4.3. Концептуальное моделирование как методика лингвокогнитивного исследования дискурса. Виды концептуальных моделей

4.3.1. Согласно учению Дж. Лакоффа и М. Джонсона, «наша концептуальная система в значительной степени метафорична» [Лакофф, Джонсон 2004: 25], и именно метафора структурирует восприятие, мышление и деятельность человека.

3. И. Резанова подчеркивает, что в современных исследованиях по метафорическому смысломоделированию «метафорическое мышление и его языковое представление интерпретируются не только как генетически первичные, но и сущностные для современного состояния языков и когниций» [Резанова, Мишанкина, Катунин 2003: 25].

Как следует из современной когнитивной теории метафоры, в основе процессов метафоризации лежат процедуры обработки структур знаний – фреймов и сценариев [Баранов 2004: 9].

Метафоризация основывается на «понимании и переживании сущности одного вида в терминах сущности другого вида» [Лакофф, Джонсон 2004: 27]

и, следовательно, на взаимодействии двух когнитивных структур – области источника (source domain) и области цели (target domain).

Таким образом, в процессе метафоризации «некоторые области цели структурируются по образцу источника, иначе говоря, происходит «метафорическая проекция» [Баранов URL: http://www.dialog‑21.ru/Archive/2003/Baranov.pdf.], или «когнитивное отображение» [Баранов 2004: 9].

Термином концептуальная метафора (а также синонимичными терминами метафорическая модель, концептуальная метафорическая модель) принято называть «устойчивые соответствия между областью источника и областью цели, зафиксированные в языковой и культурной традиции данного общества» [Там же: 111, «существующую и/или складывающуюся в сознании носителей языка схему связи между понятийными сферами» [Чудинов 2007: 131].

Итак, метафорическая модель отражает такое отношение между компонентами формулы «X – это У», которое характеризуется «не как прямое отождествление, а как подобие» (выделено мной. – Е. М.) [Там же].

По сути дела, о том же пишет и Н. А. Кузьмина, исследуя специфику языкового воплощения концептуальных метафорических моделей в поэтическом дискурсе: «Второй компонент – означающее¹ – выступает преимущественно в образной форме» [Кузьмина 1999: 195].

Кстати говоря, отнюдь не случайным нам кажется в этом справедливом замечании слово преимущественно, которое косвенно подтверждает, что экспликация означаемого в речи может быть и неметафорической, лишенной образности.

Итак, если мы выделяем в качестве концептуальных доминант спортивного дискурса такие концептуальные метафорические модели, как "Спорт – это смерть " или "Спорт – это бизнес то это означает, согласно вышесказанному, что референтная область, означаемое, понятийная сфера, сфера‑источник "Спорт" осмысливается и означивается в терминах другой понятийной сферы, сферы‑мишени ("Смерть", "Бизнес"), по метафорическому принципу подобия названных сфер.

В современных исследованиях концептуальных метафор чрезвычайно продуктивной¹ оказалась методика анализа метафорической модели, предложенная А. П. Чудиновым, который, в свою очередь, опирался как на фундаментальное исследование в области теории метафорического моделирования² Дж. Лакоффа и М. Джонсона, так и на учение М. Минского о фреймах‑структурах для представления знаний [Минский 1979], «адаптированное» на лингвистической почве Ч. Филлмором [Fullmore 1982: 111 – 137] (см. также о фреймовой семантике Ч. Филлмора [Колесник 2002]).

Основными задачами описания метафорической модели являются, по мнению А. П. Чудинова, выделение «сферы‑источника» («области источника») и «сферы‑магнита», «сферы‑мишени» («области цели»), их лингвокогнитивная характеристика, анализ системы фреймов и слотов исследуемой модели как «когнитивного динамического сценария, отражающего представления о типичной последовательности развёртывания модели» [Чудинов 2007: 132]. Чрезвычайно важной для нашего исследования является и справедливая мысль о том, что система метафорических моделей – это «важная часть национальной языковой картины мира, национальной ментальности, она тесно связана с историей соответствующего народа и современной социально‑политической ситуацией» [Чудинов 2007: 131].

