Вопрос № 38. Война коалиций. Континентальная блокада.

Главными участниками Третьей коали-

Позиция России ции стали Англия, Россия, Австрия, а также

Швеция. Австрию привела в коалицию оче­видная угроза ее интересам со стороны Франции, надвигавшаяся сра­зу на оба ее фланга — в Германии и Италии. Россия же поменя­ла свою близость к Франции на все более растущую конфронтацию сразу по нескольким причинам. Первая и главная — это интересы собственной безопасности. К началу девятнадцатого столетия XVIII в. закончился для России не только хронологически, но и геополитиче­ски. Это было связано с двумя обстоятельствами. Во-первых, с разделами Польши Россия выдвинулась в Европу — как никогда в своей истории. Отныне война какой-либо державы, например с Австри­ей или с Пруссией, — это война на русских границах. Во-вторых, изменение облика войны еще больше сократило политическое и гео­графическое расстояние, отделявшее Россию от остальной Евро­пы. Военное искусство Бонапарта показало, что окончательно мино­вало время вялотекущих войн прошлого, когда колонны и линии чуть ли не десятилетиями маневрировали на полях сражений вдали от российских границ. В этих изменившихся условиях Россия уже не могла себе позволить играть роль своеобразной «Англии востока», т. е. использовать свою географическую удаленность, как Англия — островное положение, и оставаться в стороне от европейских кон­фликтов. Однако вместе с тем специфика положения «фланговой» державы оставляла России в случае европейских конфликтов вы­бор несколько больший, чем у других держав континента. Помимо обычных «за» и «против», российские монархи могли претендовать и на положение «между», т. е. на роль посредника или даже третей­ского судьи.

Новый император Александр I буквально в течение двух-трех лет после вступления на престол успел попробовать себя во всех трех ипостасях. Некоторое время он сохранял начатый его отцом курс на сближение с Францией, хотя сразу же лишил его резкой анти­английской направленности. В октябре 1801 г. был подписан но­вый русско-французский договор, а также секретная конвенция, по которой стороны заявляли о намерении совместно решать про­блемы Германии и Италии. Вместе с тем еще до этого Россия восста­новила и дипломатические отношения с Англией, подписав с ней в июне 1801 г. морскую конвенцию, по которой Россия несколько от­ступала от принципов вооруженного нейтралитета. Одновременно Александр I на долгие годы стал лелеять мысль об особом положении России в международной системе, основанном не на силе, а на ее мо­ральных преимуществах и невовлеченности в европейские конфлик­ты, пытался проводить политику «свободных рук». В июле 1803 г. русский царь предложил посредничество Англии и Франции и «со­ломоново» решение мальтийской проблемы: разместить на спор­ной Мальте русский гарнизон. Однако этот план был отвергнут На­полеоном.

Помимо интересов безопасности и европейского равновесия, вступление России в Третью коалицию было обусловлено и более ча­стными причинами, например периодически возникавшими слухами о французских планах по восстановлению Польши, подкреплен­ными различными свидетельствами симпатий к полякам, вроде польского легиона Домбровского во французской армии. Однако решающим поводом для вступления в коалицию стало дело герцога Энгиенского.

Сама война была молниеносной. Hano-

Война 1805 г. леон, в течение нескольких месяцев гото-

Прессбургский мир вивший в так называемом Булонском лагере

армию вторжения в Англию, в конце августа совершенно неожиданно поменял свое решение и стремительно дви­нулся на восток. Нанеся сокрушительное поражение австрийской ар­мии в битве при Ульме в Южной Германии в октябре 1805 г. и заняв в ноябре Вену, Наполеон разгромил остатки австрийской армии вместе с главными силами русских союзников в знаменитой «битве трех им­ператоров» при Аустерлице 2 декабря 1805 г., в годовщину собствен­ной коронации. Разгром французского флота английским адмиралом Нельсоном в битве при Трафальгаре в октябре 1805 г. избавил Англию от угрозы французского вторжения, но не принес никакого выигрыша ее континентальным союзникам.

