1. Если вы перестали слышать...

Утратить мир звуков, бесспорно, очень тяжело, И как бы ни сочувствовали вам окружающие, как бы ни старались облегчить вашу «тишину», как бы ни любили вас, какими бы ценны¬ми ни были их советы — в глубине Вашей души таится мыслишка: «Вам-то легко говорить..., Вы-то слышите..., Вас бы на мое место...» Не давайте ей воли, не допускайте ревность, зависть и зло в свое сердце.

Бесспорно, Ваше положение, Ваше состояние лучше всех понимает тот, кто сам через это прошел. Познакомьтесь с исповедью женщины, оглохшей внезапно и полностью, много лет в одиночку боровшейся со своей «изоляцией» от слышащих.

«Хочу поделиться своим опытом приобщения к жизни после наступления у меня полной глухоты. Думается, многим людям, потерявшим слух, это поможет «вернуться на круги своя». Мне доводилось встречать людей, которые, перестав слышать, буквально теряли почву под ногами, уверенность в себе и даже боялись перейти дорогу без посторонней помощи. Не всегда можно найти поддержку у окружающих, может быть, из-за того, что они просто не знают, как это сделать, и не у всех достаточно чуткости и такта. Ну что ж, «мы не можем ждать милостей от природы», остается искать поддержку в самом себе.

Сейчас вспоминается как давний сон то первое утро, когда я проснулась и не услышала своего голоса. Первый порыв — подойти к приемнику, услышать, но еще издали увидела светящуюся шкалу: он был включен! Я повернула ручку до отказа, приложила ухо к приемнику и услышала целое болото лягушек: «ква-ква-ква»

179

в ритме знакомой мелодии — кончалась воскресная передача «С добрым утром!».

Тогда мне было 18 лет, за плечами — средняя школа, жизнь без забот и хлопот и всего лишь две рабочих недели. Яне могла ос¬мыслить происшедшего и просто боялась думать о том, что будет дальше, как жить.

Но в понедельник нужно было встать, одеться и выйти на улицу, как обычно. Я вышла пораньше, чтоб по дороге на работу не встретить знакомых, с которыми нужно разговаривать, а я еще не знала, как. Потом, на работе, когда все собрались, пришлось произнести эти слова: «Я ничего не слышу» — ошеломить коллег и себя раз и навсегда. В тот день меня старались не беспокоить и даже предложили уйти домой. Но если уйти сегодня — это мало что изменит, ведь завтра нужно вернуться, неизбежно. Так я сидела и молча вживалась в окружающее сострадание.

Первое время мне казалось, что люди, обращаясь ко мне, про¬сто очень тихо говорят, а скажут погромче — и я услышу. По напряжению мускулов лица, по растяжению губ видно было, что говорят громко, — но не слышно, а больно.

Привыкла.

Ко многому пришлось привыкать и не по учебникам познавать законы человеческой приспособляемости.

Бесшумные улицы большого города, неслышный грохот поездов, «немое» кино.

Когда в кинотеатре встречала знакомых, я замечала, что они удивлены моим появлением там. Но мне было интересно, и я не собиралась отказываться от того, что мне доступно. Смотрела экранизации — «Гамлет», «Анна Каренина» — произведения, читанные много раз, а если содержание хорошо известно, то что же можно не понять? Старалась как можно больше читать газет и журналов, и я могла смотреть также и другие фильмы, содержание которых я знала заранее. Иногда я специально смотрела ка¬кой-нибудь фильм, ничего не зная о нем, а после этого читала рецензии и затем смотрела этот фильм еще раз; так я проверяла себя — насколько верно воспринимаю увиденное, и старалась понять, почему при первом просмотре я ошиблась.

Я ходила и в драматические театры, садилась в первый ряд и, уже зная смысл происходящего На сцене (по литературным произведениям, по рецензиям, по рассказам сестры, которая смотре-

180

ла эти постановки раньше), пыталась по губам актеров понимать их речь, а у артистов артикуляция правильная и четкая, и это облегчало мне задачу. Бывало, что за весь спектакль я разбирала всего несколько слов, но каждое понятое слово приносило радость, потому что было моей победой над судьбой, которой я не хотела подчиниться.

Балет тоже остался со мной. Яне слышу музыки, но танец, например, Майи Плисецкой — это зримое воплощение музыки, при-носящее мне наслаждение не меньшее, чем людям, которые слышат.

Что касается быта, всяких хозяйственных мелочей, то и это меня не обходило стороной. Внешне все осталось по-прежнему: нужно было ходить и в магазины, и в аптеку, и на базар. В магазинах ориентироваться легче, там есть ценники на товары и можно обойтись без лишних разговоров. А вот на базаре приходится тратить больше времени и сил. Скажем, мне нужно купить картофель, я спрашиваю цену и не могу понять. Подхожу к другому, третьему продавцу — и опять не понимаю. Жду, пока подойдет какой-нибудь покупатель, слежу по весам, сколько он берет, а затем — сколько дает продавцу денег и получает сдачи: так рассчитываю стоимость килограмма.

В химчистке, прачечной приемщица выписывает квитанцию обычно опустив голову, и вопросов, что она задает, не видно. Но я всегда слежу за ее записями, и когда рука приемщицы останавливается на графе «фамилия» или «адрес», я, не видя ее лица, отвечаю правильно.