Добавим, что именно описанная методика будет использована в данной диссертационной работе для лингвокогнитивного анализа доминантных концептуальных метафорических моделей русского спортивного дискурса.

4.3.2. Метафора, по меткому и точному определению Дж. Лакоффа и М. Джонсона, «объединяет разум и воображение», она суть «воображаемая рациональность» (выделено мной. – Е. М.) [Лакофф, Джонсон 2004:215].

Заметим еще раз, что научный «пафос» теоретиков концептуальной метафоры базируется на основополагающем представлении о метафоричности понятийной системы человека, а следовательно, и о том, что понимание на основе метафор есть образная форма рациональности.

Однако цитируемые авторы, разумеется, не отрицают сосуществования метафорических способов познания, освоения и понимания действительности с метонимическими, рациональными, неметафорическими по своей сути, основанными на логических методах обнаружения связи между концептами, между означаемым и означающим концептуальной модели³.

И в этом смысле нам близка позиция Р. Якобсона [Якобсон 1990], Ю. М. Лотмана [Лотман 1996], П. Рикёра [Рикёр 1995], А. Е. Серикова [Сериков 2007], Д. Г. Трунова [Трунов 2005] и других исследователей, которые говорят об универсальности «полюсов» метафоры и метонимии как механизмов познания действительности, развития речевого события⁴, о противоположности метафорических (основанных на ассоциации по сходству) и метонимических (основанных на смежности явлений действительности, на взаимной связи или родстве понятий) процессов¹.

Таким образом, «в основе любых тропов как риторических фигур лежит взаимодействие метафорического и метонимического механизмов восприятия мира и генерации текстов» (выделено автором. – Е. М.) [Сериков 2007: 134].

Более того, можно утверждать, вслед за П. Рикёром и Р. Якобсоном, что «существует возможность придать полярному отношению между метафорой и метонимией более общий функциональный смысл, свидетельствующий о полярности метафорического и метонимического процессов мышления [Рикёр 1995: 109] и что «конкуренция между двумя механизмами поведения – метафорическим и метонимическим – проявляется в любом символическом процессе, как внутриличностном, так и социальном» [Якобсон 1990: 129].

Кстати заметим, что традиция разноаспектного изучения метафоры и метафорических механизмов познания действительности в риторике, стилистике, лексикологии, лингвистической поэтике, наконец, в когнитивной лингвистике неизмеримо богаче, чем традиция изучения метонимии².

Несмотря на объективную сложность интерпретации метонимических процессов, по нашему глубокому убеждению, объектом исследования в когнитивной лингвистике могут и должны быть не только концептуальные метафорические модели (концептуальные метафоры)³, объективированные в разных типах дискурсов и демонстрирующие универсальность метафорического способа категоризации действительности, но и концептуальные метонимические модели (термин предложен H. А. Кузьминой), репрезентирующие принципиально иную, не метафорическую, а рациональную, логическую форму структурирования человеческого восприятия, мышления и деятельности и также вербализованные в дискурсах.

Об особенностях организации концептуальной метонимической модели будет сказано подробно несколько позже, однако уже сейчас заметим, что если мы на основе анализа текстов русского спортивного дискурсивного пространства выделяем в качестве доминанты концептуальную модель "Спорт – это смерть" ("Спорт есть причина смерти"), то это означает, что в исследуемых текстах эксплицируется устойчивое соотношение концептуальных понятий "Спорт" и "Смерть" и что тем самым репрезентируется наличие в структуре концепта "Спорт" когнитивных признаков, присущих содержанию концепта "Смерть".

Необходимость разграничения двух видов концептуальных моделей – метафорических и метонимических – становится, на наш взгляд, все более настоятельной, поскольку, во‑первых, как нам кажется, очевидно объективное сосуществование когнитивных феноменов двух типов, принципиально различающихся способом освоения тех или иных фрагментов действительности и их языковой репрезентации; а во‑вторых, исследовательская практика показывает, что термин метафорическая модель (или концептуальная метафорическая модель) достаточно часто – и, по нашему мнению, ошибочно – используется при описании языковой объективации когнитивных структур, элементы которых связаны неметафорическими, рациональными, метонимическими отношениями, то есть являются концептуальными метонимическими моделями.