Бесславный итог Третьей коалиции подвел продиктованный На­полеоном 26 декабря 1805 г. Прессбургский мир. Это был один из са­мых тяжелых миров в австрийской истории, в результате которого она лишилась более тысячи квадратных километров с более чем трех­миллионным населением. 24 статьи мирного договора требовали от Австрии многочисленных уступок: Франции — Истрии и Далматии; Итальянскому королевству — Венеции; Баварии — Форальберга, Ти­роля и Триента; Вюртембергу — некоторых областей Передней Авст­рии; Бадену — Брейсгау и Констанц на Боденском озере. Кроме того, австрийский император признал королями курфюрстов Баварии и Вюртемберга, а также Наполеона — королем Итальянского королев­ства. Наконец, Австрия выплачивала 40 млн франков в качестве кон­трибуции. Единственной компенсацией стал Зальцбург, глава которо­го — эрцгерцог Фердинанд III, бывший великий герцог Тосканы, был вынужден вновь пересесть на новый трон, получив как вознагражде­ние баварский Вюрцбург.

Прессбургский мир означал дальнейшее укрепление позиций Наполеона в Италии, фактически безраздельным хозяином которой он отныне являлся. В лице трех южногерманских государств фран­цузский император создавал себе надежную опору и в Германии. Австрийский император, потеряв все свои итальянские владения, ста­новился свидетелем того, как его влияние в Германии перетекает во французские руки. Наиболее ярким тому свидетельством стал подписанный в декабре 1805 г. секретный Шенбруннский договор об оборонительном и наступательном союзе, заключенный между Францией и Пруссией. По этому договору Пруссия уступала Наполе­ону правобережную часть герцогства Клеве и княжество Нойенбург. В обмен Наполеон охотно предоставлял ей право на занятие Ган­новера, предполагая, что это вызовет ухудшение отношений между Лондоном и Берлином и лишит коалицию потенциального нового участника.

123

война Четвертой коалиции 1806—1807 гг.

Четвертая коалиция Пруссия стала главной динамичной си-

1806—-1807 гг. лой сложившейся во второй половине

1806 г. Четвертой коалиции. Помимо нее, в состав коалиции вошли по-прежнему находившиеся в состоянии вой­ны с Францией Англия, Россия и Швеция, а также три германских государства — Саксония, Брауншвейг и Саксония-Веймар.

Десять лет вне войны, прошедшие после подписания Базельского мира 1795 г., с точки зрения международного положения Пруссии принесли неожиданные результаты. Вместо того чтобы укрепиться на фоне истощения прочих германских государств, Пруссия с момента прихода к власти Наполеона год за годом теряла свои позиции. Предполагавшаяся Базельским миром зона гегемонии Пруссии в Северной Германии оказалась иллюзией на фоне все расширявшегося влияния французов. Условия Парижского трактата поссорили Пруссию с Анг­лией и принесли ей огромные экономические убытки: прусские пор­ты на Северном море были закрыты, множество кораблей конфиско­вано англичанами, торговля стагнировала. Важным фактором стало и состояние общественного мнения в Пруссии, во все большей степени определявшегося национализмом. Требования войны с Францией и отказа от унизительных договоров получали все большее распростра­нение; среди прусских офицеров стало хорошим тоном точить сабли о ступени французского посольства в Берлине. Наконец, создание Рейнского союза означало вторжение Франции во многие сферы влияния Пруссии в Германии и появление конкурента гораздо более опасного, чем традиционные противники в Вене.

Учитывая, что Франция и Россия все еще находились в состоянии войны, Пруссия осуществила попытку сближения с восточным сосе­дом — в июле 1806 г. прусские дипломаты дали знать в Петербург, что Пруссия не поддержит Наполеона. Последовал немедленный ответ: Россия готова гарантировать целостность прусской территории. Од­нако, не дождавшись окончательного согласования действий с Росси­ей, в конце октября 1806 г. Пруссия предъявила Франции ультиматум с требованием очистить правобережную Германию и в октябре начала боевые действия.

