Контрольные вопросы

1. Какими памятниками и культурами представлены каменный век и эпоха бронзы на Северном Кавказе?

2. Когда и почему произошел распад общекавказской культурной и языковой общности?

3. Чем обоснована теория местного (автохтонного) происхождения народов Северного Кавказа?

4. Каково влияние миграционных и диффузионных процессов на историческое формирование народов Северного Кавказа? В чем сложность северокавказского процесса этно- и расообразования?

5. Почему ранний этногенез абхазов и адыгов должен рассматриваться в тесной взаимосвязи?

6. Когда и по каким причинам шел процесс складывания единой адыгской народности?

7. Что дает основание искать истоки балкаро-карачаевского этноса в древних культурах Центрального Кавказа?

8. Какая из версий происхождения балкарцев и карачаевцев является наиболее аргументированной?

Рекомендуемая литература

1. Археология СССР. Палеолит СССР. – М., 1984 (разделы: В.П. Любин. Ранний палеолит Кавказа. С. 45–94; Н.О. Бадер. Поздний палеолит Кавказа. – С. 272–302).

2. Алексеев В.П. Происхождение народов Кавказа: краниологическое исследование. – М., 1974.

3. Алексеев В.П. Некоторые проблемы происхождения балкарцев и карачаевцев в свете данных антропологии. – Нальчик, 1960.

4. Алексеев В.П., Бромлей Ю.В. К изучению роли переселений народов в формировании новых этнических общностей // СЭ. – № 2. – 1978.

5. Анчабадзе З.В. Очерк этнической истории абхазского народа. – Сухуми, 1976.

6. Ардзинба В.Г. Ритуалы и мифы Древней Анатолии. – М., 1982.

7. Анфимов Н.В. Древнее золото Кубани. – Краснодар, 1987.

8. Бетрозов Р.Ж. К древней истории племен Центрального Кавказа. – Нальчик, 1982.

9. Бетрозов Р.Ж. Этническая история адыгов. – Нальчик, 1996.

10. Бетрозов Р.Ж. О проблеме этнокультурных связей протоадыгов в античную эпоху и в начале раннего средневековья // Исторический вестник Института гуманитарных исследований КБНЦ РАН. – Вып. X. – Ч. I. – Нальчик, 2012.

11. Марковин В.И. Дольменная культура и вопросы раннего этногенеза абхазо-адыгов. – Нальчик, 1974.

12. Марковин В.И. Современные проблемы в изучении этнической истории Северного Кавказа // РА. – 1994. – № 1.

13. Меоты – предки адыгов / Сб. научных статей. – Майкоп, 1989.

14. Мунчаев Р.М. Кавказ на заре бронзового века. – М., 1976.

15. Керефов Б.М. Первобытно-общинный строй на территории Северо-Западного Кавказа и Кабардино-Балкарии // История Кабардино-Балкарии. – Наль­чик, 1995.

16. Алексеева Е.П. Карачаевцы и балкарцы – древний народ Кавказа. – Черкесск, 1973.

17. О происхождении балкарцев и карачаевцев // Сб. научных работ. – Нальчик, 1960.

18. Инал-Ипа Ш.Д. Абхазы. – Сухуми, 1965.

ЛЕКЦИЯ II. ЭТНОИСТОРИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ

НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ IV–XV ВВ.

И ВОЗНИКНОВЕНИЕ ИСТОРИЧЕСКОЙ

КАБАРДИНО-БАЛКАРИИ

2.1. Гуннское нашествие и начало иранизации и тюркизации Северного Кавказа. Первое тысячелетие н.э. было временем, когда мелкие племенные языки превращались в более крупные языки народностей. Кроме того, усиливаются экономические, культурные и военно-политические контакты народов Северного Кавказа между собой и с внешним миром. И в связи с этим большое значение приобретает вопрос об инфильтрации на Северный Кавказ ираноязычных и тюркоязычных кочевников, т.е. отныне история автохтонов – это перманентная война, постоянное противостояние миру скотоводов евразийских степей. И для темы происхождения северокавказских народов важно выяснить вопросы: как отразилось на их развитии включение культуры пришельцев, привело ли это к изменению физического типа населения, языка и т.д.? Особенно – каков вклад ирано- и тюркоязычных племен в окончательный процесс формирования этнической культуры северокавказских народов в эпоху средневековья?

Это вопросы достаточно сложные, не нашедшие пока удовлетворительного объяснения. Но даже поверхностные наблюдения за развитием материальной и духовной культуры аборигенов позволяют проследить реальную этническую и политическую ситуацию на Северном Кавказе в эпоху средневековья.

В начале н.э. в Приазовье возникает аланский союз племен. Сарматское происхождение алан считается несомненным. Античные историки связывают их с более древними племенами – савроматами (сарматами), массагетами (например, Дион Кассий, А. Марцеллин). Аланы, выделившись в I в. н.э. из общей среды сарматского населения, поселились в Приазовье и Предкавказье. Они распространились также в Придонье, Прикубанье и в районы Центрального Кавказа.

С I в. н.э. можно говорить о значительном усилении роли алан не только в сарматском мире, но и на Северном Кавказе. В начале II в. они играли заметную роль в политической жизни Боспора. Усиленное проникновение алан на Кубань относится к II в. н.э. Под их давлением оседлое адыгское население по правобережью р. Кубани оставляет насиженные места и уходит в Закубанье. Заметно включение аланского компонента в состав адыгов, хотя просачивание отдельных групп алан (обосновавшихся, главным образом, в верховьях р. Кубани) было незначительным и кратковременным и не распространялось глубоко в обширный массив автохтонных племен. Определенное воздействие алан на культуру предков адыгов, однако, отрицать не следует. Например, во всех абхазо-адыгских языках зафиксировано некоторое число аланизмов (т.е. староосетинизмов). Это нашло отражение также в топонимике, гидронимах.

