1.2. Метафорология

Исследование метафоры имеет более чем двухтысячелетнюю историю: известно, что многие современные исследования по‑прежнему базируются на определении, идущем еще от Аристотеля, который утверждал, что метафора – это имя, перенесенное с рода на вид, или с вида на род, или с вида на вид. Однако, несмотря на значительный объем накопленных знаний о метафоре, интерес к ней в настоящее время не только не ослабевает, а наоборот, усиливается в связи с переходом изучения метафоры на качественно новый уровень, обусловленный актуализацией когнитивных исследований. В последнее время к проблемам метафорологии регулярно обращаются философы, логики, социологи, психологи, лингвисты, литературоведы, представители иных гуманитарных наук.

1. Ведущие направления в исследовании метафоры. В последние десятилетия сформировалась самостоятельная научная область – метафорология, объектом исследования которой является метафорика, включающая в себя как результаты метафорогенной деятельности человека, так и все механизмы этой деятельности (нейрологический, синестетический, когнитивный, коммуникативный). О.Н. Лагута в монографии «Метафорология: теоретические аспекты» [2003], обобщая основные результаты метафорологических изысканий в рамках философских, логических, психологических и лингвистических работ, приходит к выводу о том, что метафора и метафоризация в исследованиях разных направлений рассматриваются как особые объекты:

– лингвопоэтические, находящиеся на стыке предметных интересов лингвистики, текстовой поэтики, риторики и стилистики;

– ментальные сущности, концепты, обладающие особым механизмом образования;

– нейролингвистические;

– онтолингвистические;

– герменевтические и интерпретационные;

– лексикологические;

– объекты идиолектных описаний;

– лексикографические;

– лингвокультурологические;

– объекты коммуникативистики и теории речевых актов;

– объекты прагматических исследований;

– семиотические объекты;

– объекты социолингвистического описания [Лагута 2003: 8–11].

Подробный анализ исследований по метафоре в отечественной научной литературе содержится в работе Г.Н. Скляревской «Языковая метафора в толковом словаре» [1988]. Исследователь делает вывод о том, что понимание сложного, а подчас противоречивого статуса метафоры «заставило исследовательскую мысль двигаться в разных направлениях, рассматривать разные грани этого многогранного явления, устремляться вширь, сопоставляя его с другими, иногда весьма отдаленными явлениями, и вглубь, расчленяя его структуру» [Скляревская 1988: 11]. В отечественной науке Г.Н. Скляревская условно выделила одиннадцать направлений изучения метафоры:

– семасиологическое;

– ономасиологическое;

– гносеологическое;

– логическое;

– собственно лингвистическое;

– лингвостилистическое;

– психолингвистическое;

– экспрессиологическое;

– лингволитературоведческое;

– лексикологическое;

– лексикографическое [Скляревская 1993: 6–11].

Достаточно полное представление о направлениях лингвистического изучения метафоры в зарубежной науке дает сборник «Теория метафоры» [1990], где представлены работы, отражающие самые разные точки зрения.

Широта объектных и предметных границ метафорологии как новой научной области отражает неоднозначность решения проблемы метафоры в современной науке. Вместе с тем, по мнению В.В. Петрова, все многообразие исследовательских подходов к изучению метафоры можно свести к двум различным направлениям – семантическому и когнитивному. «С позиций первого, механизм и результат переноса хорошо описываются посредством концепции значения. В рамках второго – основную роль играет знание», – пишет исследователь [Петров 1990: 135]. При семантическом подходе метафора понимается как языковое явление, как способ оформления и украшения мысли, тогда как в основе когнитивного направления лежит представление о том, что метафора – это явление не языковое, а ментальное, соответственно, метафоричность – это особый способ мышления.

