1.2. Гносеология Бердяева

В своей гносеологии Бердяев полностью отвергает западноевропейское рационалистическое понимание познания, пороком которой является отделение субъекта от объекта и упразднение либо субъекта, либо объекта познания. Объектом философского познания у Бердяева выступают «мировые тайны», например, тайна свободы, творчества, грехопадения. Их нельзя разгадать «блуждением по пустыням отвлеченного мышления»³.

Бердяев рассматривает мышление не как функцию индивидуальной души, но как функцию сверхиндивидуального божественного разума, который представлен в человеке, благодаря чему возможно непосредственным образом, через жизнь постичь универсально-божественное. Лишь микрокосм, т.е. человек, в силах постигать макрокосм – Вселенную, ибо человек одного с ней состава, в нем живут те же стихии, действует тот же разум. Познание человека покоится на том, что человек космичен по своей природе, что он – центр бытия. Вселенная, считал Бердяев, входит в человека, «поддается его творческому усилию» как» малой вселенной». Однако слияние этих «двух вселенных возможно лишь в церкви, где макрокосм и микрокосм реально, «бытийственно» соприкасаются, познаются в их подлинном существовании. Дух дан человеку в его непосредственном, рационализированном, т.е. мистическом опыте. Основными формами философского познания Бердяев называл мистический опыт, интеллектуальную интуицию, религиозное откровение. Мировые тайны, а также Бог познаются, в частности, через мистическое проникновение в подлинный смысл библейско-христианских догматов, образов, сюжетов.

В процессе познания Бердяев особое значение придавал символам, т.е. явлением истории, естественного мира, несущим человеку сверхъестественный смысл. Каждое историческое событие суть земное выражение божественного бытия. Таковы, например, сюжеты библейских сказаний, опирающиеся на действительные исторические события, но свидетельствующие о более глубоком наземном мире.

Свое понимание истины Бердяев развертывает в основном применительно к философскому познанию. Он не отрицает того, что естествознание постигает природу по-иному, объективируя, т.е. противополагая ее себе как объект познания. Однако разгадка смысла вещей скрыта в самом человеке, подчеркивал Бердяев, и поэтому философия не может объективировать с вой предмет. «Основной предмет познания вовсе не есть познание идей о Боге, а познание самого Бога, т.е. познание в Духе самого Духа»⁴. Познание является внутренним событием и светом в бытии, изменением бытия, духовной активностью в нем. А истина – не совпадение отражения с отражаемым, а состояние субъекта, где для него нет чуждого, «внеположенного». По отношению к общественной жизни истина имеет критически-разоблачающий смысл, с истиной трудно жить в обществе, погрязшем в грехе и враждебности. Поэтому знать истину – значит быть истинным, познание истины означает перерождение и развитие человека, это его путь и жизнь.

Глава 2. Философская антропология бердяева

Философская антропология, т.е. проблема назначения, оправдания и творчества человека, по собственному признанию Бердяева находилась в центре его размышлений. Бердяев продолжает «восстание» Достоевского и Кьеркегора против гегелевской концепции человека, т.е. против «тиранического» господства всеобщего над индивидуальным, поглощения абсолютной идеей всего человеческого. Внимание философии должно быть обращено к личности, а не к абстрактному человеку как представителю рода. При этом Бердяев различает индивидуальность как категорию натуралистически-биологическую, и личность как категорию духовно-религиозную. Индивид есть часть природы и общества. Личность же не может быть частью чего-то; она есть единое целое, она соотносительна обществу, природе и Богу. Духовная основа человека не зависит от природы и общества и не определяется ими. Главной характеристикой личности является ее свобода, обладание которой позволяет человеку проникнуться божественной благодатью, принять высшие ценности.