Результат этих действий и полной несогласованности союзников оказался самым плачевным. В знаменитом двойном сражении под Йеной и Ауэрштедтом 14 октября 1806 г. прусская армия потерпела катастрофическое поражение; спустя две недели пал Берлин, где На­полеон в качестве символического трофея взял себе шпагу Фридриха Великого. Остатки прусских войск были оттеснены в Восточную Пруссию, где наконец-то соединились с русскими. В феврале 1807 г. союзники сумели свести вничью кровопролитное сражение при Прейсиш-Эйлау.

Параллельно шла дипломатическая консолидация коалиции. В январе 1807 г. Мемельский мир положил конец состоянию войны между Англией и Пруссией: Пруссия отказывалась от Ганновера и восстанавливала свободу мореплавания и торговли для британских подданных, а Англия возвращала захваченные прусские суда и това­ры. В апреле Россия и Пруссия обновили свои существовавшие еще с Потсдамского договора 1805 г. союзнические отношения в Бартен- штейнском договоре. Критическому положению на фронтах вполне соответствовали и скромные цели союза. В отличие от многих предыдущих соглашений антинаполеоновских коалиций он ставил задачу не отбросить Францию в прежние пределы, а лишь восстановить тер­риторию Пруссии в границах 1805 г., т. е. до оккупации ею Ганнове­ра. В отношении же Франции говорилось лишь о том, что необходи­мо препятствовать ее росту за счет третьих стран. Кроме того, в договоре отразилась идея Александра I о создании после войны «конституционной федерации» в Германии. Однако через считаные неде­ли поражение русских войск под Фридландом решило исход войны в пользу Наполеона и создало совершенно новую ситуацию.

Эта победа привела Наполеона на грани-

Тильзитский мир цы России, однако он не был готов пойти

1807 г. на риск новой большой кампании, тем более

с ненадежной Австрией в тылу. Со своей стороны Петербург не располагал для продолжения войны достаточ­ными военными силами, тем более в условиях очередной войны с Турцией, и, кроме того, был крайне недоволен действиями своих со­юзников — Австрии, от которой он напрасно ожидал поддержки, и особенно Англии, которая не осуществила обещанный займ и отпра­вила свои эскадры не в Кёнигсберг и Данциг, т. е. на помощь России и Пруссии, а в далекий Египет. 25 июня 1807 г. состоялась знамени­тая личная встреча Александра и Наполеона на плоту посередине ре­ки Неман в присутствии их выстроившихся по обоим берегам войск. Приблизившись к Наполеону, Александр будто бы заявил: «Я нена­вижу англичан так же, как и Вы!» «Тогда, — ответил Наполеон, — мир достигнут». Главный результат переговоров заключался в том, что два императора договорились о разделе сфер влияния в Европе. Наиболее важным достижением Александра в этих переговорах было сохранение государственного существования Пруссии, которую На­полеон предпочел бы вовсе стереть с политической карты.

Конкретизацией этих договоренностей выступил Тильзитский мир, еще один важнейший международный документ Наполеонов­ской эпохи. Состоящий из франко-русского и франко-прусского до­говоров, он рассматривается как единый правовой акт, окончивший войну Четвертой коалиции. Франко-русский договор и приложенные к нему «Отдельные и секретные статьи», подписанные 7 июля 1807 г. с французской стороны Талейраном и с русской — князьями А.Б. Куракиным и Д.И. Лобановым-Ростовским, касались как гер­манских, так и восточных дел, а также перспектив русско-француз­ского союза. Касательно Германии договор предусматривал следую­щие основные положения: возврат Пруссии части захваченных у нее территорий; провозглашение Данцига вольным городом; создание из польских территорий Пруссии нового государства — герцогства Вар­шавского и определение его границ с Россией; возврат немецким гер­цогам Саксонско-Кобургскому, Ольденбургскому и Мекленбургскому их владений; признание Александром I братьев Наполеона Жозефа, Луи и Жерома в качестве королей соответственно Неапо­литанского королевства, Голландии и Вестфалии; признание Россией Рейнского союза. В восточном вопросе Россия обязывалась заклю­чить перемирие в войне с Турцией и вывести войска из Молдовы и Валахии; под суверенитет Франции передавались Ионические остро­ва и занятая до тех пор русским флотом стратегически важная бухта Каттаро (Бока Которска) на западном побережье Балкан. Предполагалось взаимное посредничество держав: России — в войне Франции с Англией, Франции — в русско-турецкой войне. Одновременно был заключен секретный договор о наступательном и оборонительном союзе против любой третьей державы. В частности, Россия обязыва­лась разорвать дипломатические отношения и примкнуть к конти­нентальной блокаде Англии (см. ниже) в случае непризнания последней свободы морей, отказа от русского посредничества и не­возвращения французских колоний, вновь захваченных с началом боевых действий. Со своей стороны Франция обещала вступить в войну с Турцией в случае отказа Константинополя от французского посредничества.

