1.2. Языковые ипостаси человека

Разные лингвистические направления (дисциплины), сформировавшиеся внутри антропологической парадигмы, изучают человека в разных проявлениях, ипостасях. В реальной жизни этим ипостасям, ролям, «маскам», параметрам человека несть числа. Все они получают в языке наименования, некоторые из этих номинаций‑определений выделяют в человеке главное – сущность: человек разумный, человек биологический, человек социальный, человек моральный и т. д. (Одинцова, 2000 а, с. 25). Однако не все ипостаси человека являются языковыми, поскольку не все они определяют строй языка и речи. И, следовательно, не все они становятся предметом изучения в лингвистике.

В ряду языковых ипостасей человека в первую очередь следует назвать интеллектуальную – homo sapiens, поскольку язык, будучи средством общения людей между собой, неразрывно связан с мышлением, человеческим разумом. Еще М.В. Ломоносов, рассуждая о предназначении человеческого языка, замечал его интеллектуальную первооснову: «По благороднейшем даровании, которым человек прочих животных превосходит, то есть правителе наших действий – разуме, первейшее есть слово, данное ему для сообщения с другими своих мыслей» (курсивы наши – Л.Н.). («Российская грамматика» 1755 г.). Интеллектуальная языковая ипостась человека как мыслящего существа подчеркивается в известном определении предложения, данном В.В. Виноградовым: «Предложение – это грамматически оформленная по законам данного языка целостная единица речи, являющаяся главным средством формирования, выражения и сообщения мысли» (курсив наш – Л.Н.).

Интеллект, разум – уникальный параметр человека как высшего творения природы, определяющий все его проявления, в том числе языковые и речевые. Зачатки интеллекта проявляются и у животных (см. об этом: Сеченов, 1947), но их сообразительность, умение мыслить – это лишь первичная фаза в развитии мышления, фаза доречевая (Выготский, 1982, с. 76–77). В отличие от животных человек (разумное животное, как определил его Аристотель) обладает иными формами отражения действительности – не наглядным чувственным, а отвлеченным рациональным опытом. Такая способность и характеризует сознание человека, отличая его от психики животных. Способность человека переходить за пределы наглядного, непосредственного опыта – фундаментальная особенность его сознания (Серебренников, 1988, с. 162).

Возникновение естественного человеческого языка неразрывно связано с возникновением человека (homo sapiens), и этот неоспоримый факт выдвигает интеллектуальную ипостась на первое место среди всех других языковых ипостасей человека и делает ее определяющей все языковые и речевые проявления homo sapiens.

Интеллект – это то благо, которое «создало» человека, и, следовательно, он присутствует во всех человеческих действиях, поступках, состояниях, о чем свидетельствуют многочисленные исследования человеческой природы, относящиеся к самым разным областям науки.

Человек разумный (homo sapiens) в течение жизни усваивает и накапливает информацию, которая обретает форму знаний, затем пользуется этими знаниями в ходе речевого общения. Когнитивная лингвистика, которая изучает репрезентацию этих знаний в языке, по сути дела и обращена к интеллектуальной языковой ипостаси человека (Демьянков, 1994; Кибрик, 1994; Новое в зарубежной лингвистике, 1988 и др.).

Homo sapiens реализует себя в контакте с другими разумными существами. Одна из форм такого контакта – речевая коммуникация, в которой человек предстает либо в роли активного субъекта общения (говорящего, отправителя информации), либо в роли пассивного субъекта (слушающего, получателя информации). Эти роли человека общающегося (homo communicans) очень подвижны: одна «маска» в процессе общения сменяет другую. При этом роль говорящего является ведущей, определяющей разнообразные коммуникативные категории высказывания как единицы речевого общения (целевые установки, модальность, время, эксплицитность\имплицитность сообщения и т. д.). Коммуникативной языковой ипостаси человека посвящены многочисленные исследования, выполненные в русле коммуникативной лингвистики (Норман, 1994; Золотова, 1982; 1998; Богданов, 1990 и др.).