В обзоре «Метафора: от семантических представлений к когнитивному анализу» В.В. Петров, обращаясь к исследованиям М. Блэка, Дж. Серля, Д. Ротбарта, Е. Киттей, выделяет основные признаки семантического уровня представления метафор. В частности, существенными являются предложенные М. Блэком понятия «фильтрации» и позже «проекции» некоторых характеристик В на А [Блэк 1990]. Другой важной особенностью теории М. Блэка В.В. Петров считает упор на концепцию значения при описании модели метафо‑рообразования. «В соответствии со строго семантической точкой зрения образование метафоры обязательно предполагает изменение значения исходного выражения. Самый простой вариант – экстенсивное расширение значения слова или выражения до нового, метафорического значения, – указывает В.В. Петров. – При этом одно и то же выражение может иметь два вида значения – буквальное и так называемое метафорическое, появляющееся в конкретных актах употребления» [Петров 1990: 136]. Таким образом, при семантическом подходе в первую очередь рассматриваются семная структура метафоры, семантические процессы, формирующие метафорические значения, соотношение сем в исходном и метафорическом значениях, а также семантические поля (лексико‑семантические или тематические группы), к которым эта метафора относится в первичном и вторичном значениях. В подобных исследованиях могут акцентироваться стилистические функции метафоры, в том числе оценочность метафорического значения, его эмоциональность, эстетическая значимость, что дает основания для обозначения данного направления как семантико‑стилистического.

Основные положения семантико‑стилистического направления изучены в работе В.П. Москвина «Русская метафора: Очерк семиотической теории» (2006).

2. Когнитивный подход к метафоре. С момента выхода в 1962 г. книги Т. Куна «Структура научных революций» понятие «научная парадигма» прочно закрепилось в научном терминологическом аппарате. Накладывая понятийную сетку куновской методологии на эволюцию той или иной науки, исследователи рассматривают становление и развитие науки как смену научных парадигм (научных революций). С середины 70‑х годов в области гуманитарных наук появляется тенденция включать в сферу исследовательского интереса вопрос о когнитивных структурах и когнитивных механизмах оперирования этими структурами для объяснения феноменов, которые не поддавались адекватному изучению в рамках традиционной позитивистской методологии. Впоследствии этот процесс получил название когнитивной революции (cognitive revolution), когнитивного поворота (cognitnve turn), приведшего к возникновению когнитивной науки (когнитологии, когитологии).

Необходимо уточнить термин когнитивный, определяющий одно из направлений в современной лингвистике и подход к исследованию метафоры. Едва ли есть смысл (если не учитывать «терминологическую моду») использовать термин когнитивный как синоним традиционного для ряда наук термина познавательный. Как отмечает Е.С. Кубрякова, заимствованный из английского языка термин cognition означает не только познание как процесс достижения знания, но и само знание как его результат [Кубрякова 1994: 35], поэтому когнитивная наука ставит своей целью исследовать как процессы восприятия, категоризации, классификации и осмысления мира [Болдырев 2001: 8], так и системы репрезентации и хранения знаний [Кубрякова 1994: 34]. Другими словами, определение когнитивный следует понимать как относящийся и к знанию, и к познанию.

Когнитивистика – это комплекс (федерация) наук, в центре внимания которых находятся ментальные аспекты человеческой деятельности: познание мира, усвоение, хранение и переработка информации, классификация, категоризация и оценка действительности. В названной федерации различаются когнитивная лингвистика, когнитивная психология, когнитивная нейрофизиология и ряд других наук. Формирование когнитивистики как самостоятельного направления относится ко второй половине прошлого века, то есть совпадает по времени с периодом расцвета политической лингвистики.

Когнитивная лингвистика – направление, «в центре внимания которого находится язык как общий когнитивный механизм» [Демьянков 1995: 304] и когниция «в ее языковом отражении» [Рудакова 2002: 10]. Когнитивная лингвистика возникла в США (М. Джонсон, Р. Джэкендофф, Дж. Лакофф, Р. Лангакер, Л. Талми, М. Тернер, Ч. Филлмор, Ж. Фоконье, У. Чейф и др.) и получила значительное распространение, дальнейшее развитие и свою интерпретацию в российской науке (Н.Д. Арутюнова, А.Н. Баранов, Н.Н. Болдырев, В.З. Демьянков, Д.О. Добровольский, В.И. Карасик, Ю.Н. Караулов, Е.С. Кубрякова, В.В. Петров, Е.В. Рахилина, Ю.С. Степанов, И.А. Стернин, А.П. Чудинов и др.). Становление когнитивной лингвистики, развитие ее проблематики и научный аппарат подробно охарактеризованы в работах А.Н. Баранова и Д.О. Добровольского [1997], В.З. Демьянкова [1994], Е.С. Кубряковой [1994, 1997, 1999, 2004], В.А. Масловой [2004], З.Д. Поповой и И.А. Стернина [2002], Е.В. Рахилиной [1998, 2000], А.В. Рудаковой [2002], Т.Г. Скребцовой [2000], В. Эванса и М.Грин [Evans, Green 2006], А. Ченки [1996; 2002], А.П. Чудинова [2001] и др.

