Подростковая сексуальность: девочки против мальчиков?

Палитра молодежных представлений о сексуальности и сексуальном поведении очень разнообразна. Индивидуальные стили сексуальности подростков варьируются от пуританско-аскетических (возрождение религиозных культов девственности и чистоты через модные постспидовские и проамериканские тенденции «здорового образа жизни», телесные практики воздержания) до культа тантрических практик «бесконечного оргазма», унисексуального освобождения, киберсекса и психоделических поисков других сексуальных реальностей.

Взгляд на сексуальность в прошлом был проще. Девочки рано становились женами и матерями, защита своей невинности, девственности была необходимым условием привлечения подходящего мужа. Взросление мальчиков происходило в контексте стремления к карьере, вполне приемлемым для них считалось, что они могут «разбрасывать дикие сексуальные зерна» по мере освоения социальной роли защитника семьи. Сегодня идеи о «правильном» и «неправильном» сексуальном поведении выглядят сложнее, границы между хорошими и плохими мальчиками и девочками не столь отчетливы. Девушки и юноши вовсе не склонны к раннему замужеству и женитьбе, в то время как их половая зрелость наступает намного раньше, чем прежде.

Временной интервал между физическим созреванием и усвоением традиционных ролей вместе с абсолютной доступностью контрацепции приводит к тому, что сексуальность, женитьба и обзаведение детьми – разъединяются не только во времени, но и по смыслу. Западные ученые выделяют три исторических периода, для которых характерны различные сексуальные стандарты. Первый – конец 1940-х – начало 1950-х – был периодом «двойных стандартов», с социально принимаемой (одобряемой) сексуальной активностью мальчиков и запрещаемой формой активности для девочек. В следующие лет двадцать считалось, что добрачный секс позволителен для молодых людей, которые собираются вступить в любовные отношения, в качестве прелюдии к браку. С конца 1960-х свадьба перестает быть очевидной необходимостью для многих сексуально активных девушек и юношей в равной степени. Часто это объясняется «сексуальной революцией» 1960–1970-х годов, которая принесла с собой толерантное, «разрешающее» отношение к молодежной сексуальности, внимание к личному удовольствию и сексуальному удовлетворению. В обществе в целом сформировалось благосклонное отношение к поздним бракам, спокойно воспринимался добрачный секс. В последние десятилетия ХХ века ситуация заметно изменилась. Что же могло так сильно повлиять на заметную стабилизацию уровня сексуальной активности молодежи? Предлагались различные объяснения, среди которых – частичное возрождение религиозных верований; боязнь заразиться СПИДом; высокая эффективность «социальной» рекламы, посвященной рискам, связанным с ранней сексуальной жизнью. Однако, на наш взгляд, отмечаемая большая сексуальная сдержанность – это определенное преувеличение, или то, что можно отнести лишь к части молодежи нашего времени. Разрыв между началом сексуальной жизни (по данным российских исследований молодежи, это 15–16 лет) и вступлением в брак (в среднем 24–25 лет) сохраняется, и большинство молодежи ведут в этот период достаточно активную сексуальную жизнь, для которой характерна частая смена партнеров. Довольно опасная процедура – пытаться свести все многообразие сексуального поведения подростков к некоему общему знаменателю.

К концу 70-х годов прошлого века практически впервые в зоне внимания ученых-социологов и психологов начинают появляться молодые женщины, правда, специфическим образом – в связи с проблемой проституции. И здесь не обошлось без стереотипов. Женская проституция всегда рассматривалась в связи с женской гетеросексуальностью, а мужская – мужской гомосексуальностью. Мужская подростковая сексуальность не считалась проблемой, если она была связана с «нормальным» мужским поведением, сексуальная испорченность молодых мужчин связывалась исключительно с подростковой гомосексуальностью, в чем, пусть неявно, проявлялся сексизм: женская сексуальная (подростковая) испорченность изучалась в контексте «естественной, природной», а мужская – «искусственной, насильственной». Проституция определялась как качество «соблазнительниц», направленное на провокацию мужских гетеросексуальных импульсов, чем еще больше подчеркивалось, что все молодые женщины потенциально находятся в «зоне риска». Женская преступность могла объясняться ненормальным гормональным развитием и спецификой строения женских хромосом. То есть девочек следовало защищать не столько от мальчиков, сколько от их собственной повышенной сексуальности. Причины отклонений в поведении женщин чаще всего искали в особенностях семейного воспитания и условий жизни. Молодые женщины изображались или слишком, или недостаточно гетеросексуальными. Слишком – это потенциально испорченные девушки, склонные к гетеросексуальным отклонениям; недостаточно – это девушки с маскулинными чертами и, следовательно, либо склонные к гомосексуальным отклонениям, либо «неперспективные» в смысле реализации своего «женского» предназначения (семья, дети, домашнее хозяйство).

Женская гетеросексуальность связывается исключительно с замужеством и только в этом виде рассматривается как «естественная». Не одобряется как поздняя, так и ранняя женская сексуальность. Это приводит к тому, что наиболее психологически здоровой формой выглядит не феминность, а комбинация маскулинных и феминных характеристик. То есть лучше всего, если девушка научится балансировать между «очень» женщиной и «вовсе не» женщиной. Девочка/девушка должна быть сексуальной и соблазнительной настолько, чтобы вызывать интерес мальчиков/юношей, но не до такой степени, чтобы провоцировать их на открытые сексуальные действия. Беседы на эти темы с молодыми девушками говорят о том, насколько сложно бывает поддерживать это часто непонятное равновесие. Итак, гетеросексуальная «распущенность» молодых женщин выглядит знаком отклонения от нормы, а молодых мужчин – показателем нормальной маскулинной сексуальности.