Ученые, занимающиеся проблемами речевой коммуникации, отмечают, что коммуниканты используют в процессе общения необходимую базу знаний, которая включает знания языковые и неязыковые. К языковым знаниям относятся знание грамматики (с фонетикой и фонологией), дополненное знанием композициональной и лексической семантики; знания принципов речевого общения. Внеязыковые знания – это знания о контексте и ситуации, знания об адресате, а также знания о мире: о событиях, состояниях, действиях, процессах и т. д. – так называемые общефоновые знания (см.: Новое в зарубежной лингвистике, 1988, с. 7).

Фоновые знания («обоюдное знание реалий говорящим и слушающим, являющееся основой языкового общения») (Ахманова, 1966) – это «культурно‑исторический багаж, разделяемый людьми, выросшими в одинаковых условиях (Верещагин, Костомаров, 1976, с. 28). «Участники общения должны иметь до известной степени общую социальную историю. Под социальной историей человека понимаются те его характеристики, которые у него возникают в результате воспитания в пределах определенной социальной группы или – шире – языковой общности. Сюда относится поведение человека, система его мировоззренческих взглядов, оценок, эстетических вкусов и – самое главное – большая часть его знаний» (Верещагин, 1969, с. 13). Фоновые знания – это результат присвоения человеком материальных и духовных ценностей, которые составляют национальную культуру. Homo communicans, таким образом, является носителем национально‑культурных традиций, от которых зависит как строй языка общения, так и форма и содержание речи.

Национально‑культурная ипостась так же, как интеллектуальная и коммуникативная, является неотъемлемой языковой ипостасью человека. Она изучается лингвокультурологами и этнолингвистами, а также всеми, кто исследует язык в его связи с культурными традициями народа (Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров, Б.А. Успенский, Н.И. Толстой и мн. др.).

Homo sapiens в процессе общения (в роли homo communicans) выбирает, что, кому, зачем и как сказать, и этот выбор предполагает творческий поиск говорящим наиболее эффективных, с его точки зрения, способов выражения мысли. Иными словами, человек по отношению к языку проявляет себя как творец (языкотворец, речетворец). Особую значимость «всеобщее языкотворческое начало в человеке» (В.ф. Гумбольдт), или языкотворческая, речетворческая ипостась, приобретает в тех случаях, когда творчество является необходимым атрибутом профессии, например, в литературной деятельности и журналистике (Одинцова, 2000 а, с. 25–26).

Процесс и результаты выбора формы и содержания речевых произведений находятся в центре внимания ученых‑лингвистов, анализирующих различные тексты, от высказываний‑реплик бытового диалога до художественных произведений (М.М. Бахтин, Б.А. Ларин, Ю.М. Лотман, В.П. Григорьев, Н.А. Кузьмина и мн. др.).

Каждый человек – индивидуальность. «И для одного человека мир совсем иной, чем для другого, иным представляется» (Бердяев, 1991, с. 48). В соответствии со своими, индивидуальными, представлениями каждый конкретный человек выражает (портретирует) себя в общении с окружающими. Самовыражение человека в процессе речевой коммуникации происходит самопроизвольно, независимо от воли говорящего. Притворство, надевание чужих «масок», всякого рода самоконтроль, если и возможны, то явления временные, поскольку противоречат самой природе человека, которую Н.А. Бердяев называл духом свободы. Человек свободен в своих речевых проявлениях, и эта свобода дает ему возможность проявить себя в ипостаси «языковая личность», «языковая индивидуальность». Данная роль (ипостась) человека – характерологическая – непременно «исполняется» им в каждом коммуникативно‑речевом акте: человек вносит и в содержание, и в форму, и в манеру речи индивидуально и (или) социально типическое, характерное. Например, крестьянин говорит не так, как учитель, – даже если они живут рядом, в одной деревне; дети и взрослые пользуются разными регистрами речи; установлено, что существенно отличается речь мужчин от речи (манеры речи) женщин; в пределе каждый человек – особый стиль (Одинцова, 2000 а, с. 26).

Мысль о существовании особого языкового мировоззрения была сформулирована еще в начале XIX века В. фон Гумбольдтом. Первое обращение к языковой личности связано с именем немецкого ученого И. Вейсгербера. Антропологическая парадигма в отечественном языкознании (В.В. Виноградов, А.А. Леонтьев, Г.И. Богин и др.) разработала и ввела в научный обиход понятие «языковая личность» (Ю.Н. Караулов).