В науке довольно прочно утвердился тезис о самой тесной связи современных осетин с аланами. Исследователи, однако, не ставят вопроса о происхождении одних только осетин от алан. Элементы аланской материальной культуры, языка и проч., хотя и в значительно меньшей степени, прослеживаются и у других народов Северного Кавказа, т.е., по словам алановеда В.А. Кузнецова, «оставаясь для осетин основными и прямыми предками, аланы в то же время в той или иной мере приняли участие в формировании этноса и культуры других неираноязычных народов Северного Кавказа». Известно, например, какую роль сыграли аланы в этногенезе карачаевцев и балкарцев. Данные антропологии, языка, этнографии (орнамент на деревянной утвари, войлоках, золотом шитье) содержат определенные доказательства в пользу того, что долихокраны-аланы также являлись одним из компонентов карачаево-балкарского этногенеза.

Но все же местное население сохранило свою этническую самостоятельность, что, однако, справедливо только по отношению к тем древним племенам, которые впоследствии дали начало носителям нахских языков, абхазо-адыгским группам. Часть старого кобанского населения была просто «подавлена» пришлыми иранцами – и в конечном итоге образовалась осетинская народность.

Расцвет аланской культуры происходит в VI в. В VI–IX вв. аборигены Северного Кавказа продолжают испытывать влияние алан.

Обратимся теперь к вопросу «тюркизации» края.

Конец IV в. н.э. явился началом новой эпохи в истории населения южной части В. Европы. Гунны – кочевой народ Центральной Азии, обитавший первоначально к северу от р. Хуанхэ. С IV в. до н.э. они создали союз, известный по китайским источникам как Хунну. Но в середине I в. до н.э. под ударами Китая часть гуннов откочевала на запад, в В. Туркестан, Приуралье, Северный и Центральный Казахстан. На новых землях эта группа гуннов обросла местными кочевниками. Затем они начали движение на запад, появляясь в районе Аральского и Каспийского морей, достигнув берегов Волги в 155–158 гг. И вот в 375 г. основная масса гуннов во главе с вождем Баламуром, перейдя Волгу, появилась в степях В. Европы. Первыми от них пострадали сармато-аланы.

Основная масса алан, занимавшая степи между Волгой и Доном, спасаясь от гуннов, устремилась на Северный Кавказ. С V в. аланы заселили равнинные, предгорные и горные районы Центрального Предкавказья, в которое географически принято включать Кубано-Терское междуречье: на западе его границей является Уруп, на севере – Ставропольская возвышенность, на востоке – современная граница с Дагестаном, на юге – Кавказский хребет. Преследуя уцелевших алан, часть гуннов прошла по региону, вышла к Черному морю и Керченскому проливу и подвергла уничтожению города Боспора (Фанагория, Гермонасса и др.). Жители Синдики также испытали на себе удар этой разрушительной волны, что подтверждается археологическими данными.

Вторжение гуннов из Азии в Европу имело грандиозные последствия. Произошло массовое передвижение народов, которое явилось важным этапом в сложении многих современных народов, а в степях Европы положило конец многовековому преобладанию иранцев и открыло не менее длительный период движения из Азии на запад тюркоязычных кочевников. Полоса нашествий на этом не оборвалась: за первой волной гуннов шли авары, следом болгары, затем хазары, потом венгры, впоследствии – печенеги и кипчаки. В степной полосе преобладающее значение заняли тюркоязычные племена. На страницах византийских и кавказских хроник запестрели имена различных племен: акациры, барсилы, сарагуры, уроги, савиры, алциагиры, авары, утигуры, кутригуры, болгары, хазары – это далеко не полный перечень постоянно враждующих между собой племен.

В V–VI вв. и на Северном Кавказе происходят сложные этнические и политические процессы. Здесь рано обосновалась часть гуннов. Впрочем, на Северном Кавказе среди этносов, называемых источниками, были общности, возникшие на основе угро-тюркских племен, и группы, уцелевшие от сармато-аланов. Это совместное существование разноэтнических племен и союзов (явление, характерное не только для Кавказа, но и для других регионов Европы того времени) создавало основу их будущих консолидации и этнического взаимодействия. В это время, как видно из источников, в предгорной полосе Западного Предкавказья находились области адыгов («джиков», как их именуют грузинские письменные источники), а к северу от Кубани распространились оногуры и болгары. В центре расселились осы (аланы, осетины) вместе с автохтонным населением. К востоку от них, в степи, находились кочевья крайне воинственного племени – сабиров. В горах за ними обитали дурдзуки – предки вайнахов.

Среди многочисленных пришельцев в IV–VII вв. в исторических источниках чаще упоминаются болгары, первые достоверные сведения о которых относятся к концу V в. Впрочем, появление болгар, хазар и авар в степях В. Европы рассматривается как второй этап гуннского движения на запад. Придя с востока, они обосновались в Приазовских степях, а часть проживала в непосредственном соседстве с предками адыгов (на Тамани). Примерно в 630-е годы болгарское объединение начинает превращаться в государство во главе с ханом Кубратом (т.н. Великая Болгария). Столицей стала разграбленная в IV в. гуннами Фанагория, которая в VII в. начала вновь застраиваться.

