

Отправным пунктом рационалистической концепции было раз­граничение знания на опосредованное и непосредственное, т. е. ин­туитивное, являющееся необходимым моментом в процессе науч­ного исследования. Истина для рационалиста - нечто абсолютное, полное, неизменное, неподдающееся никаким изменениям и добав­лениям, нечто, не зависящее от времени. Это прямое усмотрение истины вошло в историю философии как учение об интеллектуаль­ной интуиции - учение о существовании истин особого рода, дости­гаемых прямым «интеллектуальным усмотрением» без помощи до­казательства.

Р. Декарт, как рационалист, был убежден в невозможности выве­дения необходимого и всеобщего знания из чувственного опыта, что породило его стремление вооружить интуицию средством для

3

построения содержательного знания. По Декарту, все врожденное - интуитивно, но не все интуитивное - врожденное.

Будучи прекрасным математиком своего времени, он не мог по­ставить физическую науку в зависимость только от врожденный идей, зато формула Декарта «Я мыслю, значит я существую» означа­ет признание реальности врожденных идей, признания особой суб­станции (мыслящая душа, дух). В этом проявляется идеализм Де­карта и его приверженность рационализму.

При высказывании ряда художников и поэтов часто можно ви­деть, как они, не в состоянии объяснить природу неосознанной пси­хической деятельности в процессе творчества, склоняются то к наи­вному, то к философскому мистицизму. «Всякая продуктивность высшего порядка, - говорил великий Гете, - всякая значительная идея, всякое изобретение, всякая крупная мысль, приносящая плоды и имеющая длительный результат, - все это не подвластно, все это не признает ничьей власти на земле. Такие явления человек должен рас­сматривать как неожиданные подарки свыше, как чистых детей бо­жьих, которые ему подлежит принять с радостной благодарностью и чтить. Здесь есть нечто родственное демоническому, которое пол­новластно овладевает человеком и делает с ним все, что угодно, и к которому он относится бессознательно, воображая, что поступает по собственным побуждениям» (Цит. по: 189).

Французский писатель-романтик Альфред де Виньи считает, что «поэт присутствует как посторонний при том, что происходит в нем, - непредвиденное, божественное». Но именно тогда он создает на­стоящее произведение искусства, когда «слышит таинственный го­лос. Он должен его ждать. Никакое другие влияние не должно ему диктовать слова, они будут недолговечны» (Цит. по: 10). Такого же мнения придерживается американский писатель У. Фолкнер: «Я при­слушиваюсь к голосам, и когда я записываю, что мне говорят голо­са, получается как надо. Иногда мне не нравится то, что я от них слышу, но я ничего не меняю».

Представление о том, что вдохновение в научном или художе­ственном творчестве не зависит прямо от ученого или художника, его таланта, ума и прилежного труда, а является даром «свыше», ухо­дит своими корнями в глубокую древность. Еще Гомер в «Одиссее» называл Рапсода певцом, вдохновленным богами или музами.

Если не вдаваться в глубины истории, которая достаточно полно представлена в монографиях М. Бунге (25), Ф. Б. Басина (12), В. Р. Ирина и А. А. Новикова (66) и др., а иметь в виду только последние

4

100 лет, то представления о сознательной, подсознательной, нео­сознаваемой формах деятельности образно можно представить как своеобразное качание маятника теоретической мысли между двумя полюсами: откровенным и подчас крайне реакционным иррациона­лизмом, с одной стороны, и представлениями, опирающимися строго на научные исследования. И это не случайно.

Трудности, возникающие при анализе неосознанной психичес­кой деятельности, обуславливаются, прежде всего, тем, что исследо­вание этой формы психического отражения не может осуществляться в рамках какой либо одной конкретной науки, в частности, психоло­гии. Она должна решаться в рамках системного подхода включаю­щего принципы организации мозговой деятельности, нейрофизио­логию, лингвистику, информатику, социологию, эволюционную пси­хологию, физиологию, психопатологию, патопсихологию и другие науки.

