Глава III Чудеса Бранденбургского дома
Понимание целей России в Семилетней войне будет неполным, если не учитывать то, что еще с 1744 года российские дипломаты (оба брата Бестужева) убеждали Елизавету Петровну в том, что Пруссия несет опасность, что ее усиление является угрозой для России, что она может вытеснить Россию из сфер ее европейского влияния. В первом политическом завещании Фридриха, датируемым 1752 годом, при общем опасении короля воевать с Россией, он в то же время рассуждает о том, что России надо создать как можно больше проблем. Ему была нужна гражданская война в России и ее разделение между двумя династиями, также желательно толкнуть на Россию шведов, тогда можно либо получить от шведов за помощь Померанию, либо самому захватить прибалтийские провинции России. Фридрих II вел планомерные антирусские интриги в Швеции, Польше, Турции, Крыму, вытесняя оттуда русское влияние, чтобы максимально исключить Россию из европейских дел. Всё это в Петербурге знали, и потому, вступлением в войну, решили превратить Пруссию во второразрядное государство.
В то же время, казавшийся современникам противоестественный антипрусский альянс был обусловлен не столько политическими или экономическими интересами той же Франции и России, сколько интригами австрийской и британской дипломатии. Австрия стремилась чужими руками спасти гибнущую империю Габсбургов, а Англия – отобрать у Франции её заморские колонии.
Знаменитый мемуарист тех времен Андрей Болотов (сам участник Семилетней войны) писал: "Заключены были (Марией Терезией) тайные союзы с саксонским курфюрстом, бывшим тогда вкупе и королем польским, также с королем французским и с самою Швециею. Употреблены были все удобовозможные способы к заключению такового же союза с Россиею и к преклонению ее к тому, чтоб и она вплелась в сие замышляемое и до нее нимало не касающееся дело"9.
Против дипломатических интриг оказались бессильными рациональные расчёты Фридриха, неожиданно оказавшегося в окружении трёх могущественных держав, превосходивших в десятки раз своей силой и ресурсами маленькую Пруссию. Прусский король до самого конца надеялся, что английская дипломатия (Британия действительно показывала, что она является фактической владычицей не только морей, но и в какой-то мере мира того XVIII века) удержит Россию от вступления в войну. Когда этого не произошло, он решил положиться на собственный полководческий талант, храбрость и военную выучку своей армии.
Здесь же необходимо отметить, что существенное влияние на отсутствие реализации национальных интересов России в Семилетней войне оказали страх и пиетет перед военным гением Фридриха Великого. Они был настолько велики, что даже после очевидных побед русского оружия в сражении при Гросс-Егерсдорфе и, особенно при Кунерсдорфе, русские начальники отказывались верить своему счастью, не предпринимали никаких действий по окончательному разгрому противника. Чем, фактически, потворствовали прусскому королю. Вместо преследования противника ему давали возможность спокойно отступить.
В 1759 году русская армия под командованием генерала Салтыкова разгромила самого Фридриха в битве под Куннесдорфом. "Всё потеряно! Спасайте двор и архивы" – панически писал король Пруссии. Дорога на Берлин была открыта. Однако русская армия, вместо того, чтобы преследовать врага, вновь отступила и в очередной раз упустила из рук победу. Фридрих с радостью писал своему брату Генриху Прусскому: "Я возвещаю Вам о чуде Бранденбургского дома. В то время, когда враг, перейдя Одер, мог решиться на вторую битву и закончить войну, он ушёл в направлении Мюльрозе и Либерозе".
Фактически это привело к отказу от побед российского оружия и не обеспечило полного политического контроля над завоёванными территориями, хотя такие возможности были.
Второе "Бранденбургское чудо", чудесное спасение Пруссии и династии Гогенцоллернов случилось в конце 1761 года (январе 1762 года) после смерти императрицы Елизаветы русским царём становится внук Петра Великого по материнской линии – герцог Карл Петер Ульрих Гольштейн-Готторпский, при венчании на царствие принявший имя Петра III. Он, будучи фанатичным поклонником Фридриха Великого немедленно заключает мир с Пруссией и, тем самым, спасает её от неминуемого поражения. Он также отказывается от всех завоеваний русской армии10. Русские патриоты считали заключение мира с Пруссией государственной изменой. Не случайно Михаил Ломоносов написал следующие строки: " Слыхал ли кто из в свет рожденных, Чтоб торжествующий народ предался в руки побежденных? О стыд! О странный оборот!"11 Продолжительная и затратная война закончилась ничем, Россия не извлекала никаких выгод из своих побед.
К началу 1762 г. Россия фактически стала ведущей державой Европы, от которой зависела Австрия, против которой дипломатически не могла ничего сделать Франция, с которой хотела сотрудничать Британия и которая силой оружия сокрушила Пруссию. Произошла интеграция России в международные отношения ведущих стран мира.
Оставалось только закрепить это положение юридически - на мирном конгрессе, где Россия стала бы ведущей силой Европы юридически. Случись так – вероятно никаких бы Крымских войн, никаких разделов несчастной Польши и длительной вражды при Екатерине с Австрией и Францией не случилось. История всей Европы была бы иной. И все это уничтожил немецкий князек на престоле, для которого Россия была лишь довеском к Гольштинии.
Пётр III с лёгкостью пожертвовал интересами России ради своего немецкого герцогства и дружбы с кумиром Фридрихом. Петра III гораздо более интересовала война с Данией: исходя из собственного голштинского патриотизма император задумал в союзе с Пруссией выступить против Дании (вчерашней союзницы России), с целью вернуть отнятый ею у родного Гольштейна Шлезвиг, причём сам намеревался выступить в поход во главе своей гвардии12.
В свою очередь Императорская гвардия, где вызрела сильнейшая смута, стала самостоятельной политической силой, причём силой не охранительной, а революционной, свергнувшей в июне 1762 года законного правителя Петра III и поддержавшей узурпацию власти его супругой Екатериной.