Впрочем, справедливости ради следует сказать, что немногочисленные попытки по большей части интуитивного разграничения двух видов концептуальных моделей встречаются в современных исследованиях [Курячая 2008], однако они не носили до сих пор более или менее последовательного характера.

4.3.3. Прежде чем говорить о том, что кардинально различает описываемые нами виды концептуальных моделей – модели метафорические и метонимические, необходимо подчеркнуть, что объединяет эти понятия и является одной из причин их синонимического понимания в современной когнитивной лингвистике.

Думается, что общность исследуемых феноменов очевидна и обнаруживается прежде всего в идентичности их природы: и метафорическая, и метонимическая модели прежде всего единицы когнитивного уровня, часть когнитивного аппарата человека [Кузьмина 1991], они концептуальны, поскольку описывают специфику универсальных процессов мышления и освоения, осмысливания тех или иных явлений действительности, а также эксплицируют направление языковой объективации коллективных представлений относительно тех или иных фрагментов картины мира.

Впрочем, кроме вышесказанного, сходство концептуальных метафорических и метонимических моделей видится нам и в следующих, общих для них, сущностных, конституирующих характеристиках:

• это абстрактные структуры, с помощью которых моделируются те или иные предметные референтные области;

• в этих структурах (или моделях) отражается взаимосвязь разного рода понятий, посредством которых описываются моделируемые области;

• эти структуры репрезентируют причинно‑следственные связи между понятиями; свойства, признаки и характеристики сопоставляемых понятий;

• и метафорическая, и метонимическая модели двухкомпонентны; при этом левая часть – означаемое – это всегда тема, осмысливаемое, интерпретируемое понятие той или иной степени обобщения; правая часть – означающее – «называет» направление, «указывает» на сферу интерпретации означаемого и «задает» способы языкового воплощения, развертывания означаемого в речи;

• оба типа моделей отражают процессы перекодировки «свернутого» знака в единицу мышления, предикативную по своей природе: «Простейшая единица мышления, простейшая коммуникация состоит из сочетания двух представлений, приведённых движением воли в предикативную (т. е. вообще определяющую) связь» (выделено мной. – Е. М.) [Шахматов 1941: 19].

Основное отличие исследуемых типов моделей, как уже подчёркивалось ранее, состоит в кардинальной разнице способов и механизмов интерпретации и осмысления понятийных областей.

4.3.4. Необходимо констатировать, что для обозначения структур, подобных тем, что названы нами концептуальными метонимическими моделями, в разных отраслях научного знания (психологии, экономике, педагогике, социологии, естественных науках, прикладной лингвистике) используется более общий термин «концептуальная модель», который понимается (если обобщить имеющиеся дефиниции) как содержательная абстрактная модель предметной области, состоящая из перечня взаимосвязанных понятий, определяющая структуру моделируемой системы и свойства её элементов, для формулировки которой используются теоретические концепты и конструкты данной предметной области знания¹.

И. П. Михальчук [Михальчук 1997] обосновывает лингвокогнитивное понимание термина «концептуальная модель», который, с его точки зрения, означает способ экспликации семантической структуры концепта: «Моделирование концепта включает…определение базовых компонентов его семантики, а также выявление совокупности устойчивых связей между ними» [Михальчук 1997: 29]. При таком подходе к феномену концептуальной модели нельзя не согласиться со следующим утверждением исследователя: концептуальная модель – это не реальность языка, а лишь гипотеза, которая является полезной для анализа концепта, вербализованного словом.

Вслед за И. П. Михальчуком С. В. Кузлякин, ссылаясь на мнение М. Р. Проскурякова², делает вывод о том, что «при создании концептуальной модели принципиально важен собственно семасиологический анализ лексем (лексемы), эксплицирующих данный концепт, ибо общий смысл инварианта определенных значений формируется лишь на основе совокупности этих значений» [Кузлякин 2004: 88–89] и, таким образом, что под концептуальной моделью следует понимать «систематизированные данные о концепте, полученные по материалам языка и культуры» [Кузлякин 2004: 89].