Одновременно с Великой Болгарией началось образование Хазарского каганата. Колыбелью хазар были прикаспийские степи, а центр находился на землях нынешнего Дагестана. К концу VII в. Хазария представляла собой крупную политическую силу, и это было враждебное приазовским болгарам объединение. Борьба между двумя молодыми государствами закончилась тем, что Болгарское объединение распалось, а новый каганат присоединил Приазовье к своим землям. Часть побежденных болгар во главе с ханом Аспарухом откочевала за Дунай и основала новое государство – Дунайскую Болгарию. Другая орда осталась и подчинилась хазарам (орда Батбая).

Эти события важны тем, что часть болгар после их подчинения хазарам начинает постепенное движение на восток в пределы Центрального Кавказа. Археологические и другие данные, например, говорят о проникновении болгар в восточные районы нынешней Карачаево-Черкесии и в Пятигорье. Таким образом, после разгрома хазарами Болгарии часть булгар двинулась на С. Кавказ, где жили аланы вместе с кавказскими автохтонами. И с этого времени начинается «тюркизация» центральных районов Северного Кавказа.

Есть основания говорить о некотором участии болгар в этногенезе балкарцев, хотя вряд ли это участие было особенно значительным. Тем не менее, по мнению лингвистов (например, Н.А. Баскаков), некоторые признаки болгарского языка в карачаево-балкарском имеются. Кроме того, в карачаево-балкарский языческий пантеон входит бог Тейри (Тенгри), который был верховным богом болгар и савир. Здесь важно то, что с приходом болгар и других докипчакских тюрков начался процесс языковой тюркизации какой-то части аланского и доаланского (автохтонного) населения будущего Карачая и Балкарии. Вероятно, местное население в VIII–IX вв. было разноязычным, что и облегчило тюркизацию края. Важно отметить и то, что с конца VII–VIII вв. население Северного Кавказа находилось в зависимости от хазар, а официально принятые в Хазарском каганате язык и письменность были тюркскими.

Очевидно, помимо освоения алано-кавказским населением тюркского языка, происходили и процессы метизации. На примерах более позднего времени из истории С. Кавказа известно, что в случаях совместного проживания разных этнических групп на небольшой территории смешанные браки и последующая метизация неизбежны.

В первой половине XI в. в северокавказских степях происходит расселение новой массы кочевников, состоящей из двух диалектных общностей: куманов-половцев и кипчаков, отдельные группы которых проникали в предгорья, – и это в еще большей степени закрепило тюркизацию Карачая и Балкарии в процессе окончательного сложения балкарского народа. Подробнее об этом сказано далее.

2.2. Консолидация адыгских племен под главенством зихов. Касожское объединение и завершение формирования единой адыгской народности. В первые века н.э. античные историографы все еще знают в бассейне Кубани меотов, на Тамани синдов, на Черноморском побережье ахейцев, гениохов, кораксов и зихов. Южнее территорию современной Абхазии занимали саниги, абазги и апсилы. В периоды активного перемещения воинственных ираноязычных и тюркоязычных номадов племена побережья оказались в более выгодном положении, чем степные меоты. Важен и тот факт, что приморское население теснее было связано с внешним миром, особенно с Римом и его преемницей Византией. По этим причинам, надо полагать, часть прибрежных племен начинает играть главенствующую роль в дальнейшем объединительном процессе среди всех протоадыгов.

С началом раннего средневековья византийские авторы упоминают причерноморские племена, особенно зихов. Это имя постепенно вытесняет античные древнеадыгские племенные наименования. Уже с II в. н.э. зихи имеют связи с римлянами, номинально признав подданство римскому императору, а затем устанавливают дружественные отношения и с Византией. В IV в. к зихам ссылали неугодных Риму лиц, а по их землям вдоль моря или через горные проходы шли миссионеры, торговцы и воины.

Зихов упоминали как отдельное племя К. Скилак, Страбон, Ф. Арриан, К. Прокопий и др. По их сообщениям, зихи изначально проживали между ахейцами и гениохами – это где-то между нынешними городами Туапсе и Гагра. Но примерно с V в. о зихах начинают поступать иные сведения – они начинают усиливаться и расширять свою территорию, расселяясь с юго-востока на северо-запад, поглощая соседние племена. Например, с зихами ассимилировались ахеи – племя, известное в произведениях античных историков и обитавшее с IV в. до н.э. по II в. н.э. на побережье южнее синдов и керкетов, примерно между нынешними городами Новороссийск и Сочи.

Таким образом, усиление зихов с начала н.э., и особенно с V в., можно понимать как объединение вокруг них мелких родственных племен и образование союза, члены которого с течением времени начали именоваться зихами. Объединение вокруг зихов – процесс этнической и политической консолидации древнеадыгских племен и превращения их в единую народность. Термин «зихи» чаще фиксируется в византийской историографии VI–X вв. Этноним «зихи» как обозначение адыгов, продолжает встречаться в домонгольское время и иногда даже в постмонгольский период – в XV и начале XVI в. (Иоанн Галонифонтибус, Дж. Интериано и др.). Зихов некоторые из греческих источников отождествляют с «джиками» из древнегрузинских хроник. Известно, что в грузинских средневековых источниках адыги известны как «джики» или «джихи», а их страна названа «Джикети».

