2. Постсталинский период

С середины 1950-х (политическая оттепель) в отечественной историографии предпринимались попытки переосмысления некоторых вопросов карательной политики. Большинство работ не выходили за рамки официальной позиции, выработанной XX съездом КПСС, который разоблачив культ личности Сталина, персонализировал явление истории России, позже названное сталинизмом и не позволил вскрыть порочность общественной системы. В виду закрытости информации не появились труды, которые могли бы осветить деятельность репрессивных органов и исправительно-трудовых учреждений (за исключением ведомственной литературы, выпущенной для служебного пользования сотрудниками НКВД-МВД СССР).

На этом этапе приоритет в осмыслении проблемы принадлежал зарубежным исследователям. Реконструируя историю ГУЛАГа, они акцентировали свое внимание на его главной составляющей-системе исправительно-трудовых лагерей. Они исследовали вопросы, связанные с географией дислокации ИТЛ, режимом и социально-бытовыми условиями содержания заключенных, численностью и принудительным использованием труда осужденных. Зарубежные исследования опирались не на архивные источники, а на авторские домыслы и мемуарные воспоминания бывших узников ГУЛАГа, научная ценность данных трудов на сегодняшний день представляется весьма низкой.

Важым для историографии советствкой карательно-репрессивной политики стали годы «перестройки». В конце 1980-х с развитием гласности появилось большое количество работ о репрессиях и сталинских лагерях художественного, историко-публицистического и мемуарного характера, имевших ярко выраженную эмоциональную и разоблачительную направленность (Солженицын, Гинзбург).

На рубеже 1980-1990-х гг. в отечественной историографии появляются исследования, в которых сначала отрывочно, а затем в большем объеме используются архивные материалы (работы В.Н. Земскова, которые дают представление о масштабах репрессий и численности различных категорий спецконтингнетов).

В 1992-1993 гг. после открытия доступа в ведомственные архивы ОГПУ-НКВД-МВД появились публикации, раскрывающие различные аспекты репрессий (Детков- монография «Тюрьмы. Лагеря и колонии», Г.М. Иванова – ГУЛАГ как социальный феномен общества, Рассказов, Упоров – принудительный труд в российской истории, О.В. Хлевнюк –принудительный труд в экономике СССР, Эбеджанс – производственный феномен ГУЛАГа).

Полемика среди зарубежных и отечественных историков по поводу достоверности и подлинности рассекреченной ведомственной статистики. Ряд исследователей поставили под сомнение достоверность статистики ГУЛАГа, считая ее ненадежной и даже фальшивой. Другая группа историков считает данные о масштабах репрессий и численности осужденных обоснованными.

Для современной зарубежной историографии характерно осмысление проблемы репрессий с учетом изменений в источниковой базе и анализа новых, ранее недоступных архивных документов (Эпплбаум, Арон, Верт).

С конца 1980-х тема репрессий (ИТЛ) активно разрабатывается на региональном уровне: Сибирь, Дальний Восток и Европейский Север России, где концентрация заключенных была наиболее высокой (Морозов, Рогачев-ГУЛАГ в Коми, Н. Белова – Архангельская и Вологодская области).

В целом - историография ГУЛАГа и ИТЛ-ИТК изучена слабо как в стране, так и на уровне регионов³.

Современная историография выработала три основных подхода в изучении феномена ГУЛАГа:

1. юридический (система учреждений исполнения наказания);

2. экономический (ГУЛАГ рассматривается как специфический производственный комплекс, использовавший для решения важных народнохозяйственных задач принудительный труд заключенных);

3. интегративный (исследование политической, пенитенциарной и экономической составляющей).