На наш взгляд, очевидно, что проанализированный подход к феномену «концептуальная модель» является чрезвычайно широким и неопределённым: под названным понятием, по сути дела, понимаются как способы, так и результаты лексико‑семантического анализа содержания концепта на основе исследования разноаспектных лексикографических данных (дефиниции толковых, исторических, этимологических, ассоциативных словарей), деривационных связей лексем, вербализующих тот или иной концепт, сочетаемости лексем‑маркеров концепта в общеязыковом употреблении и/или в текстах, объективированных в разных дискурсах. Показательно, однако, что данное представление о концептуальной модели предполагает, как кажется, исследование прежде всего неметафорических способов экспликации концепта и определение базовых компонентов когнитивной структуры концепта.

Итак, приведём обоснование нашего представления о содержании введённого в настоящей работе понятия «концептуальная метонимическая модель». При этом подчеркнём, что для лингвокогнитивного понимания данного феномена чрезвычайно информативным и важным является представление о структуре простого суждения вообще и атрибутивного суждения в частности, закреплённое прежде всего в традиционной логике.

Как известно, суждение есть особая форма мышления, в которой «утверждается или отрицается наличие связей между предметами и их свойствами, а также отношения между самими предметами» [Рузавин 1997: 77].

Суждения имеют внутреннюю структуру, в которую входят субъект (S) и предикат (Р). Субъект – это то, «о чём или о ком что‑то сообщается в суждении» [Ненашев 2004: 127], понятие о предмете суждения, логическое подлежащее. Предикат – это то, «что сообщается о субъекте» [Там же], понятие о признаке предмета, рассматриваемого в суждении, логическое сказуемое.

Такого рода суждение строится по следующим схемам: «S есть (суть) Р», «S – это Р» или «S не есть Р» (утвердительные и отрицательные суждения).

Описываемый вид суждений является самым частотным и носит название «атрибутивное суждение».

На наш взгляд, несомненно, что концептуальная метонимическая модель формально и – главное – содержательно организована по типу атрибутивного логического суждения, при этом в позиции субъекта в метонимической модели оказывается концепт‑означаемое, а в позиции предиката – концепт‑означающее.

Кроме того, для нас существенно, что в зависимости от того, обо всём классе предметов, о части этого класса или об одном предмете идет речь в субъекте, суждения делятся на общие, частные и единичные.

Как правило, при выделении концептуальных метонимических моделей, объективированных в разных типах дискурсов, речь идёт прежде всего об общеутвердительных атрибутивных суждениях, в которых опущен квантор – «элемент суждения, стоящий перед субъектом» [Ненашев 2004: 129].¹

Таким образом, концептуальная метонимическая модель "Спорт – это смерть" ("Спорт есть смерть") – это пример модели, структурированной по принципу общеутвердительного атрибутивного суждения.

Однако, по нашему мнению, помимо выделения такого рода инвариантных метонимических моделей, возможна их конкретизация посредством введения в модель разнотипных кванторов и, следовательно, сужения объёма прежде всего субъекта – концепта‑означаемого.

Например, названная выше инвариантная модель конкретизируется более частными метонимическими моделями "Профессиональный спорт есть причина смерти", "Большой спорт есть причина (приводит к) смерти", где в моделях используются кванторы существования («большой», «профессиональный»), которые превращают данные структуры в частноутвердительные суждения.

Итак, приведя необходимые для дефиниции вводимого нами термина теоретические положения из области логики, констатируем, что в настоящем исследовании под концептуальной метонимической моделью понимается двухкомпонентная когнитивная структура, организованная по типу простого общеутвердительного (или частноутвердительного) атрибутивного логического суждения («S – это Р», «S есть (суть) Р»), где отношения между концептом‑означаемым и концептом‑означающим, «субъектом» и «предикатом» могут быть охарактеризованы как отношения тождества (эквивалентности), перекрещивания (частичного тождества) или субординации (подчинения объема понятий)².

Из сказанного следует, что при таком понимании термина «концептуальная метонимическая модель» речь не может идти о метафорическом осмыслении означаемого, об образной природе означающего и – в результате – о метафорическом способе языковой объективации «субъекта».