Одновременно с зихским возникли два других крупных племенных объединения – абхазское на юге и касожское на Кубани. В прошлой лекции уже указывалось, что древние меотские племена географически делились на две группы: прибрежных и степных (кубанских). Можно не сомневаться, что древние керкеты, ахеи и зихи стали основой зихского этнополитического объединения, а из псессов, фатеев и других племен Прикубанья затем сложилось касожское объединение. Раннесредневековые письменные источники различают зихов и касогов. Этноним «касог» характерен, например, для византийских источников. Это означает, что часть древнеадыгских племен во главе с зихами проживала на побережье, а другая дружественная группа в лице касогов – по реке Кубань. Самостоятельное существование двух групп продолжалось примерно до X в. В это время арабские источники (например, Масуди) уже не различают группы адыгов, пишут о них как об одном народе и называют их одним именем «кешак». По этим сведениям, адыги жили по соседству с аланами, занимая все пространство от р. Лабы на востоке до берегов Черного моря на западе.

В предмонгольский период (X–XII вв.) можно говорить о полном завершении становления адыгского народа. Уже в X в. адыги предстают как единое этнополитическое образование. Опасность со стороны сильного Аланского объединения на востоке и войны с Хазарским каганатом также способствовала постепенному сплочению адыгских групп.

Археологические материалы и письменные источники свидетельствуют о развитой экономике (пашенное земледелие, скотоводство, ремесло и рыбный промысел у прибрежной части населения). Большинство поселений представлено неукрепленными селищами, возникшими как в V–VII вв., так и в VIII–IX вв. В погребениях V–VII вв. нет пока заметного имущественного неравенства. И хотя авторы говорят о местных «царях», это были, скорее всего, племенные вожди. Но в VIII–IX вв. уже выделяются захоронения аристократии, отличающиеся богатством и тщательностью изготовления инвентаря. По-видимому, в VIII–IX вв. адыгское общество переживает процесс развития раннефеодальных отношений.

Раннее средневековье – сложный период в истории предков адыгов. С окончанием античной эпохи благоприятный период их истории завершается. Территория расселения протоадыгов резко сократилась, а земли между Доном и Кубанью теперь заняли ираноязычные и тюркоязычные кочевники. Отныне их история – это перманентная война, постоянное противостояние миру скотоводов евразийских степей. И хотя отношения коренного населения и кочевников были часто враждебными и в мирное время не отличались особой сердечностью, все же иногда возникало некоторое устойчивое равновесие, располагавшее даже к определенной мирной интеграции чуждых культур. В рассматриваемое время имеет место влияние докипчакских тюрков на культуру, язык и быт коренного адыгского населения, хотя, как уже было сказано, эти связи выражались в самых различных формах: мирная интеграция в процессе культурных контактов, инфильтрация небольших тюркских групп в адыгскую среду, часто – и прямые вторжения, о чем повествует фольклор. О проникновении тюркских элементов в адыгскую среду наглядно свидетельствуют археологические, этнологические, лингвистические и некоторые антропологические материалы. Для дальнейшего формирования этнической культуры автохтонов определенное значение имели также связи с византийскими греками и (позднее) с генуэзскими колониями.

2.3. Монгольская экспансия и процесс окончательного сложения балкарского народа. XIII–XV вв. – время военно-политических потрясений, разрушения устоявшихся культурных традиций, гибели большой массы людей. Между тем это период, когда происходит окончательное формирование, оформление этнических типов и основных черт культуры и быта северокавказского коренного населения. Монгольские нашествия вызвали изменения и перемещения этнических групп и явились определенным историческим рубежом не только в политической жизни, но и в дальнейшем этногенезе автохтонов – и, можно сказать, в постмонгольский период уже возникает современная этническая карта Северного Кавказа. К этому времени относится оформление тех этнических групп, которые известны на Кавказе и в наши дни.

А пока, накануне монгольских нападений, картина была следующая: адыги по-прежнему занимали обширную территорию от северо-западной оконечности Большого Кавказа (Главного Кавказского хребта) до среднего течения р. Уруп. На севере адыги проживали вдоль восточного берега Азовского моря от р. Дон до Керченского пролива и далее к югу до Абхазии.

В центральных и восточных районах Северного Кавказа находились аланы с автохтонами и болгары. С конца XI в. происходит проникновение в Центральное Предкавказье кипчаков.

Судя по данным археологии (каменные изваяния, курганы с конскими захоронениями), в предгорных и степных районах современной Карачаево-Черкесии в конце XI–XII в. находилась часть кипчаков (половцев).

Уже с VI в. в Центральном Предкавказье сложилась яркая аланская культура, включавшая в себя как черты материальной культуры перешедших к оседлости алан, так и ряд особенностей культуры местных племен. На протяжении IV–IX вв. тюрки (болгары, хазары) простирали свою власть на аланские племена, привнося в их культуру некоторые достижения. Алания развивалась. Но X–XIV вв. – второй этап развитого Средневековья. Заканчивается он столетием, в котором главной силой в степях Евразии стали монголы.

Монгольская экспансия стала переломным моментом в истории Северного Кавказа. В 1220–1222 гг. 30-тысячный корпус во главе с полководцами Джебе и Субэдэем, пройдя Северный Иран и Южный Кавказ, через Дербентские ворота в Дагестане вышел в пределы Северного Кавказа. Соглас­но сообщению арабского писателя, современника событий, монголы встретили объединенные силы алан и кипчаков. В столкновении ни одна из сторон не одержала верха над другой. Тогда монголам удалось расколоть союз кипчаков и алан с помощью хитрого дипломатического маневра. Когда кипчаки оставили и предали алан, монголы победили алан, а затем обрушились на кипчаков и перебили многих из них, после чего часть кипчаков укрылась в горах.

Аланское объединение испытало первое сильное потрясение. Но аланы еще не были покорены.