Иллюстрацией непродуктивности одностороннего подхода к этой проблеме может служить 3. Фрейд, который пытался построить тео­рию «бессознательного» в полном отрыве от нейрофизиологичес­ких исследований мозга и третирования сознания, как высшую, свой­ственную лишь человеку форму отражения объективной действи­тельности, неразрывно связанную с общественно-производитель­ной деятельностью людей и языком. Это отчетливо видно из перво­го постулата Фрейда: «Все душевные процессы по существу бес­сознательны... и сознательные процессы являются только как от­дельные проявления нашей душевной деятельности» (175).

На этом «фундаменте» построена вся традиционная теория пси­хоанализа Фрейда. Заметим, что этот постулат был не нов. Такие философы-идеалисты, как Фома Аквинский, Шеллинг, Фихте, и мно­гие другие так же считали бессознательное первичным регулятором поведения человека.

Процитированный постулат Фрейда, как и многие другие, яви­лись не выводом из клинических и экспериментальных исследова­ний, а были априорными тезисами. Эта позиция была, возможно, вынужденной (обусловленной слабостью экспериментальной ней­рофизиологии конца XIX века). Но, тем не менее, она убедительно показала, что наряду с гениальным взлетами, затронувшими некото­рые очень важные проблемы и факты бессознательного, в основе которых лежали клинические наблюдения, многие теоретические положения психоанализа оказались мифом. «Фрейд, - говорил И. П. Павлов, - может только с большим или меньшим блеском и интуи-

5

цией гадать о внутренних состояниях человека. Он может, пожалуй, сам стать основателем новой религии». (Цит. по: 67).

Аналогично высказались Фресс и Брюке То что теоретические построения Фрейда являются не наукой считали такие крупные фи­зиологи, психологи и психиатры Мюллер-Хегеман, Ф. А Фельдьеши, Н. И Озерецкий, Шопенгауэр, Гертман, Г. Уэллс, Ф. Б. Басин и многие другие. Известного грузинского психолога Н. Д. Узнадзе, прежде всего, не удовлетворяло то обстоятельство, что фрейдистс­кое бессознательное не включает в себя ничего нового в сравнении с явлениями сознательной, душевной жизни, а представляет собой нечто вроде вывернутого наизнанку того же сознания. В связи с этим, следует сказать, что в дальнейшем теория психоанализа распалась на ряд весьма самостоятельных течений, среди которых есть и та­кие, где акцент переносится с бессознательного на сознание. Вот почему фрейдизм не смог претендовать на роль основной психоло­гической теории, ни тем более на роль методологической системы.

Раскрытие закономерностей бессознательного в настоящее вре­мя актуально не только для построения цельной (системной) тео­рии психологии и психотерапевтической практики, но также и в свя­зи с потребностями таких наук, как педагогика, философия, юрисп­руденция, «эвристика», изучающая закономерности психологии твор­чества (технического, литературного, театрального и др.), киберне­тика, подошедшая к проблеме создания роботов с «искусственным интеллектом» и др.

К неосознанной психической деятельности очень близко при­мыкает, а можно сказать вытекает, особенно при конфликтах созна­тельного и бессознательного, а так же в процессе творчества про­блема раздвоения личности. Здесь мы не говорим о душевно боль­ных, страдающих эндогенными заболеваниями. Несмотря на взаи­мопроникновение двух этих аспектов психической деятельности, здесь имеют место и некоторые специфические особенности.

В предлагаемой работе на основании психиатрической и психо­терапевтической практики, исследований здоровых людей в экстре­мальных условиях (как в модельных экспериментах, так и непосред­ственно в длительных походах подводных лодок, полетов космичес­ких кораблей, нахождения в Арктике и Антарктике), а так же участия как психолога в создании принципиально новых технических сис­тем, автор, не претендуя на создание теории подсознательного, по­ставил своей задачей более скромную цель - рассказать о проблеме неосознанной психической деятельности как она ему видится. Но

6