Важно заметить в финале наших рассуждений, что, подчеркнув формальную тождественность метафорических и метонимических моделей ("Спорт – это смерть"), мы отнюдь не считаем, что содержательно метафорические модели соответствуют общеутвердительным логическим суждениям: как было уже неоднократно сказано, принцип соотношения концептов в такой модели совершенно иной, не соответствующий организации логического суждения.

Кстати говоря, и формально названные модели в полном виде (со связочным звеном) будут выглядеть по‑разному: "Спорт есть смерть" – модель метонимическая; "Спорт подобен смерти" – модель метафорическая. Думается, это тот самый случай, когда и «форма содержательна».

Таким образом, необходимо понимать, что когнитивные механизмы взаимодействия, соотнесения концептов в концептуальной метонимической модели принципиально иные, нежели в метафорической, а следовательно, иным является и способ языкового «развертывания» такой модели.

Так, если речь идет о концептуальных метонимических моделях "Спорт – это смерть "Спорт – это бизнес "¹, "Спорт – это политика^, или "Спорт – это шоу "², "Спорт – это национальная идея то это означает, что в тексте будет эксплицировано представление носителей языка – как правило коллективного, даже стереотипного характера – согласно которому происходит, как правило, частичное отождествление или подчинение признаков, свойств понятийных областей.

Методика лингеокогнитиеного анализа концептуальных метонимических моделей, объективированных в том или ином типе дискурса, в настоящей работе состоит в следующем: 1) исследование текстов, репрезентированных в дискурсе, и выявление – на базе критериев продуктивности, частотности и разнообразия лексико‑семантического воплощения – доминантных для данного типа дискурса метонимических концептуальных моделей;

2) лексико‑семантический, в том числе компонентный, текстовый, прагмастилистический, композиционный анализ специфики лексико‑синтаксической репрезентации изучаемой когнитивной структуры в текстах;

3) выделение – на основе результатов проведенного исследования – концептуальных признаков в полевой структуре концепта‑означаемого, обусловленных особенностями взаимодействия понятийных областей означаемого и означающего, «субъекта» и «предиката».

Таким образом, подчеркнем ещё раз, что под концептуальными метафорической и метонимическими моделями должны, по нашему мнению, пониматься принципиально разные когнитивные единицы, в которых отражены различные способы осмысления действительности (метафорический, по принципу подобия, и метонимический, рациональный, неметафорический, по принципу смежности понятий, в том числе их полного или частичного отождествления) и которые – соответственно – кардинально отличаются с точки зрения объективации в языке взаимосвязи означаемого и означающего.

Тем не менее, берёмся утверждать, что именно моделирование базового концепта дискурса посредством выявления и описания системы доминантных метафорических и метонимических концептуальных моделей позволяет исследователю сделать верифицированные выводы как о специфике категоризации и когнитивного структурирования фрагмента действительности, обусловленного соответствующим концептом и объективированного в дискурсе, так и о своеобразии языковых способов репрезентации опорного концепта дискурса.

4.4. Составление и описание формально‑функционального тезауруса лексических репрезентантов концепта: теоретическое обоснование методики исследования, организация словаря и прагмалингвистический комментарий его данных

4.4.1. В различных направлениях современной лингвистики (ономасиологии, семантике, лингвистической поэтике, грамматике, психолингвистике, когнитивистике и т. д.) существует немало методик описания лексико‑семантической объективации когнитивных единиц и анализа специфики лексико‑семантической организации текстов, идиолектов, дискурса, языковой картины мира.

Все вышеназванные методики так или иначе связаны с оказавшимся чрезвычайно продуктивным по'левым подходом к исследуемым лексикосемантическим феноменам.