В 1235 г. в Европу были отправлены большие силы Чингизидов. В этом году было разгромлено Болгарское государство на Волге, монголы завоевывали русские города. Одновременно часть монгольских войск во главе с двоюродным братом Бату Менгу была отправлена на Северный Кавказ, и на этот раз пострадало и адыгское население Прикубанья, но основной удар опять пришелся по Алании в 1238 г. В результате постоянных монгольских ударов население Алании катастрофически сократилось, значительная часть их была оттеснена к горам Центрального Кавказа. Эти события помешали созданию у алан прочного государственного образования феодального типа, а уцелевшее население было вынуждено с конца XIII в. переселиться в горы. Равнина значительно опустела, а оставшееся на прежних местах население ассимилировалось с новыми пришельцами – протокабардинскими племенами. Таким образом, в 1238–1240 гг. Алания как политическая система полностью рухнула.

Здесь важно подчеркнуть, что в нагорной полосе (от Эльбруса до Дигории) алан стали вытеснять появившиеся там в результате монгольских нашествий тюркоязычные племена – кипчаки. С их приходом была закреплена тюркизация населения Карачая и Балкарии. Но в силу обстоятельств в горной зоне оказались представители и других этносов – автохтоны и часть ираноязычных алан. И начинается процесс окончательного формирования карачаевского и балкарского народов в XIII–XIV вв. При таком слиянии верх одержал тюркский язык кипчаков. Как уже отмечалось, кипчаки, заселявшие предгорные районы, проникли в XIII в. после нашествия монголов в горную зону. Поселившись в горах Карачая и Балкарии, кипчаки явились одним из основных компонентов в формировании карачаево-балкарского этноса. Лингвистический материал говорит о том, что кипчакский язык является «предком» карачаево-балкарского. В этом плане (по исследованиям Н.А. Баскакова) интересно сходство карачаево-балкарского языка с языком кипчакско-латинско-венгерского словаря XIV в. «Кодекс Куманикус».

Этнография также дает примеры о том, что кипчакский элемент был одним из компонентов карачаево-балкарского этногенеза. Орнамент аппликативных войлоков, изготовляемых карачаевцами и балкарцами, выполнен в тюркских кочевых традициях и имеет сходство с орнаментом ногайским, казахским, киргизским и др. Да и сам обычай изготовлять узорные войлоки, столь характерный для кочевников (например, для ногайцев), горским народам Кавказа не свойствен. Существование этого обычая у карачаевцев Е.Н. Студенецкая и др. объясняют наличием кипчакских предков у этого народа. Однако, по мнению некоторых исследователей, нельзя утверждать, что среди прямых предков карачаево-балкарцев кипчаки составляли большинство (например, антрополог и академик В.П. Алексеев убежден, что данные антропологии не дают оснований говорить о значительном включении кипчакского элемента в состав формирующейся карачаево-балкарской народности). Что же касается причин победы тюркского языка над другими, возможно, определенную роль сыграла его относительная фонетическая простота по сравнению с кавказскими.

Таким образом, подводя итоги по данному вопросу, напомним еще раз следующее: все четыре компонента – «кобанцы», аланы, докипчакские тюркские племена (болгары) и, наконец, кипчаки (половцы) приняли участие в этногенезе карачаево-балкарской народности. Но следует еще раз подчеркнуть, что данные антропологии, археологии, этнографии говорят о том, что основой формирования карачаево-балкарского этноса, его ядром были автохтонные северокавказские племена, западная ветвь носителей кобанской позднебронзовой культуры Центрального Кавказа. Так же, как у осетин, «кобанцы» явились кавказским субстратом рассматриваемых народностей.

Здесь следует отметить, что вопрос о доминантном значении кавказского субстрата или степных пришельцев остается дискуссионным. Например, как считает местный археолог В.М. Батчаев, сколь бы значительна ни была серия позднекобанских элементов в традиционной культуре балкаро-карачаевцев, они, вопреки укоренившимся представлениям, вовсе не доминируют. Решение этой сложной проблемы – задача для специалистов. Здесь важен сам факт наличия значительного кавказского компонента в балкарском этносе, признаваемый исследователями. Признает это и В.М. Батчаев, указывая, что отдельные стороны материальной и духовной культуры балкарцев (жилища, погребения, декоративно-прикладное искусство, языческие культы) продолжают традиции древней кобанской культуры. Кроме того, автор предполагает, что к периоду окончательной тюркизации Балкарии средневековые потомки кобанских племен, вероятнее всего, давно уже растворились в аланской среде, и кобанские реминисценции вошли в традиционную культуру балкаро-карачаевцев уже опосредованно через алан, – и не будет особым преувеличением предположить решающую роль аланского этноса в этногенезе балкаро-карачаевцев.

Есть и другие мнения, но в любом случае с рубежа XIII–XIV вв., очевидно, можно говорить о карачаево-балкарской народности с языком кипчакской группы, общностью культуры и территории. Они занимали смежную область у отрогов Эльбруса, на которой жили и позднее (ущелья Карачая и Балкарии). Более северные предгорные районы уже с конца XIII в. занимали протокабардинские племена.

Термины «карачаевцы» и «балкарцы» появляются в письменных источниках с начала XVII в.

2.4. Отрыв протокабардинских племен от основной массы адыгов и образование территории Кабарды. До сих пор, рассказывая о происхождении и истории адыгов, мы постоянно имели в виду западный регион Кавказа. Но большая группа адыгов, в лице кабардинцев и черкесов, проживает к востоку от Прикубанья, в пределах Центрального Кавказа. В связи с этим необходимо рассмотреть вопрос о связи адыгов с центральными районами Северного Кавказа и об образовании территориальной Кабарды. Что удивительно, фольклор кабардинцев не содержит достоверных данных об этих событиях. Народ не всегда может удержать в своей памяти исторические факты даже 600–700-летней давности. Поэтому приходится обращаться к материалам истории и сопоставлять различные источники, а XIII–XV вв. наименее документированы археологическими и письменными материалами.