Как-то нужно было сдать в срочную чистку белый плащ. У меня его не принимали, но я не могла понять, почему. Всегда стоит очередь, и мне было стыдно объявлять при всех, что не слышу, боялась сострадающих взглядов, а еще больше, наверное, осуждения. В конце концов, не могу же я нанять себе обслуживающий персонал — значит, должна все делать сама, несмотря ни на что. Тогда мне пришлось побродить по химчисткам, пока, наконец, не разобралась: плащ-то был очень грязный и нужно было сдавать его в «мокрую» чистку, т. е. в долгосрочную.

Со временем я поняла, что нет безвыходных ситуаций, нужно только стараться правильно в них ориентироваться, быть зорче и внимательней.

Долго пришлось спорить с мамой относительно велосипеда, на котором я ездила с детства и не хотела бросать это занятие.

181

Пожалеть маму и уступить ей? Это означало уступить себе, а я хотела жить, как все, не делая для себя никаких скидок. И я все-таки каталась. Ни с чем не сравнить это состояние, когда ты воз¬носишься над дорогой и мчишься, захлебываясь встречным ветром, ощущая свою власть над маленькой машиной, над своей жизнью, которой я могла управлять, как велосипедом, над теми людьми, что, может, не прочь посмеяться надо мной, но пусть кто-нибудь назовет меня убогой и обездоленной. Вот она, доля, судьба — в моих руках.

На работе было трудней всего. Сколько позади срывов, поражений, отчаяния! Но тогда выручал смех.

Однажды я стояла у окна, и сотрудница попросила закрыть его, но «закрыть» и «открыть» артикулируются одинаково, и нужно судить по обстановке, т. е. если окно открыто, то закрывать или наоборот. А окно было приоткрыто. Я решила пере-спросить: «Открыть?» Очевидно, произнесла невнятно, и она кивнула, я открываю окно — ив ответ раздается дружный смех. Легче всего принять этот смех на свой счет, обидеться, отвернуться. Но ведь смеялись не надо мной, а над ситуацией, и я смеялась вместе со всеми.

Наиболее употребительные в работе слова и фразы я дома произносила перед зеркалом, чтобы закрепить их восприятие и лишний раз не затруднять коллег, обходиться без записок. Задавая вопросы, я старалась предвидеть возможные ответы, а из ограниченного количества слов всегда легче понять произносимое. Но обращалась к окружающим я только в случае крайней необходимости, а в основном весь день сидела молча, уйдя в работу и отгородившись стеной неприступности. Думала, что неприступны они, а оказалось, что я. Я сама должна была сделать первый шаг к людям, а не ждать, пока они снизойдут до меня. Ведь они вполне могли прожить и без меня, а вот я без них обойтись не могла.

С этим коллективом пришлось расстаться: я не сумела по-ставить себя так, чтоб они перестали меня жалеть, ведь там меня знали другой, прежней, и всегда помнили об этом. Поменяла работу. С первого дня старалась взять инициативу в свои руки, больше говорить самой и спрашивать, ведь ответ понять легче, чем неожиданный вопрос. Конечно, без бумаги и ручки не обходилось. Так уж случилось, что дома мне не смогли помочь овладеть этой премудростью, чтением с губ, а о существовании квалифицированных педагогов я узнала не скоро.

182

Вот это самое важное: иметь возможность в первый же год после потери слуха научиться понимать речь окружающих по движениям их губ, пройти полный курс обучения.

У меня такой возможности не было.

Часто ко мне обращались в расчете на то, что я пойму устную речь, а когда я не понимала, отворачивались равнодушно. Я для них не существовала. Как я злилась на себя! Чтобы овладеть чтением с губ, после работы ходила по городу и спрашивала незнакомых людей, как пройти к универмагу, о котором хорошо знала, где он находится, или который час, хотя часы были у меня на руке и время известно. Предполагаемый ответ понять легко, и я задавала одни и те оке вопросы разным людям, потому что ответы варьировались: «Полседьмого», «18.30», «Сам не знаю», «Извините, нет часов» и т. п.

Еще не одно унижение пришлось переокить. Я стала замечать, что не владею своим голосом часто говорю громче, чем нужно. Меня все время одергивали. Как было стыдно! Немало пришлось потратить времени, пока отрегулировала силу звука. А ведь этого можно избежать. Нужно все время быть в общении, как можно больше говорить. Читать вслух басни — это требует варьирования интонации; произносить скороговорки — чтобы сохранить внятность речи, — вначале медленно, следя за чистотой произношения, и постепенно ускорять темп. Утром — это даст зарядку на целый день.

Возникают ситуации, когда проще написать записку, чтобы получить ответ в такой оке форме. А поскольку проще, то легко к этому привыкнуть. Но вот эти «проще» и «легко» ведут только к потерям. Сколько потом уходит сил, чтобы наверстать упущенное!

Жизнь шла своим чередом. Пришло отчетливое сознание своего особого положения и вытекающих из этого трудностей, не дающих никаких прав, кроме одного: права завоевать ощущение своей полезности для общества и, следовательно, право на самоуважение.

Да, нужно постоянно, систематически работать над собой, ежедневно тренироваться. Тяжело? Но завтра будет легче, чем сегодня. А самое главное — быть человеком среди людей.

Маргарита К., Киев».

183

Добавим, что Маргарита Борисовна работает старшим корректором в одном из издательств Украины. То, что Вы прочли, написано ею с расстояния в 10 лет, однако острота случившегося, боль утраты и тоска по звучащему миру не ушли, а лишь не¬много отступили, так что стало возможным трезво оценивать поведение свое и окружающих. Примите ее советы, воспользуйтесь ими. Ведь жизнь продолжается! И нельзя быть вне ее.