Так, с тех пор как Г. Ипсен ввел в лингвистику понятие поля (семантического) и определил его как «совокупность слов, обладающих общим значением» [Ipsen 1924]¹, а И. Трир разграничил феномены лексическое и понятийное поле [Trier 1931], [Trier 1968], названные категории, наряду с понятиями лексико‑семантическая группа [Филин 1957], [Кузнецова 1969, 1989], [Купина 1983], лексико‑семантическое поле, ассоциативно‑смысловое поле [Бородина, Гак 1979], [Арнольд 1984], [Гафарова 1998], [Гольдберг 2000], ассоциативное поле [Караулов 1980], [Караулов 1993], [Кузнецов 1998], [Апресян 1995], [Леонтьев 2001], [Гуц 2001, 2002], семантико‑ассоциативное поле [Тарасова 2004] и под., более чем активно используются в лингвистических исследованиях и позволяют учёным обнаружить и проанализировать системные отношения, характеризующие семантические и ассоциативные поля внутри одного текста, в межтекстовом пространстве одного автора, в пределах дискурса одного типа и т. д.²

Предлагаемая нами методика составления и описания формально‑функционального тезауруса лексических репрезентантов, посредством которых вербализуется в том или ином типе дискурса его доминанта – концепт, коррелирует с по'левыми описаниями специфики лексико‑семантической организации текста, однако прежде всего основывается на общем положении когнитивной лингвистики, согласно которому концепт имеет полевую структуру, где выделяется ядро, приядерная область, содержащая концептуальные признаки (концептуальные/когнитивные слои), менее и более абстрактные, и, наконец, периферия, «интерпретационное поле», включающее «оценки и трактовки содержания ядра концепта национальным, групповым и индивидуальным сознанием» [Попова, Стернин 2003: 64], «весьма разнообразные смысловые признаки, скрытые от прямого наблюдения» [Стернин 2001: 63], которое характеризуется «слабой структурированностью» [Там же].

Языковая объективация концепта в тексте и – шире – в дискурсе происходит прежде всего на лексико‑семантическом уровне, и данное обстоятельство позволяет нам утверждать, что элементы поля концепта (ядро, приядерная область и периферия) реализуются в разных группах лексем – лексических репрезентантах³, заданных семантикой концепта. Такого рода группы будут названы лексико‑семантическими группами (термин Э. В. Кузнецовой). Это терминологическое обозначение позволяет подчеркнуть базовую функцию использования этих лексем в тексте: они объективируют содержание разных когнитивных слоев концепта.

Можно предположить, что лексико‑семантические группы, репрезентирующие ядро и приядерную область концепта, будут содержать так называемое «ключевое слово» концепта и его производные, а также лексемы и сочетания лексем, семантика которых узуально, непосредственно отражает данный концепт в языке. Такие лексико‑семантические группы в итоге составят формальный тезаурус лексических репрезентантов исследуемого концепта.

Так, например, формальный тезаурус лексических репрезентантов концепта "Победа" – одной из доминант спортивного дискурса – несомненно, будет включать слова и идиомы победа, успех, победитель, чемпион, призер, рекордсмен, эрзацчемпион, медаль, приз, награда, рекорд, победить, выиграть, обыграть, одержать победу и мн. др.

Функциональный тезаурус лексических репрезентантов концепта представлен лексико‑семантическими группами, в которые входят лексемы и идиомы, опосредованно, метафорически и метонимически, объективирующие исследуемый концепт.

Именно в функциональном тезаурусе лексических репрезентантов концепта, на наш взгляд, фиксируется, какова специфика интерпретационного поля концепта, а значит, каковы прагматические составляющие семантики исследуемого концепта, эксплицированного в определенном типе дискурса.

В функциональный тезаурус лексических репрезентантов концепта "Победа" входят такие лексемы и идиомы, как ас, гроссмейстер, обладатель, королева, темная лошадка, кусок олимпийского железа (о медали), улов (медальный), повесить на шею (медаль), обеспечить (место) и т. д.

Формально‑функциональный тезаурус лексических репрезентантов любого концепта организуется по принципу частеречной принадлежности лексем и состоит из двух частей, которые носят названия «Формальный тезаурус» и «Функциональный тезаурус» соответственно.

В состав каждой из частей могут входить лексико‑семантические группы номинативов (существительных и субстантивов), атрибутивов, адъективов (прилагательных и наречий) и предикатов, непосредственно (формальный тезаурус) или опосредованно (функциональный тезаурус) связанных с семантикой концепта.