Вопрос о происхождении кабардинцев, если рассматривать в общем, – это вопрос о том, когда и как они выделились из общей массы адыгов и превратились в самостоятельную группу. В связи с этим историкам приходилось решать ряд вопросов: границы древнего расселения кабардинской группы племен, причины и время их перемещения на восток и др.

Необходимо еще раз напомнить о том, что при отсутствии надежных данных исторического фольклора и фактического материала все высказывания по этому вопросу остаются искусственными, чисто умозрительными кабинетными построениями.

Нет сомнений в одном – образование исторической Кабарды и Балкарии тесно связано с последствиями монгольской экспансии и со сложной этнополитической ситуацией, возникшей на Северном Кавказе после второго похода монголов. В 1238–1339 гг., во время второго похода в Европу, монголы полностью захватили равнины Предкавказья. В частности, они заняли степные пространства как с правой стороны Кубани, так и по левобережным притокам – Лабе, Урупу и Зеленчуку. И при такой сложной этнической и политической ситуации происходит расширение территории расселения адыгов далеко на восток. Проблема непростая.

Как это ни парадоксально, политические события, связанные с господством монголов в Восточной Европе, в конечном итоге привели к усилению адыгов, к их гегемонии на Северном Кавказе. Начало этому было положено крушением Аланского государства как наиболее значительного политического фактора до монгольской экспансии. Адыги остались несколько в стороне от главных событий. Даже во время самого страшного похода 1237–1240 гг. монголы ограничились отдельными экспедициями в Прикубанье. Адыги также пострадали от монголов, но в значительно меньшей степени, чем центральнокавказское население.

В начале 1240-х годов образовалось одно из монгольских государств –улус Джучи (будущая Золотая Орда). Южные границы его простирались до Крыма и предгорий Кавказа. Монгольская элита стремится теперь проводить политику контактов с населением Северного Кавказа, завоеватели хотят иметь поддержку с их стороны. Начинается очередное сосуществование пришлых кочевников с местным населением. К началу XIV в. значительную часть населения Кубани составляли монголы и подчинившиеся им кипчаки, которые кочевали на пространстве от устьев Дона и Кубани до Волги, занимая правобережье Кубани. Но в конце XIV в. происходит резкое ослабление Золотой Орды, связанное с опустошительным нашествием среднеазиатского правителя Тимур-ленга. В 1394 г., пройдя Иран и Южный Кавказ, Тимур вышел в пределы С. Кавказа, а в 1395 г. произошла битва на берегу Терека, которая закончилась полным разгромом войск хана З. Орды Тохтамыша. Затем последовали карательные экспедиции на территорию Прикубанья, Центрального Предкавказья, Чечни и Дагестана. Горная область бывшей Алании подверглась особенно жестокому разорению. Для Ц. Предкавказья эти события имели крайне негативные демографические последствия, т.е. гибель огромной массы людей. Персидский географ Ибн Арабшах, побывавший в стане войск Тимура, сообщал: «Когда мысли Тимур-ланга успокоились от дел с областью русских и черкесов, то он со всеми войсками повернул к асам… Они разорили и опустошили их крепости и строения их, а самих же бесчисленно вырезали».

Как все эти события повлияли на последующую историю автохтонных народов? Они внесли крупные изменения не только в политическую, но и в этническую карту С. Кавказа. Эту проблему затрагивали в своих трудах некоторые кавказоведы, например, Л.И. Лавров: «Спасшиеся от погрома половцы и аланы бежали в горы, где смешались друг с другом и образовали новые народы карачаевцев и балкарцев. Переселение на восток части адыгов положило начало кабардинскому народу».

Адыги также пострадали от монголов и особенно от нашествия Тимура, но в значительно меньшей степени, чем центральнокавказское население. Благоприятным обстоятельством явилось и то, что в конце XIV в. позиции З. Орды на С. Кавказе были сильно расшатаны. В целом происходит ослабление некогда могущественной, но эфемерной степной империи.

Адыги, в том числе кабардинцы, сохранили свой экономический и военный потенциал. Закономерный процесс экономического и общественного развития продолжился. Были сохранены древние культурные традиции. Серьезнейшие потрясения на С. Кавказе, кажется, не оказали ощутимого воздействия на адыгов, и с конца XIV в. они выступают как значительная этническая и политическая сила. С этого времени даже начинается их военно-политическое преобладание в Северо-Кавказском регионе.

Прежде всего, надо думать, они значительно расширили занимаемую территорию. Часть адыгов (в лице кабардинской группы племен) продвигается далеко на восток до границ современного Дагестана. Об этом, в частности, свидетельствуют археологические комплексы. Картографирование кабардинских курганных могильников показывает, что ранние из них располагаются на широкой территории от Большого Зеленчука (приток Кубани) на западе и до рек Сунжи и Фортанги (приток Терека) на востоке. О кабардинцах как особой восточной группе адыгов можно говорить с конца XIV–начала XV в., но термин «кабардинцы» впервые встречается в середине XV в. в сочинении Иосафата Барбаро в форме «кевертеи», «кевертейцы». Он также сообщает, что кабардинцы были непосредственными соседями «алан или асов» (осетин). Это конкретно свидетельствует о том, что кабардинцы уже в указанное время занимали восточную часть ареала расселения адыгов.

