Сочинения

Мережковский Д.С. Собрание стихотворений. СПб., 2000.

Мережковский Д.С. Собр. соч.: В 4 т. М., 1990.

Мережковский Д. Л. Толстой и Достоевский. Вечные спутники. М., 1995.

Мережковский Д. Тайна трех. М., 1999.

Мережковский Д. Лица Святых. М., 1997.

Литература

Бахтин М. Мережковский и история // Звено. 1926. № 156.

Белый А. Арабески. М., 1911.

Гиппиус З. Живые лица: В 2 т. Тбилиси, 1991.

Ильин В. Памяти Д.С. Мережковского // Возрождение. 1965. № 168.

Зинаида Гиппиус

Атмосфера и культура Серебряного века немыслимы без Зинаиды Николаевны Гиппиус (1869, Белев Тульской губ. – 1945, Париж), ставшей законодательницей вкусов эпохи декаданса, модернизма и рождающегося символизма. Под псевдонимом Антон Крайний она публиковала статьи и рецензии, которые определяли репутацию поэтов. Гиппиус стала одним из авторитетных идеологов старшего символизма и проявила себя как поэт, писатель, драматург и мемуарист.

Писать стихи начала с семи лет, с 1888 г. они появляются в печати. До революции была известна как автор сборников стихов, романов, рассказов (сб. «Алый меч», 1906; «Лунные муравьи», 1912 и др.). Вместе с Мережковским, своим мужем, была организатором Религиозно‑философского общества в Санкт‑Петербурге, сыгравшего значительную роль в формировании «нового религиозного сознания». Гиппиус считала, что декадентство – явление обособленности, факт забвения того, что творчество – часть религиозного действа. В собственном творчестве Гиппиус не избежала модернистского уклона, богоборчества, уживающегося с религиозными мотивами и настроениями, эстетическим максимализмом и субъективным произволом. В 1904 г. вышло ее «Собрание стихов», на которое откликнулся И. Анненский, увидев в творчестве Гиппиус «всю пятнадцатилетнюю историю нашего лирического модернизма» ².

Своими современниками Гиппиус воспринималась неоднозначно. «Сама себе, – вспоминает С. Маковский, – З.Н. нравилась безусловно и этого не скрывала. Ее давила мысль о своей исключительности, избранности, о праве не подчиняться навыкам простых смертных… <…> Сразу сложилась о ней неприязненная слава: ломака, декадентка, поэт холодный, головной, со скупым сердцем. Словесная изысканность и отвлеченный лиризм Зинаиды Николаевны казались оригинальничьем, надуманной экзальтацией. <…> На самом деле она совсем другая: чувствует глубоко и горит, не щадя себя, мыслью и творческим огнем» ¹. Созданный Л. Бакстом портрет Гиппиус, отразивший «изломы» ее духовного облика, стал в каком‑то смысле символом эпохи русского модернизма.

Творчеству Гиппиус присущи поиски «нездешней красоты», эстетический максимализм, ярко выраженное чувство личности, независимой в поисках ответов на «проклятые» вопросы бытия. В сборниках лирических стихов (1904, 1910) мотивы трагической замкнутости, отъединенности от мира, волевого самоутверждения личности сочетались с тонким восприятием природы и чутким отношением к ранимой душе. В стихотворении «Она» Гиппиус передает изначальную двойственность человеческой природы, максимально пристально вглядываясь в свой внутренний мир, безжалостно анализируя «извивы» своей души:

В своей бессовестной и жалкой низости,

Она как пыль сера, как прах земной.

И умираю я от этой близости,

От неразрывности ее со мной.

Она шершавая, она колючая,

Она холодная, она змея.

Меня изранила противно‑жгучая

Ее коленчатая чешуя.

<…>

Своими кольцами она, упорная,

Ко мне ласкается, меня душа.

И эта мертвая, и эта черная,

И эта страшная – моя душа!

Для поэзии Гиппиус важен не столько создаваемый образ, сколько сама мысль, выявленная благодаря диссонансам и переключениям планов постижения возможных смыслов как парадокс. Понятное и привычное у Гиппиус предстает как неожиданное и неизведанное. Взволнованная интонация оставляет ощущение многозначительной недоговоренности, что увеличивает «объем» художественной информации. Символизм Гиппиус распространяется на сферу личных чувств, раскрывающуюся как надличное и вневременное. Стихотворение «Нелюбовь» может проиллюстрировать эту черту поэтики:

Как ветер мокрый, ты бьешься в ставни,

Как ветер черный, поешь: ты мой!

Я древний хаос, я друг твой давний,

Твой друг единый, – открой, открой!

<…>

Смеется хаос, зовет безокий:

Умрешь в оковах, – порви, порви!

Ты знаешь счастье, ты одинокий,

В свободе счастье – и в Нелюбви ¹.

Разделяя религиозно‑философские взгляды Д. Мережковского, Гиппиус сосредоточена на вопросах взаимоотношения человека и Бога. Трансцендентное понимается как созидающее начало, как Любовь, до которой можно «достучаться».

Смерть в ее стихах предстает как путь к воскрешению, как новое начало, грех может быть искуплен, одиночество преодолено. Декадентские мотивы отчаяния соседствуют с мотивами единения с миром и людьми.

