Концепции государства

Прежде всего отметим концепцию государства как совершенной формы человеческого общежития, к представителям которой можно отнести Платона, Аристотеля, а из новейших философов – Канта.

Проекцией божественного порядка на Земле считали государство теологи, а из философов – Гегель, по словам которого государство есть божественная идея, как она существует на Земле, шествие Бога в мире. Как воплощенное право рассматривал государство русский философ B.C. Соловьев. Для Ж.Ж. Руссо государство было способом примирения различных частных интересов и достижения общего блага; для Т. Гоббса – способом сдерживания агрессивных и эгоистических желаний людей.

В противоположность этому К. Маркс рассматривал государство как форму классового господства, а в отношении современного государства «как комитет по управлению делами буржуазии». Близка к этому концепция государства как формы насилия, которой придерживались не только анархисты, но и Л.Н. Толстой. «Для непробудившегося человека государственная власть – это некоторые священные учреждения, составные органы живого тела, необходимое условие жизни людей. Для пробудившегося человека – это люди очень заблудшие, приписывающие себе какое‑то фантастическое значение, не имеющее никакого разумного оправдания, и посредством насилия приводящие свои желания в исполнение», – писал Толстой в работе «Закон насилия и закон любви».

Промежуточную, компромиссную позицию занимал французский философ Ж. – П. Сартр. Поддерживая в целом концепцию государства как средства угнетения (государство Сартр рассматривал как маскировку насилия), он считал, что современное государство добилось некоторой автономии по отношению к правящему классу и достигло того, что угнетенные пассивно признают государство. Но и в этом случае государство, подчеркивает Сартр, нужно правящему классу.

Государство, полагает Н. Пуланзас, должно заботиться об эксплуатируемом классе в целях сохранения целостности общества. «Государство играет роль фактора сплочения формации в целое» (Антология мировой политической мысли. Т. II. М., 1997, с. 824). С этим нельзя не согласиться. Но возникает вопрос, насколько государство нужно угнетенному классу, или, если поставить вопрос иначе, существует ли все‑таки нечто подобное общей воле? Токвиль считал, что общим в государстве может быть патриотизм и религия. Если, как Маркс, полагать эти ценности не важными и исчезающими, то у членов общества не остается одинаковых целей, и государство утрачивает интегрирующую функцию. Тогда логично главной ее функцией назвать закабаление одного класса другим, и государство становится «комитетом по управлению делами буржуазии». Если же считать, что данные ценности важны для всех жителей государства, то тогда и постольку государство будет служить интересам всех подданных. Итак, государство зависит от интересов населения и наоборот. Недаром Гегель писал, что «государственное устройство определенного народа вообще зависит от характера и развитости его самосознания; в этом заключается его субъективная свобода, а следовательно, и действительность государственного устройства… Поэтому каждый народ имеет то государственное устройство, которое ему соответствует и подходит» (Антология мировой политической мысли. Т. I. М., 1997, с. 652).

Из представления о том, что входит в общую волю, вытекает ответ на вопрос, что нужно делать, чтобы разрушить государство, – надо ослабить патриотизм его жителей и их религиозное чувство. Сплачивает население государства также опасность со стороны соседей, и если бы ее не было, то ее стоило бы выдумать. По крайней мере ее опасно преуменьшать.

Итак, государство имеет двойственную природу – защищать и эксплуатировать людей и ресурсы. Первое нужно всем жителям, второе – их части. Таким образом, у всех слоев населения есть общие государственные интересы и есть разные, даже противоположные. Их баланс различен. Перекос в сторону защиты делает государство стабильным, в сторону эксплуатации – готовит кризисы и революционные ситуации.