В современной когнитивной лингвистике выделяются два основных направления: когнитивная семантика и когнитивная грамматика [Evans et al. 2006].

К основным принципам когнитивной семантики В. Эванс, Б. Берген и Й. Цинкен относят четыре постулата:

1) тезис о воплощенной когниции (когнитивные структуры определяются телесным опытом);

2) семантические структуры – это концептуальные структуры;

3) репрезентация значения носит энциклопедический характер (лексические концепты не строго инвентаризованные упаковки знания, а только «точки доступа» к обширному хранилищу информации, связанному с определенным концептом или концептуальным доменом);

4) конструирование значения – это концептуализация.

В рамках когнитивной семантики наибольшее распространение получили теория схем‑образов, энциклопедическая семантика, теория идеализированных когнитивных моделей, когнитивная лексическая семантика, теория концептуальной метафоры и метонимии, теория ментальных пространств и теория блендинга, теория прототипов и категориальная семантика Э. Рош, теория этнокультурной семантики ключевых культурных концептов А. Вежбицкой, теория фреймов М. Минского и Ч. Филлмора.

Когнитивная грамматика основывается на символическом тезисе (the symbolic thesis) и тезисе основания практического применения (the usage‑based thesis). Первый основывается на утверждении, что фундаментальной единицей грамматики необходимо считать неразрывную пару форма‑значение – символическую единицу. Согласно второму тезису ментальная грамматика говорящего формируется на основе абстрагирования символьных единиц, употребляемых в реальной ситуации. Важным следствием этого тезиса является утверждение об отсутствии принципиальных различий между разграниченными в генеративистике понятиями компетенции и употребления (competence and performance), потому что знание о языке есть знание о том, как язык использовать.

Среди ведущих теорий когнитивной грамматики выделяются «ролевая» когнитивная грамматика (Р. Лангакер), теория структурирования пространства и фонообразования (Л. Талми), ряд теорий грамматикализации (Р. Дашер, Е. Свитсер, Э. Троготт) и различные варианты конструкционных грамматик (Б. Берген, А. Голдберг, П. Кей, М. О'Коннор, В. Крофт, Ч. Филлмор, Н. Чанг).

Детальное описание большинства этих направлений в зарубежной когнитивистике представлено в публикациях В.З. Демьянкова [1994], Е.С. Кубряковой [1994], Е.В. Рахилиной [2000; 2002], ТГ. Скребцовой [2000], А. Ченки [1996; 2002]. Своего рода «энциклопедией» когнитивной лингвистики является «Краткий словарь когнитивных терминов» [1996], подготовленный под руководством Е.С. Кубряковой.

В нашей стране когнитивистика получила широкое признание в последнее десятилетие прошлого века. Так, Н.Н. Болдырев характеризует когнитивную лингвистику как «одно из самых современных и перспективных направлений лингвистических исследований, которое изучает язык в его взаимодействии с различными мыслительными структурами и процессами: вниманием, восприятием, памятью и т. д.» [Болдырев 1998: 3]. Как отмечают В.З. Демьянков и Е.С. Кубрякова, когнитивная лингвистика изучает язык как когнитивный механизм, играющий роль в кодировании и трансформировании информации [КСКТ 1996: 53–55].