Выше отмечалось, что вопрос о происхождении кабардинцев – это вопрос о том, когда и как они выделились из общей массы адыгов. В связи с этим историкам приходилось решать ряд вопросов: границы древнего расселения кабардинцев, причины и время их перемещения на восток. Надо сказать, эти вопросы все еще остаются не до конца выясненными, дискуссионными.

Значительное распространение имела гипотеза о многочисленных передвижениях кабардинцев до их окончательного расселения в центральных районах С. Кавказа. Наиболее четко сформулирована эта точка зрения в работах Г.А. Кокиева, который склонялся к мнению, что кабардинцы до переселения жили в Крыму, потом на северном берегу Азовского моря или в бассейне Дона. В основе указанной версии – только данные фольклора. Но известный этнограф Л.И. Лавров в середине 50-х годов XX в. подвергал сомнению пребывание кабардинцев в Крыму, на берегу Азовского моря, на севере Ставрополья или где-то в Придонье. Автор считал, что адыги являются древнейшим населением Прикубанья и местожительство кабардинцев до их миграции на восток нужно искать в Прикубанье, и, поскольку кабардинский язык имеет черты сходства с шапсугским диалектом, можно предположить, что протокабардинские племена сперва обитали где-то по соседству с шапсугами, т.е. в низовьях Кубани.

Такое же мнение выдвинул в середине 1970-х гг. лингвист М.А. Кумахов, который писал: «Шапсугско-кабардинские изоглоссы, то есть явления, отличающие их от других адыгейских диалектов, охватывают и лексику, и грамматику. Факт этот наталкивает на мысль, что шапсуги и кабардинцы, занимающие полярные точки на карте современных адыгов (между ними сейчас находятся бжедуги, темиргоевцы и абадзехи), исторически, по-видимому, были соседями». Абхазский исследователь Ш.Д. Инал-Ипа считал утверждение Л.И. Лаврова о проживании кабардинцев «в низовьях Кубани» недостаточно точным и спорным. По его мнению, прародиной кабардинцев следует считать территорию между Шапсугией и Абхазией, то есть многие факты абхазо-кабар­динских этнокультурных взаимоотношений свидетельствуют о том, что абхазы и кабардинцы исторически были некогда ближайшими соседями, образуя тесно связанные между собой этнокультурные группировки.

Определяя прародину кабардинских племен как побережье Черного моря, исследователи ставили себя в нелегкое положение, ибо привести солидные аргументы в защиту данной точки зрения было весьма непросто. Соответственно, все гипотезы нуждаются в дальнейшем обосновании. С достаточной определенностью можно говорить только о миграции группы адыгского населения на восток; скорее всего, это происходит в период после второго похода монголов на С. Кавказ, во второй половине XIII в., а не с конца XIV в. или в XV в., как до сих пор считали исследователи (Е.И. Крупнов, Л.И. Лавров, Е.П. Алексеева, Э.В. Ртвеладзе и др.). Можно быть уверенным, что благоприятная ситуация складывалась для адыгов уже с момента возникновения З. Орды.

Где-то в 40-х гг. XIII в. часть адыгов начинает движение на восток, и этот переселенческий процесс носил, скорее всего, поэтапный характер. В результате нашествий монголов происходят перемещения и коренного населения; некоторые народы были сдвинуты с занимаемых территорий, менялась политическая и этническая карта. Наблюдаются качественные изменения в экономике народов. Можно полагать, что часть адыгов (в лице кабардинских племен) пусть ненадолго, но перешла к полукочевому хозяйству, совершая сезонные перекочевки с частой сменой местопребывания в поисках пастбищ для огромного количества скота и табунов лошадей (имея временные, зимние и летние жилища), о чем свидетельствуют письменные источники и характер археологических материалов – наличие курганных скоплений кочевнического типа при полном отсутствии следов постоянных поселений. Западный автор Якоб Рейнегс (1744–1793 гг.) о кабардинцах писал, что «множество стад и большое количество лошадей вынуждает их летом ежедневно менять становище, чтобы находить свежий корм для скота. При приближении зимы они отправляются опять в свои селения, где уже собраны запасы сена, ячменя и проса…» Возможно, поэтому и фольклор приписывает кабардинцам длительные передвижения.

Расхождения во взглядах есть и по вопросу о причинах переселения. Отдельные авторы указывают на стремление кабардинцев в тот период перехватить торговый путь из Абхазии через Клухорский перевал на С. Кавказ. Есть и другие мнения. Некоторые исследователи придерживаются того в целом оправданного взгляда, что эти передвижения происходили под влиянием не внешних, а внутренних факторов развития адыгского общества. Главной причиной данного процесса Л.И. Лавров считал возросшую потребность в пастбищных землях с ростом феодальных отношений и вытекавшим из этого расширением производства. Способствовала, конечно, этому и политическая ситуация.

Так или иначе, в силу определенных исторических условий в течение XIII–XVI вв. адыги начинают делиться на две большие группы: западных и восточных. Соответственно, возникли два территориально-политических образования: Черкесия и Кабарда. Черкесия занимает территорию от северо-западной оконечности Главного Кавказского хребта до среднего течения р. Уруп. На севере граница шла по р. Кубани от устья до впадения в нее р. Ла­бы. На юго-западе Черкесия примыкала к Черному морю от Тамани до р. Шахэ. Территория черкесов приблизительно до начала XVI в. включала восточное побережье Азовского моря к юго-западу от устья Дона, но в первой половине того же века адыги, вероятно, под давлением крымских ханов уходят из Приазовья на юг.