Семантическая «проработка» концепта в дискурсе наглядно отражается в членении вышеназванных лексико‑семантических групп на лексикосемантические подгруппы, объединяющие лексемы по типу дифференциальной семы, базовому компоненту значения и т. д.

Например, в структуре номинативов могут выделяться лексикосемантические подгруппы субъектов, объектов (одушевленных и неодушевленных), орудий, абстрактных номинативов, таких как наименования процессов, явлений, качеств, свойств и т. д., непосредственно или опосредованно эксплицирующих семантику концепта.

В структуре предикатов, атрибутивов и адъективов (если такая группа в принципе выделена) обнаруживаются лексико‑семантические подгруппы согласно специфике дифференциальной семы входящих в нее лексем, прямо или метафорически/метонимически отражающих семантику концепта.

Так, например, при описании формально‑функционального тезауруса лексических репрезентантов концепта "Губернатор", эксплицированного в региональном массово‑информационном дискурсе Омской области, нами выделены такие лексико‑семантические подгруппы в формальном и функциональном тезаурусах, как Предикаты с семантикой «инициативное действие субъекта или его участие в действии, процессе», Качественные характеристики субъекта и его деятельности, Атрибутивные характеристики объектов, абстрактных наименований, опосредованно связанные с семантикои концепта и пр.¹.

Наличие каждой из лексико‑семантических групп (и особенно подгрупп) в названных частях словаря факультативно и определяется особенностями лексико‑семантической реализации концепта в тексте/дискурсе, хотя практически константным является выделение таких групп, как наименование субъектов, различного рода объектов и атрибутов, непосредственно или опосредованно связанных с семантикой концепта; предикатов, прямо или метафорически/метонимически репрезентирующих исследуемый концепт.

Впрочем, важно подчеркнуть, что состав выделяемых лексикосемантических подгрупп, особенно в сфере номинативов, подвержен изменениям, которые являются не только свидетельством степени детализации предпринятого описания, но и – прежде всего – еще одним показателем специфики лексико‑семантической реализации концептуальной доминанты в дискурсе.

Думается, что наличие/отсутствие какой‑либо из названных лексикосемантических групп в составе того или иного тезауруса является значимым и свидетельствует о доминирующем принципе языковой экспликации концепта в дискурсе, степени детализации и языковой «освоенности» когнитивных слоев концепта.

Организация формально‑функционального тезауруса лексических репрезентантов концепта следующая:

• в формально‑функциональном тезаурусе принят алфавитный способ организации лексики;

• лексемы в лексико‑семантических подгруппах приводятся в начальной форме;

• в состав тезауруса могут входить клише и идиоматические сочетания, эксплицирующие семантику концепта;

• при необходимости в скобках рядом с соответствующей лексемой должны быть представлены лексемы, характеризующие типичную сочетаемость слова и подтверждающие объективность выделения той или иной семемы в структуре значения лексической единицы;²

• формально‑функциональный тезаурус иллюстрируется цитатами – контекстами, в которых вербализуются соответствующие когнитивные слои концепта в пространстве того или иного дискурса.

Важнейшей частью исследования лексико‑семантической специфики реализации концепта является собственно прагмалингвистический комментарий, в котором анализируются лексико‑семантические особенности составленного формально‑функционального тезауруса.

В такого рода лингвистическом описании посредством применения методик компонентного, семасиологического, контекстологического, прагмастилистического анализа исследуются особенности языковой экспликации концепта и делаются выводы относительно специфики его функционирования в том или ином типе дискурса, а также относительно структурирования когнитивных слоёв изучаемой универсалии.

Отметим, что можно считать как недостатком, так и достоинством предлагаемого тезаурусного словаря то, что количественный и – главное – качественный состав выделяемых исследователем лексико‑семантических подгрупп является не константным и единообразным, а вариативным и специфическим относительно описания лексической репрезентации тех или иных когнитивных единиц.

На наш взгляд, именно словарь знаменательных слов и словосочетаний, так или иначе манифестирующих концепт, позволяет судить о содержательной специфике концепта и – в конечном счете – дискурса, в котором концепт репрезентирован.

