Языковая личность в социокультурном и лингводидактическом аспектах

Активно используемое в современной науке понятие языковой личности является естественным откликом на насущные потребности современной гуманитарной науки. Тот фон, на котором происходило становление теории языковой личности, характеризуется «смещением фокуса интереса к простому смертному, от авторитета к миноритету и от эпохального исторического времени к повседневности и обыденности; оживлением интереса к проблеме способов существования языка (язык – система, язык – текст, язык – способность), а также успехами психолингвистики в изучении языковой способности человека. Под языковой личностью, таким образом, потенциально понимается любой носитель языка, а способ представления (изучение и описание) языковой личности предполагает воссоздание ее структуры на основе производимых и воспринимаемых ею текстов» (Русский язык. Энциклопедия 1997: 671). Языковая личность в широком понимании является видом полноценного представления личности, вмещающим в себя психический, социальный, этический и другие компоненты, но преломленные через ее язык, ее речевое поведение. Понятие языковой личности интегрирует личностные и языковые процессы, а также охватывает основные этапы речемыслительной деятельности – от коммуникативного намерения до конечного продукта – текста.

Термином «языковая личность» обозначаются два феномена:

1) любой носитель того или иного языка, охарактеризованный на основе анализа произведенных им текстов с точки зрения использования в этих текстах системных средств данного языка для отражения видения им окружающей действительности и для достижения определенных целей в этом мире; 2) комплексный способ описания языковой способности индивида, соединяющий системное представление языка с функциональным анализом текстов» (Караулов 1999: 156). Формирование языковой личности происходит в процессе восприятия, переработки и продуцирования разнообразных текстов, устных и письменных. По существу, совокупность произносимых, воспринимаемых, слышимых, читаемых текстов формирует языковое сознание личности: «языковое сознание – величина, которая по мере накопления речевого опыта постоянно развивается и может выступать как «предмет воспитания» (Культура русской речи… 1996:416).

Ю.Н. Караулов описал структуру языковой личности, которая «представляется состоящей из трех уровней: 1) вербально‑семантического, предполагающего для носителя нормальное владение естественным языком, а для исследователя – традиционное описание формальных средств выражения определенных значений; 2) когнитивного, единицами которого являются понятия, идеи, концепты, складывающиеся у каждой языковой индивидуальности в более или менее упорядоченную, более или менее систематизированную “картину мира”, отражающую иерархию ценностей. Когнитивный уровень устройства языковой личности и ее анализа предполагает расширение значения и переход к знаниям, а значит, охватывает интеллектуальную сферу личности, давая исследователю выход через язык, через процессы говорения и понимания – к знанию, сознанию процессам познания человека; 3) прагматического, включающего цели, мотивы, интересы, установки и интенциональности. Этот уровень обеспечивает в анализе языковой личности закономерный и обусловленный переход от оценок ее речевой деятельности к осмыслению реальной деятельности в мире» (Караулов 1989:5).

Языковая личность, таким образом, с одной стороны, понимается как совокупность коммуникативных способностей и характеристик человека, позволяющих ему осуществлять дискурсивную деятельность, с другой – как совокупность отличительных черт, обнаруживающихся в коммуникативном поведении конкретного носителя языка и обеспечивающих ему коммуникативную индивидуальность. В.В. Красных предлагает триаду понятий, характеризующих говорящего человека: «“Человек говорящий” – личность, одним из видов деятельности которой является речевая деятельность; языковая личность – личность, реализующая себя в коммуникации, выбирающая и осуществляющая ту или иную стратегию и тактику общения, выбирающая и использующая тот или иной репертуар средств (как собственно лингвистических, так и экстралингвистических); коммуникативная личность – конкретный участник конкретного коммуникативного акта, реально действующий в реальной коммуникации» (Красных 1997: 54–55).