Несмотря на внешнюю теплоту отношений двух императоров и отсутствие территориальных потерь со стороны России, речь идет об очередном неравноправном мирном договоре, навязанном Наполео­ном. Все, что получила в ходе переговоров Россия, — это факти­ческий карт-бланш на захват Финляндии, а также намеки на воз­можность раздела Турции в будущем. Россия же безоговорочно признавала созданную Наполеоном новую Европу; теряла свои впер­вые созданные и успешно сохранявшиеся годами опорные пункты на Средиземном море; шла на колоссальные экономические убытки из-за блокады Англии и даже на риск войны с ней; в лице Варшав­ского герцогства допускала создание французского плацдарма на вос­токе Европы, прямо угрожавшего безопасности страны.

Франко-прусский договор, подписанный двумя днями позже Талейраном и министром иностранных дел Пруссии А. фон дер Гольцем, состоял из 30 статей и содержал одни из самых жестких условий, когда-либо продиктованных одной великой державой другой. Прус­сия потеряла более половины своей территории с населением свыше 5 млн человек, в том числе все владения западнее реки Эльбы. Прус­сия лишалась также всех приобретений по первому и второму разделу Польши. Россия получила от Пруссии польские земли в районе Бело­стока. В заключенной спустя несколько дней Кёнигсбергской кон­венции вывод французских войск связывался с выплатой Пруссии огромной контрибуции.

В итоге Тильзитского мира Пруссия превратилась в среднее гер­манское государство и на время перестала существовать как великая держава.

Несмотря на распространение француз­ского

Континентальная влияния все дальше на восток Европы, главным

блокада моментом международных отноше­ний

этого времени по-прежнему оставался англо-французский антагонизм. Сами войны с континентальными державами имели отчетливый антианглийский подтекст, были при­званы лишить Лондон возможных союзников и экономических парт­неров на континенте. Сокрушая Австрию, Россию, Пруссию, Напо­леон имел в виду Англию.

Тильзит представлял собой блестящую реализацию подобной стратегии. С одной стороны, Англия, всегда так нуждавшаяся в «континентальном солдате», потеряла на континенте всякую опору и ока­залась с политической точки зрения полностью изолированной. Зри­мым проявлением этой изоляции на дипломатическом уровне стал тот факт, что при Сент-Джеймском дворе отныне фактически были представлены либо династии-претенденты, например Бурбоны во главе с графом д'Артуа, либо династии, державшиеся на английских штыках, например укрывшиеся на островных частях своих государств короли Сардинии и Неаполя. С другой стороны, добившись по­добной — беспрецедентной — изоляции одной великой державы от четырех других, Наполеон сделал и вовсе не бывалый в истории меж­дународных отношений шаг, объявив так называемую континен­тальную блокаду.

Речь шла о полном запрете всякой торговли с Великобританией. Предпосылками подобного решения стали три очевидных факта. Во-первых, от состояния торговли и в целом внешнеэкономических связей британская экономика зависела как никакая другая. Во-вторых, Трафальгар сделал невозможным прямое вторжение в Англию и военное решение конфликта. В-третьих, Тильзит, закрывший для англичан почти все европейское пространство за Ла-Маншем, впер­вые открыл возможность экономического решения — полную блока­ду английской торговли.