Октябрьский переворот Гиппиус не приняла. Ее понимание сути событий, отраженное в сборнике «Последние стихи» (1918) и дневниках, которые велись на протяжении 1917–1919 гг. («Петербургский дневник», «Черная книжка», «Серый блокнот»), отражает внутренний драматизм и борьбу идей. В 1919 г. З. Гиппиус вместе с Д. Мережковским и Д. Философовым, их секретарем, через Минск попала в Варшаву, а затем приехала в собственную квартиру в Париже. Восемь строк стихотворения «Отъезд» передают состояние перед окончательным решением покинуть родину:

До самой смерти… Кто бы мог подумать?

(Санки у подъезда, вечер, снег.)

Знаю. Знаю. Но как было думать,

Что это – до смерти? Совсем? Навек?

Молчите, молчите, не надо надежды.

(Вечер, ветер, снег, дома.)

Но кто бы мог подумать, что нет надежды…

(Санки. Вечер. Ветер. Тьма.)

Сборник «Стихи» (1922) вышел в Берлине, итоговая и лучшая стихотворная книга «Сияния» (1938) опубликована в Париже. Г. Струве считал, что в эмиграции «поэтический источник Гиппиус не только не иссяк, но, скорее, обновился» ². В сборнике «Сияния» отдается предпочтение «сиянию слов», истинных и искренних (стихотворение «Сияния»), мера Истины и последние ответы на вечные вопросы – только у Бога (стихотворения «Мера» и «Быть может»), а путь человека должен быть, по мысли поэта, уподоблен пути Христа (стихотворение «Как Он»).

Преодолеть без утешенья,

Все пережить и все принять.

И в сердце даже не забвенья –

Надежды тайной не питать, –

Но быть, как этот купол синий,

Как он, высокий и простой,

Склоняться любящей пустыней

Над нераскаянной землей.

Для сборника «Сияния» характерен христианский взгляд на историю и мученический путь России. В стихотворении «Грех» Гиппиус выразила одну из моральных заповедей русской эмиграции первой волны:

И мы простим, и Бог простит.

Мы жаждем мести от незнанья.

Но злое дело – воздаянье

Само в себе, таясь, таит.

И путь наш чист, и долг наш прост:

Не надо мстить. Не нам отмщенье.

Змея сама, свернувши звенья,

В свой собственный вопьется хвост.

Простим и мы, и Бог простит,

Но грех прощения не знает,

Он для себя – себя хранит,

Своею кровью кровь смывает,

Себя вовеки не прощает –

Хоть мы простим и Бог простит.

Гиппиус смотрит на человека с точки зрения духовного и эстетического совершенствования, пути познания себя и мира, философско‑психологического спора со временем и собой. Лейтмотивными являются темы одиночества, диалог с Богом, несовершенство земного бытия, устремленность к Красоте и Гармонии. О своих главных темах она сказала в стихотворении «Тройною бездонностью мир богат…»:

Тройною бездонностью мир богат.

Тройная бездонность дана поэтам.

Но разве поэты не говорят

Только об этом?

Только об этом?

Тройная правда – и тройной порог.

Поэты, этому верному верьте.

Только об этом думает Бог:

О Человеке.

Любви.

И Смерти.

«Человек без Бога, – подчеркивает близко знавший Гиппиус С. Маковский, – представлялся ей чудовищным автоматом, «чертовой куклой»» ¹. Гиппиус, как и большинство русских писателей‑эмигрантов, верила в Воскресение России. Социальной и кровавой революции она противопоставляла революцию духовную. В поздней поэзии Гиппиус использует образы пушкинского «Медного всадника», идеи Достоевского, петербургский миф, с его позднейшими наслоениями, евангельский сюжет о воскресении Лазаря и создает свой миф о России погребенной («Уже смердит») и воскрешенной Богом. Русская тема неотступно звучит в стихотворении «Лазарь». Ожидание чуда, неистовый призыв к Богу, молитва о России запечатлены в стихотворении «Я от дверей не отойду»:

Не отступлю, не отступлю,

Стучу, зову Тебя без страха:

Отдай мне ту, кого люблю,

Восстанови ее из праха!

Верни ее под Отчий кров,

Пускай виновна – отпусти ей!

Твой очистительный покров

Простри над грешною Россией!

В нравственно‑философском романе «Чертова кукла» (1911), пьесах «Маков цвет» (совместно с Д. Мережковским и Д. Философовым) и «Зеленое кольцо» автор ставит героев в пограничные ситуации, символистские идеи переплетаются с ницшеанством и религиозной философией, основа бытия ищется в нравственно‑этических законах, проблеме Добра и Зла, на границе демонологии и богопознания, искушения и преодоления соблазнов.

По аналогии с петербургской жизнью Мережковский и Гиппиус организовали в Париже салон «Зеленая лампа», название которого указывало на преемственную связь с пушкинской традицией. Этот салон стал центром культурной жизни русских эмигрантов, где встречались поэты и писатели «старшего» и «младшего» поколений: К. Бальмонт, Н. Минский, И. Бунин, И. Шмелев, философы Н. Бердяев, С. Франк,

А. Карташев, поэты, начинавшие свой творческий путь в эмиграции, Д. Кнут, Ю. Мандельштам, Б. Поплавский ¹.

В интересных и содержательных мемуарах «Живые лица» Гиппиус создает портреты современников – А. Блока («Мой лунный друг»), В. Брюсова («Одержимый»), Ф. Сологуба,

В. Розанова, А. Вырубовой. Книга, посвященная Д. Мережковскому, с которым она прожила, не расставаясь, 52 года, осталась незаконченной. Крушение судьбы и творчества писателя, обреченного на жизнь вне России, – тема позднего творчества Гиппиус. Ю. Терапиано подчеркивал, что Гиппиус «всегда была подлинной патриоткой, глубоко любящей свою родину» ².