Раздел IV

профессионализацию (а значит, индивидуализацию) данной сферы социаль­ной занятости, и в то же время благодаря крушению идеологии мессианизма наряду с возрастанием экзистенциальной ответственности за выработку и приятие политических решений в наши дни усиливается значимость легаль­ного народовластия.

Признак парциальности: лицензируемая — нелицензируемая власть. Первый член обозначенной пары характеризует системы власти, которые вводят ограничения (дискриминации) на допущение граждан к потентату (многочисленные цензы — имущественный, образовательный, этниче­ский, классовый, сословный, оседлости и др.). Цивилизованное общест­венное устройство, разумеется, исключает саму идею проведения власт­ных цензов, учреждения надзора (цензуры) за властной деятельностью. В настоящий момент доминирует тенденция к нелицензируемой власти. Однако было бы ошибочно полагать, будто лицензируемая власть искоре­нилась. С рецидивами последней мы сталкиваемся в ситуациях распада со­временных многонациональных общностей, инспирируемой ими дикой трайбализацией общества, поощряющей темные расистские настроения как в государственной, так и в бытовой среде: примат этнического над личностным, национального над человеческим — проекты социальных об­разований типа печально известного Volksgemeinschaft на фоне национал-сепаратизма — процессы в Югославии, СССР (в особенности республи­ки Прибалтики), ЧСФР.

Признак корпоративности: кастовая — некастовая власть. Речь идет о наличии котерий — сплоченных замкнутых политических группировок, преследующих в общественной жизни своекорыстные цели. Деятельность этих «лоббистских» структур узаконивается специфическим регламентом, поощряющим узкогрупповые вертикали власти. Будучи частичными, по­добные институты не отражают и не выражают умонастроений, граждан­ской воли ни населения, ни электората. Типично корпоративной властью является государственный строй фашистской Италии, равно, как и наци­стской Германии, Испании, Португалии. Импликации корпоративизма про­слеживались в перестроечном СССР, где в конституирование депутатского корпуса закладывался принцип обособленно-группового представительст­ва (та же «золотая сотня» от КПСС). Главное для корпоративизма — на­деление функциональными признаками не индивидов, они лишаются са­моценности, а социальных групп, которые под видом гражданских структур имплантируются в государственные.

Признак моральности: агиократия — порнократия П. Новгородцев про­тивопоставлял агиократию — высоконравственную власть святынь — мо­рально ущербной демократии. Такой содержательный ход, на наш взгляд, —

178

Власть

сугубая ошибка. Агиократии противостоит не демократия (сама по себе порочной, конечно, не являющаяся), а тлетворная порнократия. Вечные связи и вековые святыни как базис власти — едва ли не идеал, и если не идеал, то, во всяком случае, удел удаленного будущего. Контрарная им порнократия как цельное, состоявшееся явление также в истории не дана. Возможно говорить поэтому лишь о мере приобщенности архонтов к вы­сокому и низкому. В этой связи очевидны оппозиции: М. Ганди — Кали­гула, Г. Альенде — Ричард III, И. Ганди — Екатерина Медичи... В любом случае в императивной плоскости справедливо ставить вопрос о системе властных преференций, дезидеративным основанием которых выступает желательность совокупных личностных и социальных движений от пор-нократии к агиократии.

Признак правозаконности: правовая — неправовая власть. Правовая власть руководствуется законами, тогда как неправовая власть — автори­тарными, волевыми решениями. Правовую власть (номократию) требует­ся отличать от правой власти. В первом случае подразумевается связан­ность власти правом — принцип законной власти и власти законов. Во втором случае имеется в виду власть, существующая «по праву». Здесь важна конкретная трактовка сути этого «права». В российской политоло­гической традиции (Иосиф Волоцкий, славянофилы, Ф. Достоевский и др.) вводился вероучительный стереотип «государства правды» — освященно­го богом религиозно-государственного порядка — проекты идеократиче-ского, демотического, гарантийного государства. В нацистской политико-правовой идеологии (К. Шмитт, Г. Франк и др.) право, идентифицируемое с силой и расой и не соприкасающееся с законностью и правопорядком, в рамках государственного строительства ориентировало на утилитаризм, чистоту расы, крови, наследственности, охрану германской земли и кре­стьянства, однопартийность, вождизм. Отправляясь от данных историче­ских прецедентов, уместно подытожить, что общественно-политическая контаминация правовой и правой власти всегда ущербна, порождая и кон­цептуальную, и социальную реакцию.

Признак конструктивного согласия: консенсуальная — неконсенсуаль-ная власть. Представляя высшую форму демократии, консенсуальная власть предполагает управление обществом на базе согласия всех заинтересован­ных лиц — общего мнения. Традиционная демократия, законы которой сво­дятся к решению простого большинства, понятно, несовершенна: принцип механического большинства, влекущий раскол, подрывает справедливость, вызывает социальное противостояние. Понимание того, что многие полити­ко-государственные проблемы не решаются методом большинства (та же конфронтация католиков (меньшинство) с протестантами (большинство) в

179