4.4.2. Предлагаемая методика анализа концептуальной доминанты дискурса специфическим образом перекликается с методом автоматизированного мониторинга, предложенного фондом ИДЕМ для анализа тематики политического дискурса [Баранов 2008: 163–166], в котором, разумеется, большую объективность результатов даёт объём исследуемых текстов и автоматизированный подсчёт лексем, но в то же время ведущая роль в выделении концептуальной переменной, описании метафорических репрезентаций этой переменной принадлежит экспертам‑лингвистам, а не компьютерам.

Отметим также, что предлагаемая нами методика близка (но отнюдь не тождественна) по своей сути широко распространенному методу контент‑анализа, использующемуся и отечественными, и зарубежными лингвистами при описании дискурсов¹.

Впрочем, необходимо отметить, что важнейшим «толчком» для создания предлагаемой методики анализа языковой объективации базовых концептов дискурса – составления и описания формально‑функционального тезауруса лексических репрезентантов концепта – стали для нас исследования в области лексической семантики и лингвопоэтики, в частности оригинальное описание идиостиля поэта посредством создания формального и функционального словаря стихотворения или цикла стихотворений, предложенное М. Л. Гаспаровым [Гаспаров 1988:125–136].

Так, М. Л. Гаспаров, применительно к художественному дискурсу, писал: если исходить из того, что каждое существительное (с определяющим его прилагательным) есть «потенциальный образ», а каждый глагол (с определяющим наречием) – «потенциальный мотив», то «описью художественного мира оказывается полный словарь знаменательных слов соответствующего текста» [Гаспаров 1988: 125].

Названная методика была переработана и применена нами при анализе базовых концептуальных моделей и макрообразов поэтической системы

В. Ф. Ходасевича [Малышева 1997], а также при описании одной из концептуальных доминант регионального массово‑информационного дискурса – концепта "Губернатор" [Малышева 2009] и при исследовании доминанты публицистического дискурса перестроечного периода – концепта "Перестройка" [Малышева, Шульгина 2010].

И хотя нам кажется очевидным принципиальный характер отличий художественного, с одной стороны, и – с другой – публицистического, политического или спортивного дискурсов², однако подчеркнём, с учётом вышеизложенного, что настоящая методика анализа репрезентативна и при описании данных динамических систем.

4.4.3. Анализ формально‑функционального тезауруса лексических репрезентантов концептуальной доминанты дискурса может рассматриваться и как отдельная, весьма показательная методика исследования особенностей лексико‑семантической реализации концепта, и как первый этап лингвокогнитивного описания, вторым, завершающим этапом которого может быть выявление и анализ базовых концептуальных (метафорических и метонимических) моделей, где означаемым является названный концепт, поскольку именно состав лексико‑семантических групп, входящих в формальный и функциональный тезаурусы лексических репрезентантов концепта, отражает специфику узуальной и неузуальной экспликации концептуальной доминанты в дискурсе.

Впрочем, сказанное выше верно для такого рода концептов, полевая структура которых достаточно определённо очерчивает денотативную область обозначаемого когнитивным феноменом, в том числе и в периферийной зоне, слабо поддающейся структурированию в принципе.

К таким концептам, например, относятся исследованные нами в данной работе феномены "Победа", "Патриотизм" или исследованный ранее концепт "Губернатор".

Однако существуют концепты, при описании языковой объективации которых методологически верным будет изменение «направления» анализа: так, концепты, подобные единицам "Власть", "Политика", "Идеология", "Спорт", «диктуют» необходимость на первом этапе описания специфики их лексико‑семантической реализации зафиксировать «заданные» семантикой концепта метафорические и метонимические модели, в которых происходит «очерчивание» границ денотативной области концепта, отличающегося широтой и известной «расплывчатостью» семантики, эксплицируется специфика их развёртывания в дискурсе и особенности ядерной области концептуального поля.

Вторым этапом такого исследования может стать создание и описание тезаурусного словаря, фиксирующего результаты моделирования структуры когнитивной единицы, хотя справедливости ради следует заметить, что частично функциональный тезаурус будет повторять, соответствующим образом систематизируя, данные описания концептуальных моделей.