Существование множества типов языковой личности дало основание говорить о множественности картин мира и исследовать части общеязыковой картины мира (индивидуально‑авторскую картину мира, картину мира определенной социальной группы, картину мира отдельной личности), прослеживая ее «единораздельную сущность» (Лосев, 1982) (работы Н.А. Кузьминой, Л.О. Бутаковой, Е.Н. Гуц и мн. др.).

Мыслительная и познавательная деятельность человека не ограничивается отражением реальности. Будучи вовлеченными в личностную сферу человека, явления окружающего мира оцениваются, принимаются или отвергаются человеком в соответствии со сложившимися социально‑культурными установками и стереотипами, личными представлениями о хорошем и плохом, добре и зле, красоте и безобразии и т. д.

В языке и речи отражается неравнодушие человека ко всему и вся в мире, стремление соизмерять мир, себя и себе подобных с идеалом – тем, каково должно быть мировое устройство и каким должен быть человек. «Мерка человека», в соответствии с которой создан и функционирует язык, это позиция человека рефлектирующего, философствующего, мучительно переживающего антиномии собственной природы (например, смерть – жизнь – бессмертие) и несовершенство мира» (Одинцова, 2000 а, с. 26). Человек аксиологический – ещё одна важнейшая языковая ипостась homo sapiens, ипостась субъектная, как все выше названные, и в то же время объектная: человек является объектом разнообразных оценок.

Оценочный аспект отражения действительности в языке изучается весьма продуктивно. Так, многоплановый анализ природы и сущности оценки, её объема и классификации, особенностей выражения осуществлен в трудах Н.Д. Арутюновой, Е.М. Вольф, Г.А. Золотовой, С.Г. Шейдаевой и мн. др. Учеными исследованы семантический потенциал оценочной лексики (Ю.Д. Апресян, Е.М. Вольф, Н.А. Лукьянова, Е.Ф. Петрищева, А.А. Уфимцева и мн. др.), различные языковые средства выражения оценки (А.В. Зубов, Т.И. Кулигина, Л.А. Сергеева, А.М. Сизова и мн. др.), синтаксические оценочные структуры (Н.А. Авганова, Н.Д. Арутюнова, В.В. Бабайцева, Е.М. Вольф, Г.А. Золотова, Т.В. Шмелева и мн. др.), прагматические характеристики оценки (И.Г. Дьячкова, О.С. Иссерс, Т.А. Боброва).

Человек как объект аксиологической языковой деятельности изучен меньше, чем человек как субъект оценки. А между тем активность человека как оценивающего субъекта породила в языке целый пласт характеризующей человека лексики, разнообразие семантико‑синтаксический структур, при помощи которых можно адекватно представить языковой ОЧ.

Вообще языковой образ, в котором сфокусированы и отражены перечисленные языковые параметры человека и иные, неязыковые, человеческие «маски», это тоже ипостась, характеризующая взаимоотношения человека и языка.

ОЧ в языке‑речи – это предмет высказывания, «персонаж», о котором говорят (в частном случае таким «персонажем» является сам говорящий, если, например, он рассказывает о себе). «О чем бы люди ни говорили, они обязательно – в конечном счете – характеризуют, изображают себя: свои занятия, свой досуг, свои беды и радости, профессиональные и непрофессиональные достижения и потери. Человеку свойственно персонифицировать, очеловечивать природу, то есть, говоря о ней, изображать себя; переносить ценностное (оценочное) отношение к людям на все в мире. В ЯКМ отображена, как об этом знали ещё в античности, вселенная (микрокосм) человека, в центре ее он сам, он центр и физической Вселенной, всего мироздания (разумеется, субъективно)» (Одинцова, 2000 а, с. 26).

Языковой ОЧ как объектная языковая ипостась – это продукт творческой языковой деятельности, языкового самовыражения говорящего как носителя определенных национально‑культурных традиций и как личности думающей, чувствующей и оценивающей, то есть результат «работы» тех языковых ипостасей человека, которые квалифицируются как субъектные.

Иными словами, ЯОЧ – это точка, в которой пересекаются, коррелируют смыслы «человек в языке» и «язык в человеке».