Кабарда охватывала земли от верховьев Кубани на западе и до р. Сунжи на востоке, занимая предгорья и равнины, о чем свидетельствуют кабардинские курганные комплексы. Максимальное расселение кабардинцев приходится на XV–XVI в., но впоследствии в силу определенных политических причин территория их обитания суживается до современных границ. Хотя кабардинцы сохранили с адыгами общность языка и культуры, их жизнь в новых условиях привела к некоторому обособлению. На это повлияла не только оторванность от основной массы адыгов. Большое значение имели контакты их со старым населением Центрального Предкавказья – автохтонами и пришельцами – аланами, монголами и кипчаками. Известный археолог Е.И. Крупнов писал об инфильтрации адыгских элементов в среду алан, которые с течением времени были очеркешены. Видимо, и часть тюрок (кипчаков) была ассимилирована кабардинцами.

Большое значение имело соседство с кабардинскими племенами предков карачаевцев и балкарцев, осетин и вайнахов (чеченцев и ингушей), занимавших теперь, главным образом, горную зону Центрального и Северо-Вос­точ­ного Кавказа.

Кабардинцы развивались в контактах с окружающими народами, проявляющихся в разных формах. Под воздействием соседних народов у кабардинцев несколько изменились материальная и духовная культура и даже антропологический тип. Достаточно сказать, что кабардинцы представляют в ос­новном уже кавкасионский (центральнокавказский) тип людей (как и соседние осетины, балкарцы, вайнахи и др.), в то время как западные адыги и абхазы остались «чистыми» понтийцами (черноморский антропологический тип).

Связи адыгов с тюрко-монгольскими кочевниками также не ограничились простой интеграцией, имело место проникновение степняков в адыгскую среду. Изучение серии черепов из адыгских курганов позднего средневековья показало наличие монголоидной примеси. В язык кабардинцев вошло много тюркских слов. Кабардинская ономастика и этнонимика, а также фольклор дают основание говорить о тесных контактах с соседними народами. Среди кабардинских имен и фамилий много осетинских, балкарских, чеченских, ингушских и др.

Таким образом, окончательное оформление этнической физиономии кабардинского народа протекало в условиях этнического и языкового влияния соседних народов. Данные археологии, этнографии и фольклора позволяют судить о некоторой пестроте кабардинского этноса, конечно, относительной, как и у некоторых других народов. Оценивая в данном аспекте этногенетический процесс формирования кабардинского народа, можно констатировать некоторое преобладание в нем тюркских элементов (в процессе взаимосвязей, некоторой ассимиляции отдельных групп и фамилий и т.д.). Например, по заключению лингвистов, самый обширный слой в лексике диалектных единиц кабардино-черкесского языка составляют тюркизмы, попавшие в него в разное время, но в основном из карачаево-балкарского, ногайского, кумыкского языков.

Коснулось это и адыгских этнических наименований.

Примерно с 40-х годов XIII в. в источниках появляется слово «черкес» (джеркас) как обозначение всех адыгов. По мнению Н.Г. Волковой, после нашествия монголов, с 40–50-х гг. XIII в. источники нередко фиксируют этнические названия как бы сквозь призму тюркских языков. Автору представляется вероятным, что этноним «черкес», возникший в среде тюркоязычного населения для обозначения адыгов, был воспринят другими народами и прочно вошел в европейскую и восточную литературу.

Представляет интерес термин «Кабарда» («Къэбэрдей»), ставший этнонимом для обозначения восточной группы адыгов. Есть несколько легенд, повествующих о появлении этого термина, но во всех случаях название «Кабарда» связывается с именем некоего князя Кабарды Тамбиева, который проявил себя во время войны черкесов с ференджами (генуэзцами). По одному из преданий, Кабарда Тамбиев уничтожил отряд генуэзцев и спас жену адыгского правителя Инала. Обрадованный Инал созвал четырех сыновей и объявил: «Отныне все земли, которыми управляют тлякотлеши Тамбиевы, я называю Къэбэрдей, и пусть никто и после моей смерти не меняет это название. Имя такого человека, как Кабарда, нельзя предать забвению».

После смерти Инала его сыновья поделили между собой адыгскую землю. Старшему – Табульде – достались земли к востоку от Псыжа (Кубани), куда входила и территория, которая была названа Иналом Кабардой. Оттуда и пошло название «Къэбэрдей». Окончание (суффикс) -ей присутствует во многих названиях и является показателем принадлежности.

Что же касается этимологии самого имени Кабарда, то ее связывают с тюркскими языками. В источниках XIII–XIV вв. этническое название «кабардинцы» неизвестно. Это имя в форме «кевертеи» впервые, как уже сказано, упоминается в первой половине XV в. Л.И. Лавров предполагает, что частица «берды» в слове «къэбэрдей» заимствована из тюркских языков. По мнению исследователя, во время существования больших масс ногайского населения у горцев часто встречались личные имена с частицей «берды». От личных имен образовались фамилии и названия племен и групп населения. «Термин «Къэбэрдей», – пишет Л.И. Лавров, – оформлен окончанием «ей», являющимся показателем принадлежности. «Къэбэрдей» – это то, что принадлежит Кабардыю. Поэтому народное толкование термина «къэбэрдей», как производного от личного имени, является более реальным, нежели предположения историков».

С этим мнением вполне можно согласиться.

В заключение еще раз следует указать, что перед нами – одна из особенностей этнической истории: отделение от уже сформировавшегося этноса некоторых групп и их переход в иные этносы с продолжающимся включением в их состав отдельных инородных групп. К X в. адыги сложились в общих чертах как народ на территории Северо-Западного Кавказа, но затем произошло формирование и обособление другого этноса в результате перемещения на новые территории.