Среди крупнейших российских специалистов по когнитивной лингвистике получили признание А.Н. Баранов, Н.Н. Болдырев, В.З. Демьянков, В.И. Карасик, Ю.Н. Караулов, И.М. Кобозева, Е.С. Кубрякова, М.В. Пименова, Е.В. Рахилина, И.А. Стернин, Т.А. Фесенко и др. Для всех названных лингвистов характерно стремление так или иначе соотнести языковые формы с их ментальными репрезентациями и с тем опытом, который они отражают в качестве структур знания. Специфика российской когнитивной лингвистики рассматривается в книге З.Д. Поповой и И.А. Стернина «Очерки по когнитивной лингвистике» [2002], в учебных пособиях О.Н. Кондратьевой и М.В. Пименовой «Введение в концептуальные исследования» [2005], Г.И. Берестнева «Семантика русского языка в когнитивном аспекте» [2002] и В.А. Масловой «Когнитивная лингвистика» [2004]. Для нашего исследования в данном случае особенно важно вхождение теории концептуальной метафоры в широкий когнитивный контекст, который в значительной степени определяет методологию исследования.

В основе когнитивной теории метафоры лежит идея о том, что метафора – это феномен не лингвистический, а ментальный: языковой уровень лишь отражает мыслительные процессы. Метафорические значения слов – это не украшение мыслей, а лишь поверхностное отражение концептуальных метафор, заложенных в понятийной системе человека и структурирующих его восприятие, мышление и деятельность.

Современные специалисты рассматривают вербальную метафору как языковое отображение крайне важных аналоговых процессов, подчеркивается ее активное участие в формировании личностной модели мира, важная роль в интеграции вербальной и чувственно‑образной систем человека. Одновременно метафора признается ключевым элементом концептуализации, категоризации и оценки мира в языке, мышлении и восприятии [Петров 1990; Баранов, Караулов 1991; Баранов, Караулов 1994; Кубрякова 2004 и др.].

Известный языковед А. Ченки относит к числу наиболее важных следующие черты концептуальных метафор.

1. Метафоры представляют собой мост от знакомого к незнакомому, от очевидного к менее очевидному. По сравнению с областью‑мишенью область‑источник обычно:

– интуитивно понятнее,

– конкретнее,

– известна, скорее всего, через непосредственный физический опыт,

– известна более детально,

– легче передается одним человеком другому.

2. Области, связанные метафорой, асимметричны, неравны. Метафора «Любовь – это путешествие» распространена в ряде культур, а «Путешествие – это любовь» не встречается, поскольку физические события не осмысляются через абстрактные понятия.

3. Метафоры содержат парадокс, утверждая, что А = Хи при этом Х ф А. Они сосредоточивают внимание на избранных аспектах сравнения. Например, метафора «Время – деньги», характерная для американской культуры, сосредоточивается на функции денег, а не на размере купюры или материале.

4. Метафоры функционируют на разных уровнях конкретности, некоторые на высшем, более общем уровне, а другие на более конкретном. Метафоры высокого уровня пользуются большей универсальностью, проявляются в разных языках и культурах, а метафоры более низкого уровня, скорее, культурно специфические [Ченки 2002: 352–354].

В роли фундаментальной когнитивной операции, участвующей в организации, обобщении человеческого опыта и восприятии мира, постулируется метафора. «Метафора пронизывает всю нашу повседневную жизнь и проявляется не только в языке, но и в мышлении и действии. Наша обыденная понятийная система, в рамках которой мы мыслим и действуем, метафорична по самой своей сути… Наши понятия упорядочивают воспринимаемую реальность, способы нашего поведения в мире и наши контакты с людьми. Наша понятийная система играет, таким образом, центральную роль в определении повседневной реальности. И если мы правы в своем предположении, что наша понятийная система носит преимущественно метафорический характер, тогда наше мышление, повседневный опыт и поведение в значительной степени обусловлены метафорой», – писали Дж. Лакофф и М. Джонсон, создатели одного из ведущих направлений когнитивной лингвистики – теории концептуальной метафоры [Лакофф, Джонсон 1990: 387].

Заканчивая обзор теории современной метафорологии, следует отметить, что как в России, так и за ее рубежами несомненное большинство современных исследований по политической метафоре базируется на когнитивной теории метафоры. Так иногда случается в науке, что две, казалось бы, совершенно различные теории, слившись в единое целое, создают основу для принципиально нового научного направления, обладающего мощным эвристическим потенциалом. Рассмотрению становления этого научного направления в его противостоянии и взаимодействии с другими научными школами будут посвящены следующие главы настоящего исследования.