В лингводидактическом плане за термином «языковая личность» «стоит реальность в виде субъекта, обладающего совокупностью способностей и свойств, позволяющих ему осуществлять сугубо человеческую деятельность – говорить, общаться, создавать устные и письменные речевые произведения, отвечающие целям и условиям коммуникации, извлекать информацию из текстов, воспринимать речь (Соколова 1996:11). Имея в виду задачи обучения, целесообразно учитывать пять аспектов речевой организации человека: «1) языковая способность как органическая возможность научиться вести речевое общение <…>;

2) коммуникативная потребность, т. е. адресованность, направленность на коммуникативные условия, на участников общения, языковой коллектив, носителей культуры; 3) коммуникативная компетенция как выработанное умение осуществлять общение в его различных регистрах для оптимального достижения цели, компетенцией человек овладевает, в то время как способности можно лишь развить; 4) языковое сознание как активное вербальное “отражение во внутреннем мире внешнего мира” <…>; 5) речевое поведение как осознанная и неосознанная система поступков, раскрывающая характер и образ жизни человека» (Карасик 2003: 24).

Для характеристики речевого поведения важным оказывается понятие речевой паспорт. Речевой паспорт – это совокупность коммуникативных особенностей личности (Карасик 2003: 27). С понятием речевой паспорт соотносится феномен речевой манеры, описанный М.Я. Дымарским. «Индивидуальная речевая манера – это способ речевого поведения, определяемый типом социальной (в том числе коммуникативной) позиции, доминирующей в социальном бытии индивида, его характером и темпераментом; способ, включающий ситуативно обусловленный выбор коммуникативных стратегий и тактик, стилей и подстилей, а также предпочитаемых индивидом соответствующих синтаксических и интонационных конструкций, клише и штампов, пластов фразеологии и лексики. В это понятие входит и собственно манера говорения (темп речи, характер фонации, дикция и проч.)» (Дымарский 2005: 141).

Для определения стратегий языкового образования необходимо выявить основные характеристики языкового сознания современника. П.Н. Денисов так характеризует этот феномен: «Языковое сознание как одна из форм интеграции всех форм общественного сознания (наряду с текстами, другими семиотическими системами, а также общественной практикой, не опосредованной знаками) существует в виде индивидуальных языковых сознаний, в виде того, что знают и помнят (твердо или не очень твердо) из литературного языка его статистически средние носители. Если же пытаться «подержать в руках» современный русский литературный язык целиком, то нельзя предложить ничего другого, как, например, словарь Ожегова, Грамматику‑80, а также книгохранилище ближайшей районной библиотеки» (Денисов 1986). В аспекте педагогической лингвистики представляется важным выделение метаязыковой способности, отражающей сознательное отношение к языку и к речи. Языковое сознание включает в себя оценку своей и чужой речи, рефлексию над фактами языка, критическое отношение к нарушениям нормы – качества, необходимые для любого педагога. Языковая компетенция предусматривает сознательный выбор языковых средств, опирающийся на совокупность знаний о нормах речи.

В условиях бурных социолингвистических процессов возрастает значимость понятия языковой вкус. Симптоматично название книги В.Г. Костомарова «Языковой вкус эпохи», в которой еще в начале 90‑х годов (первое издание появилось в 1994 г.) была сделана попытка на большом фактическом материале показать те существенные изменения в речевом поведении современника, в его речевых предпочтениях, которые были связаны с глобальными социальными переменами в России в конце 80‑х – начале 90‑х годов. В основе языкового вкуса современной эпохи лежит «стремление к индивидуальному разнообразию, мощному личностному началу, свободе выражения, которая граничит со вседозволенностью» (Вепрева 2006:118).

Принципиально важно для осмысления современных языковых процессов положение о том, что в процессе демократизации происходит уменьшение различий между элитарной и массовой лингвокультурой. Вкус, по словам В.Г. Костомарова, «отражает в своем развитии динамику общественного сознания и объединяет членов данного общества на данном этапе истории». «Важнейшее условие вкуса – социальное по природе, усваиваемое каждым носителем языка так называемое чувство, или чутье, языка, являющееся результатом языкового и социального опыта, усвоения знаний языка и знаний о языке, бессознательной по большей части оценки его тенденций, путей прогресса. <…> Чутье языка есть своеобразная система бессознательных оценок, отображающая системность языка в речи и общественные языковые идеалы. <…> Чутье языка образует основу для глобальной оценки, принятия или непринятия определенных тенденций развития, определенных пластов лексики, для оценки уместности тех или иных стилистических и вообще функционально‑стилевых разновидностей языка при сложившихся условиях и для данных целей» (Костомаров 1994: 21–22).