Как природно-сверхприродное существо, принадлежащее двум мирам, соединяющее в себе животное и духовное начало, человек противоречив и парадоксален. С одинаковым правом, согласно Бердяеву, можно сказать о человеке, что он существо высокое и низкое, слабое и сильное, свободное и зависимое. Поскольку личность свободна, она равно свободно выбирает либо добро, либо зло. Человек беззащитен перед злом, слаб перед возможностью проникновения зла в его душу. Но он не имеет права перекладывать на Бога ответственность за зло, творимое на земле, сам человек должен отвечать за содеянное.

Бердяев считал, что извне идущее общественное воздействие на человека вынуждает его приспосабливаться к социальной обыденности, требованиям государства, нации, устоявшимся нравам. Это ввергает человека в атмосферу полезной лжи, так как пафос истины и правды ведет человека к конфликту с обществом. Тем не менее самое значительное в человеке идет совсем не от социальных влияний, не извне, а изнутри. Бердяев резко критиковал тезис о примате общества над личностью, так как по его мнению, судьба человека зависит от понимания им свободы и умения ею пользоваться, его призвание – не выбирать между внеположными ему добром и злом, а созидать добро.

Бердяев высоко ценил христианство за то, что его основная тема – богочеловечность. «Христианство антроцентрично. Оно возвещает освобождение человека от власти космических сил и духов. Оно предполагает не только веру в Бога, но и в человека и этим отличается от отвлеченного монотеизма, иудаизма и ислама, от брахманизма… Только христианство учит, что Бог стал человеком. Пропасть между Богом и человеком была преодолена»⁵. Но Бердяева глубоко возмущали те христианские концепции, в которых человек рассматривался как конечное, несовершенное, греховное существо. Он продолжает романтическую традицию гуманизма Возрождения, заслугу которого видел в освобождении творческой энергии человека. Он отмечал, что в своем развитии гуманизм привел к секуляризации культуры, в чем заключалась «своя правда». Однако гуманизм превратился в самообожествление человека, и значит, в антигуманизм, что особенно наглядно по мнению Бердяева, проявилось у Ницше и Маркса. Власть экономики, техники он рассматривал как один из моментов кризиса гуманизма, ибо техническая цивилизация разрывает целостность человеческого существа и превращает его в функцию.

Бердяев утверждал, что гуманизм человека кончается там, где люди творят себе идолов из абстрактного общества, человечества, справедливости и т.п. «Живое конкретное существо, вот этот человек, выше по своей ценности чем отвлеченная идея добра, общего блага, бесконечного прогресса и пр. это и есть христианское отношение к человеку… высшая идея человечности и персонализма»⁶. Человек, сотворенный Богом по образу и подобию его, есть также творец и призван к творчеству. Даже само грехопадение Бердяев рассматривает как «знак мощи человека»: через грех он проявил творческую, соравную Богу природу.

В своей антропологии Бердяев ориентируется не только на хрисианство, но и на учение немецких мистиков, на Каббалу, которая, на его взгляд, вполне согласуется с истиной христианства. Он полагал, что в мистической философии вскрывается истинное учение о человеке как микрокосме, истолковываются его тайные, оккультные, космические силы. Человек не дробная часть вселенной, а целая «малая вселенная», включающая все качества вселенной большой. Все, происходящее в человеке, имеет мировое значение, и, по мнению Бердяева, «опечатлевается на космосе». Как сверхприродный объект, человек принадлежит двум сферам: Царству Бога и Царству Кесаря. На этом основаны права и свободы, определены пределы власти государства и общества над человеком.

Воссоединение человека с Богом разрешит конфликты человека и природы, человека и истории. Как существо творческое человек может реализовать экзистенциальную свободу – принять высшие ценности и жить ими. Он призван очеловечить природу, одухотворить ее, «вернуть камню его душу», ибо « только человек, занявший место в космосе, уготованное ему Творцом», в силах преобразить космос в новое небо и новую землю. И тогда человек займет центральное место Солнца, станет Логосом, Абсолютом, Солнечным человеком. Человек призван разрешить и конфликт между личностью и мировой историей, которая раздавливает свободу человека и подчиняет его своей необходимости».