У Наполеона были предшественники — якобинцы, заявлявшие, что носящие английское сукно «ходят в ливрее наших врагов», и ог­раничивавшие торговлю с Англией; Директория, которая в октябре 1796 г. запретила ввоз английских товаров. Но еще никогда до этого экономика не применялась как главный и определяющий инструмент внешнеполитического воздействия на великую державу, использовав­шийся к тому же в таких масштабах.

Развернувшаяся между Англией и Францией торговая война представляла собой классический пример эскалации, когда каждый шаг соперника влечет за собой новый и все более жесткий ответ. С начала войны англичане установили морскую блокаду французских портов. В значительной степени в ответ на это в 1805—1806 гг. был введен запрет на торговлю с Англией во Франции и в Италии, а Бер­линским декретом 21 ноября 1806 г. был дан отсчет собственно по­литике континентальной блокады: она заявлялась официально, запрещались любые торговые и даже письменные контакты с Велико­британией, любые английские товары и корабли объявлялись свобод­ными к захвату «призами». Уже в январе 1807 г. Англия ответила ана­логичными санкциями. С Тильзитским миром и присоединением к континентальной блокаде России ситуация для Лондона стала крити­ческой, и экономическая война между Англией и Францией начала достигать своего полного размаха и ожесточенности. Характерной чертой было вовлечение в конфликт нейтральных государств: в сен­тябре 1807 г. английская эскадра разгромила в бухте Копенгагена флот доселе не вовлеченной в конфликт Дании, а в ноябре в Лондоне был опубликован указ, по которому корабли нейтральных государств обязывались причаливать в Англии, прежде чем идти в какой-нибудь континентальный порт. Наполеон ответил Миланскими декретами декабря 1807 г.: все колониальные товары объявлялись английскими; суда любой страны, коснувшиеся английских берегов или посещен­ные англичанами, объявлялись вражескими и подлежали конфискации. Иными словами, английские и французские меры приводили к тому, что отныне ни одна страна не могла оставаться нейтральной. В ответ на расцветшую в этих условиях контрабанду последовал еще целый ряд мер, направленных на дальнейшее ужесточение блокады, высшей точкой которого стал декрет в Фонтенбло сентября 1810 г., предписывавший публичное сожжение английских товаров.

Таким образом, континентальная блокада сыграла роль долговре­менного катализатора напряжения международной обстановки: не в силах разрешить англо-французские противоречия, она лишь способ­ствовала их обострению, в то время как продолжение следования это­му курсу создавало все больше трений с прочими державами конти­нента. Претензии Франции на гегемонию в экономике грозили обернуться новыми конфликтами. Похожим образом дело обстояло и с гегемонией политической.

Главным итогом Тильзитского мира стало установление гегемо­нии Наполеона в Европе. На огромном пространстве от Португалии до России не осталось ни одного государства, которое в той или иной степени не зависело бы от французского императора.

Гегемония вышла победителем из очередного столкновения с европейским равновесием, в первую очередь благодаря тому, что од­новременно это было столкновение нового со старым, качественно иному уровню государственной мощи Франции противостояли огра­ниченные ресурсы Европы королей. Однако эта победа в конечном счете оказалась временной, в том числе и потому, что на пути к импе­рии Франция потеряла многое от ударной силы революции, а испы­тавшим этот удар, напротив, передалась часть ее энергии и ее идей. В первую очередь это касалось национализации политики.

Французская революция впервые столь четко заявила о нации как о новом политическом принципе, открыв тем самым эпоху национальных государств. Империя же была отрицанием нации и по­тому — политическим анахронизмом в новую эпоху. Франция двоя­ким образом способствовала распространению национальной идеи в прочих европейских странах: французские идеи пробудили нацио­нальное чувство, и французские солдаты больно его ранили. Таким образом, одна часть наследия Французской революции — идея на­ции — укрепила традиционные европейские государства, которые в конечном счете положили конец гегемонии Наполеона — другого наследника революции. Впервые Наполеон смог почувствовать это в Испании.