Актуальное для характеристики речевого поведения личности пояятие языковой моды справедливо связывается с обязательной избыточностью лингвокультурных образцов, с осознанием их престижности в том или ином социуме, с осуществляемым личностью языковым выбором. Соотнося понятия «ЯЗЫКОВОЙ вкус» и «языковая мода», В.Г. Костомаров отмечает: «Меняющиеся представления о правильном и эффективном использовании языка, доводимые порой до абсурда, можно обозначить словом “мода”» (Костомаров 1994: 25). «Мода как регулятор культурно‑речевого поведения ярче проявляется в том обществе, которое динамично, открыто, мобильно и избыточно, то есть в нем присутствуют разнообразные и конкурирующие культурные образцы, между которыми можно осуществлять выбор. Для современной России характерна усиленная тенденция обновления, а мода обеспечивает возможность разрыва с ближайшим прошлым» (Вепрева 2006:115).

Понятие языкового вкуса, естественно, связывается с представлениями о качествах речи. В книге «Хорошая речь» саратовские лингвисты определяют понятие, вынесенное в заглавие, как речь прежде всего целесообразную, соответствующую этике общения, норме, понятную адресату, как творческую речь. К критериям хорошей речи относятся также умеренный консерватизм, всеобщность, стремление к безвариантности. В.И. Карасик предлагает понимать речевую культуру как «степень приближения языкового сознания индивидуума к идеальной полноте языкового богатства в том или ином виде языка. На этом основании и выделяются разные типы языковых личностей» (Карасик 2003: 101).

Степень владения «хорошей речью» позволяет описать следующие основные типы речевой культуры, элитарный – предполагающий владение всеми нормами, выполнение этических, коммуникативных норм; именно общекультурная составляющая обеспечивает богатство как пассивного, так и активного словарного запаса. Речевая культура элитарного типа основана на широком охвате сознанием говорящего (пишущего) разнообразных прецедентных текстов, имеющих непреходящее культурное значение; среднелитературный – носителями этого типа речевой культуры является большинство образованного населения России, большинство людей с высшим образованием и значительное число людей со средним образованием. Этот тип воплощает общую культуру человека в ее упрощенном и далеко не полном варианте. Характерной чертой среднелитературного типа является принципиальная удовлетворенность своим интеллектуальным багажом, отсутствие потребности в расширении своих знаний и умений, тем более в их проверке; неумение прогнозировать коммуникативный эффект от своей речи; небольшой словарный запас; неумение использовать в речи широкие синонимические возможности русского языка; литературно‑разговорный и фамильярно‑разговорный типы начали складываться как самостоятельные в 90‑х годах XX в.; для них характерно владение только разговорной системой общения. Различаются «разговорные» типы только степенью сниженности речи. Для них типично неразличение устной и письменной речи, неумение строить монологический текст (Хорошая речь 2001:22–24). Н.А. Купина и О.А. Михайлова подчеркивают ортологическую пассивность, т. е. невнимание носителей просторечия к языковым нормам и встречающимся в речи отклонениям от нормы. «Нерегламентированная коммуникация горожан предстает как среда активного употребления некодифицированных средств общенационального языка» (Купина, Михайлова 2003: 13).

Важным требованием речевой культуры является умение различать функциональные разновидности языка (научный, газетно‑публицистический, официально‑деловой стили), свободно пользоваться ими и правильно выбирать в соответствии с задачами общения. В связи с этим особое место в гуманитарном образовании принадлежит речеведческим дисциплинам. Речеведение понимается как «междисциплинарный комплекс лингвистических дисциплин, изучающих разные аспекты речи как речевой деятельности, объединенных по «зонтиковому» принципу на основе единства фундаментальных специфических параметров именно речи: употребления языка говорящим, или функционирования языка, диалогичности как проявления социальности в процессах речевого общения, особой стилистикоречевой системности, обусловленной экстралингвистически» (Кожина 2003: 44).

Множественность характеристик, многообразие типов языковой личности выявляются в сложнейшем социокультурном феномене – современной языковой ситуации.