Востребованная во все времена

Термин «поэтика» пришел к нам из античной литературы, от Аристотеля³. Смысл, вложенный им в этот термин, сохраняется до наших дней: поэтика – «раздел филологии, посвященный описанию историко‑литературного процесса, строения литературных произведений и системы эстетических средств, в них использованных»⁴.

Различные энциклопедии и словари дополняют это определение долгой историей научных классификаций, выбором основного объекта изучения, объяснениями взаимосвязи с другими науками и т.д. Из всего этого следует, что многовековое развитие поэтики как эстетической категории отражает античные языковедческие традиции, преломленные во времени, в современных ее вариантах. Опираясь на классическую эстетику и теорию литературы, поэтика развивалась как широкая гуманитарная наука в контексте философских, общеэстетических, социологических, литературоведческих и лингвистических знаний, соответствовавших этапам развития науки, и методологии в целом, и филологической науки – в частности¹.

Немецкие ученые еще в 30‑х годах прошлого века считали бесспорным взаимовлияние философии и литературоведения и самим этим влиянием определяли существование поэтики, но лишь в поэтических произведениях². Испанская филологическая школа всегда смотрела на существование и проявление поэтики гораздо шире и с большим вниманием к лингвистическим категориям текста. Язык и приемы риторики, лексические изыски и стилистика речи, многоаспектность на фоне классической поэтики лежали в основе самых интересных работ по поэтике³.

Особняком в этом ряду стоит исследование Ф.Л. Карретера «О поэтике и поэтиках»⁴. Проблема «литературного приспособления» общей классической поэтики к нуждам «частных поэтик» и «авторских поэтик» рассматриваются на произведениях Ортеги‑и‑Гассета, Унамуно и Хорхе Гильена. Отмечая творческое своеобразие и философскую глубину каждого из них, он считает нарочитым и нежизненным создание какой‑то новой науки исключительно о поэтическом языке.

«Простое сложение высказываний («идиом» в его понимании) каждого поэта, каждой поэмы – это и есть то, что мы для общения и понимания друг друга называем поэтическим языком, – пишет он. – Но нет такой науки, которая сделала бы объектом своего интереса только поэтический язык как таковой, этой материально не существующей единицы («понятия»). Изучать возможно лишь формальные и творческие условия, которые придают лингвистическому своеобразию качество поэтическое. Вот это и есть целая программа для обновления поэтики»⁵.

И в подтверждение своей позиции ссылается на одну из ранних работ В.В. Виноградова, что не менее интересно для исследования. Во многих работах западноевропейских филологов отмечены точки соприкосновения с работами М.М. Бахтина, Б.В. Шкловского, Ю.М. Лотмана и других.

XX век разрушил традиционное представление о поэтике, а границы термина расширились беспредельно. Деление поэтики на общую и частные внесло некоторую упорядоченность в эту неопределенность: за первой остался традиционный круг влияния, для второй открылись возможности новых творческих интерпретаций. Стиль жанров, направлений, типов текста, индивидуальный авторский стиль, стиль шедевров классической литературы и т.д. попали в круг исследования частных поэтик в мировом языкознании. Именно благодаря им общая поэтика ныне пополняется крупицами достигнутых успехов.

Российская наука всегда находила нестандартные и оригинальные повороты в разработке проблем поэтики: труды М.В. Ломоносова, русские риторики, теория литературы, эстетика, стилистика. Идеи С.С. Аверинцева, А.Н. Веселовского, В.М. Жирмунского, Д.С. Лихачева, Ю.М. Лотмана, А.А. Потебни, Б.В. Томашевского, Ю.Н. Тынянова, P.O. Якобсона и других давно приняты в арсенал мировой филологической науки и развиваются ею.